Звезды вокруг шрамов

      Когда он приехал, Трисс уже была в хорошем расположении духа, как и сам Ламберт, так что ужин прошел спокойно, хотя, как оказалось, конфликт не был улажен. Уже в спальной, когда Ламберт пришел после душа, Трисс подняла на него почти требовательный взгляд, и Ламберт понял, что диалог не окончен. Он вскинул бровь и посмотрел на нее.       — Что?       — Я думаю.       — О чем же?       — Стоит ли мне переставать общаться с Эскелем, чтобы ты больше не устраивал истерик?       — Я не устраивал истерику, — нахмурился Ламберт. — Я лишь сказал, что имею… вопросы по поводу того, что каким-то образом тебя подвез он. Вот и все. А вот ты встала в позу и тут же начала себя защищать. Как будто есть от чего.       — Потому что ты меня подозревал, — четко выговорила она.       — Возможно. И ты укрепила мои сомнения.       — Ну вот, я же говорила: ревнуешь на пустом месте.       — Я не ревновал, — подчеркнул Ламберт. — Просто… заметил то, что меня удивило.       Трисс недовольно на него посмотрела.       — Твоя ревность к Эскелю то же самое, что я бы ревновала тебя к Лютику.       — Ты сравниваешь взрослого мужика, твоего ровесника и друга, с подростком?! Серьезно? — едва не крякнул Ламберт, пораженный сравнением. Для человека, который в самом деле изменял, он хорошо держался и искренне возмущался абсурдностью сравнения. Но только благодаря тому, что сравнение в самом деле было абсурдным.       — Почему нет? — пожала Трисс плечами. — Вы хорошие друзья.       — Мы не друзья, — резко сказал Ламберт. — Понятно, что я хорошо к нему отношусь и стараюсь помочь, но мы не друзья. Мне тридцать, ему семнадцать, ты как себе такую дружбу представляешь?       Трисс пожала плечами.       — Так же, как и ты себе представил… всякое. Меня злит даже вовсе не это, а то, что ты утром мне так все это поставил, будто я в самом деле в чем-то виновата.       Ламберт нахмурился.       — Возможно меня это задело. Возможно я и ревновал. Возможно. Но теперь меня больше волнует та твоя реакция.       Трисс тяжело выдохнула.       — Мы так ничего не решим. Просто скажи: ты думаешь, что я изменяю тебе?       Ламберт замер и поднял на нее взгляд. Немного помолчав, он покачал головой.       — Нет, я так не думаю.       Трисс облегченно выдохнула.       — Ну хоть какие хорошие новости! — воскликнула она. — Но вопрос тот же. Ты каждый раз будешь злиться, когда я буду общаться с Эскелем?       Ламберт отрешенно покачал головой.       — Полагаю, что нет. Ты можешь общаться с кем угодно и как угодно.       Трисс не скрыла удивленного взгляда.       — Мне очень нравятся твои эти проблески разумности, но теперь мне интересно с чего тогда были те подозрения?! Если ты все понимаешь и принимаешь?       Ламберт пожал плечами.       — Понятия не имею. Я вообще сказал в шутку, что ты не случайно ему позвонила, а ты начала защищаться. Меня это удивило.       — На самом деле, я и не помню, случайно это было или нет, — честно призналась Трисс, успокоившись вслед за Ламбертом.       — Полагаю, никто не знает, — Ламберт тяжело выдохнул и присел на свою часть кровати, потерев ладони друг о друга. — Просто… глупости какие-то в голову лезут.       Трисс отрешенно кивнула.       — Со всем этим совсем забыла поговорить с Лютиком. Как у него все прошло?       — Он сказал, что нормально. Вроде, сначала плохо было, потом прошло, он с другом там каким-то потом встретился…       — Это от него цветы?       — Наверное, — пожал плечами Ламберт.       Трисс покачала головой, тихо цокнув.       — Что-то не так?       — Да вот, думаю… насколько нормально ему снова заводить роман после всего этого ужаса?       — С чего ты взяла, что он завел роман? — искренне удивился Ламберт. — Иногда цветы это просто цветы.       — Ты букет тот видел? Он стоил не три доллара, явно «друг» в него вложился. А такие подарки просто так не дарят. У подростков это всегда что-то значит.       — Слушай, я, конечно, не мастер определять все на глаз, но как я мог заметить… Не такой уж там и подросток.              Трисс не скрыла удивленного взгляда.       — В смысле?       — Он высоким был, и плечи какие-то широкие, таких у подростков не бывает.       Трисс качнула головой.       — Думаешь… он достаточно взрослый?       — Я не знаю, — хмыкнул Ламберт. — От двадцати и дальше. Я по себе знаю, что по ширине плеч ничего не поймешь. У некоторых же в двадцать шкаф, а у кого-то и в тридцать ситуация не меняется.       Трисс пораженно моргнула.       — Надо поговорить насчет этого с Лютиком…       — Насчет?..       — Насчет его кавалера и какого он возраста!       — А какая разница? Я даже рад, что там не пиздюк какой-то. Пиздюков Лютику хватило.       — Какая разница: пиздюк или нет? И там, и там абьюзеров навалом. А тут… если взрослый мужчина, и Лютик… такой наивный, хрупкий. Мы же не можем знать, какие цели он преследует! Не все такие защитники, как ты, Ламберт!       Ламберт смущенно пожал плечами.       — Знаешь, мне кажется, все, что ты должна сделать, так это попросить, чтобы он о своем мужчине рассказал психотерапевту, потому что нам с нашей колокольни все равно ничего не ясно.       — Да, ты прав, — она кивнула. — Но это обязательно надо анализировать! Это же не дело, что он, в таком состоянии, вероятно, в новых отношениях!       — А какая разница? — упорно не понимал Ламберт.       — Большая. Он сейчас слишком чувствителен и ранимый. Ему нужно отдохнуть, обрести себя, найти поддержку внутри себя, понимаешь?       — Не уверен… — задумчиво сказал Ламберт. — Но тебе, вероятно, виднее.       