You need me, or you're nothing

Life goin' nowhere. Somebody help me. Somebody help me, yeah. Life goin' nowhere. Somebody help me. Somebody help me, yeah. Stayin' alive. Bee Gees. Staying Alive Well… here we are at last. You and me, Sherlock. And our problem… the final problem. Staying alive! Jim Moriarty (Sherlock BBC)

 — Спасибо, Шерлок Холмс… Будь здоров! Пока я жив, ты еще можешь спасти своих друзей… найти выход из моей ловушки… Что ж, удачи тебе в этом… Болезненная улыбка, плеснувшее в глазах безумие. Шерлок воспринял это как сигнал тревоги. Он ощутил, как все инстинкты буквально заорали в голос: Мориарти на пределе! Он собирается… Холмс действовал инстинктивно, мгновенно выпустив дрожащую ладонь консультирующего злодея и перехватив его левую руку, едва только Мориарти успел извлечь ее из кармана. Вот и пригодилась разница в росте: Шерлок легко вывернул запястье невысокому мужчине, отбирая пистолет и на всякий случай отшвыривая подальше.  — Собрался лишить меня выбора, дорогой Джим? Не выйдет! Улыбка превратилась в оскал, Мориарти зарычал и рванулся из захвата, явно намереваясь закончить начатое, добраться до оружия, опасно поблескивающего почти на краю крыши. Ну, уж нет!  — Прекрати! Да послушай же меня! Шерлок заломил руку Джима, не давая вырваться, и зашептал ему почти в ухо:  — Я не позволю тебе выиграть, слышишь? У этой сказки будет другой конец! Слышит, но не понимает. Безумие захватило его целиком, рвется наружу из черных провалов глаз, заполняя все вокруг. Шерлок тряхнул головой, прогоняя наваждение. Надо достучаться до него, заставить выслушать себя — любой ценой! Если жизнь Мориарти — это цена жизни Джона, миссис Хадсон, даже туповатого честного Лестрейда, то Мориарти просто обязан жить. И позволить ему умереть, означает поражение. Во всех смыслах.  — Джеймс! Слушай меня! Не слышит…  — Джеймс?! Рвется из захвата, как пойманное животное из капкана, игнорируя боль в вывернутой руке. Наверное, именно в таком состоянии волки отгрызают себе лапы, зажатые стальными челюстями ловушки. Черт тебя побери, Мориарти, ты будешь жить, или проиграем мы оба! Шерлок на мгновение выпустил руку консультирующего злодея, только затем, чтобы рывком развернуть его к себе, ухватить за лацканы пижонского пальто, встряхнуть так, что черноволосая голова мотнулась, как у тряпичной куклы.  — Будешь меня слушать?! Будешь?! Сильная оплеуха швырнула Мориарти на влажное покрытие крыши, он инстинктивно прижал ладонь к пострадавшей щеке и глупо захлопал глазами. Безумие из его глаз начало уходить, сменяясь пониманием происходящего. Слава Богу, если он и вправду есть!  — Ш-шерлок?.. Детектив едва не рассмеялся. Этот Мориарти, сжавшийся у его ног в жалкий комочек, меньше всего походил на самоуверенного ублюдка в костюме от Вествуд, устроившего представление в бассейне, равно как и на убежденного в своей исключительности безумца, который всего десять минут назад настойчиво подталкивал Шерлока к краю крыши. Теперь оставалось не упустить инициативу, дожать, не дать ему прийти в себя окончательно.  — Решил закончить игру, дорогой Джим? Слабо, очень слабо! Просто недостойно такого гения, как ты. Даже не знаю, польщен я или разочарован. Подумай сам: с одной стороны, ты решил, будто загнал меня в угол и мне уже не выбраться. Я бы мог обидеться, но своей попыткой самоубийства ты дал мне понять, что не можешь без меня жить. И это правда, Джим: ты без меня не можешь. Как и я без тебя. На ошарашенном лице Мориарти расцвела робкая улыбка, жалкая, почти умоляющая — ничего общего с его обычной глумливой ухмылочкой. Шерлок заставил себя не выдать вспышки триумфа. Вот его слабое место, выходит, оно у него все-таки есть! Он все это время пытался привлечь внимание, все больше приходя в отчаяние, ведь его загадки волновали меня куда больше, чем он сам. Мориарти наконец убедил себя, что я ординарен, что не стою его внимания, только потому, что не мог добиться от меня ответного интереса. Теперь ты в моих руках, Джим, теперь я знаю, в какую точку бить, чтобы добиться нужного мне результата!  — Что ты сказал? Холмс сделал глубокий вдох, заставляя себя забыть, что ненавидит его, что в других обстоятельствах был бы рад увидеть его если не мертвым, то хотя бы за решеткой. Сосредоточился на маленьком человечке у своих ног, буквально исходящим отчаянным одиночеством и не менее отчаянной надеждой. Он ведь любую привязанность считает слабостью, потому у него нет ни одного близкого человека… Конечно, Мориарти сам в этом виноват — если полагаешь себя исключительным, а всех вокруг низшими существами, то… СТОП, Шерлок! Не думай сейчас об этом! Он не глупее тебя и читает тебя так же легко, как ты его. Сейчас неважно, что ты о нем думаешь, важно удержать его, не дать снова сорваться.  — Я сказал, что не могу без тебя. И ты, конечно, это знаешь, потому и решил, что выстрелив себе в голову, подтолкнешь меня к краю крыши куда вернее, чем любыми угрозами.  — Я не…  — Помолчи и послушай. Ты достаточно наговорил сегодня, теперь моя очередь. Как же он жалок — такой вот, раздавленный, цепляющийся за соломинку, готовый поверить в привязанность злейшего врага — все, что угодно, лишь бы не чувствовать себя одиноким. Стоп, Шерлок, об этом тоже не следует думать сейчас.  — Ты обещал выжечь мне сердце, помнишь? И решил начать с себя, не спорю, это умно! Ведь если лишить меня единственного достойного соперника, делающего мою жизнь насыщенной и интересной, то я сам рехнусь от скуки и убью себя. Наркотики или суицид, вопрос только во времени.  — Пра-авда? Оказывается, Мориарти бывает чертовски обаятельным, когда просто улыбается, а не гримасничает. Неудивительно, что его взяли на детский телеканал рассказывать сказки малышам. Он сам становится похож на ребенка, так и хочется потрепать его по голове и угостить конфеткой. Вот только нельзя забывать, что ребенок этот смертельно опасен, и может нанести удар в любой момент.  — Правда ли? Подумай сам, ты ведь гений.  — Думаю, ты прав… Я нужен тебе. Вот теперь он снова похож на себя. Такая знакомая, полная сознания собственного превосходства, улыбка. Безмятежная и снисходительная — так Мориарти улыбался в суде, уверенный, что сюжет будет развиваться точно по написанному им сценарию. С другими это работает, но не с тем, кто равен ему во всем.  — А я нужен тебе.  — Разве я это отрицал, красавчик? Консультирующий злодей медленно поднялся, нарочито проигнорировав протянутую руку, грустно покачал головой, оглядев безнадежно испорченное дорогое пальто.  — Тогда зачем ты пытался втянуть в наши — и только наши с тобой — отношения «ординарных людишек»? Это игра, игра между мной и тобой, победитель в ней будет только один, и проигравший тоже. Никому другому в этой игре не место.  — Я уже выиграл.  — Потому, что разрушил мою репутацию? Да, ты это сделал, но это еще не победа. Я сумею все исправить, как бы ты ни пытался очернить меня, потому что я — тот, кто я есть. Я — второй ты. Давай продолжим нашу игру, и ты поймешь, что рановато начал праздновать победу.  — А если я откажусь? Я ведь держу в руках жизнь твоих друзей.  — А я держал в руках твою. Ты жалок, дорогой Джим, раз не можешь сыграть со мной один на один.  — Я мог бы, и не называй меня жалким. Это ты ординарный, ты слаб, потому что тебя волнуют жизни этих твоих… друзей. Мориарти почти выплюнул последнее слово, и Шерлоку понадобилось сделать над собой немалое усилие, чтобы удержать маску спокойствия на лице.  — Советую тебе уяснить одну вещь. Меня волнуют их жизни, но это не означает, что я меньше ценю тебя или меньше в тебе нуждаюсь. Ты занимаешь особое место в моей жизни. Кажется, такого Мориарти не ожидал, да здравствует непредсказуемость! Его глаза распахнулись шире, в них на мгновение мелькнула тень все того же одинокого отчаявшегося мальчишки — и снова спряталась в непроницаемой черноте.  — Я должен чувствовать себя польщенным?  — Как тебе будет угодно. Консультирующий злодей надолго задумался, глядя куда-то в пространство за спиной Шерлока. Пауза затянулась, и уже начала вызывать тревогу: кто знает, что снова выкинет этот псих? Наконец Холмс не выдержал, и легонько коснулся плеча Мориарти, тот вздрогнул, как от удара, отшатнулся, но, по крайней мере, снова перевел взгляд на своего визави.  — Хорошо. Что ты предлагаешь?  — Продолжим нашу игру. Только я и ты, не вмешивая посторонних. Он усмехнулся.  — Как ты заботишься о них, подумать только… Но мне нравится твое предложение. Только ты и я, это правильно.  — Тогда отмени приказ своим снайперам. Мориарти нарочито медленно сунул руку в карман, и Шерлок непроизвольно напрягся.  — Да не де-е-ергайся, милый, у меня нет второго пистолета, — почти пропел Джим, просияв улыбкой. — Впрочем, не скрою, твое беспокойство за мою жизнь меня так бесконечно радует… Ты так трогательно волнуешься обо мне, что я просто не могу тебя разочаровать… С этими словами он извлек из кармана телефон и нажал несколько кнопок.  — О-па! Дело сделано. А ведь я мог бы обмануть тебя, и отдать приказ стрелять… Представляешь? БУХ-БУХ-БУХ! И нету троих надоедливых мошек, которыми ты по какому-то недоразумению дорожишь… Нет, не надо бояться, я этого не сделал.  — Я знаю, — Шерлок изо всех сил старался скрыть непроизвольную дрожь, равно как и мгновенное облегчение. Он не обманул, приказ стрелять и вправду отменен.  — Откуда? — Мориарти капризно надул губы. — Не говори мне, что я предсказуемый, а то я буду очень-очень расстроен. И в ответ сделаю какую-нибудь гадость.  — Ты не признаешь правил, но если соглашаешься с какими-то из них, то ни за что их не нарушишь. Ты согласился, что наша игра касается только нас, и с этого мгновения мои друзья были в безопасности. Отмена приказа — всего лишь условность.  — О, ты умен, мой дорогой, очень умен. Мне это нравится.  — Мне тоже.  — А теперь, — консультирующий злодей убрал телефон в карман и предпринял еще одну безнадежную попытку привести испачканную одежду хотя бы в относительный порядок, — я оставлю тебя. Попытайся отмыться от того дерьма, которым я тебя облил, милый. Смотри, не разочаруй меня.  — Не разочарую.  — Ты ведь не думаешь, что я буду наблюдать за твоими попытками сложа руки, правда? Шерлок изобразил кривую усмешку.  — Ну что ты. Я был бы огорчен, если бы ты так сделал. Это было бы скучно.  — Соскучиться тебе я не дам.  — Я рад. Игра, большая игра, с самыми высокими ставками — это главное, что есть в нашей с тобой жизни, Джим. Мориарти, который уже направился к выходу с крыши, вдруг замер на полушаге и резко развернулся. Увидев ошарашенное выражение его лица, приоткрытый в изумлении рот и то, как он яростно моргнул, прогоняя навернувшиеся на глаза слезы, Шерлок выругался про себя. Потому что понял: он впервые назвал своего врага по имени. Не издевательское дорогой Джим, а просто, так, словно они… друзья?  — Спасибо, Шерлок, — едва слышно выдохнул Мориарти. — И за то, что остановил, тоже.  — Увидимся. Это слово упало в пустоту. Джим уже сбежал, так стремительно, словно за ним гнались все его внутренние демоны. Прежде, чем последовать за Мориарти, консультирующий детектив старательно затолкал мыском ботинка пистолет под отслаивающийся край гудрона, и прикрыл его переплетением кабелей, змеящихся по крыше и исчезающих в чердачном помещении больницы. Нельзя оставлять его на виду, но и брать с собой — не лучшее решение, учитывая, что на Бейкер-стрит Шерлока уже наверняка ждет полиция.