Белая линия

1-й год старшей школы. Изуку еще со средней школы привык к косым взглядам и поэтому сейчас придавал им значения не больше, чем будничным коридорным перетолкам. Но когда к нему подошел одноклассник, бесцеремонно окинул оценивающим взглядом и устало закатил глаза, омега подумал, что это уже чересчур. А главное – за что? Он же не отсвечивал, был настолько средним, что почти незаметным. Так чего ради на него пялиться-то нужно? На Изуку вновь напала паранойя. Слишком уж подозрительно все между собой шушукались. Наверняка о нем. О том, как он недавно с размаху шлепнулся и посчитал попой все ступеньки с третьего до второго этажа. Или всему виной случай на английском, когда Изуку вместо фразы «я кормил собаку» сказал «я съел собаку», после чего одноклассники стали присылать ему фото щенков с пожеланиями приятного аппетита. Не такой уж он и незаметный. Или… Бакуго же никому не рассказал? Нет, это точно невозможно. Хотя почему если шушукаются, то сразу о Мидории? Это ж какого мнения о себе надо быть, чтобы так думать? Мало ли других тем для разговора? Взять хотя бы его друзей, которые обсуждали все что угодно, оставляя самое неудобное для людных мест, вроде школьной столовой. Но стоит отдать им должное: паранойю как ветром сдуло. – Черт возьми, и почему девчонки должны носить юбки? Это издевательство! – бесновалась Ашидо, раскидывая под столом ноги. – Тебе идет, – робко заметил Мидория. – Знаешь, тебе бы тоже пошла. Не хочешь надеть? – с улыбкой огрызнулась Мина. Изуку неловко покачал головой. – А что так? Идет же, красота такая! – Я б на Деку в юбке глянул, – хмыкнул Кацуки. – Вот! Эйджи, а ты? Оп, еще один! Да и я не прочь посмотреть. Юбка, юбка, юбка! – начала скандировать Ашидо, стуча кулаками по столу. – Перестаньте, – застеснялся Изуку. – Я ж все-таки парень, в юбке неудобно. – А мне, думаешь, удобно? Меня вот никто не спросил, когда форму утверждали. Поэтому продолжим: юбка, юбка, юбка! – Насчет утреннего, – вдруг обратился к Киришиме Бакуго. – Меняю Ашидо на Деку в юбке. – А с какого это ты меня меняешь? И о чем вообще речь? – возмутилась Мина. – Так, размышляли на досуге, с кем бы из нашей компании мы занялись сексом втроем. – Фу, не за столом же, – скривилась Очако. – Мы за завтраком обсуждали, и ничего, никого не стошнило, – ответил Эйджиро. – Вот только вам могла такая чушь в голову прийти, – продолжила Очако. – Тоже мне, эксперты любовных дел! Сначала вдвоем научитесь этим заниматься, потом уже третьего приглашайте. – Очень двусмысленно. Во-первых, – насупился Киришима, – что касается омег, я уже кандидат в мастера спорта. Во-вторых, это была строго гипотетическая беседа. Ты, Урарака, могла бы порадоваться: и я, и Бакуго выбрали тебя. Но тебе, как я вижу, до этого нет дела. Я надеюсь, что другие наши омеги не настолько ограничены во взглядах. Давай, Мидория, тут все свои. – Я пас. – От смущения Изуку аж затрясся. – И у нас тем более всего двое альф, не из кого выбирать. – А втроем и необязательно означает, что омежку пялят двое альф, – деловито заметил Кацуки. – Так что… Понятно все с тобой, Деку. И с твоими предпочтениями. Так и запишем: два члена по цене одного. – Да где я такое сказал-то? – Изуку готов был сквозь землю провалиться, пока на помощь ему не пришла Ашидо. – А я согласна, на фиг вы двое кому сперлись? Если интересно, то я бы выбрала Очако и Изуку, и уж поверьте, мы бы втроем зажгли так, что вам, самцы, осталось бы только локти кусать. – У-у-у, – еле сдерживая смех, загудел Кацуки, – а мне билетик на такое можно? Хотелось испариться. При всей неловкости темы она вызвала больший ажиотаж, чем ношение юбок, предстоящий тест по истории или результаты летнего чемпионата мира по легкой атлетике. Даже брезгливо морщившаяся Урарака втянулась в разговор, оставив Изуку одного за бортом. В пирамиде Маслоу секс занимает одну из нижних ступенек наряду со сном и едой, но это же не значит, что его можно и нужно обсуждать. Тем более какую лепту в беседу может внести Мидория? Ни в коем случае он не завидует друзьям с их активной половой жизнью, но все-таки ей стоит оставаться в пределах спальни. По крайней мере, Изуку так думал и точно знал, что его будущие отношения, если, конечно, они когда-нибудь возникнут, не станут предметом всеобщего достояния. К счастью, не самые уместные рассуждения были прерваны подошедшим к столу высоким плечистым альфой. – Экскюзе муа. Ну-к, двиньтесь, – скомандовал парень и уселся, подпихнув под бок Мидорию так, что сидевшая на другом конце скамьи Очако чуть не вылетела из-за стола. – Упаду рядышком, никто ж не против? – Тебе в столовой места мало? Сесть больше некуда? – грозно спросила Ашидо. – Два любимых соседа, моя богиня Урарака и омега, с которым я мечтаю познакомиться, – куда мне еще сесть? Кстати, о последнем. Здравствуй. Йоараши Инаса. Очень приятно, – протянул Мидории руку альфа. – Да, очень, – выдавил зажатый в тиски между Миной и новоявленным собеседником Изуку, осторожно вкладывая пальцы в чужую ладонь. – Краем уха услышал ваш разговор и не мог не присоединиться. Во-первых, разумеется, Урарака и Мидория. – Инаса еще раз легонько боднул Изуку. – Ашидо, ты тысячу раз нет. – А ты десять тысяч раз нет, – усмехнулась Мина. – Тебе никто и не предлагает. Между прочим, я сюда по делу. Итак, Мидория, слушок прошел, что у тебя все с успеваемостью хорошо. – Серединка на половинку, – скромно пожал плечами Изуку. – Короче, я тут намедни подумал, что мне не помешает личный репетитор. Биологию подтянуть было бы неплохо. Не хочешь к нам в общагу на выходных заглянуть? – Ты не охренел? – поперхнулась соком Мина, выплескивая на сидящего напротив Киришиму целый фонтан. – Тихо-тихо, я не с тобой разговариваю. – Но ты и правда подохренел, – вступил в разговор Киришима, с усмешкой качая головой. – Хорош прикалываться. – Да я без шуток. Так что, Мидория, ты как? Слышал, Бакуго ты намедни уже поучил. – Он и один с этим прекрасно справляется. А вот с Киришимой приходится возиться, – добродушно признался Изуку. От Мины он слышал, что Йоараши Инаса – тот еще придурок, а он показался вполне нормальным, к знаниям стремится, да и комплименты делать умеет, не то что некоторые. Но все-таки Изуку начал что-то подозревать, когда на его последних словах Киришима с Бакуго прыснули, закивали друг другу, шепча что-то вроде: «Знаю-знаю, он и правда это сказал». – Изуку, ничего не говори, пожалуйста, – еле выговорила Очако, прикрывая ладонью улыбку. – Йоараши, иди куда шел, тут тебе ничего не светит. Постеснялся бы на людях. – А, я понял, – протянул Йоараши и подмигнул Изуку, хотя омега остался уверен, что ничего альфа не понял. – Спокойно пообщаться нам не дадут. Я тебе напишу на днях, договорились? – Без проблем. – Мидория неловко помахал Инасе вслед и перевел взгляд на хихикающих альф напротив. – Да в чем дело? – У «заглянуть в общагу и подтянуть биологию» только одно значение – секс, – пояснила Урарака. – И ты угадал, Бакуго один с этим прекрасно справляется. – Покажи мне альфу, который не дрочит, я дам ему медальку за первое место на конкурсе пиздаболов, – ехидно процедил Кацуки и спросил у пораженно замолчавшего Мидории: – Что, Деку, заинтересовался предложением? Проследи, чтоб он две резинки натянул, а то, не ровен час, подхватишь чего. А Изуку совсем дар речи потерял, прокручивая в голове заново их с Йоараши диалог. Его только что позвали этим самым делом заниматься? В общагу? Какой-то левый альфа, которого он впервые видит? И ради всего святого, причем тут биология? – Ты, наверное, подумал, что он серьезно решил уроками заниматься? – Киришима наклонился и ободряюще улыбнулся одним уголком. – Что ж, теперь ты знаешь секретный код и понял, что со мной тебе не «приходится возиться». Черт, это было смешно. – Если честно, у меня до сих пор не укладывается. Он… Какой ужас, – зарылся лицом в ладони Мидория. – Как ему теперь в глаза смотреть?.. Погодите, а что вы тогда говорите, если нужно реально подтянуть биологию? – Ничего, – отрезал Бакуго. – Кому вообще это нужно? – Но… – неуверенно начал Мидория, но его перебила Ашидо. – У меня нет слов. Такого отвратительного самомнения я еще не встречала. Напишет он на днях, деловая колбаса. Не отвечай ему, Изуку, ладно? Пошел он, за кого он тебя вообще принимает? Очако у него – богиня, к тебе – с биологией. Одно слово – придурок. Кстати, а когда это ты «учил» Бакуго? – Мина покосилась сначала на вмиг потупившего взгляд Изуку, затем на Киришиму, с укоризной глядящего на Кацуки, и подскочила на месте. – Что? Вы двое?! – Нет-нет-нет! – замахал руками Мидория. – Все не так! Я клянусь, ничего не было! – Прям уж ничего… – улыбнулся Бакуго. Над столом повисла немая пауза. Все замерли и