Трисс, полная уверенности, кивнула, а после откинулась на подушки, шумно выдыхая. Ламберт последовал ее примеру, наконец, улегшись в кровать и притянув Трисс ближе к себе. Та расслабилась рядом с ним, положив голову на его плечо и обняла в ответ. Он погладил ее по волосам и посмотрел в потолок. На самом деле, даже если бы у него и были подозрения, он бы сказал, что их нет, просто потому, что он не имеет права ни на какие подозрения, пока сам изменяет.       Сегодня была пятница, и Ламберт думал, как бы узнать у Лютика, как он хочет провести сегодняшний день. Он немного сомневался, стоит ли им куда-то ехать, ведь пятничный ужин… Как к такому отнесется Трисс? Несмотря на то, что в ее глазах Ламберт все еще был в образе заботливого отца и пытался вернуть Лютика к жизни, он не знал, как она будет относиться к тому, что их прогулки становятся все чаще и чаще.       Сонный, он спустился вниз — у него сбился режим, так что он пропустил пробежку, но сейчас его это почти и не волновало. Вскинув голову, он заметил на кухне Лютика и искренне удивился.       — Ох, доброе утро…       Лютик вскинул голову и рвано кивнул.              — Живот болел всю ночь, вот и заснуть не вышло, — сонно проговорил Лютик, дернув плечами.       — Ты звонил врачу?       — Мне… мне было неловко тревожить его ночью, но мне уже намного легче. Думаю, это нормально в моей ситуации. В понедельник вот на осмотр… — он поджал губы, а потом поднял осторожный взгляд на Ламберта.       — Тебя что-то тревожит? — взволнованный, спросил Ламберт.       Лютик нервно поджал губы, опустил взгляд и неуверенно сказал:       — Я просто… я вчера проходил мимо вашей комнаты, хотел спросить кое-что у Трисс, но услышал, как вы ссоритесь и…я немного подслушал.       Ламберт рвано кивнул, хмурясь. Он плохо понимал, о чем речь, потому что в упор не понимал, что они могли такого обсуждать, что расстроило Лютика. Ну, то, что Ламберт не сознался в их Лютике связи?       — И?..       — Ты не считаешь нас друзьями?.. — неуверенно спросил Лютик. — Я просто думал, что мы… в первую очередь друзья.       Ламберт замер, медленно моргнув, и пристально посмотрев на Лютика. Тряхнул головой, нахмурился, снова посмотрел на его лицо. Были ли они друзьями? Ну, в какой-то мере.       — Лютик, тут такое дело… — он поджал губы. — У меня не то чтобы друзья в принципе были за всю мою жизнь. Я плохо понимаю, что такое дружба, и я не называю так эти отношения. Мне с тобой хорошо, ты мне нравишься, я чувствую, что хочу быть рядом с тобой. Но дружба… прости, явно в моем мире нет таких слов, — он растерянно развел руками. — Наверное, пафосно прозвучало, мнда уж, — он почесал затылок.       Лютик качнул головой, но растерянным не казался. Только уверенно сказал:       — Тогда я хочу стать твоим первым другом.       Ламберт посмотрел на него.       — Зачем?       — Как это зачем? У всех должны быть друзья!       — Да, но… ведь у нас в самом деле большая разница в возрасте.       — Да что ты так за эту разница цепляешься? Надо же смотреть на ощущения! — запротестовал Лютик. — Я просто буду тебе другом. Возможно, не сейчас… — он виновато пожал плечами. — Сейчас тебе со мной сложно, и ты только и делаешь, что боишься за меня, но, может… Может потом мне станет чуть лучше. И я смогу стать тебе другом, — он улыбнулся Ламберту и посмотрел ему в глаза.       Он растерялся. Казалось, впервые фокус внимания сместился на него, на Ламберта, и он просто оказался не готов к этому вниманию. Стоял перед прожекторами, будто бы голый, и просто смотрел в пустоту.       — Я, ну… Да, наверное, потом… — только и смог он растерянно протараторить. — Но сейчас главное — это ты, — он быстро сместил фокус в привычную для него стезю.       Лютик покачал головой.       — И мне за это неловко. Я лежал ночью и думал, что мы почти не говорим о тебе. Все обо мне да обо мне…       — Потому что ты в этом нуждаешься, — Ламберт, наконец, пришел в себя и подошел к Лютику ближе.       — Но это не повод забывать о тебе!       Ламберт улыбнулся.       — Если мне захочется, чтобы мы говорили обо мне, не волнуйся, я начну, — и склонился к нему, накрывая его губы своими, целуя. Лютик замер, будто бы в нерешительности, а затем ответил на поцелуй и потянулся к нему своими руками. Ламберт в ответ прильнул к нему, и Лютик обхватил его, крепко обняв и прижавшись.       Ламберт погладил его волосы, его спину и плечи, целуя и укачивая в своих руках, крепко к себе прижав.       Отстранившись, Лютик усмехнулся и спросил:       — Поцелуями меня затыкаешь?       Ламберт фыркнул.       — Глупости. Лучше скажи, есть идеи на сегодняшний вечер?       Лютик широко улыбнулся, понимая, что Ламберт снова хотел провести время с ним. Он находил моменты, находил для него время, и, несмотря на то, что Лютик в этих отношениях проводил меньше времени со своим партнером, чем в прошлых, он чувствовал себя намного счастливее. Так странно! Но Лютик понимал, отчего это. Здесь, рядом с Ламбертом, он чувствовал опору, поддержку, просто знал, что его не бросят, не оставят, никогда не сделают больно.       — Я бы хотел сходить куда-нибудь на ужин…       — Отличная идея, — кивнул Ламберт. — Но не знаю, как быть с Трисс… Мне кажется, ей было бы некомфортно, если я ее снова оставлю.       Лютик растерянно пожал плечами.       — Она не выглядит несчастной. А я, уж поверь, спец в том, как выглядят люди, когда чувствуют себя брошенными.       Ламберт покачал головой.       — Меня это не сильно успокоило.       