Звезды вокруг шрамов

      — Как прошёл ужин с Эскелем?       Трисс повернулась к нему и улыбнулась. Она не заметила никакой злости и раздражения от Ламберта, и была рада, что с его стороны это просто интерес. Она поставила на стол перед ним кофе и сказала:       — Чудесно. Знаешь, мне кажется, он совсем не изменился.       — Может, — согласился Ламберт. — Я не был с ним никогда особо близок, так что ничего не могу сказать.       — Он… Говорил об этом, — неуверенно начала Трисс, сев рядом и посмотрев на свою чашку кофе.       — О чем? — не понял Ламберт. Он, наверное, отвечал несколько сухо, но только от того, что плохо поспал. Он долго не мог заснуть, ворочался и думал о Лютике. Об этом поцелуи, и чувствовал, как в ответ на эти мысли все в нем сладко сжималось, хотело большего. В конце концов, когда он встал в туалет, его перехватил Лютик, видимо, тоже не спавший от переизбытка чувств, и они снова целовались во тьме коридора, куда более нежно и томно, без лишнего напора.       — О том, что вы плохо общаетесь и о том, что он жалеет об этом.       Ламберт пожал плечами.       — Поздравляю его с этим.       — Он… Ему очень жаль.       Ламберт нахмурился, оставил чашку и посмотрел на неё.              — Он рассказал?       Трисс опустила взгляд. Ламберт тяжело выдохнул. У него была причина не любить и Геральта, и Эскеля. Прошло очень много времени, он даже работал с психотерапевтом, и то стыдился того, что такая глупая — как он сам думал — вещь так сильно его ранила, то ненавидел их с новой силой за всю ту детскую жестокость к нему. Он даже отпустил отчасти эту ситуацию, и даже общался с ними — принял их извинения и сказал, что предпочитает не думать об этом. И никому не говорить. Он знал, что это было совсем не смешно и там вовсе не было его вины, но ему все равно было стыдно рассказывать об этом. Будто бы в том, что с ним сделали была его вина. Ну, по крайней мере, он отлично понимал омег, которые боялись рассказывать об изнасилованиях. Ламберт лучше всех уверял их, что в этом нет ничего постыдного, в этом нет их вины, а мудак только тот, кто сделал это. То, во что он хотел бы поверить сам, он отчаянно вдалбливал в голову им. И они верили. В любом случае, Ламберта не насиловали, так что какое право он имел ныть? Он просто предпочитал никому не рассказывать.       Они немного помолчали, а после Трисс прильнула к нему ближе и обняла.              — Это ужасный поступок. Я не понимаю, чем они думали, и не могу даже поверить, что Эскель хоть в каком возрасте был способен на такую глупость! Это ужасно.       — Всё нормально. Такое с многими было и нормально. Просто на всех это по-разному отражается.       — Но они знали, что тебе страшно! Они поступили просто как маленькие ублюдки.       Ламберт улыбнулся и поцеловал её в лоб.       — Всё хорошо, дорогая. Всё давно в прошлом. Иногда я злюсь на это, но только потому, что мне нравится злится.       Трисс скомкано улыбнулся, погладив его по щеке.       — И все-таки они ублюдки. У меня сердце болит, когда я представляю это…       — Всё хорошо, — повторил он, целуя её лицо.       — Однако ты мне не рассказывал.       Ламберт тяжело выдохнул и чуть отдалился, пожав плечами.       — Просто есть вещи, о которых лучше не вспоминать и тем более не говорить о них вслух.       Трисс понимающие на него посмотрела и кивнула.       — Главное, что сейчас тебе намного лучше.       — Да, ты права. Это главное, — согласился он, гладя её руки.       — А как прошёл ваш вечер? — спросила Трисс.       — О, ну… Сначала завязался неприятный диалог.       — О том парне, что ухаживает за Лютиком и который не хочет брать ответственность за эти отношения?       Ламберт сначала оторопел, не до конца поняв, о чем она говорила, а потом до него дошло. Он равно кивнул.       — Он так тебе это рассказал?..       — Ну да. А что, ты услышал другую версию?       — О, ну, фактически, просто в моем случае она обросла некоторыми подробностями…       — Какими?       — Ну… Этот парень, у него уже есть омега. Он, как бы это сказать, в отношениях.       Трисс пораженно моргнула, а потом уточнила:       — Он… Изменяет своему омеге с Лютиком?       — Кажется, что так.       — Вот негодяй! — в сердцах вскрикнула Трисс, и Ламберт аж растерялся. — Он же тоже разобьёт в конце концов Лютику сердце! Богиня, я надеюсь, Лютик расскажет об этом своему врачу, это же просто ужас!..       — Да, в самом деле, ужас, — пытаясь подавить пристыженность, которую испытал, проговорил Ламберт. — Он вроде собирается выбрать Лютика.       — Очень уж нужен Лютику кавалер, который прямо вот при нем изменяет! Думаешь, он и Лютику не изменит? Изменит.       — Наверное, — согласился Ламберт. — А может и нет. Мы не знаем того, как все случится, но тут лучше бы перестраховаться и бросить Лютику его. Но он…       — Влюблен по уши? — немного огорченно спросила Трисс. — Ожидаемо. Бедный мальчик, — она покачала головой. — Ему просто нужна поддержка и близкий человек рядом, без этого он бросается и влюбляется в каждого, кто проявит к нему хоть немного любви и внимания. Мне так его жаль, так, знаешь, по-матерински жаль. Хочется спасти его от этого, но я не имею права.       Она тяжело выдохнул и покачала головой. Ламберт видел, что она искреннее сочувствовала Лютику, а ещё её прошлый брак тоже был развален из-за измены. Ну, ещё Трисс не особо-то и любила Геральта, но все-таки катарсисом была именно его измена. Ламберт осознал, в какой же яме он на самом деле был.       — Да, лучше бы ему его бросить, — повторил Ламберт. — Надеюсь, работа с психотерапевтом ему поможет.       — Хотелось бы верить, — выдохнула Трисс и положила голову на его плечо.       Они немного помолчали, и все это время Ламберт просто смотрел на свой кофе, осознавая, как все плохо было на самом деле. Мысль рассказать все Трисс и остаться с Лютиком хоть и казалось поспешной, но была самой нормальной. Жить, притворяясь, что ничего не было…       — Ты сегодня очень тихий…       — Плохо спал, — ответил Ламберт. — Не знаю, в последнее время сон не идёт.       — Ты это из-за Эскеля?       — Нет, он ни при чем, — покачал головой Ламберт. — Просто… Просто что-то не так. А может и из-за Эскеля. Тело-то все помнит…       Трисс подняла голову и посмотрела на него с искренним сочувствием. Улыбнулась, приободряя, а после подалась вперёд, целуя. Ламберт ответил на поцелуй, притянув её к себе ближе, и как-то про себя думая, что целоваться с ней ничуть не хуже, чем с Лютиком. Только тело не скручивает от желания.       Пол проскрипел. Они отстранились друг от друга и посмотрели на смутившегося Лютика. Тот что-то сонно пробормотал и снова ушёл. Трисс тихо хихикнула.       — Смущается, как маленький.       — Ну, знаешь ли, просто есть люди, которые не нравится на такое смотреть.       — Твоя правда. У тебя есть планы на вечер?       — Вроде нет. А что?       — Мне в обед нужно на небольшую встречу, а после я совершенно свободна.       — Понял тебя. Куда хочешь сходить?       — Хм… Для начала — поужинать. А после как карта ляжет.       — Договорились, — он снова поцеловал её, и Трисс улыбнулась, прижавшись к нему и крепко обняв. Ламберт прижал её к себе в ответ, прижавшись щекой к её макушке. Так же, как делал это вчера с Лютиком. Каким же он был подонком…       Ламберт чувствовал себя отвратительно, чувствовал, что он все должен закончить, как можно раньше. Ему казалось, что его голова вот-вот взорвётся от всех мыслей об этой ситуации, о себе. Он никогда не думал о себе в таком русле! Никогда не думал о том, что он, оказывается, все это время был моральным уродом, не знал, что может так врать женщине, которую любил и, возможно, пользоваться кем-то в столь уязвимом состоянии, в каком сейчас был Лютик. Нет, это же просто не может быть правдой. Он полюбил Лютика, он не пользовался им. Если бы он в самом деле хотел простую интрижку, он бы завёл её раньше, а с Лютиком все было совсем не так!       Ламберт чувствовал себя скверно. Чужим самим себе. Весь день до обеда он провел в подавленном состоянии. Ночью он был перевозбужден после их поцелуя, вспоминая каждую деталь, вспоминая о том, как собственные ладони ложились на тело Лютика — такое тонкое, юное, невинное и поэтому для Ламберта такое порочное. Он вспоминал каждый тихий вздох, нерешительный стон, а теперь — видел все то же самое, но совсем в другом ключе. Он винил себя и ненавидел, но не приходил ни к чему. Всё эти душевные терзания ровным счетом ничего не значили, если Ламберт ничего не исправлял в реальной жизни.       