только бросали друг на друга разношерстные взгляды: кто-то недоумевал, кто-то сгорал от любопытства, кто-то осуждающе прожигал насквозь, а кто-то стыдливо отмалчивался. – Вы все что-то скрываете. – Мина обвела пальцем присутствующих и, скрестив руки на груди, надулась. – Выкладывайте. – А почему ты сразу смотришь на меня? – Киришима кивнул на Бакуго. – Сюда свои вопросы не хочешь задать? – Вот не надо! Не надо нагнетать, будто трагедия какая случилась, – нахмурился Кацуки. – Если ты не расскажешь, я сам это сделаю, – пригрозил Эйджиро. – Да было б что рассказывать! Мы с Деку поцеловались. Та-дам! Так себе новость, да? – Когда? – почти хором выкрикнули Мина и Очако. – Летом в лагере. – Ты заставил Изуку? – сразу предположила Ашидо. – Что ты за человек такой? И на кого ты полез? На Изуку! На беззащитного Изуку! – Да все не так было, – вдруг подал голос Мидория. – Бакуго меня ни к чему не принуждал, просто на спор… – На спор? – перепросила девушка и расслабленно выдохнула в сторону. – Тогда ладно. Но, Бакуго, тебе на заметку: для споров используй омег, которые не являются твоими друзьями. Неписаное правило. – После недолгих раздумий Ашидо вновь озадачилась вопросом: – Так с чего Йоараши взял, что вы с Изуку… того? – О, а вот это самое интересное. – Киришима собрал весь мусор со стола в кучку, еще для видимости подождал и посмотрел на совсем насупившегося Кацуки. – У тебя был шанс, ясно? Он сам пацанам в раздевалке растрепал. – Ты сделал что? – завелась по новой Мина. – Да хер ли вы ко мне прицепились? – Бакуго пристукнул кулаком по столу. – А ты, Дерьмоволосый, не заливай. Меня спросили, я честно ответил. – Зачем? – внезапно спросил Мидория. Все вдруг встало на свои места, и паранойе нашлось разумное объяснение. Просто то, что Изуку считал невозможным, воплотилось в действительность. От Бакуго он такого не ожидал. Альфа грубил, обзывал, злобно зыркал и потешался над ним, но при этом представлялся человеком своего слова, для которого обещание, данное даже такому, как никчемный Деку, – не пустой звук. Изуку воображал, что это и есть идеал альфы, и совсем неблагородный поступок хорошенько встряхнул наивные фантазии. – Кажется, мы тут лишние, – тихонько влез Эйджиро. – Девочки, нам пора, скоро перемена закончится. – Но они- – Мина, они и без тебя справятся, пошли. – Киришима подмигнул Изуку и, подхватив под локоток двух подружек-омег, удалился. – Знаешь, я не то чтобы… – начал Бакуго, но его быстро прервали. – Зачем? – повторил вопрос Мидория. – А что такого-то? – Альфа отвел взгляд и сцепил пальцы в замок. – Чем больше я вас слушаю, тем больше думаю, что вы все из мухи слона делаете. Меня на самом деле об этом спросили. И что значит «зачем»? – Просто ты вроде как обещал… Потому и спрашиваю. – Я ж не знал, что ты серьезно. Мы на мизинчиках не клялись. Короче, – Бакуго зачесал рукой назад волосы, – просто забей. И смирись. Ничего фатального ни случилось. Я все сказал по факту: что было, чего не было. Не слушай Киришиму, я ничего не сочинял. Сам подумай, ты той ночью у меня был пятым, и что-то я не вижу тут еще четверых омег, трясущих с меня объяснения. – Прости, я ничего не требую. Просто немного озадачен. – Так получилось. Наверное, зря я все-таки ляпнул… Теперь уже назад не отмотаешь, так что и париться нечего. – Бакуго неуютно постукивал костяшками друг об друга и бросал на Изуку редкие полувзгляды, предпочитая главным образом пялиться в стол. – Перестань ты уже так смотреть, добился своего, я понял. Йоараши я скажу, чтобы он к тебе не приставал. – Да я переживу. Чай не впервой, – отмахнулся омега, захватывая мельком часы. – Пошли, звонок через две минуты. Бакуго поспешил за Изуку, даже приоткрыл ему дверь из столовой и пропустил вперед. Зачем? Все-таки Бакуго прав: ничего страшного не случилось. Ну, поцеловались. Ну, рассказал. Ну, пристал Йоараши со своей пресловутой «биологией». Почему это должно хоть кого-то волновать? Есть в жизни вещи и похуже. Дети, вон, в Африке голодают, повсюду СПИД, а на юге гибнут пчелы. Уже у самого входа в класс Бакуго еще раз одернул омегу: – Деку, ты же понял, да? Без обид? – Какие тут обиды? Все нормально, – спокойно ответил Мидория, даже не повернувшись к альфе. Да, они всего лишь поцеловались, и Изуку это даже понравилось. Правда, он и не предполагал, что впервые в жизни это случится так: на спор, на мятом старом футоне, при трех парах чужих глаз, с альфой-который-просто-друг. Да, Бакуго просто рассказал об этом другим альфам в раздевалке. Да даже если он решил за чужой счет покрасоваться перед друзьями, кто такой Изуку, чтобы его осуждать? Хотя, видимо, промолчать было слишком сложно, а в то, что Кацуки напрямую о таком спросили, верилось, если честно, с трудом. Да, Йоараши Инаса как пристал, так и отлип, а если напишет, то Мидория ему доходчиво объяснит, что не собирается с ним заниматься ни биологией, ни физикой, ни физкультурой, или как они еще там это называют. Кто бы что ни думал, Изуку умеет говорить «нет». Но слухи? Опять? Средней школы было недостаточно? И сколько таких «Инас» еще будет? Да, все-таки Кацуки прав, и трагедии не случилось, так что Изуку совсем не обидно. Разве только самую малость. 2-й год старшей школы. Мучительно долго Изуку пялился на полку и надеялся, что судьба сведет его пытливый взгляд с одной из книг. Даже если речь шла всего лишь о чтиве на досуге, тяжесть выбора неимоверно давила на плечи. Отрицательный опыт – это тоже опыт: так омега считал, читая плохие книги, смотря плохие фильмы и общаясь с плохими людьми. Решимости что-либо из этого бросить он так ни разу и не набрался, боясь упустить нечто феноменальное, припрятанное за из ряда вон убогой ширмой. Проще взять наугад. Вообще без разницы. Невозможно выбрать то, что нужно, обязательно ошибешься. И дело не в невезении или неблагоприятствующем гороскопе, просто по-другому у Мидории не получалось. Если что-то в жизни омеги могло пойти не так, оно шло не так и никак иначе, закон подлости отрывался на нем по полной. Дожидаясь по обыкновению умчавшейся за кофе библиотекарши, Изуку встал у стойки. Посмотрел налево – дверь, посмотрел направо – окно, посмотрел в пол – собственные потертые туфли и фантик, который омега подобрал и сунул в карман до первой мусорки. Поднял взгляд – Уцушими Кэми. Бедная Уцушими, которую Изуку понимает, как никто другой. Сгорбившись над учебником, вооруженная ручкой Кэми одним своим видом лишний раз подтверждала, что иногда слухи – это просто слухи. – Ты просто поглазеть пришел или как? – спросила Кэми, высунувшись из-под очков. – Я… Прости. Я… – Изуку неловко вытянулся в струну и, окончательно стушевавшись, быстро уселся, с шумом задев коленками ножку стола. – Я на самом деле не глазел, просто задумался. Со мной такое бывает, я иногда думаю. То есть очень много думаю. И в самые неподходящие моменты. Точнее, думаю-то я всегда, просто иногда очень долго. Я… Я, я, я, – омегу заклинило, и он закрыл лицо руками, собирая мысли в кучку, чуть отдышался и продолжил: – Я хотел сказать, что меня зовут Мидория Изуку, и я бы очень хотел с тобой поговорить. – Так вот ты какой, северный олень. – Уцушими приветливо кивнула. – Да, такой, – поспешно ответил омега, и только потом до него дошел смысл. – Что, прости? – Я, если честно, представляла тебя каким-то более… Таким, знаешь, расфуфыренным. А ты вполне себе нормальный. – Кэми еще раз окинула Мидорию взглядом и одобрительно хмыкнула. – Не знаю даже что сказать, – растерялся Изуку. – Спасибо, наверное. – Так чем я все-таки обязана такому вниманию к собственной персоне? – Девушка достала из нагрудного кармана салфетку и принялась натирать очечные линзы. – Немного невежливо с такого начинать, но… Как я понял, ты про меня слышала, верно? А я, признаться, слышал про тебя. – Даже догадываюсь что именно. И что дальше? Решил устроить обмен опытом? – Вроде того. Мои друзья советуют, – омега издевательски выпучил глаза, – не обращать внимания. Им легко нотации мне читать, они на моем месте никогда не были. Но, семпай, мы же с тобой, выходит, товарищи по несчастью. Я решил, что ты меня поймешь, и, может быть, расскажешь, как сама со всем этим справляешься. – Собственно, точь-в-точь, как и советуют твои друзья. – Но как? Нет, я тоже стараюсь делать вид, что все в порядке, но порой мне кажется, что я сам себе вру. Потому что далеко не все в порядке. – Ты слишком много думаешь вместо того, чтобы просто жить и получать удовольствие. Наверняка сейчас, в эту самую секунду какой-нибудь альфа врет своим друзьям, как мы с ним вчера занимались сексом в кладовке за сценой, пока альфа, с которым я была на самом деле, его слушает, кивает и мысленно ухахатывается. А что я? Я сижу и готовлюсь