***
В то время, пока отец Мью пытался попасть в палату Галфа для разговора, в одной из психиатрических больниц очнулся Каона. Его руки и ноги были привязаны ремнями к железной койке. Всё что он мог сейчас, только вертеть головой. Молодой мужчина находился в почти пустой комнате с жёлтыми стенами, одним окном, на котором была решётка из толстых железных прутьев. Ещё в комнате была кровать, на которой он лежал, небольшой столик привинченный к стене, раковина и дверь. Каона не понимал где он и почему лежит привязанный ремнями к кровати. Попытки освободиться были безрезультатны. Возможно, впервые в жизни мужчина не знал как поступить в сложившейся ситуации. Единственным вариантом было просто начать кричать в надежде, что его услышат, но даже если услышат, придут ли на его крик? Да и не достойное это занятие для взрослого и состоявшегося человека — звать на помощь. Каона никак не хотел понимать, что сейчас он уже не в том положении, когда его красота, достоинство и болтливость не имеют значение. Есть только он! Человек без прошлого и будущего. Пока мужчина решал, стоит всё-таки закричать или нет, в двери открылось небольшое слуховое окно и в комнату заглянул какой-то человек в медицинской маске. — Развяжите меня!!! — закричал мужчина. Гадать и печься о своем достоинстве уже не было времени. Потом когда он отсюда выйдет. Каона сотрёт это место с лица земли и никто уже не будет знать о его позоре. Так думал привязанный мужчина продолжая кричать и брызгать слюной. Вот только мужчине за дверью похоже было плевать на все те крики и слова, которые летели в его адрес. Немного отодвинувшись от двери, но не закрыв слуховое окно, мужчина обратился к кому-то. — Он очнулся. — Хорошо. Открой дверь. Я хочу на него посмотреть. Дверь немедленно открылась. Мужчина в маске пропустил человека, с которым разговаривал, в комнату. Мужчина подошёл к койке, на которой лежал привязанный Каона. Вошедший человек ничего не говорил, только смотрел. Внимательно, словно запоминая облик человека перед ним в мельчайших деталях. — Кто вы? Что я здесь делаю? Почему я привязан? — начал задавать вопросы Каона. Ему просто надоело играть в гляделки с этим незнакомым ему мужиком. Мужчина, что смотрел на лежащего, прижал палец к губам, показывая, чтобы тот молчал. — Я начну разговор, когда посчитаю нужным. Ты — заткнись! — после этих слов мужчина улыбнулся, а по спине Каоны пробежал табун холодных мурашек. Было что-то в улыбке человека перед ним пугающее и отталкивающие. Человек отвернулся и пошёл к двери. Подойдя, он постучал три раза, после чего сразу же щелкнул замок и дверь открыли с той стороны. — Делайте, как договорились, — обратился к открывшему дверь человеку неизвестный гость Каоны. — Деньги я переведу сегодня, как и договорились. Через несколько дней вернусь. Человек, который держал дверь, кивнул головой. Когда человек вышел, дверь сразу же закрыли. Каона остался один. Его вопросы проигнорировали. Развязывать его тоже не собирались. На уши стала давить тишина. Это убивало сильнее любого оружия. Киттипат закричал. Просто, чтобы это прекратить. Через пять дней мужчина вернулся. Каона уже не был привязан. Он сидел в углу на корточках и грыз ногти. Его глаза, с расширенными зрачками, бегали. Мужчина подошёл ближе и стал рассматривать Каону с высоты своего роста. — Пришла пора познакомиться. Каона никак не отреагировал на слова мужчины продолжая сидеть все в той же позе. Мужчина не сильно пнул его носком ботинка, просто, чтобы привлечь внимание, но никакого эффекта это не возымело. Каона словно ничего не замечал вокруг. Тогда мужчина вышел в коридор и позвал человека ждавшего его там. — Что с ним? — спросил мужчина у подошедшего к нему человека. — Он под действием лекарств. — И долго он ещё будет таким? — До завтрашнего утра точно. Мужчина посмотрел на парня в углу комнаты и произнёс: — Значит я приду завтра. Хочу чтобы он понимал о чём я говорю. Сунув несколько крупных банкнот в карман халата своего собеседника, мужчина ушёл. Пересчитав деньги и закрыв дверь. Второй мужчина тоже ушёл. Из-за двери послышался тихий плач. Мужчина как и сказал, вернулся на следующий день. Можно сказать, что Каона был в относительно нормальном состоянии. Он сидел на кровати и смотрел в зарешеченное окно. Сейчас некогда самовлюбленный и гордый парень был похож на большого ребёнка. Он с таким вниманием смотрел в окно словно это было какое-то чудо, а не обыденная вещь, с которой сталкиваются сплошь и рядом. Мужчина подошёл к сидящему на кровати парню и встал перед его лицом, загораживая собой окно. Таким способом он решил обратить на себя внимания Каоны. Только он не выказал никакой заинтересованности гостем. Лишь через какое-то время взгляд парня стал подниматься к лицу гостя и появились первые признаки заинтересованности происходящим. — Ты знаешь кто я? — спросил Каону мужчина. Парень молчал. Только смотрел. — Ты