Трисс, как и говорила, ушла на встречу. Ламберт сидел в гостиной и смотрел в потолок. Давно он не ощущал такой лености и желания прокрастинировать. Он ничего не делал — не мог ничего делать — голова была забита лишь одним, и вот он, сидел, бесполезный и страдающий. Он тяжело выдохнул и покачал головой. Рядом проскрипел пол и Ламберт посмотрел в сторону. К стене плечом привалился Лютик, глядя на Ламберта так, будто подглядывал.       Ламберт удивлённо вскинул брови, видя, сколько в его позе было неуверенности, и похлопал по месту рядом.       — Иди сюда. Что-то случилось? Я тебя сегодня полдня не видел.       Лютик не ответил, молча скользнул к нему, присев рядом и очень тесно. Так тесно, что их бедра были прижаты друг к другу. Лютик поджал губы и неуверенно сказал:       — Я… Я сегодня видел, как ты целовал Трисс…       Ламберт рвано кивнул. Ну, это было не секретом.       — И я… Мне было это так неприятно! Кажется, я заревновал, — честно но признался Лютик и посмотрел на Ламберта с какой-то беспомощностью.       — Ох, интересно… И в какой-то мере логично. Но я… Я не могу её не целовать, Лютик, это будет по крайней мере странно.       — Да, но… Ты это делаешь потому что надо или потому что хочешь?..       Ламберт растерянно моргнул, глядя Лютику в глаза и понимая, что не мог врать. Черт возьми, Ламберт и без того ощущал себя размазанным по столу тараканом, а тут ещё и Лютик с такой щепетильной темой! Но он не винил его, просто не имел права его в этом обвинять. Лютик находился в очень деликатных отношениях, ответственность за которые были полностью на Ламберте, и ему хотелось знать чуть больше, хотелось… гарантии и уверенности.       Прежде чем Ламберт успел ответить, Лютик опустил взгляд и поджал губы, будто бы та пауза, которую выдержал Ламберт перед тем, как ответить, была для Лютика вполне себе однозначной.       Он только тихо сказал:       — Понятно…       — Постой, Лютик, — Ламберт сжал его руку в своей, будто так хотел удержать, боясь, что Лютик сейчас уйдёт. — Я… Это сложно. Когда ты появился — многое поменялось во мне, и в моем отношении к Трисс и, на самом деле, наши отношения… Они всегда были с каким-то окрасом в семейное. Мы, как бы это сказать… Не были особо страстными, по крайней мере, если говорить о частоте. С тобой же совсем наоборот, я чувствую такой водоворот чувств, такой накал эмоций. Мне хочется обнять тебя и заботиться, любить тебя и мне хочется тебя, как, я боюсь, никогда не хотел Трисс. Мне будто снова пятнадцать. Но, какими бы не были наши отношения с Трисс, они никуда не исчезли после твоего появления. Я знаю, что сделаю выбор в твою пользу — если ты позволишь мне его сделать — или просто расскажу все Трисс и останусь ни с чем, потому что я мудак и я это заслужил, но сейчас… Я все ещё что-то чувствую к ней, она вызывает во мне нежность, все те чувства, что были между нами всегда… Вот.       Ламберт закончил на тяжёлом вздохе. Он сам себе был противен, даже то, как он говорил сейчас было ему чем-то незнакомым, и всю эту речь ему хотелось закончить простым «прости, просто мне сейчас очень плохо». На самом деле, он отчаянно хотел признаться Лютику о том, что ему в самом деле сейчас плохо от того, как все вышло, от того, к чему он все это привёл, он хотел, чтобы Лютик его утешил, но считал, что не имел права жаловаться ему, ведь Лютику хуже.       Лютик немного помолчал, и Ламберт боялся, что все эти слова не утешили Лютика, ничего не объяснили, не дали никаких гарантий, но Лютик, посмотрев на Ламберта, внезапно спросил:       — Тебе плохо?       Ламберт вздрогнул и так и застыл, не ожидав таких вопросов. Он даже его испугался. Больше всего ему хотелось признаться в этой слабости и, как оказалось, этого же он и боялся. Боялся показаться уязвимым или слабым. Ему захотелось тряхнуть головой и сказать, что с ним все в порядке, но Лютик, положив вторую руку на тыльную сторону руки, которой Ламберт сжимал его ладонь, сказал:       — Ты мне кажешься таким разбитым. И твои слова… Твои слова, что ты готов принять даже самый плохой вариант, потому что ты якобы это заслужил… Ты уже придумал всякие ужасы, да? Решил, что ты плохой? Или это из-за нашего вчерашнего вечера? Тебе показалось… Показалось, что я что-то от тебя требую?..       