к выпускным. – В смысле? – поразился Изуку. – Оглянуться не успеешь – уже экзамены начнутся. Я предпочитаю учить заранее, а не пытаться впихнуть в себя весь учебный курс за день. – Я не про это… Я про кладовку… – Ты же не думал, что я со всеми альфами в школе успела? У меня тоже есть свои стандарты. И поверь, по пальцам, – Кэми посмотрела на свои ладони, – максимум шести рук можно посчитать в школе тех, кто в моем вкусе. А тех, кто и сам со мной не против, и того меньше. Но это совершенно не мешает отдельным несчастным кукарекать о том, как мы кувыркались. Место преувеличениям всегда найдется – это аксиома. – Так ты действительно… С альфами? – осторожно уточнил Мидория. Картина потихоньку начала проясняться, хоть и казалась сюрреалистичнее небезызвестных современных полотен. – А по тебе и не скажешь, что ты… не очень разборчива в связях. – Знаешь, не тебе мне такое говорить. – Девушка нахмурилась, вывернула до хруста книгу и вернулась к чтению, будто дав понять, что разговор на этом закрыт, но почти сразу добавила: – С твоим-то послужным списком. – Да какой список? Я девственник, – признался Изуку и робко опустил взгляд. – О, как. – Уцушими вновь оценивающе посмотрел на собеседника, на этот раз под несколько другим углом, и недоверчиво склонила голову. – А полшколы с тобой не согласится. – Поэтому я и пришел к тебе. Думал, что… Но ошибся. – Да уж, дружок, тогда ты не по адресу. – Жаль. – Зажав руки между коленками, Изуку скрючился и удрученно вздохнул. – Семпай, ты хоть знаешь, что о тебе говорят? – Конечно. Особенно другие омеги. Какая я «ш» и какая я «б». Обблядуюсь вместо уроков и домой. Но едва ли меня это волнует. Образ тихой отличницы крошился на глазах. Такого Изуку точно не ожидал. Вот тебе и черти в тихом омуте. Меньше всего Уцушими походила на оторву, а уж ругательство в ее исполнении звучало в крайней степени инородно. – А мне-то что делать? – взмолился Мидория. – Как развеять сплетни? Поговорить с каждым в школе? Вряд ли мне кто-то поверит. – Мальчик, я тебе не психолог и не фея крестная. Откуда мне знать, что тебе делать? Да и если говорить на чистоту, мне абсолютно все равно, как ты со всем разберешься, – спокойно ответила девушка, а после с дежурной улыбкой добавила: – Ничего личного. Все это Изуку и так понимал. Своих собственных проблем вполне хватает, с какой стати нужно еще чужими обвешиваться? И вообще, заслужило ли это недоразумение право гордо называться проблемой? Может, и нет, но оно беспокоило, куда больше, чем должно. Банальный совет или неискренняя моральная поддержка не исправили бы ситуацию. Тогда зачем он сел и заговорил с Уцушими, на что рассчитывал? Захотел почувствовать себя в одной лодке с другим человеком, да не вышло? На другом конце зала между рядами замаячил альфа, вглядываясь в корпевших над книжками студентов, увидел Изуку – омеге же не показалось? – и направился прямо к их столу. – Прости, задержался. – Парень наклонился и быстро поцеловал Кэми в щеку. – Надо было отдежурить. Идем? Так, ты злишься. Все, понял, не трогаю. Смиренно жду, – сдаваясь, альфа поднял руки и развалился на стуле, только тогда замечая еще одного омегу напротив. – Я помешал? – Извините, я пойду, – проблеял Изуку, вскакивая с места и хватая сумку. – О, а ты случайно не с легкой атлетики? Мидория?.. – Альфа смущенно сощурился, силясь вспомнить имя. – Да-да, он самый, – удрученно выдохнул Изуку. Началось, сейчас выплюнет сальную шуточку или просто облапает глазами. – Круто, – уважительно покачал головой парень. – Ты извини, не помню, как зовут. В имена не умею, зато на лица я всю школьную спортивную элиту знаю. – Элиту? – с еле заметным удивлением перепросила Уцушими. – Этот малой – самый шустрый бегун в школе, альф на раз-два делает. А недавно… Ой, Кэми, это надо было видеть! Смотрю, Мидория по дорожке бежит, плавненько ускоряется, в общем, в своем обычном темпе. Тут позади него футболисты: попытались за ним приударить, а сами догнать не могут! Пыжились, старались, в итоге сдохли и сошли, типа передумали. А этот бежит себе и бежит, даже не заметил. Я на месте выпал. – Откуда?.. – начал Изуку. – Что ж я, по-вашему, без глаз родился? У нас окна в зале на ваш стадион выходят. – И больше тебе ни о чем фамилия Мидория не говорит? – вдруг поинтересовалась Кэми. – Например? – Я не знаю. Вдруг ты что-то еще про него слышал, – намекнула альфе девушка. – Вроде нет. А должен был? – Неважно, ответ на свой вопрос я уже получила. Видишь? – обратилась Кэми уже к Изуку. – В голове у себя разберись. Поблагодарив непонятно за что Уцушими, Мидория выскочил из библиотеки. У ворот его никто не ждал: все оказались заняты своими делами. Этому Изуку был только рад. Общение с другими людьми было опытом впечатляющим, но в то же время весьма утомительным, и после парочки одноклассников, Уми-чи и этого ее дружка-альфы разговаривать с кем-либо не было ни сил, ни желания. День постепенно подходил к концу. Что нового он узнал сегодня? Пожалуй, ничего. Подробности личной жизни Кэми не в счет: хоть Мидория им и удивился, тектонические плиты мироощущения с места не сдвинулись. Его по-прежнему не шибко жалуют и обсуждают шепотом в перерывах между уроками, он по-прежнему делает вид, что ничего не замечает, трава по-прежнему зеленая, а советы игнорировать окружающих по-прежнему бесконечно бестолковы, ведь невозможно закрыть глаза на то, что ежедневно мучит тебя и сгрызает изнутри. На улицах было столько народу, что Изуку невольно почувствовал себя покинутым. Эти люди, этот шум, эта бессмысленная рутина мегаполиса – все давило, душило, замедляло бесцельный путь. Как устроена ходьба? Как левая нога понимает, что ей пора сделать шаг следом за правой? Стоило об этом задуматься, Изуку тут же сбился и забыл, как ходить, неуклюже подпрыгнул, подобрался и словно деревянный зашагал дальше. Если начать осмысливать обыденные механические действия – обязательно разучишься их выполнять, если повторять про себя слово – удивишься, как вообще придумали речь, если наблюдать за процессом – рано или поздно почувствуешь его бессмысленность и абсурдность. Изуку резко затормозил. Омегу будто вдруг выбросило из несшего его в никуда течения и оторвало от собственного «я». Время Изуку застыло на месте, а бегущая мимо жизнь стала казаться недосягаемой. Он перестал быть частью действительности, став всего лишь ее созерцателем, что и страшило, и завораживало. Всего несколько мгновений отрешенности, пока звонок велосипеда не вытащил из оцепенения и не вернул обратно в поток. Шагал Мидория быстро и размашисто, желая поскорее оказаться дома. Наверное, так ощущалось истощение. Изуку все-таки был человеком, причем человеком, который порядком устал. Устал учиться, тренироваться, общаться, дружить и даже просто быть. 1-й год старшей школы. В попытках освежить образ Изуку решил уложить волосы, чтобы не лохматились и не торчали в разные стороны. Непочатая баночка воска будто специально ждала этого часа на полке. Кажется, ее когда-то подарил кто-то из родственников или родительских приятелей вкупе с другими косметическими примочками. Изуку тогда так и не понял, это был типичный подарочный набор для омеги или непрозрачный намек на то, что ему пора что-то делать со своим внешним видом, осадочек, во всяком случае, на какое-то время остался. Ничего путного из этой затеи не вышло. Вихры перестали пушиться и превратились в застывшие комки и сосульки, словно их неделю не мыли, и все это недоразумение пришлось срочно исправлять в душе. Закончились манипуляции тем, что ничего омега менять не стал: надел одежду поудобнее, кроссовки, схватил рюкзак и выдвинулся в путь. Совершенно заурядно, зато позориться не придется. Тем более это не свидание, и не будет им, пока не доказано обратное. Хотя даже Изуку при всей своей неопытности понимал, что выбор подарка для сестры – больно надуманный повод для встречи с омегой в выходные. Да и что он может посоветовать? Особенно чужому человеку. Тодороки заметил издалека и заулыбался, одергивая наверняка дорогущую джинсовую рубашку. Без восторженного блеска в глазах, без цветов – плюсом в копилку доводов, почему свиданием это и не пахло. Обменявшись дежурными любезностями, альфа с омегой вышли со станции. Вся мнимая романтическая подоплека свелась только к царящей между ними неловкости. Шото, обычно не очень многословный, но безусловно галантный, что-то рассказывал, задавал вопросы, пока Изуку изо всех сил пытался поддерживать разговор и не сойти при этом с ума. Омеге казалось, что в нем пытаются отыскать недостатки, его пристально изучают и ждут, когда он допустит ошибку. Отвечая альфе, Мидория боялся не угодить и ляпнуть что-то, что навсегда поставит крест на общении с