Лютик посмотрел ему в глаза, видя, что Ламберт был искренним, это не было отмазкой, его в самом деле волновало состояние Трисс, он думал о ее чувствах. Лютик улыбнулся. Он сам понимал, в насколько скользких отношениях находился. Мужчина, который изменяет своей женщине в браке… Разве можно найти партнера хуже? Только если маньяк. Если он изменил ей, есть ли у Лютика гарантии, что он после не изменит ему? Он не знал, и его это совсем не волновало. Он не знал, почему, просто был уверен в Ламберте. Было в нем что-то, что заставляло ему довериться.       — Ну, давай я сегодня с ней поговорю? Узнаю. Если что, поедем вместе… Как тебе идея?       Ламберт посмотрел на него, немного подумал и кивнул.       — Отличная идея, — он поцеловал его в лоб. — Тогда я пить кофе и собираться на работу.       — Я сделаю тебе кофе! — оживился Лютик. — Иди одеваться!       Ламберт немного растерялся от этого, а потом глупо улыбнулся и кивнул. И чувствовал себя самым счастливым, пока сидел и пил кофе, приготовленный Лютиком, а сам Лютик сидел рядом и смотрел на него, такой довольный и счастливый, будто бы и не было в его жизни никогда никаких драм.       Трисс сама хотела поговорить с Лютиком, так что Лютику не пришлось искать предлог. За завтраком она начала:       — Мне Ламберт кое-что рассказал…       — Да? — Лютик спокойно поднял голову и посмотрел на нее.       — У тебя появились отношения?       Лютик смущенно пожал плечами.       — Я не знаю…       — Как это — «не знаешь»? — искренне удивилась Трисс.       — Ну… у меня в самом деле кое-кто есть, но все так сложно. Не знаю, он поддерживает меня, мы гуляем вместе и все-такое. Целуемся даже! Но ни я, ни он… будто бы не готовы назвать это «отношениями».       Трисс нахмурилась, закусив губу.       — Ну, с тобой-то понятно…       — Что понятно?       — Почему ты не спешишь называть это отношениями.       — Почему?.. — неуверенно спросил Лютик.       — Вероятно, как мне кажется, ты просто боишься новых отношений, новых ожиданий, боишься, что все снова может разрушиться…       Лютик неуверенно повел плечами, смотря в свою чашку с кофе. Вероятно, отчасти, так и было. Он боялся слова «отношения», боялся, что снова начнет слишком много мечтать. Да, он любил Ламберта, страстно его хотел и наслаждался им, но ему было так страшно, что если он начнет воспринимать это как отношения — то Ламберт испугается этой серьезности и все разрушится. Он чувствовал, что снова подавлял свои истинные желания, чтобы не разозлить партнера, не надавить на него, но ему было страшно.       — Да… Да, возможно, — согласился он вяло.              Трисс кивнула.       — А он… Ну, либо он видит твои смятении, либо это очень инфантильный человек. Или мудак.       — Он не мудак! — оживился Лютик.       Трисс тихо хмыкнула:       — Ну а если… если он просто пользуется твоим состоянием? Тебе сейчас сложно, ты очень ко всему восприимчив. Если?..       Лютик тряхнул головой.       — Нет. Точно нет. Я просто знаю, что это не так.       — Хотелось бы мне так думать, — она тяжело выдохнула. — Пообещай, что расскажешь все психотерапевту, все ему опишешь, ладно? Я не буду в это лезть, но хотя бы ты должен видеть всю картину. Договорились?       — Хорошо, — согласно кивнул Лютик. Он и без того собирался это сделать. Ведь Ламберт тоже сомневался в разумности всего между ними происходящего. Но Лютик сам не знал, как среагирует, если ему скажет, что это больные отношения и их надо заканчивать. Он же просто не сможет! Он покачал головой. — Знаешь, когда мы вчера ехали домой, я предложил Ламберту поужинать где-нибудь. Я просто… последний поход в бар закончился отвратительно, и мне бы хотелось чем-то разбавить эти воспоминания… Ты с нами?       Трисс удивленно на него посмотрела.              — Это Ламберт предложил?       — Ну… Он сказал, что ты вряд ли обрадуешься, если он снова тебя оставит. Да и мне неловко! Чувствую себя так, словно увожу его из семьи!       Трисс рассмеялась.       — Я все понимаю. И то, как ты тянешься к нему — я тоже понимаю. В твоей жизни, вероятно, не было нормальных мужчин, а Ламберт, к нашему счастью, именно такой. Если ты видишь в нем отца — это нормально.       Лютик смущенно кивнул и опустил взгляд. Ну, в каком-то смысле… отца… Ну, может быть. То, как он отчаянно хочет, чтобы Ламберт занял в их отношениях родительскую роль…       — У меня самой были кое-какие планы… — призналась Трисс неловко. — Просто один друг…       «Друг», — подумал Лютик. — «Наверное, она говорит об Эскеле».       — Мы давно с ним не виделись, вообще-то, мы даже не общались, просто решили, что больше не подходим друг другу, но, как оказалось, нам все еще хорошо вместе. Ну и вот, он тоже пригласил меня на ужин, а я и не знала, как отказаться, ведь пятничный семейный ужин — это почти традиция! Но… раз так вышло…       Трисс резко замялась, и Лютик подхватил ее:       — Думаю, ты можешь идти с ним, а я поужинаю с Ламбертом. Мне кажется… Ламберт лучше сможет понять моего друга и объяснить его поведение.       Трисс улыбнулась и уточнила:       — Что, доверяешь ему уже такие секретики?       — Ну, может быть чуть-чуть…       Он улыбнулся и пожал плечами. Трисс, довольная, кивнула.       — Значит, на этом решили.       — Да, — согласился Лютик и принялся допивать свой кофе.       