знаешь кто я? — повторил свой вопрос мужчина. — Не спишите. Он теперь очень долго соображает, — отозвался от дверей сопровождающий. — Но он ведь понимает то, что я говорю? — Понимает, но ответа придется ждать. «Мне и не нужны его ответы. Главное просто, чтобы он понимал, что я буду говорить», — подумал мужчина. Неожиданно Каона произнёс: — Не знаю. Мужчина подождал вдруг парень что-то ещё скажет, но Каона молчал. Поняв, что парень больше ничего не скажет, мужчина стал говорить. — Я отец девушки, которую ты убил. Ай. Я надеюсь ты ещё помнишь её. Если не помнишь, то я напомню, — мужчина достал из кармана фотографию дочери и показал Каоне. — Это моя дочь. Ты её убил инициировав самоубийство. Теперь до конца своих дней ты будешь заперт в этой психиатрической клинике. О том, чтобы тебя не искали я уже позаботился. Только не думай, что ты легко отделался. Через некоторое время смерть для тебя станет раем. Недосягаемым раем. Прощай. Отец Ай вышел из палаты, сопровождающий его человек закрыл дверь. Некоторое время за дверью было тихо, но позже раздался крик, сменившийся тихим плачем.***
Через некоторое время в палату Галфа вернулась Пи’Тао. — Мой мальчик, радостная новость. Через пару дней тебе уже выпишут. — Я рад, но вы не узнавали как там Мью? — Всё так же, — женщина отвернулась от Галфа, чтобы не показывать выступившие на глазах слёзы, но Канавут всё равно заметил. — Не переживайте, он поправиться. Я верю в это. — Я тоже, дорогой, я тоже. — Пи’Тао, вы что-нибудь ели? — По правде говоря ещё нет. Я только и успела Марию покормить, а потом позвонили из больницы и стало уже не до еды. — Тогда Вам лучше поехать домой. Отдохнуть, поесть. А завтра утром вернётесь. Вот и Мария уже засыпает. — Но… — Никаких «но»! — воскликнул Галф. — Нам всем нужен отдых. Я уже в порядке. До завтра со мной ничего не случится. Поезжайте. — Возможно, ты прав, но… — Поезжайте, всё будет в порядке. — Ладно. Ребёнку действительно нужен отдых. Пойдем, малышка. Галфу нужно отдохнуть. Вернёмся сюда завтра, — женщина протянула руку девочке. Мария не хотя отстранилась от Галфа и взяла Пи’Тао за руку. — Нам правда нужно уйти? — немного с плаксивыми интонациями спросила девочка. — Да, но завтра мы вернёмся. Ты даже соскучиться по папе не успеешь. Согласна? Девочка с улыбкой кивнула и потянула женщину к выходу из палаты, но возле самых дверей остановилась и повернувшись к Канавуту, помахала ему рукой. Галф в ответ послал ребёнку воздушный поцелуй. Пи’Тао только улыбнулась на это. — Галф, мы пойдем. Отдыхай. — Удачной дороги. Женщина и девочка вышли из палаты, аккуратно прикрыв за собой дверь. Галф откинулся на подушку и прикрыл глаза. Он был рад, что так быстро получилось уговорить Пи’Тао уйти домой, но от разговора с отцом Мью он не ждал ничего хорошего. «Ещё не разу наши разговоры не заканчивались хорошо. Как у такого ужасного человека мог родиться такой прекрасный сын?» Галф часто задавал себе этот вопрос, но ответа так до сих пор не знал. Вот и сейчас он снова думал об этом, хотя и не хотел. О том что произошло с ним и Мью за такой короткий промежуток времени, Канавут старался не думать сейчас. Когда Мью поправиться они обязательно об этом поговорят. Только в голове сидела очень маленькая, назойливая мысль о том, что он мог оказаться лишним в жизни Мью и она пугала сильнее чем похищение и угроза смерти. Это глупо и по-детски, но такова правда. Сколько Галф так пролежал. Катая разные непрошеные мысли в голове сложно было сказать. Только постепенно гул за дверью палаты становился всё тише, возможно, Канавут даже стал засыпать, но стук в дверь, которые он так ждал и которого боялся, вернул его из дремотного состояния. — Войдите, — не очень громко, но как можно увереннее произнёс Галф. Он знал, что его услышат. Для Канавута было важно показать, что он не боится пришедшего человека. Он был уверен, что в больнице отец Мью ему ничего не сделает, а словесные угрозы он как-нибудь переживет. За отношения с Мью ему не раз угрожали. Но вот уже десять лет они вместе, хотя можно ли обозначить последние 5 лет словом «вместе»? Как бы то не было, но Галф держался. Были моменты когда и его руки опускали, но он это преодолел, так что не имеет смысла сдаваться теперь. Мью не был для Канавута всем, но он значил достаточно, чтобы столько времени держаться за него и не отпускать. — Войдите, — повторил Галф ещё раз, так как человек за дверью медлил. Дверь открылась. В палату вошёл отец Мью. Галф сразу заметил усталость на лице вошедшего мужчины и даже какую-то печаль во взгляде. Только жалеть этого человека Канавуту всё равно не хотелось. Ему было жаль Мью, но не его отца. — Говорите что хотели и уходите. — Ты можешь уехать? — спросил, вошедший в палату мужчина. Чего-то подобного Галф ожидал, поэтому сразу же ответил: — Нет. Почему я должен уехать и оставить Мью? — Не один. С Мью! Галф был в шоке. Этого он не ожидал.