Ламберт так и замер, во все глаза смотря на Лютика. Он тряхнул головой, будто пытался выйти из транса, и снова посмотрел на Лютика. Он такой понимающий, такой добрый! Увидел, сам догадался, озвучил… Ламберт просто не ожидал! И, однако, он все равно ощутил себя зажато, будто боялся в этом признаться.              Лютик тихо попросил:       — Поговори со мной…       Ламберт посмотрел ему в глаза и неуверенно, будто сквозь силу начал:       — Я просто много думаю о ситуации, которая между нами всеми вышла. Я никогда не думал, что я настолько плохой человек. И ещё я ничего не знаю, и меня это пугает и тоже давит. Я должен все закончить, а не скрывать, но не могу.       — Ты вовсе не плохой человек.       Ламберт качнул головой.       — Я изменяю Трисс, вру ей, и мучаю всем этим тебя. И ещё я боюсь… Боюсь, вдруг мои чувства к тебе не такие чистые, как мне кажется? Вдруг я обманываю и себя, и тебя? А в итоге выходит… что выходит.       Лютик мягко погладил его по тыльной стороне ладони и, подняв руку, положил её на его щеку, легонько погладив. Подался вперёд и мягко чмокнул в кончик носа. Улыбнулся ему приободряюще.       — Если… Если так вышло, что ты полюбил кого-то другого в отношениях — неважно, как именно — это значит, что твои чувства к Трисс… Не такие честные, как ты думал. Значит, твои чувства к ней изменились бы рано или поздно, в этом нет твоей вины. Так что, возможно, ты должен подумать о том, что испытываешь к Трисс. Ты сам сказал, что ваши отношения всегда были больше семейными, что тебя не влекло к ней так, как ко мне. Может, вы в самом деле хорошо друг другу подходите, но не как… Не как пара. Поговори с ней об этом, спроси о её чувствах к тебе. Выясните для начала это.       — Да, ты прав, — кивнул Ламберт, понимая, что эти слова почему-то его смогли успокоить. — Нам надо сначала поговорить с Трисс, выяснить все до конца.       Ламберт вспомнил их отношения до того, как появился Лютик. Они ведь месяц сексом не занимались, но это никому не мешало! Ламберт часто был с Геральтом — на тренировке или в баре, и Трисс, на самом деле, никогда на него не злилась, так же, как и Ламберт не злился на неё, когда она проводила много времени со своими подругами. Он просто считал это здоровыми отношениями и, отчасти, это в самом деле было так, но их будто… Не влекло друг к другу. Им по тридцать, оба любят секс и оба не занимались им месяц, не чувствуя при этом влечения друг к другу! Они нравились друг другу и, когда дело доходило до постели, им было хорошо рядом. Трисс любила тело Ламберта, а он — её. Любил ласкать её и целовать, но всегда будто бы было чувство, что они могут и без этого. Могут не проводить рядом много времени, зная, что им всегда хватит того, что у них в итоге останется. Да, здоровое отношения, но все-таки им всегда чего-то не хватало. Будто в этих отношениях не хватало их самих. Им было хорошо рядом, они редко ссорились, но все-таки…       Ламберт поднял взгляд на Лютика. У них тоже складывалось здоровые отношения, они могли провести время без друг друга, но вместе им было куда лучше. Ламберт чувствовал, что начинал скучать, если долго не видел Лютика, и ещё… Ещё он хотел его. Хотел так, как никогда не хотел Трисс. Мысли о его теле и о его ласках возбуждали его, Ламберта влекло к Лютику, он хотел его, и это желание было не просто животным. Это желание почувствовать рядом с человеком все воплощения любви, какие возможно. Желание подарить удовольствия, целовать его везде, трогать и гладить.       Да, с Лютиком у него было все совсем не так, как за все время его брака.       Лютик ободряюще ему улыбнулся.       — А со мной… — Лютик тяжело выдохнул. — Ну, разрешится же как-то. Мы же поймём рано или поздно, так? Сейчас я знаю, что хочу быть с тобой, но ты считаешь, что мои желания не очень надежны.       — Боюсь, так считаешь даже ты.       Лютик улыбнулся и пожал плечами.       — Просто наши отношения… Будут сложными, даже если выяснится, что мы в самом деле друг другу подходим.       — Например?       — Например… Ну вот ты хочешь детей?       — Конечно, — кивнул Лютик. — А что, ты нет?       — И я хочу. Но когда нам этого ребёнка делать прикажешь? Мне тридцать, тебе семнадцать и…       — Ну, я планировал до двадцати пяти родить, так что если решимся, то я могу забеременеть в двадцать три, тебе тридцать шесть будет. Всё нормально, вроде.       — Ну вроде… — согласился Ламберт, удивлённый тем, что звучало все в самом деле неплохо. Ему почему-то казалось, что Лютик захочет детей, когда ему будет лет пятьдесят, тогда какие тут дети? Однако, когда Ламберту будет пятьдесят, Лютику будет тридцать семь, не самый подходящий возраст для родов. Он снова посмотрел на Лютика. — Правда, я… Кхм, тебе будет сложно от меня забеременеть.       — Так всегда, — понимающие улыбнулся Лютик. — От всяких придурков только так, а как от нормального мужчины…       Ламберт тихо рассмеялся, а потом одернул себя и резко нахмурился.       — Так, рано нам такое обсуждать. А то замечтаемся тут ещё с тобой.       — Ну ладно, — хихикнул Лютик. — Не забудь поговорить с Трисс. Ты ведь вовсе не плохой человек. Просто вы с Трисс… Немного не в том плане, наверное, сошлись.       — Наверное, — растерянно пожал плечами Ламберт.       Он притянул Лютика ближе к себе, обнял его и откинулся на диван, поцеловал Лютика в лоб. Лютик довольно поерзал и прижался к нему теснее, крепко обнимая, и ноги ещё на его бедра закинул. Какое-то время они молчали, просто обнимаясь и наслаждаясь близость друг друга, а потом Лютик заговорил.       — Пообещай мне кое-что.       — Что? — удивился Ламберт.       — Что ты… Что вы с Трисс… Не будете заниматься хотя бы любовью. Это ранит меня.       Ламберт фыркнул.       — Ну, это уж точно не проблема. Мы и без тебя не то чтобы часто такими делами занимались, — он улыбнулся, а потом подумал: может, если бы у них была активная сексуальная жизнь, то и Трисс бы смогла забеременеть? Конечно она бесплодна, но Эскель был врачом, и у него на практике пару раз, когда бесплодные в конце концов оказывались очень даже плодными. А чем больше попыток, тем больше шансов. Ламберт покачал головой. В любом случае, это уже было неважно. Он снова поцеловал волосы Лютика.       — Хорошо, — он кивнул и тихо выдохнул, будто бы с облегчением. — А то мне было бы очень грустно.       — Ну, могу понять, я бы тоже не обрадовался, если бы ты с кем-нибудь в одной постели оказался.       — Ламберт, а у нас ещё будет свидание?       — Да хоть завтра.       — Правда? — оживился Лютик. — Тогда хочу завтра.       Ламберт тихо усмехнулся.       — Хорошо, завтра так завтра. Куда хочешь?       — Хочу поужинать, а потом в парк аттракционов и погулять потом.       — Парк аттракционов? — удивился Ламберт.       — Ну да, а что? Я так хочу сладкую вату, а ещё представь, как бы мы ехали на колесе обозрения. Представь, так темно-темно, и куча огоньков, и мы с тобой одни в кабине, и ты обнимаешь меня, а за окошком такой красивый и большой блестящий город!       Ламберт улыбнулся. Лютик уже все придумал, представил и восхитился.       — Ну, хорошо. Раз уж за окном целый город…       Лютик тихо хихикнул и с громким звуком поцеловал его в щеку. Ламберт улыбнулся.       Трисс выбрала тот же ресторан, в котором вчера Ламберт был с Лютиком. Он тяжело выдохнул. Это прямо-таки было напоминанием о том, что он должен был с ней поговорить и хоть что-то выяснить. Вдруг в конце концов выяснится, что Трисс просто такой человек? Ей не надо часто заниматься любовью, да и от партнера она много не хочет — главное, чтобы рядом был, поддерживал и был уверенным в их будущем. Трисс прямо-таки был необходим мужчина с опорой в себе и чёткими планами. В общем, как и Лютику…       Трисс рассказала про свою работу, болтала, пока они выбирали еду, и Ламберт внимательно её слушал. Про себя он удивлялся тому, что с появлением в его жизни Лютика и всех тех чувств, которые он к нему испытывал, в нем почти ничего не поменялось в отношении Трисс.       Они ужинали, говорили и смеялись, а в голове Ламберт вертел одно и то же, просто не зная, с чего начать, и что вообще ему говорить. Как начать? Что сказать? О чем говорить? В конце концов, он так устал от этого напряжения, что просто сказал:       — Знаешь, я сегодня о кое-чем думал… О нас, если быть точнее.       — Да? — спокойно отозвалась Трисс, и она совсем не испугалась, не было в её голосе никакой тревоги, какая могла бы быть в голосе, который не доверял бы Ламберту так, как она. Это понимание его ранило. Понимание того, что он просто не смел поступать с ней так, как поступал прямо сейчас.       — Мне просто кажется, что наши отношения такие... почти родственные?       — В каком смысле? — не поняла Трисс.       — Ну, наверное так видит отца и мать ребёнок. Никакой пошлости, интимности, одна доброта и поцелуи в лоб.       Трисс медленно моргнула, ничего не понимая, а потом просто пожала плечами.       — Ну и что в этом плохого?       — Да ничего, иначе бы я раньше об этом подумал, — хмыкнул Ламберт, и как бы невзначай добавил: — нам даже секс особо не нужен!       Трисс подняла на него взгляд, отрываясь от своей пасты, и Ламберт почти испугался, что она сейчас скажет что-то вроде «говори за себя», но она только сказала:       — Ну да, есть такое. Знаешь, я сама порой за собой замечала, будто бы отношусь к тебе как… Как к отцу, что ли…       Ламберт удивлённо на неё посмотрел.       — Не смотри так! — фыркнула она. — Ты все всегда за меня решал, всегда меня баловал, любил и никогда не кричал. Ты делал все, что должен был делать мой отец, а он только спился и сдох.       Ламберт с трудом подавил смешок, и Трисс сказала:       — Это и была шутка, тут надо было смеяться.       — Я понимаю, но нельзя же смеяться над чужой смертью!       — Но ты же над своим отцом смеёшься!       — Я не смеюсь, я плачу, и как раз над тем фактом, что он все еще не сдох.       Трисс улыбнулась. А Ламберт подумал, что, наверное, все то же самое к нему чувствует и Лютик. Ведь ему тоже не хватало нормального отца в своей жизни, а тут Ламберт — старше, любит его, поддерживает и любит.       — И поэтому… Ты меня не хочешь? — все-таки решил уточнить Ламберт.       Трисс вскинула бровь.       — Я очень даже тебя хочу, Ламберт, просто это… Ну, не знаю. Можно, конечно, но и без этого неплохо. Я не особо замечаю, если у нас долго нет секса. Для меня куда важнее объятья и поддержка.       — И тебе всегда было важно только это? — уточнил Ламберт.       — Ну, с Геральтом было наоборот. С ним я только трахалась.       — Мнда, ясно, что ничего не ясно, а то что ясно, то не происходит…       — С чего ты вообще заговорил об этом?       — Просто я сегодня ничего не делал и только и думал о нас. Какие у нас забавные отношения. Ты относишься ко мне как отцу, я к тебе…       Он замялся.       — Возможно, как к дочери, — выдержав небольшую паузу, он добавил: — грязь какая…       — Вовсе не грязь, — улыбнулась Трисс. — Просто так случилось. Мы же счастливы?       — Да, но… Но я подумал о том, ничего ли мы не упускаем?       Трисс посмотрела на него, и Ламберту показалось — только лишь показалось — что почти тревожно. И Ламберт схватился за этот мимолетный взгляд. Вот оно! Она думала об этом, это её волновало!       — Как ты считаешь? — спросил он ласково.       — Не знаю, — пожала плечами Трисс. — Мне хорошо с тобой, — повторила она.       — И мне с тобой, — улыбнулся он. — Но будто…       Он редко закрыл рот. Хотел сказать «чего-то не хватает», но он решил, что это прозвучало бы резко. Он просто не знал, что сказать!       Трисс сказала:       — Будто бы надо что-то ещё? Знаешь, никогда об этом не думала, но когда ты сказал… Не знаю, возможно, нам не хватает страсти, но ведь нас это никак не стесняет? Мы вроде не чувствовали по этому поводу никаких проблем.       — Как бы к сорока это ни во что не вылилось… — пробурчал он еле слышно, и это прозвучало в его привычной манере, когда он что-то недовольно под нос себе бубнил, не решаясь возмущаться вслух, что Трисс улыбнулась. Она любила этого мужчину, как и он — она знала — любил её, но сейчас она подумала: вдруг в самом деле чего-то не хватало? У неё было одно сомнение, но она не понимала себя в этом плане, просто думала, что это гормоны или что-то такое. Но теперь, когда об этом сказал Ламберт… Была ли она всегда такой или конкретно в их отношениях секс просто не нужен? Но не потому, что они не хотят. Просто потому, что род их отношений не создан для телесности и страсти. Но ведь они сами по себе — очень даже. Трисс очень некстати вспомнила Эскеля, дёрнулась, покраснела и очень разозлилась на себя за эти мысли.       