Он почти тут же написал, что их ужин на двоих в силе, и предложил, где Ламберту его лучше забрать. Они договорились о времени и Лютик отчаянно принялся заниматься чем угодно, но не ожиданием встречи. Он понимал, что это страстное ожидание — оно почти больное, но он был заложником своих мыслей, и если не думал о Ламберте, то думал о Вальдо, думал о пережитом и о том, что вся жизнь его будет такой же отчаянной и безнадежной, как и раньше. А Ламберт… о нем было хорошо думать. Даже мысли о Ламберте его утешали, Лютик, думая о нем, даже мог допустить мысль, что все-таки он достоин любви, что не все так безнадежно. Что раньше были лишь ошибки, а сейчас то, чего он достоин на самом деле.       Наверное, об этом тоже надо будет рассказать психотерапевту… Но психотерапевт будет только в понедельник, а сейчас можно просто лежать и, улыбаясь, вспомнить их поцелуи, руки Ламберта, спускающиеся ниже, по его талии, к бедрам… Лютик тяжело выдохнул. И придумал же Ламберт, что Лютик напрягся! Ничего он не напрягся. Ну, может чуть-чуть, но только из-за плохих воспоминаний! Лютик же только и мечтает о том, как эти руки его… Он глубоко выдохнул и раскрыл глаза. Ничего, рано или поздно это случится… Ему казалось, что его тело уже изнывало от желания к нему. Каждый их поцелуй, каждое их касание, то, как Ламберт прикасался к нему… Лютик чувствовал себя наэлектризованным, истосковавшимся о ласках, и мечтающий о том, как руки Ламберта могли бы его ласкать. Эти фантазии и будоражил его, и немного пугали — но только из-за воспоминаний. Лютик любил секс, любил им заниматься и отдаваться процессу, просто иногда начать было сложно. Но он всегда справлялся, и даже без лишней помощи!       День прошел в неясной пелене из фантазий и воспоминаний. Запах Ламберта, его голос и руки, мечты о том, как эти руки могли бы его еще удивить… Он улыбался, вспоминая об этом, и закусывал губу, думая о других вещах, придумывая другие вещи.       Так он и дожил до нужного времени. Возбужденный предстоящим ужином он спешно стал искать, что надеть, сев на пол и роясь в своем чемодане. Приезжая сюда, он не думал, что ему могут понадобится хорошие вещи, и был почти разочарован тем, что он не взял с собой ни одной приличной шмотки, тяжело выдохнув, пришлось ограничиться черными джинсами и свободной белой рубашки. Так он хотя бы отдаленно был похож на приличного человека, хоть отражение в зеркале ему не очень пришлось по вкусу. Он представлял себя в шикарном бардовом костюме — свободном и летящем, или черные свободные брюки и черный пиджак… Что-то такое. А вышел образ из разряда «я спал, меня позвали».       Тяжело выдохнув, он сел за стол, чтобы привести в порядок свое лицо и волосы.       Он хотел подвести ярко глаза — как часто он это делал перед встречей с Вальдо. На самом деле он всегда старался будто изменить свое лицо, сделать губы более пухлыми и большими, глаза яркими, он пытался сделать из своего лица другое, не его лицо. Сейчас его рука в нерешительность замерла, а после отложила подводку. Смотря на свое отражение в зеркале, ему вдруг впервые подумалось: возможно, он в самом деле красивый. Возможно, ему не надо ничего рисовать на своём лице, чтобы быть лучше. Возможно, ему больше не надо прятаться. Не рядом с Ламбертом.       Он улыбнулся этому ощущению внутри себя. Неясное удовлетворение, подъем и легкость. Будто в себе он впервые почувствовал… себя. Он улыбнулся ещё шире и подавил тихий смешок от внезапного счастья. Это чувство было столь же противоестественно, сколько и знакомо ему. Просто он о нем забыл.       Он встал со стула, так ничего и не коснувшись.       Ламберт забрал его, где они и договаривались. Лютик сел на переднее сиденье и принялся пристегиваться.       — Привет, — он глупо улыбнулся ему.       Ламберт смотрел на него, выглядя как безнадежный романтик, выглядя таким влюбленным. На самом деле, таким он виделся Лютику почти с самого начала, но Лютик думал, что выдумывает эти взгляды, что ему кажется, но теперь он стал понимать: он просто в самом деле очаровал Ламберта с самого начала. И поэтому Ламберт смотрел на него так: влюбленным взглядом, с лёгкой улыбкой.       — Привет, — отозвался Ламберт и протянул руку вперёд, чтобы заправить русую прядь за ухо, больше открывая его лицо, а после поцеловать в щеку.       На миг они застыли — и оба знали, для чего — и Лютик, затаив дыхание, чуть повернул голову, коснувшись своими губами его. Ламберт улыбнулся и прижался к нему своими губами, целуя почти нерешительно, но это было нежно. Они отстранились, посмотрев друг другу в глаза, не прекращая улыбаться. Лютику казалось, что они даже во время поцелуя продолжали улыбаться.       Ламберт сказал:       — Прекрасно выглядишь.       Лютик удивлённо вскинул брови.              — Правда? Странно, я ничего с собой не делал.       — А тебе нужно что-то делать, чтобы хорошо выглядеть? — уточнил Ламберт, усмехнувшись       — Ну… Например, макияж.       Ламберт хмыкнул.       — Глупости. Не нужен тебе никакой макияж. Можешь оставить все свои эти подводки для отсоса Вальдо.       Лютик рассмеялся.       — Что, прямо вот ему оставить?       — А что, хочешь?       — Не горю желанием, — хмыкнул Лютик, пожав плечами.       — Вот и замечательно, — довольно кивнул Ламберт, выезжая из-за парковки. — Кстати про твоего дефектного…       — Он не мой, — поправил его Лютик.       — Рад, что ты заметил только эту часть, — улыбнулся Ламберт. — Ну так вот. Больше не хочешь ему написать?       Лютик рассеянно повёл плечом.       — Не знаю, такие смешанные чувства. Знаешь, когда все только произошло, все, чего я хотел — ответить ему, поговорить и попытаться снова. Я был уверен, что все получится, если я снова попытаюсь. Будто были какие-то ошибки, которые можно исправить. Но после… Мне становилось легче с каждым днем. Нет, не так. Скорее я внезапно понял: страдая по Вальдо, я уменьшаю значимость моментов, которые я делил с тобой. В смысле, мне и тогда было с тобой хорошо, просто чувствовался какой-то груз. И я понял, понял, что должен отпустить это, сделать правильный выбор, если хочу наслаждаться жизнью рядом с тобой.       — Ничего себе, — Ламберт не скрыл удивлённого взгляда. — Удивительно трезвое и разумное мышление.       — Ты так считаешь?..       — Ну, когда меня бросила девушка, я страдал по ней два мясца, и каждый день придумывал сценарий, как у нас с ней все будет хорошо и как мы снова будем в отношениях. У меня и мысли не было, что её присутствие отравляло мою жизнь! Я её так любил, так был ей одержим, что бросил почти все, что делал до встречи с ней. По правде говоря, я даже почти перестал общаться с людьми. А с ней… Было тяжело. И больно. Но я не понимал, что без неё у меня есть прекрасная яркая жизнь, а с ней — только ссоры и истерики.       Лютик медленно моргнул, выслушав этот короткий, но достаточно многоговорящий рассказ. Во-первых, он удивился, что Ламберт так страдал из-за отношений, во-вторых… Ламберт впервые поделился историей о себе! Рассказал что-то о себе!       Но Ламберт, будто мысли его прочитав, внезапно осекся и будто бы хотел тему поменять, открыв рот, но Лютик успел спросить первее.       — Так значит, у вас были абьюзивнве отношения?       Ламберт нахмурился. Лютику казалось, что ему стало неловко, но он не стал уходить от ответа.       — Не знаю… У неё был дезорганизованный тип привязанности, и, получив меня, она потеряла ко мне интерес и часто стала меня игнорировать, врала, мы редко виделись. И часто ссорились. Она слала меня на хуй даже тогда, когда ей не нравилось то, как я отвечал… Я не виню её. У неё было сложное детство и, мне кажется, на тот момент ей не хватало осознанности, чтобы понять, что она делала и что я чувствую.       — Ничего себе, — пораженно сказал Лютик. — Знаешь, в первые секунды у меня даже в голове не укладывалось, что ты мог страдать из-за кого-то. Не знаю, ты мне кажешься настолько сильным и невероятным, будто бы ничего не может ранить тебя.       Ламберт усмехнулся.       — Спасибо, но тогда я был другим. Самое забавное, что спустя четыре года она снова написала мне, мы общались какое-то время, и она стала говорить, что я ей снова нравлюсь и, внимание, цитата, драматичное: «но ты не вступишь снова в капкан». Я там чуть не уссался.       Лютик рассмеялся.       — И что, не вступил?       — Лютик, у неё был очень дрянной характер. Помимо прочего, она была… стремной.       — Ты что, лукист?       — Не то чтобы, — усмехнулся Ламберт. — Но в ней просто ничего не было хорошего. Ни внешности, ни характера. Куда мне там вступать нужно было? Даже при большом желании я бы не смог этого сделать.       — Ну вдруг у тебя травма какая-то осталась?       — Травма осталась. И мозги остались. Сечешь?       Лютик тихо хихикнул, а потом неуверенно спросил:       — А… А у тебя были парни-омеги?..       Ламберт поджал губы и дёрнул плечами. Лютик грустно усмехнулся и понимающие на него посмотрел. Была одна вещь, о которой все знали, но все молчали. Несмотря на то, что парни-омеги вовсе не были редкостью и их количество статистические было чуть меньше, чем девушек-омег, к ним относились… несколько странно. В общем, у девушек всегда было больше шансов. Многие ассоциируют парней с альфами, хотя они совсем разные! Даже анатомически у них совсем не так много сходства, как многим кажется!       Лютик, наверное, часто из-за этого не мог ощутить себя красивым в полной мере. Когда есть девушки, как можно чувствовать себя красивым, имея от природы такое несовершенное тело? Он вполне расслаблялся рядом с партнёром, когда убеждался, что его все устраивает и у него нет никаких предубеждений по поводу пола, но в повседневной жизни Лютик не чувствовал той уверенности, что чувствовал бы другой, менее травмированный омега с его внешностью.              Из мыслей его вывел голос Ламберта:       — В долгих отношениях я с ними не состоял, но в любовниках было.       — Ты тоже считаешь, что мы не такие?       Ламберт тихо фыркнул.       — Меня не смущает член, если ты об этом. На самом деле, они же даже отличаются! Это совсем не похоже на альфий. Когда я вижу перед собой голую омегу — неважно, какого пола — у меня никогда не появится никакой дрянной ассоциации.       — Тогда почему у тебя не было с ними отношении? — почти обиженно фыркнул Лютик, считая, что Ламберт просто оправдывается.       — Потому что до Трисс у меня были только одни отношения. Те самые. Конец.       Лютик растеряно моргнул и перевёл взгляд на Ламберта. Снова моргнул.       — Что, правда?       — Ага. Те отношения были в девятнадцать — длились два года. А в двадцать три я познакомился с Трисс. Тогда она была замужем за Геральтом, но я был так сильно ей увлечён, что просто не смог ни с кем завести полноценных отношений. До того, как она развелась, у меня были именно любовники. Мы даже, можно сказать, встречались, но отношениями это не было.              Лютик постучал пальцем по своему колену.       — Хм, ну тогда ладно. А то я уже надумать успел…       — Я бы тогда на тебя и не посмотрел, если бы мне в вас что-то не нравилось. На самом деле я вообще не понимаю всех этих приколов с вашим полом. В вас можно бояться увидеть альфу только если тебе латенто нравятся альфы и ты боишься себе в этом признаться! Такие люди, наверное, ещё бананы не едят по понятным причинам.       