ним, что выставит его глупым, примитивным неудачником, и Изуку пугало, что кто-либо, особенно Шото, увидит его таким. После всех «нет», «но» и «невозможно» где-то на задворках сознания Изуку допускал мысль, что он на самом деле понравился Тодороки, ведь он не самый плохой омега в этом городе. Это было невзаимно, сердцу, увы, не прикажешь, но даже так нравиться кому-то было довольно приятно, и, если говорить на чистоту, это состояние хотелось продлить. – Так что мы ищем? Что-нибудь миленькое? – вдруг поинтересовался Мидория, разглядывая полки со всякой всячиной. – Скорее что-нибудь практичное. Но если это что-нибудь практичное вдобавок будет еще и миленьким, подарок выйдет вообще идеальным. – А какая она из себя, твоя сестра? Что ей нравится? Просто я даже не знаю, от чего отталкиваться, чтобы советовать тебе что-либо. – О, об этом можешь не переживать. Я тебя позвал, не чтобы ты за меня выбирал, а просто чтобы составил компанию. – Тодороки взял коробку с наушниками, повертел в руках и, покачав головой, вернул ее на место. – Но если у тебя есть какие-то предложения, я весь внимание. – Нет-нет, тебе виднее. Просто я... – Изуку запнулся и нарочито внимательно принялся изучать надписи на ценниках. – «Просто» ты что?.. – Нет, ничего. Удивился, что ты позвал меня, а не Яойорозу-сан. – Она бы и не пошла. Домоседка, по магазинам ходит только в случае острой необходимости, то есть практически никогда, – объяснил Шото. – Она с детства такая. – Ясно, – безучастно выдохнул Изуку, разглядывая стенд с мягкими игрушками. С полки на омегу сердито смотрели вязаный кот и несколько его братьев-близнецов. У Мидории аж внутри екнуло: вылитый Бакуго, эти брови домиком к переносице и пронзающие недовольством глаза. Вряд ли эта игрушка пользуется большой популярностью, совсем не милая, вечно ругается и обзывает никчемным. То есть игрушка, конечно, не ругается, а вот… Изуку вздохнул и почесал котика за ушком, но тот, что не удивительно, так и остался сердитым. – Понравился? – Из-за плеча вырос Тодороки. – Хочешь? – Я, пожалуй, уже вырос из такого, – тихонько засмеялся Изуку. На игрушке Шото не остановился: стоило омеге взять что-либо в руки, альфа оказывался тут как тут и предлагал это купить. Спасибо хоть, что интересовался, а не огорошил ворохом ненужного барахла, принять которое было крайне неудобно. Воспитание бы не позволило. Тодороки порывался приобрести не самые дешевые вещички, и Изуку очень не хотелось выглядеть не самым порядочным омегой, который альф считает не за людей, а за ходячие кошельки. Свидание – черт возьми, это ни разу не свидание! – шло ровно. Собой Изуку безусловно гордился. Он не говорил лишнего, смеялся аккуратно, ни разу не споткнулся и даже сумел удачно пошутить про ботинки консультанта в отделе товаров для дома. Так что свой блинчик, которым его после магазинов решил угостить Тодороки, омега действительно заслужил непосильным трудом. Сам блинчик, правда, оказался так себе, но вслух Изуку об этом не сказал. А то вдруг еще выразит он блинчику свое категоричное «фи», и Шото тут же найдет другого омегу, не такого привередливого, и уйдет с ним в закат, держась за ручки. – Ты сильно домой торопишься? – спросил Тодороки, поднимаясь с лавочки и разминая ноги. – Вообще не тороплюсь. – Предлагаю тогда продолжить променад. Если ты не против. – Как я могу быть против? – Что ж, в путь, – Тодороки махнул в сторону телебашни. – В часе ходьбы отсюда как раз есть одно местечко, где можно хорошо поесть. Зная Шото и его статус, Изуку догадывался, куда его ведут, и не был уверен, что его вообще на порог пустят: в толстовке и потертых кедах он выглядел недостаточно презентабельно для претенциозного ресторана. Что ж, омега неплохо держался, но против приборов, манер и странных названий в меню ничего не попишешь, придется позориться. Вопреки ожиданиям через обещанный час ходьбы и невнятной болтовни они оказались перед лестницей в полуподвальное помещение с рядовой, невыразительной вывеской. Изуку даже не сразу сообразил, что они на месте, только когда Шото спустился по ступенькам и приоткрыл дверь, пропуская омегу внутрь. Обстановка в забегаловке царила настораживающая. Успокаивало только наличие людей и еды на их столах: значит, тут действительно кафе, а не секретная лаборатория, где крадут и пересаживают органы. Цены в меню, мягко говоря, не кусались, настолько, что здешнее мясо небось мяукнуть не успело, как попало под нож повару. Но Тодороки посоветовал не судить книгу по обложке и довериться его вкусу, тем более что он тут частенько бывал и его собственная живая и здоровая персона – лучшее доказательство того, что местной стряпней они не отравятся. Самым вкусным, по версии Шото, в заведении была лапша, аромат которой витал между столами, и Мидория решил последовать совету. Особое внимание Изуку привлекла суперострая гигантская порция с пометкой «с любовью для истинных ценителей адской изжоги». Вот бы сюда как-нибудь Бакуго затащить. Он постоянно кичится своим пристрастием к огненной еде, и было любопытно, совладает ли он с творением шефа этого кафе. Приготовление еды – настоящее искусство. Тодороки специально поменялся с Изуку местами, чтобы омега смог воочию наблюдать за процессом творения, развернувшимся на открытой кухне. Невозмутимо, со странным спокойным упоением худощавый повар средних лет кружил в танце массивную сковороду. Сплошной поток лапши плескался из стороны в сторону, едва не выходил из берегов, и когда казалось, что все сейчас рухнет на пол, рука выворачивалась, сковорода подныривала под вихрь, не позволяя пролиться и капле. К тому моменту, как миски с едой оказались на столе, у Изуку уже был полон рот слюней. М-м-м, ум отъешь. Горячо и пряно, с кислинкой и приятным послевкусием, а сладковатый вязкий соус был выше всяких похвал, явно не с планеты Земля. Изуку напрочь позабыл о своем спутнике и смаковал каждый кусочек. Ашидо с Киришимой на руках его носить будут, когда он их сюда приведет. Ребята у него как-то поинтересовались, где в Киото можно поесть и время провести, но что им мог сказать человек, который толком из дома не выходит? И вот, спасибо Тодороки, что показал это чудное место. Точно, Шото же здесь, а Мидория на еду накинулся и даже не поблагодарил альфу. – Спасибо. Так вкусно я давно не ел. – Изуку втянул в себя длинную лапшинку и блаженно прижмурился. – Это тебе спасибо. Ты мне здорово помог сегодня. – Но ты ведь так ничего и не купил. – Кое-чего мы все-таки добились: мы поняли, что во всем огромном торговом центре с кучей магазинов нет ничего, что понравилось бы Фуюми. Какая же она все-таки переборчивая. Мидория с сестрой Тодороки знаком не был, но если Шото говорит правду, то исключительная придирчивость – это у них семейное. Альфа отвергал все плоды мирового капиталистического рынка по таким причинам, которые Изуку никогда даже в голову не приходили. Потенциальный подарок то не вписывался в традиционный восточный комнатный ансамбль, то содержал преступно малое количество чистого хлопка в составе, то работал от провода или вообще на допотопных батарейках. – Ты мог бы напрямую поинтересоваться у сестры. Сюрприза не выйдет, зато с подарком точно не прогадаешь. – Я уже знаю ответ: ей ничего не нужно. И… – Вдруг Тодороки поднял взгляд. – Вам там удобно? Может, уже к нам пересядете, в конце концов? Изуку обернулся и посмотрел наверх: над перегородкой торчали две любопытные головы – Ашидо и Киришимы. – Кажется, нас рассекретили, – шепнула девушка другу. – Мидория, привет! – воскликнул Киришима и как ни в чем не бывало вылез к их столику. – А я голос знакомый услышал, все думал, ты это или не ты. Оказался ты. – Привет. – Изуку озадаченно присосался к трубочке. – Вы что же, следили за нами? – Не настолько мы двинутые. – Альфа сунул руки в карманы и обратился к Шото: – И давно нас спалили? – Достаточно, чтобы понять, что вы подслушивали. – Не хотели портить атмосферу, – прощебетала Мина, слишком широко и приторно улыбаясь. – Да мы просто… Вы бы ничего и не испортили, мы всего лишь… Это не то, о чем вы подумали. – Изуку надо было срочно оправдаться, объяснить, чтобы друзья не насочиняли лишнего. – Раз уж вы здесь, может, с нами сядете? Ничего же страшного? Шото, если и был против, виду не подал, сдержанно кивнул и подвинулся ближе к стенке. – Нет уж, увольте, – сразу пошел в отказ Эйджиро. – У меня желудок сейчас сам себя переваривать начнет. Если вы заставите меня на ваши аппетитные тарелки пялиться, я в голодный обморок бахнусь. – А что же вы ничего не закажете? – Кое-кто оставил в общаге бумажник. – Мина осуждающе покосилась на Киришиму. – Мы еле на чай наскребли. – А если я угощу? – предложил Шото. – Два меню, пожалуйста! – закричал