Ламберт заметил её колебание и поднял на неё взгляд.       — Что-то не так?       Трисс покачала головой и тихо сказала:       — Всё в порядке.       Ламберт спокойно кивнул. Он заметил перемену её настроения, но это не насторожило его. Он слишком ей доверял, слишком, как он сам думал, хорошо знал, чтобы иметь поводы для беспокойства. Он ободряюще ей улыбнулся и поднял бокал. Трисс подняла свой вслед за ним.       Не то чтобы от этого диалога что-то поменялось, но Ламберт считал, что сделал первый шаг. Заставил её задуматься. А он в самом деле заставил её задуматься — и намного сильнее, чем ему казалось.       Во время небольшой прогулки, Ламберт сказал:       — Лютик попросил сходить с ним на аттракционы завтра.       Трисс внезапно довольно улыбнулась.       — Ты согласился?       — Конечно.       — Рада. И очень рада, что вы становитесь близки. Не представляю, как бы он страдал, если бы не ты. Было бы ему с кем скоротать время? Успокаивал ли его чье нибудь ещё присутствие так, как твоё?       — Ну, ведь кто-то же у него успел появиться.       Трисс покачала головой.       — Это не то. Это… сложная тема и все это далеко не так безопасно, как нам двоим кажется. И, я думаю, ему сейчас легче только благодаря тебе.       — Ты правда так думаешь? — удивился Ламберт.       Трисс плавно кивнула.       — Да. Ты заменяешь ему отца, а ему, думается, в самом деле нужен отец. Он много не говорил на эту тему, но я знаю, что у него были… Сложные отношения с его собственным отцом. Я рада, что ты смог его заменить.       — Но надолго ли, — протянул неуверенно Ламберт.       Трисс вскинула голова и посмотрела на него.       — Тебя что-то волнует?       — Не то чтобы… Просто съедет он от нас, и что дальше?       — Что мешает вам дальше продолжать общаться?       — Ну, например, как его отец будет реагировать на взрослого мужика рядом с Лбтиком?       Трисс пожала плечами.       — Знаешь, мне кажется, отца Лютика не будет это волновать. Мне кажется, на самом деле, что он понятия не будет иметь, с кем и как общается Лютик. Его отец останется без знания, что Лютику прошлось пройти через аборт.       — Кстати, спасибо, что уладила вопрос с разрешениям и уведомлением его родителей.       — Не за что, — она хмыкнула. — Без моих связей с тобой, боюсь, ничего бы не вышло.       — Ну, если бы не ты, то и впрямь бы ничего не вышло, ведь я даже не подумал об этом!       Трисс улыбнулась, а потом покачала головой. Немного помолчав, с сочувствием она сказала:       — Бедный мальчик. Надеюсь, ему удастся найти достойного мужчину.       Ламберт лишь кратко кивнул и не нашелся с ответом.       Ламберт лежал и смотрел в потолок. Часто выходило так, что, когда он вставал в туалет вечером, его всегда где-то поджидал Лютик. Вероятно, он поздно ложился спать и, когда узнавал шаги Ламберта, появлялся. Ламберт ещё немного пролежал, взвешивая все за и против, а после медленно встал. После ужина с Трисс они не успели поговорить — пришли слишком поздно домой, так что Ламберт понял, что не заснёт, если ещё раз не увидит его.       Проходя мимо комнаты Лютика он вслушивался в звуки, но ничего не происходило. С тяжёлым выдохом, ему все-таки пришлось пойти в туалет. Но Лютик, как оказалось, не изменял традициям, уже на обратном пути дверь в его комнату приоткрылась и Лютик выглянул из неё, игриво улыбаясь. Он стоял перед Ламбертом в большой, растянутой футболке, которая прикрывала его бедра. Ламберт посмотрел Лютику в глаза, облизал пересохшие губы и скрылся за дверью, которая даже не скрипнула, когда Лютик потянул её на себя, закрывая.       Стоило двери закрыться, Лютик прильнул к нему, обнял за шею и едва не повис на нем. Ламберт крепко обнял его и прижал к себе. Прошёлся ладонью по выгнутой пояснице и заглянул ему в глаза. В комнате горел только слабый свет ночника, и в таком освещении Лютик был похож на нимфу, такую загадочную, соблазнительную и игривую, отчего-то доступную, но от этого не менее желанную. Ламберт ещё раз прошёлся ладонями по его спине, почти жадно, и склонился, чтобы поцеловать. Лютик довольно хихикнул, потёрся о его нос своим, укусил за губу и сам поцеловал. Ламберту нравилось, когда Лютик был таким игривым, это было хорошим знаком.       