Сквозь века

Через несколько часов я проснулся от движения на кровати. Открыв глаза, я увидел Софу, которая ёрзала под одеялом и сонно пыхтела. Я придвинулся к ней, обнимая и прижимаясь к плечику щекой. В какой-то момент она глубоко вздохнула, повернув голову и уткнувшись ею в меня. Я хотел было сильнее к ней прижаться, но она вдруг снова заёрзала и сонно открыла глаза. Я чуть было не взвизгнул от счастья. — Мф… Рафи? — проговорила она тихо и слабо. — Да, это я, — закивал я, радостно улыбаясь и взяв её мягонькую белую ручку. — Я здесь, моя пышечка. — Мне плохо… — Как? Больно? Мутит? — Всё вместе… нгх, — постанывала девушка, прижимаясь ко мне. — Чшш, — я поцеловал её в лоб, гладя щёчку. — Я полечу тебя, потерпи чуточку. Она слабо кивнула, прислонившись к моей ладони щекой. Я начал было исцелять её, но через пару минут мне поплохело. И Софа это заметила. Она накрыла мою руку на своём пузечке и погладила её. — Хватит. Мне лучше, не перенагружайся. — Я нормально, — сказал я натужным голосом. — Рафи, пожалуйста. Я с неохотой остановился, рухнув рядом с ней и устало дыша. Софа обняла меня, поглаживая по животу. Божечки, как хорошо… — Так урчит, — сказала она. — Ты хочешь есть? — Мгм, — робко кивнул я, подставляя живот её ладони. — Позавтракай, дорогой. Я подожду. — Я без тебя не хочу, — совсем уж краснея признался я, упираясь брюшком в руку Софочки. — Давай я принесу еду сюда и накормлю тебя, а сам поем потом. — Совсем я тебя голодом заморю, — вздохнула она, трясь об меня. — И совсем ты исхудаешь. — Нет, — смущался я. — Знаешь, мне до сих пор не верится, что тебе нравится вот это вот, — я похлопал свой круглый живот. — А как он может не нравится? — ласково улыбнулась Софа, обняв моё отъеденное на булочках брюшко и поглаживая его, нежно ощупывая складочки. — Такой мягкий, тёплый, кругленький и приятный. Я очень люблю твой животик, Рафи. И вообще всего тебя. — Я тоже люблю тебя пухленькой, моя плюшечка, — пробубнил я краснея, пока она похлопывала мой животик. — Не смущай. — Хех, не обещаю. Кстати, раз уж речь зашла, то можно узнать? — Конечно. — Ты специально приносишь все эти тортики, кексы и всё остальное? Чтобы меня откармливать? — Ну… видишь ли, изначально я хотела побаловать тебя сладеньким. Ты же его любишь, и после изгнания ты сильно нервничал среди людей, а после пирожков ты был таким спокойным и масечкой. И мне нравилось смотреть, как ты не моришь себя голодом, соблюдая пост, ешь нормально, сколько хочешь, а не на хлебе и воде сидишь, — сейчас я с трудом мог представить себя на хлебе и воде, как много лет назад в раю. Я в самом деле ел так мало? Что ж, не удивительно, что я столько прибавил, раз с хлеба перешёл на тортики, стейки и фастфуд. Да и сложно сказать, что откормила меня одна Софа. Надо признаться, я разъелся сам. Потому что впервые ощутил себя свободным от догм, грехов и запретов на вкусную еду. — А потом, когда ты чуть потолстел, ты… ну ты просто такой хорошенький, — она начала краснеть. — Такой румяненький, пухленький, мягонький… мне в самом деле захотелось тебя откормить, но я не думала, что ты окажешься таким сладкоежкой… мне это в тебе очень нравится… Я густо покраснел, слушая это всё. Затем придвинулся к Софе вплотную, вернув её руку на свой живот и чмокнув её в носик. — Мне стоит извиниться за это, да? — уже виновато спросила она. — Нет, — тихо сказал я в девушку. — Да и я сам давно хотел тебя прикормить. — Может это… может не это? Я буду толстая и некрасивая. — Ну знаешь, сейчас тебя сложно назвать худой, — ухмыльнулся я, тиская её и получив слегка в бок, — но ты очень красивая. — Я тебя сейчас покусаю, — пробурчала Софочка. — Моя пышечка, — умилялся я. — Чёрт, ангел! — Что? — Ну не смущай! — Прости, — я поцеловал её. — Но я не могу. И всё же, давай тебя откормим? — я сделал жалобное выражение лица, после которого обычно она соглашается на всё. — Ну… ну раз так хочешь… но только не сильно! Я же тебя не сильно! — Нда? — фыркнул я. — Шестьдесят кило. Странное у тебя понимание фразы «не сильно». — Но это за тысячу лет! И я не виновата, что мне всё мало моей плюшки, — она поймала меня за живот и прижалась к нему, гладя и лаская. — Чёрт, какой же ты мягкий. — Аааааах, — вырвалось из меня, после чего я лужицей расплылся рядом с любимой женщиной. — Пониже… Она посмеялась, массируя моё пузцо и трясь об него щёчкой. Софа легла мне на живот, мацая его, и сказала: — Кстати, будь любезен, просвети меня. — В чём именно? — блаженно промямлил я. — Где мы сейчас? И где Сайферы с Пайнсами? И откуда у тебя ссадины? Я сглотнул. Затем начал мямлить объяснения про остров, отель, побег и драку. Дослушав всё до конца, она вздохнула, притянула меня к себе, гладя по щеке, и сказала: — Как только они вернутся, я вырву им кишки через глотку и руки засуну в очко. Я хотел было сказать, что её саму чуть не убили, как тут к нам ворвался Билл. — Утро доброе, голубки! — огласил он, запрыгнув на нашу кровать. — Поднимайтесь быстрее, сейчас поедим, а потом пойдём прокачивать вас. — Чего? — не поняли мы с Софочкой. — Говорю, у меня гениальная идея. Я придумал, как вернуть ваши силы.