Киришима, махнув рукой официантке. – Вот, а ты хотела пойти в пиццерию. Слушай меня, всегда слушай меня. Умный человек фигни не скажет. А я смотрю, ты нормальный парень, Тодороки. Отныне и навеки ты в моем сердце. – О да, спасибо, спас нас от голодной смерти. – Ашидо сама на себя не была похожа, не просто говорила, а сладко пела, игриво наклоняя голову, будто старалась произвести впечатление. – Была б моя воля, ты бы уже заменил Бакуго в нашей компании. Эх, мечты-мечты. – А он не с вами? – невзначай поинтересовался Мидория. – Должен же быть и на нашей улице праздник. Я готова даже финансировать его походы в кино, если смогу не видеть его паскудную рожу хотя бы раз в неделю. Прошу прощения за мой французский. – Тогда придется на Моному с Цубурабой скидываться, а у тебя столько денег нет. – Киришима заказал три порции лапши – две для себя, одну для Мины, – уточнил у Шото, распространяется ли его щедрость на напитки, и добавил кувшин лимонада. – Кстати, Тодороки, вы же с ним с детства знакомы? Он всегда был таким… своеобразным? – Не представляю, что именно ты вкладываешь в это определение, но в целом – да, всегда. И я был бы признателен, если бы мы сменили тему. Чем им всем Бакуго так не угодил? Да, он ворчливый и не слишком приветливый, зато честный и не пытается казаться лучше, чем он есть на самом деле. Все, за что Кацуки обычно недолюбливали, Изуку, напротив, считал не самыми бесполезными человеческими качествами. Что ни говори, альфа обладал неординарной сильной личностью, и, ребячески выражаясь, никого круче и увереннее в себе, чем Кацуки, Мидория не встречал. Так что он был единственным, кто за столом не радовался смене темы. К тому же Изуку было до жути любопытно, как это подготовка к тесту по истории, с помощью которой Бакуго отмазался от своих друзей, перетекла в кино с, судя по всему, Мономой и Цубурабой. На самом деле, такой же вопрос был и к Мине с Эйджиро. Помнится, они говорили, что оба на выходных будут по уши в делах, и все совместные планы были отложены на неопределенный срок. И тем не менее вот они тут, зашли поесть лапши. Откуда они узнали про это место? Это даже не смешно: только у Мидории появился шанс отличиться, а ему – бац! – такая подножка от вселенной. – Я умер и попал в рай. Изумительно, – восторгался Киришима, не отвлекаясь от жевания. – Этот соус не может быть творением рук человека, его надоили нимфы по ту сторону радуги. – Странно было вас тут встретить. – Шото деликатно подлил всем в стаканы лимонад из кувшина. – Меня в тайну этого кафе посвятил мой брат, но он вообще в теме. А вас как сюда занесло? Отличная работа, Тодороки! У Изуку этот вопрос все на языке вертелся, но у него бы ни за что не хватило духу его озвучить. Итак, кто же ему обломал триумф? – Один парнишка из команды спалил контору. Может, ты его на соревах встречал. Сивенький, среднего роста, черно-белая майка с такими полосками по бокам. Бегает… Слушай, Мин, а сколько он бежал-то тогда? Восемьсот, что ли? – И полторашку, – добавила Ашидо, тут же поперхнулась и постучала кулаком по груди. – И полторашку. – Киришима кивнул и для верности хлопнул ладонью подруге по спине. – Не помнишь? – Не помню. – Вы про Моному? – округлив глаза, спросил Мидория. – Да. Представь себе, он местным оказался и много чего показал-рассказал. – Но разве он не с вами живет? – Живет. – Так… а почему? – Предков своим «стервинизмом» достал, и они его сплавили, – гоготнул альфа. – А если серьезно, то без понятия. Если живет, значит, так надо. – Ой, кто это тут у нас про «стервинизм» Мономы заговорил! – с придыханием воскликнула Ашидо, прихлопывая в ладоши. – А не ты ли, друг мой, дифирамбы ему все пел? Как увидишь его, сразу по древку растекаешься. – И в чем проблема? – Киришима поднес плошку к лицу и истово орудовал палочками, закидывая в себя еду. – Он красивый, стильный, интересный. Хороший в целом парень. Но, бывает, включает суку. – Из хорошего в Мономе только то, что он способен избавить нас от Бакуго. – Мина осторожно отклонилась, вглядываясь в Изуку. Вот опять. То в открытую кокетничает, то извиняется за «паскудную рожу», которая, зная весь запас ругательств Ашидо, была самой верхушечкой айсберга, то бросает на пробу якобы случайные реплики и пристально изучает Мидорию. Следит за его реакцией на Бакуго с Мономой? Так ее не будет. Это их личное дело, Изуку оно совершенно не касается. А если бы и касалось, он бы не стал корчить гневные или обидчивые гримасы, чтобы все вокруг поняли, как его это задевает. – Что ж… – Тодороки, пользуясь небольшой заминкой в разговоре, спокойно резюмировал: – Может, я его и видел, но не запомнил. Не могу сказать, что сильно об этом жалею. – И не запоминай, он тот еще гаденыш и того не стоит. Обижает, представь себе, нашего зайчика, – вдруг призналась Мина, приобнимая Изуку за плечо. – Что это значит? – Омежьи делишки, – слегка уничижительно сказал Киришима и небрежным жестом намекнул, что речь сейчас пойдет о сущей ерунде. – Никто меня не обижает. Просто я ему не нравлюсь, – объяснил Мидория, качаясь из стороны в сторону вместе с вцепившейся в него подругой. – Обижает. – Мина внушительно сдвинула брови. – Ты просто необидчивый. До Бакуго ему, конечно, далеко. Чудная бы из них парочка получилась: моральный урод и… моральный урод номер два. Ашидо думает, что она такая хитрая, отваживает Мидорию от Бакуго, заочно поженив альфу с Нейто. Зря старается, Изуку вообще по этому поводу ничего не чувствует. Вот то, что Мина с Эйджиро его гулять не позвали, – вот это обидно. Конечно, он бы не согласился, ведь уже пообещал встретиться с Тодороки, но все равно со стороны ребят это было как-то не по-дружески. А что там у Кацуки с кем бы то ни было не могло беспокоить Изуку по определению. Ведь оно так… естественно. С самого начала ему было ясно, что кто-то вроде Мономы подходит Бакуго, если не идеально, то явно больше, чем сам Мидория, так что у омеги даже никакого морального права нет ревновать и бороться за желанного альфу. И самым правильным было не строить иллюзий насчет Кацуки. 2-й год старшей школы. Чем больше на столе бумаг и книг, тем весомее становится выполнение домашней работы – это всем известный факт. А с той макулатурной артиллерией, которой обложил себя Мидория, стоило бы не задачки по химии решать, а как минимум конструировать баллистическую ракету. С окошка в углу экрана Тодороки время от времени задавал вопросы, Изуку деловито, крайне потешно супясь, прикрывал учебник, зажимая пальцем нужную страницу, и покровительственно разжевывал непонятную тему. – Ты не думал в преподаватели податься? – в какой-то момент спросил Тодороки. – Да куда мне. – Что тебе мешает? – Учитель – это авторитет. Так что мне в эту профессию путь закрыт. А в нынешние времена только безумец пойдет работать учителем. В каждой школе, в каждом классе найдется какой-нибудь выродок. Ой! – спохватился Мидория, стукнув себя по губам. – Прости, нельзя так говорить. Найдется какой-нибудь… проблемный ребенок. В начальной, в средней, в старшей школе – все одно. На них же вообще управы нет. Поставишь ему плохую оценку, а он на следующий день тебя ножичком почикает. – Это ты по телевизору такого нахватался? – Да я вообще телевизор не смотрю, я по сторонам смотрю. Я с такими людьми учусь. Ты не можешь понять, у вас в школе все по-другому. – Ошибаешься. Сам же сказал, они везде такие есть. Только у нас они не просто хулиганы, а еще богатенькие, избалованные и знающие, что их всегда отмажут. Представь себе этот коктейль. – Ладно-ладно, извини, и у вас они есть. Вот именно! – задорно подхватил омега. – И у вас они есть! А ты мне еще советуешь в учителя пойти. – Я ж не про всяких придурков думаю, а про тебя. – Шото так ласково улыбнулся, что в момент смутил собеседника. – Ты здорово объясняешь. – Да не здорово… Просто я, что понимаю, могу пересказать своими словами. Это не какой-то особый навык. – Ты все продолжаешь нарываться на комплименты. Хоть бы раз просто «спасибо» сказал, а не спорил. – Я просто не хочу, чтобы у тебя сложилось превратное мнение. Я же абсолютно не такой. – Такой-такой. – Шото даже в лице поменялся, будто обиделся. – Подписываюсь под каждым словом. Если я тебе что-то говорю, значит, так я и считаю. Можешь соглашаться с этим или нет, но это факт. – Я… – Вдруг захотелось срочно сменить тему. – Я не думаю, что у меня получится быть учителем. – Так я и не настаиваю. В любом случае решение за тобой. Главное – думать своей головой, а не делать, как Яойорозу, – пояснил Тодороки. – Я ее очень люблю, но поступать в тот же университет, что и я, потому что мы с детского сада вместе, – по-моему, это глупо. – Согласен, – для галочки поддакнул Мидория, хотя альфе