***
Но вот наступил тот день, который Мэрсер так давно обещал им устроить. День, когда Серёжа не просто выйдет покрасоваться в костюме, а сожжёт куклу, которую на монтаже представят в виде живого человека. И этот человек, кем бы он ни был, а Алекс обещал, что личность эта будет известная и бесчестная, увидит это по телевизору своими глазами. "Наверняка это будет кто-то из его личных врагов. Мэрсер прикрывается правосудием, а сам решает личные проблемы, хочет припугнуть кого-то ради своей выгоды, а если когда-нибудь с нового Чумного Доктора «слетит маска», то он будет как бы и не при делах," — И Олег был в этом уверен как никогда. Но как бы там ни было, уже с раннего утра на площадке шла активная работа над декорациями, местом, где будет сожжён «человек» и конечно же — самим актером. — А это вообще возможно? — спрашивает Волков Рубинштейна, пока оба стоят и смотрят, как Серёга, на руку которого только что надели огнемёт, из которого его двойник убивал своих жертв, не может его даже включить. — Теоритически — да. Он ведь не помнит действий своей темной стороны, только обрывками. А некоторые навыки… Похоже они у них тоже делятся. Может тот, который эти огнеметы в свое время купил, читал к ним инструкцию, в отличии от самого Сергея… Олег пожимает плечами и смотрит на совершенно невинное лицо Разумовского в паре метров от него. Он всегда казался таким, когда не понимал чего-то и одновременно этого боялся, что случалось редко, но все же… Без Волкова в таких ситуациях никуда — убьётся же, бедолага. Тогда Олег с доктором переглядываются, после чего первый осторожно подходит к Сергею и становится рядом. Затем он, будто инструктор, прямо вытягивает руки Серёжи и поддерживает того второй рукой сзади, на всякий случай. — Отведи подальше от лица и держи руку в одном положении, — мягко командует Волков и Разумовский повторяет движение. На его лице возникает эта скрытная, но до жути довольная улыбка — за ним присматривают, поддерживают, пока он не уверен, и сейчас ему даже нравится подчиняться другу. Подумать только, ведь где-то там в Сирии Олег наверняка и сам тренировал своих «сослуживцев», как командир, а сейчас вот — тренирует своего Серёжу. — Хорошо, теперь медленно и аккуратно нажи… — но он не успевает договорить, как вдруг Серега резко нажимает на кнопку и столб огня еле-еле их не задевает, а сам Разумовский уже наверное бы упал от неожиданности, если бы друг не поддерживал сзади. Чуть пол бороды Волкову не спалил. — Я… не специально, — и смотрит на Олега своими детскими глазами. Ну вот как такому не поверить? В голове Волкова невольно мелькает образ друга, который с таким же лицом оправдывается после убийства. Эх, Серёжа, Серёжа, если бы от всего, что сделала твоя «копия» можно было так просто отговориться… Но Олег быстро отгоняет от себя эти мысли, и снова они пытаются повторить этот несчастный трюк…3 часа спустя
— Ну, всё, я так больше не могу, это кошмар какой-то, а не съёмки! — вопит, в прямом смысле слова, режиссёр-постановщик, и хлопает сценарием по столу рядом с Мэрсером. — У вас актер в кадре говорить не может, из огнеметов стрелять не умеет так, что скорее по ошибке кого-нибудь рядом сожжёт если снимать будем, костюм и тот еле надевает — руки у него трясутся в нем! Извините меня конечно, я многое готов сделать за подобную сумму, но вот это!.. — И махнул рукой на рядом стоящего Разумовского с опущеной головой. Он был гением в програмировании, но не мог сделать пару каких-то простых физических действий, из-за собственных комплексов, связанных… сами знаете с кем. Мэрсер, который в тот момент сидел в своем режиссёрском кресле, закинув ногу на ногу, окруженный толпой довольных режиссёров, вдруг поднял голову и крайне недовольно посмотрел будто на всех них разом. — Я не понял, вы зачем на человека орёте?! Я вам тут за что плачу, чтобы вы мне актеров гадостями засыпали?! Или что?! По вашему он виноват в том, что вы такой плохой постановщик и не можете сделать из него хорошего актера? Или вы думаете, что я не смогу найти вам замену по щелчку пальцев? Слова о «замене», в понимании Мэрсера, прозвучали в голове этого человека, как гром среди ясного неба. Он тут же начинает оправдываться, пока Разумовский удивленно смотрит на обоих. В этот момент он словно увидел что-то совершенно новое в этих красных глазах… Сергей готов был поклясться, что он видел… боль? Страх? Ненависть, смешанную с беспомощьностью? Он ведь всегда был чутким человеком и мог понять, что чувствуют окружающие… но Мэрсер… Что это сейчас вообще было? Не иначе, как крик души. Будто он когда-то сам был на месте Сергея — актера, которого не любят, из-за его зажатости и скромности, которые он не в силах контролировать. А что вообще Серёжа знал о нём, кроме того, что его все почему-то зовут коварным психом, и что они почти ровестники, миллиардеры и борцы за справедливость? А что Мэрсер знал о Разумовском?.. Знай своего врага, если хочешь его победить. А что делать, если твой враг тоже тебя не знает? И враг ли вообще?***