Лютик рассмеялся и расслабился. Он верил Ламберту, и верил, что это не было отмазкой. Ему стало легче. Рядом с ним он вообще не задумывался над этим вопросом, просто было что-то такое в Ламберт, что не вызывало никаких сомнений, никаких вопросов, ему просто хотелось верить, он просто знал, что Ламберту стоит доверять, потому что это доверие заслуженно.       — Я рад, что ты такой…       — Какой? Адекватный?       — В том числе.       Ламберт тихо фыркнул.       — Кстати, почему Трисс не захотела пойти с нами?       — У неё… — Лютик замялся, будто засомневался, что стоило говорить. Он сам не понимал, откуда у него взялось чувство, будто бы стоило промолчать, и он счёл его глупым, так что сказал: — У неё встреча с Эскелем. Тоже ужин.       Ламберт внезапно нахмурился, но потом только кивнул и сказал:       — Хорошо, нам же лучше.       Лютик неловко потёр складку на джинсах и спросил:       — Ты правда её подозреваешь?       — Не думаю, что имею на это право.       — А если без прав?       Ламберт усмехнулся и, внезапно, убрал одну руку от руля и положил её на руку Лютика. Они переплели пальцы и обменялись улыбками.       Ламберт погладил большим пальцем костяшки и сказал:       — А если без прав, то не уверен, что по поводу этой ситуации у меня в голове есть хоть одна рациональная мысль, — он улыбнулся, пожав плечами. — Они просто очень хорошо общаются и, возможно, у меня в самом деле есть какие-то… Сомнения. Не знаю, просто Трисс давно в принципе не общалась с мужчинами и не просила их привезти её пьяную с бара. Наверное, этот момент взволновал меня больше всего.       Лютик закусил губу и немного помялся, не уверенный, что стоило спрашивать.       — А если… Вдруг выйдет так, что она… В самом деле с ним?       Ламберт внезапно нахмурился, будто этот вопрос ему совсем не понравился. Немного подумал, а затем сказал:       — Не знаю. Что происходит, когда случается измена? Люди разводятся.       Лютик сжал его руку сильнее и посмотрел почти с мольбой. Ламберт понял этот взгляд и на миг ощутил себя гадливо.       — Нет, тут я ничего не знаю, Лютик, не смотри так на меня.       — Да, но… Но ведь как бы удачно все сложилось! Она с ним, ты со мной.       — Если поступать по совести, то просто я должен ей признаться, а не ждать подтверждения моим догадкам. Но просто…       Ламберт замялся, закусив губу. У него давно были эти мысли, понимание вопроса с этой стороны, но говорить об этом вслух, а тем более Лютику казалось чем-то ужасным.       — Лютик, это скользкая тема.       — Да, но мне просто интересно… Ты вообще воспринимаешь меня серьёзно?       — Воспринимаю, — не соврал Ламберт. Для него и вправду сейчас Лютик был больше, чем простым любовным интересом. Он ему нравился, нравился очень сильно, на самом деле, он просто был от него без ума. От его лица, глаз, голоса и даже взглядов — все в нем он считал совершенным. Но. — Но я не могу загадывать на будущее. Черт, Лютик, тебе семнадцать! Это вызывает очень много сомнений.       — Ты думаешь, что мы расстанемся, а ты зря разрушишь семью?..       Ламберт зажевал губу. Насколько же в гадком положении он на самом находится! Изменщик, лгун, так ещё и с кем изменяет? С подростком! Он уже разрушил семью этим романом. Даже если все и останется в тайне, даже если это в самом деле кончится, сможет ли Ламберт жить дальше с Трисс со спокойной душой, зная, что он делал и что скрывал? С другой стороны, что, мало таких историй? Кто-то когда-то гулял на стороне, а потом все хорошо! Или не хорошо… Никогда не узнаешь, как этот маленький роман в самом деле мог повлиять на семейную жизнь.       — Я просто думаю, что я уже все разрушил, — честно признался Ламберт. — Этой изменой я уже все разрушил.       Лютик внезапно отвёл взгляд, и Ламберт понял почему — он попытался скрыть в них блеск восторга и возбуждение от мыслей, что Ламберт готов был развестись и придать их отношениям более серьёзный оттенок. Готов был дать Лютику более серьёзную роль, нежели просто молодой любовник.       — И чего ты ждёшь?.. — тихо спросил Лютик.       — Я… Вот надо же было тебе сейчас этот диалог начать!       Лютик вздрогнул и внезапно пролепетал:       — Прости.       — Ты не должен извиняться, — Ламберт успокоился так же быстро, как и завёлся. — Я злюсь на самого себя, на эту ситуацию. Ты… Конечно тебе хочется знать о нашем будущем. Я ведь знаю, что поступаю, как свинья по отношению к вам обоим и, по честному, вы меня оба просто должны послать.       — Что ты! — воскликнул Лютик так, будто сама мысль о том, что Ламберт мог уйти от него из якобы благих намерений пугала его. — Ты просто запутался. Может… Может просто твои чувства к Трисс чуть угасли…       — Даже если и так, я должен был ей сказать об этом прямо, а не врать и изменять!       — Должен был, — выдохнул Лютик и кивнул, соглашаясь. — Но между нами все так случается… Будто бы само по себе. Кроме того, ты человек, а не робот, ты не можешь все делать по идеальному, морально-правильному сценарию.       