пусть и не специально удалось его уколоть. Так как собственной мечтой Изуку не располагал, он подумывал после школы пойти учиться с кем-нибудь из ребят, но их выбор профессии настолько не подходил омеге, что эту идею пришлось отмести. Наверное, к лучшему. На самом деле он завидовал Тодороки и их крепкой, прошедшей испытание годами дружбе с Яойорозу. Это было эдакой голубой мечтой омеги, уже, к сожалению, несбыточной, потому как друзей у него в детстве особо не было, а те, что были, давным-давно канули в лету. Сейчас в жизни Изуку были люди, которых он называл друзьями. Они вместе учились и тренировались, обедали, гуляли, ходили в кафе и кино. С виду это явно напоминало дружбу, и среди других учеников они держались своей устойчивой уютной компашечкой. Только дружба все-таки немного не про это, не про поесть и поболтать. Изуку все равно чувствовал себя порой чужим, и так же смотрел на своих так называемых друзей. Мидория как будто бы нравился и Мине, и Эйджиро, и Очако, но в то же время был для них не больно-то важен: есть он – хорошо, нет – никто и не заметит. В компании Изуку ощущал себя скорее причудливой зверушкой, нежели ее значимой частью. В особенности из-за Ашидо, что сюсюкалась с ним, тискала и обжимала, целовала и теребила за щеки, словно здоровую плюшевую игрушку. Для Киришимы омега был неиссякаемым источником образцово выполненной домашки и подсказок на тестах. Урарака, больше остальных соответствовавшая понятию «друг», как ни крути, чаще общалась с Миной: то ли потому что девчонки жили практически в соседних комнатах, то ли потому что они были девчонками. Про Бакуго и говорить нечего. Конец у этой истории один: школа закончится, и они разойдутся, позабыв друг о друге. В продолжение отношений Изуку почему-то не верил: все обрастут новыми знакомствами, других забот появится выше крыши, да и вообще жизнь так устроена. Крепкие отношения не всегда переживают столь значительные перемены, что уж говорить о простых приятелях, которые и знакомы-то всего ничего. Так что пора начинать привыкать к тому, что всего через годик с небольшим Мидория снова останется один. И тут Тодороки громко щелкнул ручкой. – Продолжим? 1-й год старшей школы. Вовсю шла подготовка к школьному фестивалю. Мидории и всей их компании несказанно повезло: их классы объединились, и пока отборные активисты и рукоделы корпели над квестом, остальные ребята, вроде вечно занятых на тренировках спортсменов, на правах разнорабочих занимались всякой мелочевкой. Изуку с Ашидо досталось вырезать флажки и шары из цветной бумаги, которые непонятно каким, но при этом совершенно не волнующим друзей образом должны были вписаться в тематику мероприятия. Точнее, вырезала только Мина, но не флажки и шары, а кривые загогулины, из которых более старательный и ответственный Изуку уже делал флажки и шары. И в большей степени парочка чесала языками, чем занималась делом. Начинался разговор весьма безобидно, с рассказа о том, как соседка Ашидо Джиро купила настолько невкусные духи, что ими впору от насильников в подворотне отпрыскиваться, пока магия общения плавно и практически незаметно не привела их к насущным темам. – Мне нравятся тощенькие, щупленькие, чтоб не сильно высокие, – обстоятельно перечисляла Мина, орудуя ножницами. – Так это не альфа, ты среднестатистического бету описала. – Да! – неожиданно громко воскликнула Ашидо. – Похожие на бет альфы – то, что надо. Лишь бы не груда перекачанных мышц. Рядом с общагой один такой живет: руки торчат, к телу не прижимаются, грудь колесом, а про ноги он забыл, чемодан на муравьиных ножках. На такое без слез не взглянешь. – Так и встречайся с бетами, – усмехнулся Изуку, исправляя очередной шедевр подруги. – Да ну их, – манерно прогундосила Мина. – И альф, и бет, и иже с ними. – А у меня нет каких-то особых предпочтений, – пожал плечами парень. – Главное же, чтобы человек был хороший. – Ой, не начинай, – запротестовала Ашидо. – Это так скучно. Ясен пень, что тебе мудак не нужен. Разговор у нас не об этом. Ну неужели совсем ни от чего внутри не екает? Или где-нибудь внизу?.. Ты просто очарователен, когда краснеешь. Давай я помогу. Итак, спортивная фигура, холодный тяжелый взгляд, мужественный подбородок, ожоговый шрам на глазу, поначалу немного пугающий, но придающий образу, знаешь, такую… – Не надо мне Тодороки сватать, – капризно засмеялся Мидория. – Я же уже говорил, мы с ним друзья. – А причем тут он? Я ж так, гипотетического альфу описываю, что первое в голову пришло… – Само собой. Под твое описание каждый второй подходит. – Хорошо-хорошо, он твой друг, я поняла. Но он же красивый друг? Не юли, признайся! Ты не можешь отрицать очевидное. – Красивый. И Киришима, и Бакуго, и ты, и Урарака – у меня все друзья красивые, – ответил Мидория, а про себя сказал: «Но в семье не без урода». Сам он никаким эталонам не соответствовал. – И ты сейчас наверняка подумал, что один ты тут ни статью, ни мастью. Я уже устала тебя переубеждать. – Тогда и не сто́ит, – обреченно выдохнул омега. Чего зря связки напрягать, зеркало-то у него есть. Гогочущим шквалом в класс ввалились альфы, все как на подбор с инструментами и материалами в руках, некоторые даже переоделись в спортивные штаны и куртки, которые не так жалко было заляпать краской. А Бакуго как был в школьной форме, так в ней остался. Только без пиджака и галстука. Ворот рубашки небрежно распахнулся, обнажая крепкую жилистую шею, чуть поблескивающую проступившим потом. Кацуки широко улыбался – кому-то из парней посчастливилось выдать уморительную шутку – и выравнивал, сажая на клей, здоровый лист фанеры. Сначала Изуку почувствовал нестерпимое желание глотнуть водички. А потом полить водичкой выступающие ключицы Бакуго и наблюдать за тем, как струйки потекут по выемкам рельефного пресса. Необыкновенно вкусной казалась идея схватить альфу за бока и облизать живот, собрать пересохшим от нетерпения языком перламутровые капли, стараясь утолить невыносимую жажду. Надо же, кто бы мог подумать, что в нем проснется мерзкий извращенец, аж от самого себя чуть не стошнило. Совсем невыносимо заклекотало в груди, когда омега увидел закатанные по локоть рукава рубашки. Кажется, ничего привлекательнее Изуку еще не видел. Была в этом своеобразная изящная небрежность, которая удачно вмешивалась в официальный порядок и выдавала в альфе занятого, увлеченного физической трудом самца. Волнующий образ омега примерил на каждого знакомого альфу, и не было того, кому бы он не пошел. Но Бакуго на их фоне бесспорно выделялся, настолько, что аж в горле першило от негодования, что это великолепие достанется какому-то другому омеге. Мидория обтер лицо ладонью. Между ног все сжалось, а живот кольнуло спазмом. Вся с трудом выстроенная решимость не усугублять ситуацию с Кацуки была начисто сметена одним простым словом «хочется». 2-й год старшей школы. Настроение у Мидории, что удивительно, было прекрасное. Плохих оценок не поставили, на тренировке не ругали, никто не приставал и с погодой повезло. А еще рядом шел Бакуго: альфа загорелся желанием прогуляться и в честь этого согласился проводить Изуку до дома, раз уж других перспектив на горизонте не предвиделось. Даже не столь важно было, что Кацуки, принимая предложение омеги пройтись, обплевался и испсиховался, будто его тащили на казнь. В скором времени он все равно успокоился и шел, мыча про себя один незатейливый мотивчик. – В чем дело? – недовольно спросил Кацуки, заметив насмешливую улыбку омеги, которую тот прятать не собирался, но деликатно прикрыл кулаком. – Песенка знакомая. – А, это… Никак не могу выкинуть ее из головы, прицепилась и все тут. Услышал ее сегодня где-то, то ли в рекламе, то ли еще где… – Это не из рекламы, а из мультика про путешествующую улитку. И теперь мне жуть как хочется узнать, где же ты ее сегодня слышал. – Какая еще улитка? Издеваться надо мной вздумал, Деку? – взвился Бакуго, щипая омегу за бок. – Не надо! – взвизгнул Мидория, но это только раззадорило альфу, и щипки переросли в щекотку. – Пожалуйста, хватит! Искать смысл в действиях Бакуго совсем не хотелось. Что, зачем, почему – какая разница, когда тебя тискает альфа, к которому ты вроде как неровно дышишь. Между ними вообще все было с приставкой «вроде как»: вроде как друзья, вроде как не в ссоре. Весь раскрасневшийся от хохота Изуку все отбрыкивался, а Кацуки не отступал и пальцами пересчитывал омеге ребра. Остановило игрища только замечание неравнодушного прохожего, которого Бакуго чуть не сбил с ног. К сожалению, дорога домой не занимала вечность, как бы того ни хотелось Мидории, и вскоре друзья подошли к шаблонной многоэтажке, знаменующей конец пути. Калитка скрипнула, и на тротуар вышел альфа. Сердце