Много ли, мало ли было тренировок с огнемётом после всех этих обсуждений, Сергей не помнил. Знал только, что под конец дня, когда первые лучи тьмы коснулись земли, он уже совсем вымотался, а ещё надо было красиво выйти в костюме, направить этот чёртов огнемёт и… сжечь куклу. А ведь на видео они сделают так, что он практически сожжёт живого человека… А что ему оставалось? Речь на диктофон за него и так записывал сам Мэрсер… Должен же он делать здесь хоть что-то сам. И он помнит этот момент, когда оператор объявляет: «Камера! Мотор!», когда загораются прожектора, когда он подходит к превязанной к столбу кукле и заносит правую руку, готовясь нажать на заветную кнопку… А затем его будто переклинивает… Он не может нажать — будто вообще не контролирует свою руку, даже пальцы не шевелились! И в то же время его рука, как камень, не подвижно застыла в воздухе. "Позволь мне это сделать… Я же знаю, что эта часть работы всегда была на мне…"— Вдруг раздаётся знакомый зловещий голос за спиной… И Сергей чувствует, что не может сопротивляться — паника и шок моментально сковывают его, но нечто заставляет его стоять неподвижно, а затем… кто-то нажимает его пальцем на кнопку огнемёта. Кукла сгорает в пламени, а рука Разумовского наконец отмерзает. Голос за спиной испарился так же быстро, как и появился. Толпа режиссёров, которые пару минут думали, что надо бы закрыть глаза руками, чтобы не видеть этого позора, сейчас громко аплодировали, вместе с Мэрсером. "Идиоты! Чему вы хлопаете?! А если бы он сейчас полностью перехватил контроль?! Он бы всех вас тут же убил!" Когда оператор обьявляет: «Стоп! Снято!», Сергей видит, что Волков хочет подойти к нему и что-то сказать, может подбодрить или спросить, как он, но Разумовский будто уже ничего даже не слышит. Он уже не видит удивленного лица Олега. Только быстрым шагом проходит мимо друга, еле его не задев, и скрывается в дверях дворца. Он начинает срывать с себя всё: огнемёты, части костюма, маску… Это все так и остаётся лежать на полу коридора, а Серёжа скрывается в своей комнате и сворачивается клубочком в одеяле. "Если он сделал так один раз — значит сделает и во второй…"— и это пугало Сергея, как никогда раньше.***
— Господин Волков, мистер Мэрсер хочет видеть вас у себя. Немедленно, — сухой голос охранника эхом разносится по тёмному коридору, когда Олег уже направляется к себе. "2 часа ночи… Что этому красноглазому опять не спиться?" Он проходит мимо охранника, и подходит к двери кабинета вплотную. Прежде чем зайти он слышит окончание кого-то телефонного разговора на повышенных тонах: — Да вы хоть знаете, что я могу с вами сделать?! Когда Олег закрывает за собой дверь, Александр с размаха бьёт корпус телефона об стол и падает в кресло. Вид у него… злобный до чёртиков, на которого он со своим цветом глаз в темноте и вправду похож. Мэрсер разворачивается к Волкову, которому он опять даже стула не дал, и сверлит его задумчивым взглядом. — Вы видели, что сегодня произошло? Там на сцене? С вашим другом, — его загадочная интонация уже начинает пугать Олега. — Он не любит этого всего. Ясное дело, он хотел закончить этот кошмар поскорее. — Нет… Нет, я не об этом! — вдруг вскрикивает он и чуть не подпрыгивает от вспышки ярости. — Он не смог нажать на кнопку… Не сам. Что-то помогло ему… — К чему вы клоните? — К тому, что ваш друг не смог даже самостоятельно сжечь куклу, как ни прискорбно это признавать. — А что, дальше должно быть нечто похлеще куклы? В вашем договоре этого не прописано, насколько мне известно. — Нет, что вы… — моментально успокоился Мэрсер. — Я просто говорю, что… Один раз он смог, но это не значит, что сможет и в следующие. Но ведь мы оба знаем, что может помочь обеспечить обратное? — Думать забудь о этом, — рычит Волков. — Ну почему же? Так же всем будет гораздо проще! Ваш друг тогда этого даже не вспомнит, а его злая половинка выпустит пар… — «Выпустит пар» на всех нас, в таком случае. Дадите ему оружие в таком состоянии, и будьте уверены — он вас неприменно убьёт. — Да и вы могли бы этому… поспособствовать, — Мэрсер уже будто его не слушал, только продолжал гнуть своё. — Да хоть убей меня… Я этого не сделаю. — Жаль, жаль, агент Волков. А я уж думал, что вы хоть как-то сможете мне пригодиться. Ведь если вы этого не сделаете для следующих съёмок … я вполне мог бы… — Только попробуй, и я вызову полицию. Только тронь его… Это уже будет покушение на жизнь. — Ну почему вы так любите все всегда преувеличивать? — словно ребенок, у которого отобрали конфетку, протягивает Мэрсер. — Какая полиция? Что у вас на меня есть такого, что могло бы обеспечить мне поездку в тюрьму? А им вы значит, готовы рассказать, кто новый «Чумной Доктор»? Интересно, что тогда будет с репутацией вашего друга… Олег сжимает руки в кулаки, но остаётся стоять на месте. — Успокойтесь, агент Волков. Это уже не ваши заботы, коль уж вы отказались мне помогать… А через пару секунд его уже вновь уводит охрана Мэрсера… И если они с Сергеем раньше думали, что с этим красноглазым надо быть острожными, то теперь… Нужен план побега, не иначе.