Ламберт поджал губы и кивнул. На самом деле, он даже не знал, как рассказать Лютику все, о чем думал все это время. Его волновала — искренне волновала — та ситуация, в которой он оказался, в которую вовлек и Трисс, и Лютика. Что думал о том, как это неразумно — бросать семью из-за молодого любовника. Но так же считал глупостью пытаться замять этот роман и жить дальше, как жил. Якобы это возможно! В конце концов, от мысли, что ему придётся расстаться с Лютиком, хотя бы просто перестать его касаться и обнимать, в конце концов, причинить ему боль — его сковывало самое настоящее физическое страдание. Что-то в его груди будто бы зажималось и начинало ныть, будто бы что-то в нем уже заранее боялось потерять Лютика. Ламберт знал, имел в себе это априорное знание, что к Лютику его тянуло почти болезненно, по-животному, и ему было страшно думать о том исходе, который их ждал в случае, если они расстанутся только из-за целесообразности этого действия. Ему казалось — нет, он был уверен — что они снова окажутся рядом, ещё более голодные и желающие, и натворят ещё больше глупостей. Просто в Лютике было какое-то почти больное желание, и Ламберт старательно на него отвечал, и ещё более страстно хотел Лютика, всем своим существом, каждым сантиметром своего тела.       — О чем ты задумался? — спросил Лютик. Казалось, он немного успокоился, будто тоже понял, насколько сложный это был вопрос для Ламберта.       — О тебе.       — Правда? — изумился Лютика. — А лицо у тебя было такое, будто у тебя заболел зуб.       Ламберт рассмеялся и покачал головой.       — Я думал о том, насколько тоскливо нам бы было с тобой расставаться.       Лютик вздрогнул, будто бы током ударенный, и посмотрел медленно на Ламберта. И смог только и попросить:       — Не говори так. Мне больно об этом даже думать.       — Вот и мне, душа моя, вот и мне…       Он поднял руку Лютика к своему лицу и поцеловал его ладонь, успокаивая. Лютик нерешительно улыбнутся.       Они решили замять этот диалог во благо спокойного ужина, и это было в самом деле хорошей идеей — просто расслабиться и говорить о всяком. Лютик слушал его внимательно каждый раз, когда удавалось что-то выцепить из Ламберта — любой его рассказ о своей жизни, небольшой факт или оговорка, краткое воспоминание.       — Мы много сегодня говорим обо мне, — подметил Ламберт, беря стакан с виски. Лютик сидел напротив него, подперев подбородок руками и улыбаясь. В отличие от Ламберта, с едой он управился быстро, и теперь ждал, пока доест Ламберт и им принесут десерт.       — Это потому что до этого мы говорили только обо мне! — возмутился Лютик. — Мне очень нравится тебя слушать, ты так интересно рассказываешь! В конце концов, мне хочется узнать, какой ты человек.       — А ты ещё не сделал выводы? — уточнил Ламберт, вскинув бровь.       Лютик пожал плечами.       — Я знаю, что ты очень мне нравишься и что ты очень за меня волнуешься. И что ты, мне кажется, многое для меня сделаешь… Мне даже кажется…       Лютик внезапно замолк, будто сболтнул лишнего.       — Что тебе кажется?       — Что… — Лютик поджал губы и внезапно выпрямился от напряжения в его теле, однако продолжил, ему, рядом с Ламбертом, было не страшно продолжать даже самые неподобающие вопросы. — Что ради меня ты бы даже развёлся…       Ламберт поставь стакан на стол и выдержал паузу. Нахмурился, будто обдумывая это, а потом сказал:       — Думаю, ты прав. Если бы ты поставил такой ультиматум, то я бы мог пойти даже на это. Но я бы не хотел таких ультиматумов.       Лютик скомкано улыбнулся.       — Конечно, я понимаю.       Ламберт все равно решил пояснить, побоявшись, что Лютик все-таки понял неправильно:       — Потому я бы хотел, чтобы такие вещи, как развод, проходили без давление и менее болезненно. В конце концов, нам обоим нужно сделать свои выводы не так поспешно.       — Выводы?..       — О будущем этих отношений. Не только я решаю, Лютик. Ты юн, и, кто знает, может я для тебя всего лишь увлечение.       — Я так не думаю, — уверенно заявил Лютик, нахмурившись. — Но я все равно спрошу у своего психотерапевта.       Ламберт тихо рассмеялся.       — Боюсь, он не вправе давать тебе таких советов.       — Я его об этом попрошу.       — Ну, только если так, — усмехнулся Ламберт и наконец допил свой виски одним глотком. Каждый раз, когда речь заходила об их отношениях, Ламберт чувствовал напряжение в собственном теле. И думал о том, как бы было хорошо, не поженись бы он и встретив Лютика при других обстоятельствах. Тогда он бы, вероятно, и не так сильно боялся возраста Лютика. Лютик, казалось, сам не понимал всех рисков, но от него оно и не требовалось.       Вечер вышел долгим и томным, он разморило их обоих, так что, выйдя наконец на прохладную улицу, Ламберт довольно поежился от того, как прохладный ветер коснулся разгоряченных щёк.       — Давай немного пройдёмся, — попросил Лютик и, оглядевшись, ткнул пальцем в сторону узкой тропинки. — Например, туда.       Ламберт кивнул. Он понял, почему Лютик выбрал именно этот путь. Там было мало света, мало людей и очень тихо. Едва они спрятались от ярких огней города, Лютик взял Ламберт под руку и прильнул к его плечу как желающая ласки кошка, нежно потеревшись щекой о его плечо. Они не смогли далеко уйти, уже через несколько шагов Ламберт притянул его к себе за талию ближе и, близость тела Лютика, его жар и мягкость, одурманили его сильнее алкоголя. А Ламберт ещё от виски полностью не отошел. Ещё несколько шагов, скрываясь в тени от шума, и Ламберт резко остановился, развернувшись к Лютику, прижав его к себе за поясницу. Лютик послушно прильнул к нему ближе, прижавшись вплотную, так, что Ламберт слышал его дыхание, чувствовал на своей коже, и ощущал жар его тела, прижатого к нему почти вплотную. Лютик вскинул голову и доверчиво заглянул ему в глаза. Ламберт чувствовал, что в его руках Лютика становился совсем послушным и мягким, как пластилин. Он ласково огладил его бока, и Лютик улыбнулся в ответ на краткую, почти невинную ласку.       — Знаешь, мне это даже нравится… Этот страх быть замеченным, все эти тайные уголки для нас…       — Думаю, так только в начале. Потом начинает надоедать эта игра в кошки-мышки… — ответил Ламберт почти на автомате. Его мозг был слишком затуманен близостью Лютика, он был слишком ленив, чтобы у Ламберта была возможность сконцентрироваться на чем-то другом, кроме как теплоте тела Лютика. Он виделся ему таким хрупким, таким невинным! Хотя невинным Лютик не был, но для Ламберта это ощущалось совсем не так. Он был уверен, что все, что было с Лютиком до этого — это было насилие. Нельзя же на полном серьёзе заниматься добровольным сексом с таким человеком, как Вальдо? Эта мысль его развеселила и он тихо усмехнулся.       — Что-то не так?       — Нет, все так. Думаю о том, насколько сильно я тобой одержим.       Ламберту показалось, что у Лютика едва глаза не загорелись от этих слов. Будто бы Лютика восторгала сама мысль, что кто-то у самом деле мог отвечать полной взаимностью на все его чувства.       — Правда?..       — Да. Ты и сам это знаешь.              Ламберт провел ладонями верх и вниз — погладив Лютика по бокам, и тот выгнулся на встречу его рукам, прижался к нему ещё теснее и провел ладонями по его груди вверх, заключив лицо Ламберта в свои ладони. Ламберт посмотрел на него и улыбнулся. Лютик игриво потерся о него, и Ламберт чувствовал, что он был почти наэлектризованный весь, начинал изводиться в его руках. И совсем не напрягался! Ламберт снова его огладил и, наконец, чуть склонился. Лютик довольно улыбнулся, привстал на носочках и их губы прижалась друг к другу. Ламберт с Лютиком замерли на миг, слушая дыхание друг друга и, наконец, поцеловались. Лютик зарылся пальцами в волосы Ламберта, пока тот гладили его спину и бока, целуя, начиная с невинного и лёгкого поцелуя, только их губы, и позволяя себе чуть больше, и Лютик отзывался на это, отвечал, давая углубить поцелуй. И Ламберт целовал более страстно и жадно, осознавая, что весь день он мечтал о его губах, о том, как будет его целовать, и теперь обнаружил, что как бы страстно его не целовал — этого было мало.       Ладони Ламберта соскользнули чуть ниже, к его бедрам, и, не встретив никакого напряжение, перешли к ягодицам, жадно сжав. Лютик охнул в его рот и сжал его волосы, но не отстранился. Ламберт продолжил целовать его, сминая в ладонях упругие ягодицы, его движения были жадными, грубыми, потому что ему отчаянно хотелось большего, ему хотелось обладать Лютиком полностью, и от мысли, что Лютик хотел и был согласен он едва не рычал, ведь он все равно не мог себе этого позволить. И он трогал его и гладил — исступленно и жадно. Его бедра, ягодицы, бока. Лютик дышал часто и сбито, ерзал, дергался, будто не мог найти себе места и, в конце концов, отстранился, глубоко рвано вдохнув. Ламберт замер, не позволяя себе наброситься с новым напором. Хоть и хотелось, очень хотелось…       — Ох… Так… Так со мной никто не был… — удивлённо прошептал Лютик. — Я и не думал, что так… что так со мной можешь ты.       Ламберт смотрел на него потемневшими глазами, в его, чуть блестящие, широко раскрытые и ошалелые.       — Потому что я хочу тебя. Можешь запомнить, как себя ведёт мужчина, когда очень хочет тебя. Но…       — Но?.. — прошептал Лютик, снова прильнув к нему. Ему нравилось тепло и крепость тела Ламберта, но тот, внезапно, чуть отстранился, чем и вызвал возмущенный вздох. Ламберт усмехнулся.       — Но не может себе позволить.       — Может… — нерешительно возразил Лютика. Он все ещё находился в руках Ламберта, и его вело даже от этого.       — Нет, — Ламберт покачал головой. — Я… Я знаю, что для тебя это будет значить очень многое, и я не хочу… Не хочу делать ничего такого, пока не буду уверен.       — А сейчас ты не уверен?.. — поникшим голосом спросил Лютик. — Вот надо же было тебе все испортить…       Он сказал это тихо, даже без недовольства, и выпутался из рук Ламберта. Ламберт вдруг почувствовал себя крайне одиноким, в груди что-то защемило от того, с какой интонацией это сказал Лютик, каким был его голос. Он снова притянул его к себе, но Лютик будто сжался. Ламберт тяжело выдохнул, крепко его обнял и уткнулся носом в его макушку.       — Не уверен, потому что тебе все ещё плохо. Я боюсь, что ты не видишь меня. Ты видишь спасителя. Боюсь, что одним утром ты все-таки поймёшь, с кем имел все это время дело…       — С кем же? — нахмурился Лютик. Он из принципа не отвечал на его объятья, хоть и очень хотелось. Но он и без того знал, что Ламберт не перестанет его обнимать, даже несмотря на отсутствие взаимности. Это полностью удовлетворяло Лютика.       — С тридцатилетним мужиком.       — Я и сейчас это вижу. И мне очень нравится этот мужик. Мне очень нравится то, как ему нравлюсь я.       Ламберт усмехнулся и прижался к его макушке щекой, начиная укачивать Лютика в своих руках.       — Никакой любви в постели, пока не поговоришь об этом со своим психотерапевтом.       — Не то чтобы мне слишком это нравилось, но ладно… Но я очень не хочу, чтобы он делал что-то, из-за чего ты мне перестанешь нравится. Ты ведь первый… первый такой.       — Таких ещё много.       Лютик тяжело выдохнул и, наконец, обнял его в ответ.       — Ничего ты не понимаешь… Поцелуй меня ещё раз?..       Ламберт чуть отстранился и, взяв его за подбородок, чуть приподнял его голову вверх, посмотрев ему в глаза.       — Хотел бы я встретить тебя при других обстоятельствах и просто позволить себе тебя любить.       Лютик медленно моргнул и прошептал:       — Ну так люби…       — Люблю, — едва слышно прошептал он и поцеловал. Лютик облегчённо выдохнул в его губы.