необузданно застучало: отца Изуку узнал сразу. – Здравствуй, – тихо поздоровался мужчина. – Матери дома нет? – Она на работе. – До сих пор? – Хисаши удивленно посмотрел на часы. – Вечерняя смена. – Какая смена? У них же до пяти рабочий день. – Она сейчас в рекламе работает. – Она уволилась из соцзащиты? А почему мне ничего не сказала? – Я откуда знаю, – все так же четко и сухо отвечал Мидория. – Ладно, потом сам у нее спрошу. – Альфа помялся на месте, окинул взглядом все этажи дома и, так и не дождавшись, предложил сам: – Пошли хоть чайку попьем. – Идем. – Перспектива сидеть с отцом за одним столом не впечатлила Изуку, но вступать с ним в перепалку на глазах Кацуки было стыдно. – До завтра, Каччан. Пиши если что. – Больно надо тебе писать. Сам напишешь. Счастливо. – Это что за пацан? – провожая Кацуки взглядом, спросил Хисаши. – Парень твой? – Какая разница? – Не хами. Я вопрос задал. – Нет, не парень, просто друг. Это что-то меняет? – А не рановато ли тебе дружбу, – отец особенно выделил это слово, – с альфами водить? О, Хисаши решил отца включить, строгого и защищающего своего омежку-принца от посягательств. А Бакуго как раз-таки относился к разряду альф, которых озабоченные родители метлами с порога гоняли. И если бы мама сделала такое замечание, Мидория бы еще прислушался, но вот Хисаши тут явно не пришей кобыле хвост. – А не поздновато ли ты начал следить за тем, с кем я дружу? – спросил омега, вздыхая и заходя в дом. – Сейчас по губам получишь. Думай, что говоришь. Отца Изуку не боялся, он знал, что тот руку на него специально не поднимет и даже поучительный подзатыльник не отвесит, но язык омега мигом прикусил, и где-то внутри забурлило чувство собственной неправоты. Как бы паршивым родителем Хисаши ни был, его давящий авторитет все еще находил отклик. За чаем оба были немногословны, только дежурные вопросы и вымученные ответы, и только благодаря домашнему печенью Инко можно было ухватить возможность помолчать и не продолжать эту безумную неловкость. – Как в школе? – Нормально. – А с тренировками как? Как тебе новая команда? – Какая? – Ты же не бросил футбол? – Я еще на первом году на легкую атлетику записался. И, между прочим, ты уже об этом спрашивал. – Ты мне ничего не говорил. – Говорил. Но ты забыл или не слушал. Неудивительно. – Не говорил, ты меня за кого принимаешь? – Ладно, останемся каждый при своем мнении. – Почему не футбол? У тебя здорово получалось. – Пап, может, хватит? – сорвался наконец Изуку. – Я же знаю, что тебе это неинтересно. – Как это- – Если и интересно, то только до первой рюмки, – снова оборвал отца омега. – Ты меня теперь всю жизнь этим попрекать будешь? – Зависит от того, сколько ты будешь пить. – Парень взял пустые кружки и убрал их в раковину. Он уперся в стул, по-деловому выставив в сторону локоток, и красноречиво посмотрел на альфу. – Понятно. Мужчина неторопливо поднялся, поправляя замявшиеся брюки, задумчиво огладил подбородок и, грустно улыбнувшись, направился к выходу. Мидория выпорхнул в коридор следом, молча смотрел за тем, как отец ищет обувной рожок, как заправляет пятки в свои вечные кожаные туфли, как по старой привычке тянется к полке за ключами. В дверях Хисаши задержался: – Изуку, вы с мамой – главные омеги, главные люди в моей жизни. Ты просто помни об этом. – Хорошо, – равнодушно выдохнул парень, подставляя отцу щеку. – Пока. Пытка закончилась, наконец-то. Зато Изуку свое отмучился, теперь матери еще пару-тройку месяцев можно говорить, что вот он с отцом пообщался, с него взятки гладки, он не какой-то неблагодарный, а почти образцовый сын. 1-й год старшей школы. Изуку весь день вел себя странно. Не то чтобы омега чудил – это как раз-таки было б весьма в его репертуаре, – но все перемены он пролежал на парте, почти не шевелясь, поднимался, только чтобы водички глотнуть. Разок Бакуго подошел к нему с вопросом по домашке, омега промычал невпопад, что, в общем-то, было обычным делом, только чуйку не обманешь – что-то было не так. К началу тренировки бодрости духа у Мидории не прибавилось. И заметил это не только Бакуго, но и Мина с Эйджиро, и Иида, и еще полкоманды. «Не выспался, чувствую себя неважно», – с улыбкой объяснял Изуку, отмахиваясь от чрезмерного беспокоящихся товарищей. А сам неприкаянно шарахался из стороны в сторону, как тень отца Гамлета, и то и дело болезненно хмурился, пока тренеры не видят. К тому моменту, как Айзава заметил состояние своего подопечного, Изуку уже был бледно-зеленого цвета и с трудом ворочал языком. Но омега все равно наотрез отказался уйти с тренировки, отпросившись только в туалет на пять минут. Вещи Мидории так и остались под лавкой вместе с водой, к которой парень сегодня прикладывался куда чаще обычного. Подозревающий неладное Бакуго поднял с пола бутылку и настороженно понюхал горлышко: пахло как от маминых подавляющих течку капель, только куда более едко, будто целый флакон вбухали, а не как полагается по инструкции. Вот и ответ: после такой ударной дозы лекарств организм спасибо хозяину не скажет и гарантированно откликнется тяжелейшим отравлением. Альфа не мешкая помчался за Изуку. В безмолвной раздевалке свернувшийся на скамье калачиком омега казался совсем кукольным и невесомым. Оставшись один, он отбросил напускную стойкость и несчастно дышал, скручивая на выдохе губы трубочкой, руки как клещи вцепились в живот. – Подъем, придурок, – прохрипел Бакуго, присаживаясь рядом на корточки. – Вставай, блин, Деку, тебе в медпункт валить надо. Эй, – альфа легонько потряс парня за плечо, – ты сколько этой дряни успел выпить? Эй, Деку! Ты вообще живой? Может, скорую? – Уйди, – сдавленно пискнул Изуку. – Живой, значит. Уже неплохо. Пошли в медпункт. Да чего ты куксишься, вставай, я помогу дойти. – Уйди. – Да конечно, уйду я! Чтоб ты тут тихонько откинулся. Кацуки рывком поднял омегу и поволок к туалетам. Изуку начал осознавать происходящее, только когда его поставили на колени перед унитазом. Упираясь руками в ободок и поскуливая, Мидория пытался вырваться, но Бакуго плотно зажал его ногами и навалился сверху. Сквозь писк и просьбы прекратить Кацуки все же разжал Изуку зубы и протолкнул в рот два пальца, хотя Мидория так отчаянно сопротивлялся, что Бакуго начал опасаться, что по итогу останется без них. – Хорош. – Альфа поморщился, когда омега снова укусил его. – Все равно не отпущу, сам знаешь. Изуку уже натурально рыдал и еле-еле дергался, мотая головой, но от этого пальцы только сильнее дразнили горло, приближая неминуемое. Закончилось все ожидаемо: не в силах больше бороться с естественным рефлексом Изуку невнятно булькнул и выгнулся дугой. Омегу начало безостановочно рвать, он выпрямлялся, вдыхал и снова падал с жалким ревом. Когда Мидория более или менее успокоился и растекся по полу, уперевшись спиной и ногами в стены кабинки, Кацуки спокойно вымыл руки, вышел и передал тренерам, что омеге нужна помощь. Уже к концу тренировки Бакуго услышал от Фукукадо-сенсей, что Изуку сначала увели в лазарет, а оттуда его забрала мать. После этой новости немного отлегло, а что и куда – непонятно. Утром на уроках Деку не появился. Отраву, поди, вычистили, и теперь омега был вынужден справляться с течкой силой воли. Все-таки хорошие оценки еще не говорят о том, что серое вещество работает как надо. Изуку успевает и по биологии, и по химии, но почему-то посчитал, что чем больше лекарства, тем больше от него пользы. Течный омега никак не выходил из головы. Жуть как хотелось с таким оказаться в постели, даже если это Деку. Надо бы его проведать, Бакуго как раз знает, где Мидория живет, занести ему чего-нибудь, фруктов, например, или мороженого. Все же любят мороженое? И всем нужно мороженое. Деку наверняка срочно нужно мороженое. А Бакуго совсем не сложно позаботиться о друге. Но что если Изуку уже успел кого-то позвать и сейчас не один? И Кацуки принялся сканировать класс на предмет отсутствующих альф. Не хватало одного очкастого коротышки, но он изначально и при любом раскладе был в пролете, и беспокойство утихло. Нельзя к Деку просто так заявиться, вот если бы он сам предложил… Гадство, так хочется омегу. Такого всего теплого и податливого, чтоб тоже хотел альфу и с готовностью раздвигал ноги в предвкушении. Одна мимолетная фантазия уже бросила в жар, с каждой секундой она обрастала все новыми деталями, соскальзывающими по телу за пояс брюк. Решимости позвонить Кацуки набрался к середине четвертого урока. Он долго прикидывал варианты развития этого разговора, и каждый воображаемый диалог неизменно заканчивался приглашением домой к омеге. Из головы такая уверенность родиться не могла, в этот момент думал альфа явно исключительно членом, и по его же велению