Лютик чуть отстранился от него, подогревая к себе интерес, разорвав поцелуй, который не успел начаться, и Ламберт глянул на него с упреком. Лютик тихо хихикнул и поерзал в его объятьях.       — Вы поговорили с Трисс?       — Хм, да. И, думаю, начало положено. Вероятно, она, как и я, просто не задумывалась о таких вещах.              Тяжело выдохнув, он все-таки расцепил объятья, и Лютик удивлённо, немного недовольно на его посмотрел.       — Я многое готов отдать, лишь бы этот разрыв дался ей безболезненно.       Лютик с сожалением на него посмотрел и кивнул.       — Было бы хорошо, если бы все сложилось таким образом, будто бы в самом деле не подходите друг другу вот так.       Он сел на край кровати и посмотрел на Ламберта снизу вверх. От этого покорного взгляда в Ламберте что-то сжалось в приятной истоме, и он протянул к нему руку, взяв за подбородок и коснувшись большим пальцем нижней губы. Лютик послушно чуть приоткрыл рот, и Ламберт замер почти напугано. В голове затуманилось, глаза потемнели от представления, как Лютик обхватывает его палец губами, прикрывает глаза, чуть посасывает.       Лютик невинно моргнул и игриво укусил его за кончик пальца. Ламберт усмехнулся. Это был лучший вариант из возможных исходов. Он убрал руку и погладил Лютика по щеке. Лютик опустил взгляд и улыбнулся. Ламберт посмотрел на его лицо, узкие плечи, худые ноги и острые коленки, снова поднял взгляд на его лицо. Ему казалось, что прошла целая вечность с момента их знакомства, и в моменты, когда они оставались наедине, желание к Лютику едва не пульсировало в его висках.       — О чем ты думаешь с таким лицом?       — О том, что хочу тебя, — внезапно даже для себя сказал Ламберт низким, хриплым гослом.       Лютик вздрогнул, смущённо покраснел, но взгляда не отвёл. Он поджал губы и внезапно сжал колени. Его глаза загорелись, и Ламберт чувствовал, насколько сейчас хрупка эта грань между ними, как легко её было бы сломать… Ламберт присел перед Лютиком на колени, посмотрев ему в глаза, пытаясь понять, больное это было желание или нет. Ведь он хотел Лютика не за его возраст, не за его фигуру, нет, он просто… Просто хотел его. Как омегу. Как омегу, который очень сильно ему нравится.       Он коснулся губами его коленки, и Лютик снова вздрогнул, и Ламберт продолжил, поднимаясь поцелуями вверх, чувствуя, как кожа Лютика покрывалась мурашками, и остановился он лишь у ткани футболки, подняв на Лютика взгляд. Лютик смотрел на него мутным взглядом, он покраснел, закусив губу, и Ламберт снова нежно поцеловал его в мягкую кожу, а после игриво укусил. Лютик едва успел прикрыть рот и подавить в своей ладони тихий писк.       Повисла тишина, а после, когда они посмотрели друг на друга, то тихо рассмеялись. Ламберт встал и сел рядом с Лютиком, обняв его за плечи. Лютик положил голову на его плечо и довольно улыбнулся.       — Хотел бы я засыпать рядом с тобой.       — Ну, для этого нужно немного подождать, — он поцеловал его волосы.       — Подожду, — выдохнул Лютик почти мечтательно.       Они немного посидели в тишине, обнимаясь, пока Ламберт не сказал:       — Мне надо идти.       — Конечно. Только поцелуй меня на ночь.       Ламберт не стал отказываться от такого удовольствия. Склонился к нему и накрыл его губы своими, в этот раз Лютик не стал игриво отстраняться и кусать его, казалось, он весь растворился в этом поцелуе, и, когда они отстранились, Лютик смотрел на Ламберта, как на Бога. Ламберт улыбнулся, поцеловал его в лоб и сказал:       — Сладких снов.       — Сладких… — прошептал Лютик и, когда Ламберт вставал, поцеловал его в плечо.       Ламберт ещё раз посмотрел на него и вышел. Он был весь наполнен эйфорией и счастьем, когда шёл обратно, будто пьяный и хотящий смеяться. Но, когда он лёг в кровать, Трисс сонно спросила:       — Ты что там делал двадцать минут?       Посмотрев в потолок, Ламберт тяжело выдохнул и, вопреки всего его романтичному настроению, сказал:       — Запор.       — Меньше мяса надо есть и больше овощей, — проворчала Трисс и положила голову на его плечо.       Ламберт только что-то промычал и закрыл глаза, обняв Трисс за талию и прижав её ближе к себе.