потащился звонить Изуку не абы куда, а в туалет на втором этаже. Умывшись, альфа нашел нужный контакт и зажмурился, сомневаясь, все ли правильно он делает. – Алло? – Первое же сказанное слово вышло совсем неуверенным, Бакуго прокашлялся и твердым голосом поправился: – Привет. Говорить можешь? – Бакуго? – удивленно перепросили на том конце. – Да, а в чем дело? Что-то случилось? – Да нет. Я так, узнать, как ты там. – Я немного приболел. И кажется, пропущу соревнования. – Конечно, какие тут соревнования, когда… болеешь. – Надеюсь, в этот раз ты будешь первым. – Надеешься? По-другому и быть не может. Или ты забыл, с кем говоришь, Деку? – усмехнулся в трубку Бакуго. – Прости, я не то имел в виду. Я… А ты не должен быть на уроке? – Я попросил сенсея прерваться, все сидят и ждут, пока мы договорим. Привет передать? – Это не так, я знаю! Ты прогуливаешь? – Вышел. – Чтобы позвонить? – Да просто проветриться. Скучно стало, дай, думаю, наберу. – Может, лучше вернуться? Если поймают, то- – Может, тебе лучше помолчать? – Извини, я не хотел… Я просто беспокоюсь… – Забей. Никто меня не застукает, я не посреди коридора торчу. Абсолютно лишенный какого-либо смысла диалог. С таким же успехом они могли рассуждать о важности правильного питания или о том, почему тигры оранжевые. И Бакуго искренне не понимал, как повернуть беседу в нужное русло и перейти к самой соли. Что сказать, чтобы даже тормоз Деку понял, чего от него хотят и чего хочет он сам? А что вообще в таких случаях говорят омегам? Соображать нужно было быстро, даже с натянутыми палаткой штанами. – Чем занимаешься? – Лежу. Пытался книгу читать. Какая к черту книга, тебе сейчас только пальцы в себя пихать и скулить, умолять альфу унять желание. Терпеть дальше не было сил. Бакуго расстегнул ширинку и запустил руку под резинку трусов, сразу обхватывая основание члена. Плевать он хотел на то, как это выглядит, его все равно никто не видит. – Мороженое хочешь? – еле выдавил из себя Кацуки, изображая ровный голос. – Кого? – Мороженое, Деку, мороженое. На палочке. – Нет, спасибо, – грустно ответил омега. Деку так дышит, так тяжело и сбивчиво. Так же, как и сам Кацуки. Значит, и занимается тем же, чем сам Кацуки. Лежит на животе, выпятив задницу, упирается кончиками пальцев в изножье кровати, от удовольствия тянет язык наружу и не замечает, как капелька слюны падает на влажную подушку. Дрочить на то, как дышит Деку, в кабинке школьного туалета – хуже не придумаешь. И Бакуго даже не знал, что больше смущало: что он делает, где он это делает или о ком в этот момент думает. Все это было по меньшей мере удивительно, причем не в самом хорошем смысле слова. Кацуки не мог перестать представлять, что бы было, если б Изуку оказался здесь и сейчас. Вот он заталкивает Деку в кабинку, прижимается к нему, поглаживая бедра, а омега хнычет и ломается, боясь, что их застукают. Но в итоге сдается и послушно трется об альфу, не мешает, когда с него стягивают брюки, оголяя подтянутую попку. – Ты даже не представляешь… – Кацуки повело, ноги подкосились. – Может, все-таки хочешь чего-нибудь? – Консервный нож бы не помешал. – В трубке раздался истеричный смешок. – Не понял, зачем? – Да неважно. Это я так… – Мидория запыхтел, и, кажется, приглушенно скрипнула кровать. – Тебе точно не пора обратно в класс? – Не могу, я занят. – Четко соображать Бакуго уже не мог. Все-таки альфы не отличались многозадачностью: держать телефон, фантазировать, говорить, наяривать по члену и пытаться устоять на узком пятачке в кабинке. Куда тут еще впихнуть пункт про «думать, что говоришь»? – Чем? – Дрочу. – Была не была! – Опять ты со своими… Я же серьезно спрашиваю, – едва ли не тоскливо пробормотал Изуку. А Бакуго, блин, не серьезно! Он чуть ли не сползает спиной по дверце, куда серьезнее? Разумеется, дебиловатый Мидория принял его слова за шутку. А на что альфа рассчитывал? Что Деку вдруг перестанет быть Деку и выдаст что-то вроде: «Ах, дрочишь? А не желаешь ко мне сейчас прийти? Я тебе и подрочу, и отсосу, и вообще все, что ты захочешь»? Вот это был бы номер! – А ты сам чем занят? – перевел стрелки Кацуки. – Говорю же, лежу. – Да ладно? Я-то думал омеги в течку просто так не лежат. – А ты откуда знаешь? – взвился Мидория и тут же заскулил. – Я тупой, по-твоему? – огрызнулся Бакуго, по случайному совпадению в этот же момент царапнув заусенцем под уздечкой. – Только не говори никому! Позорище, какой ужас… Пожалуйста, Бакуго, я тебя очень прошу! Пообещай, что не скажешь! – Да чего ты стесняешься, дело-то житейское. – Пожалуйста! – совсем жалобно взвыл омега, что Кацуки даже прервал интимный процесс. – Ладно, если кто спросит, скажу, что траванулся. Тем более так оно и было. Ну, тут уж извини, твою зеленую предсмертную физиономию вчера вся команда видела. – Спасибо. Кстати, хорошо, что ты позвонил, – вдруг пискляво выпалил Мидория. Это оно? То самое, что Бакуго хочет услышать? Член снова оказался зажатым в кулак. – Я боялся, что после вчерашнего ты со мной разговаривать больше не захочешь. Ведь я… Ну, в туалете. Того. Ну, когда ты мне в рот… – Чтоб тебя, Деку, вот сейчас я вообще не хочу про твою рвоту слышать! – Я же не специально! – Кацуки будто воочию увидел, как пунцовый омега от стыда зарылся лицом в подушку. – В любом случае спасибо, что не бросил меня. – Всего лишь оказал первую помощь. Я как-никак будущий спасатель, если ты не забыл. – Что-то разговор опять не в то русло пошел, от всех этих объяснений и благодарностей того и гляди хер упадет. – Я вообще не ожидал, что так все выйдет. Понимаешь, у меня это все-таки впервые. – М, ясно. – Альфа слегка удивился: один из циркулировавших по школе слухов как раз касался первой течки Мидории, которая, по словам источника сомнительной надежности, приключилась еще в средней школе, когда охваченные командным духом футболисты дружно ушатали омегу так, что он еще пару дней стоять не мог. Звучало, конечно, бредово, но Кацуки почему-то допускал, что случай этот имел место. Теперь он точно так же допускал, что сплетни сплетнями, а первая течка настигла Мидорию лишь вчера. – Ну и как оно? – Не поддается описанию словами. Тебе все равно не понять, ты же альфа. Может, сменим тему? Обсуждать такое… неприлично. – Как думаешь, разговаривая с течным омегой, альфа может думать о чем-то приличном? «Нет», Деку, правильный ответ «нет». Бакуго – тому наглядное доказательство. – Я не знаю. Но ты же не?.. – Размечтался, – басисто усмехнулся альфа. Судя по придушенному всхлипу, Изуку и впрямь себе чего-то нафантазировал. Ведет себя чисто по-сучьи: манит и дразнится, а стоит только повестись, так наверняка заднюю включит, мол, он – как он выразился? – «приличный», блядь, омега, так что слюни подбери и ширинку застегни. Это он по телефону весь такой сдержанный, но, окажись Мидория сейчас тут, он бы точно с собой не совладал, в его-то состоянии, и подставился альфе прямо в этой чертовой тесной кабинке, позволил бы нагнуть себя и без подготовки взять сзади. Кацуки все глубже погружался: в воображаемого омегу и в свою фантазию. Отложив телефон с включенной громкой связью в нагрудный карман, альфа пошире расставил ноги и уперся свободной рукой в сливной бачок. Вот он, а под ним – Деку, трясется, но все равно подмахивает и сдавленно пыхтит, иначе стоны их быстро выдадут. Иногда парень вполоборота пытается поглядывать на альфу позади, тот начинает двигаться резче, и Мидория растворяется в наслаждении и томно прикрывает глаза. Бакуго уже не просто мягко водил по стволу, а неистово толкался в скользкий от смазки и слюны, как нутро омеги, кулак так, что аж крышка бачка гулко пристукивала. – Бакуго? – разлетелся эхом растерянный голос. – М? – Ты тут? – Тут, тут. – Скажешь потом, что нам задали? Если тебя не затруднит, конечно. – Заткнись, Деку, просто заткнись, – еле-еле просипел Кацуки. – Ладно, извини, я у Урараки спрошу. – Умолкни! – Стоило альфе гаркнуть, из динамика раздался тихий скулеж. – Только не говори, что рыдать собрался. – Нет, очень больно. – Терпи, Деку. – Тяжело. – Ничего, я скоро. – Что? – Тихо, сбиваешь. Когда Кацуки вышел на финишную прямую, все вокруг перестало существовать. Тело напряглось почти до судорог, сгоняя крупицы блаженства в одну точку, вспышка эйфории ударила в голову, и альфа, беззвучно задохнувшись, выплеснулся в унитаз. Больше не хотелось никого и ничего, только внутри приятно покалывали заслуженно расслабившиеся мышцы. – У тебя все хорошо? – с опаской поинтересовался притихший Мидория. – Кажется, что-то со связью. Точно, здесь же Деку еще. Так и не позвал ведь, зараза, заставил Кацуки заниматься тут всяким, а сам… Бакуго подтянул штаны и нервно прорычал в трубку: – С первой, блядь, течкой! Пока!