Десять лет

      В реанимационной палате горела только прикроватная лампа. В помещение помимо лежащего в коме Мью было ещё два человека. Его родители. Мать, которую Мью до безумия любил и отец, которого он с таким же безумием ненавидел. Они находились в разных частях комнаты. Отец Мью исподлобья разглядывал свою жену. Сегодня за долгое время она первая заговорила с ним. И то что она ему сказала, точнее о чём попросила, было неприемлемо для отца Мью. Лучше бы просто оскорбляла и обвиняла. Мужчина знал, что скоро она спросит с него ответ и ему придётся ответить, как бы он этого не избегал.       «Как же я ненавижу этого мальчишку!» — это единственная мысль вертевшаяся сейчас у него в голове. — «Всё из-за него!»       — Прекрати меня разглядывать. Твой взгляд меня не пугает уже давно. Ты разговаривал с Нонг’Галфом?       «Вот и пришло время!»       — Почему ты никогда не зовёшь меня по имени? — это был плохой способ увести разговор в другую сторону.       — Не увиливай от ответа. Ты разговаривал с Нонг’Галфом?       — Почему я должен разговаривать с этим шлюшонком?! — соскочив со стула, закричал мужчина. Он определенно не хотел отвечать на заданный вопрос. Хотя он ходил и говорил, но не хотел в этом признаваться. Наверное, это его проигрыш.       — Не кричи, — резко, но не повышая голоса ответила женщина. — Ты не на своей работе, а я не твоя подчинённая. Если ты забыл, то мы в больнице и находимся в палате нашего сына. Даже если он без сознания, это не означает, что он тебя не слышит. И я уверена твои вопли последнее, что он хотел бы сейчас слышать.       — Ты глупая женщина и наш сын пошёл в тебя. Такой же дурак.       — Я рада, что мой сын не похож на тебя! В тебе эгоизма и тщеславия больше, чем воды в океане. Спрашиваю ещё раз! Ты разговаривал с Нонг’Галфом?       — Да, — отвернувшись от жены, ответил мужчина. В этом вопросе она оказалась на редкость настойчивой.       «И почему только я должен был говорить с этим поганцем?!»       — Что он сказал?       — Решит, когда очнётся Мью.       — Я так и думала. Мью для него много значит. Ох, этот мальчик, — женщина покачала головой. — Надуюсь больше ты ему ничего не наговорил?       — Нет. Я бы предпочёл с ним совсем не говорить. Я до сих пор и впредь буду против этих отношений. Это противоестественно, чтобы парень с парнем… — мужчина замолчал. Его лицо исказилось от отвращения. Он даже фразу не договорил.       — Молчи! Посмотри на нас! Мы счастливы?       — Да причём тут счастье? На нас хотя бы косо не смотрят! Не тычут пальцем. Ты хочешь такого для нашего сына?!       — Я хочу, чтобы наш сын был счастлив. Если Галф для него — это возможность быть счастливым, то пусть будет так. Точка!       — Думаешь в отношениях с парнем он будет счастлив? Бред. Ты сама себя хоть слышишь?       — Пусть Мью решит сам! Я его просто поддержу. Это его жизнь. Его ошибки. Его радости и печали. Это все принадлежит ему. А теперь уходи! Мью нужен отдых.       — Какое ты имеешь право выгонять меня? Мью и мой сын тоже.       — Уходи, — смотря прямо в глаза мужа, ответила женщина. Она не хотела больше ничего объяснять или доказывать.       — Стерва, — мужчина вышел из палаты, хлопнув дверью.       Как только отец Мью вышел из палаты, женщина сразу же подошла к кровати сына. Несмотря на свои недавние слова мужа, мать Мью не знала действительно ли её сын слышит всё, что вокруг говорят. Но даже если процент правдивости этого был мал, она всё равно разговаривала с ним, в надежде, что эти разговоры помогут ему быстрее придти в сознание.       Женщина гладила «спящего» сына по голове и тихо, почти шёпотом, разговаривала с ним.       — Ты сейчас такой красивый. Хотя ты всегда был красивым, но сейчас особенно. Я даже завидую немного. Ты красивее меня, это не честно. И ты умнее меня. Ты любил и продолжаешь любить Галфа. Я горжусь твоим выбором и желаю тебе счастья. Сейчас я сделаю всё, чтобы вы были вместе. Я много раз жалела, что согласилась на твою свадьбу с Ай. Твой отец прав, я глупая женщина. Я своими руками лишила тебя счастья и вот теперь ты здесь. Я бы так хотела всё изменить, отмотать время назад и пойти против этого ненужного никому союза. Ай хорошая девушка даже не смотря на её поступки, но я видела, что ты её не любишь. Глупо было на что-то надеяться, но я была так рада, когда она сказала, что беременна. Во мне поселилась маленькая надежда. Да, я признаю, что это было глупо. Я тогда готова была признать своим внуком даже чужого ребёнка. Это родительский эгоизм или что-то другое? Сейчас я понимаю, что всего этого могло не быть. Если бы мы не решили за тебя с кем тебе быть и как жить. Ты бы не лежал здесь.       Женщина тяжело вздохнула и сжала руку сына своими руками.       — Прости меня, сынок. Теперь всё будет по-другому.       Из глаз женщины покатились слёзы. Мать прижалась щекой к руке сына. Немногое могло заставить эту сильную женщину плакать, но и сейчас был не тот случай, когда слёзы делали её слабой. Это просто был способ унять душевную боль. Боль, которой так много скопилось за эти несколько дней.       Неожиданно женщина стала понимать, что что-то было не так. Сначала она даже не придала этому особо значения. Списав всё на разыгравшееся от волнения воображение. Но чуть позже когда странное ощущение повторилось, женщина посмотрела на лицо сына. Его глаза были по-прежнему закрыты, а дыхание размеренным, словно он спал. Мать Мью ничего не могла понять, но когда её взгляд переместился с лица сына на руку, которую она продолжала сжимать в своих руках, то глаза её распахнулись, а слёзы, что уже почти прекратились, начали течь с новой силой. Мью сжимал руку матери.       Волнение охватило женщину. В сначала она даже растерялась, не понимая как ей теперь стоит поступить, но довольно быстро смогла справиться с собой. Продолжая одной рукой держать руку сына, мать Мью нажала висевшую на стене тревожную кнопку. Через минуту в палату вбежала дежурная медсестра.       — Что случилось?       — Мью… Он сжал мою руку.       Медсестра быстро выглянула в коридор и позвала врача. Вбежавший в палату врач отстранил женщину от кровати и стал осматривать пациента.       Женщина не помнила, что было дальше. Она видела только суетившихся вокруг её сына людей, но совершенно не слышала, что они говорили.       — Он простил меня, — произнесла вдруг женщина и без сил опустилась на заботливо кем-то подставленный стул.       «Мью слышал всё, что я ему говорила» — про себя произнесла женщина.       Произошедшее было её прощением. Мать Мью была уверена, сын простил её.

***

      Утром пришла Пи’Тао. Одна. С ней не было Марии, что уже выглядело странно. Женщина ходила по палате и делала вид, что не замечает Галфа. Канавута это беспокоило, но он почти сразу стал догадываться в чем причина.       — Пи’Тао, сядьте и скажите, что вас так беспокоит.       — Я не хочу с тобой говорить.       — Мария, вам рассказала о вчерашнем госте?       Женщина бросила полотенце, которым вытирала руки на раковину, и повернулась к Галфу.       — Зачем ты с ним говорил?       — Он отец Мью! Чтобы он мне не сделал, он остается отцом Мью!       — И что? Ты ещё не поправился! Вы могли поговорить в другое время, не в больнице.       — Пи’Тао, вы зря так беспокоитесь. Он мне ничего не сделал и ничего плохого не сказал, даже скорее наоборот.       — Что наоборот? Что этот человек мог сказать такого хорошего?       — Он предложил уехать нам за границу. Мне, Мью и вам с Марией. Он знает, что у Мью там есть свой дом и небольшой бизнес, которым управляет его школьный друг.       — Зачем ему это предлагать?       — Пи’Тао, я не знаю. Я сам удивился, когда он это сказал. Я сказал, что подумаю до того времени пока Мью не очнётся. Лучше будет обсудить это с ним. Может действительно это какой-то подвох со стороны отца Мью. Я ничего не знаю. Наш разговор ограничился несколькими фразами. Он ничего не объяснял, я ничего не спрашивал.       Женщина покачала головой.       — Не очень я верю в его доброту. Может за этим что-то есть.       — Не знаю я, — воскликнул вдруг зло Галф. — Я думал об этом всю ночь. Не мог уснуть. Я пытался найти хоть какой-то подвох в его словах, но не находил. Меня это злило и до сих пор злит. Но мне так хочется в это верить, — запал злости кончился и Галф устало прошептал. — Верить, что он действительно согласен на это. Он согласен, чтобы мы с Мью были вместе, — последнюю фразу Канавут произнёс со слезами на глазах.       Женщина подошла к Галфу и обняла его. Ей было больно видеть слёзы на глазах этого мальчика. Было живо в памяти ещё, то время, когда Галф плакал днями напролёт. Это было после похорон его родителей. Галф не плакал, когда узнал, что его родители погибли и даже не плакал на похоронах. Но после, когда пришел домой прямо на пороге, с портретом родителей в руках, упал и стал плакать. Тихо, почти не слышно. Эти слёзы разбивали сердце уже тогда немолодой женщины. Она даже не могла сказать сколько времени это продолжалось. Пи’Тао не спала ночами. Она ночевала возле комнаты Галфа, боясь, что он может её позвать, а она не услышит. Она слышала, как Галф звал родителей и плакал даже во сне. В то время их дом был полон печали. Пи’Тао не знала, что делать и как помочь Галфу. И вот теперь снова. Галф плакал, а женщина опять не знала, что делать. Всё что ей оставалось, обнимать вздрагивающие плечи и гладить растрепавшиеся после бессонной ночи волосы.       Всё также продолжая всхлипывать, Канавут отстранился от обнимающей его женщины и посмотрев ей в лицо, спросил:       — Пи’Тао, где Мария?       — Не волнуйся, она в игровой комнате при больнице. Скоро я её приведу.       — Пи’Тао…… — всхлипы мешали закончить фразу.       — Не переживай, малыш. Всё наладится.       — Пи, Тао, я так хочу верить в слова отца Мью. Я знаю, что он не одобряет наши отношения и навряд ли когда-нибудь примет эти отношения, но я очень хочу верить, что мы можем быть вместе по-настоящему.       — Я знаю, мой хороший. Верь в то, чего ты так сильно желаешь, — женщина снова прижала Галфа к себе. Ей так больно было видеть такого Канавута. Сердце женщины разрывалось.       Галф прижался и обнял женщину, как бывало в детстве, когда ему снились кошмары. Взрослый парень сейчас снова был маленьким ребёнком.       — Перестань плакать, мой мальчик.       — Я хочу верить…       — Верь! Вера во что-то творит чудеса. Ты обретёшь свое счастье, — Пи’Тао как могла пыталась, успокоить Галфа.       В дверь палаты постучали, но казалось Канавут совсем не заметил этого. Он продолжал обнимать женщину и беззвучно всхлипывать. Не дожидаясь какого-либо ответа, дверь открыли. В палату вошёл доктор.       — Утренний обход, — произнесла молоденькая, улыбчивая медсестра из-за спины доктора. В руках у неё был небольшой планшет, в котором она не переставай что-то искала.       Лечащим врачом Галфа был уже довольно пожилой мужчина. Кивнув головой в знак приветствия, врач подошёл к кровати Канавута. На происходящие в палате доктор смотрел чуть прищурив глаза, словно он плохо видел и пытался что-то рассмотреть.       Галфу под этим взглядом, прищуренных глаз, стало не по себе и он отстранился от женщины. Но красные глаза и дорожки высохших слёз на лице выдавали его со всеми потрохами. Только дурак не понял бы, что Канавут недавно плакал.       — Хм….       — Что-то не так доктор? — с волнением спросила Пи’Тао. Её это «хм» очень напугало.       — С чего вы взяли, что что-то не так?       — У вас такой вид и это ваше «хм»…       — А что не так с моим видом? Я просто не успел выпить кофе! И я не так часто встречаю по утром только что плакавших молодых людей, — пожилой мужчина подмигнул Галфу.       Галф сразу же покраснел. Ему стало очень неловко за свое малодушное поведение.       — Не стоил так краснеть! В жизни бывают разные ситуации, иногда поплакать даже полезно, — мужчина положил руку на плечо Галфа и ободряюще сжал.       — Спасибо, доктор, — еле слышно поблагодарил Канавут доктора.       — Не стоит, не стоит… — врач обернулся к стоящей за его спиной медсестре и спросил. — Вы нашли карту пациента?       Без лишних слов молоденькая девушка протянула врачу планшет.       — Посмотрим…       — Что там доктор? — с некоторой долей нетерпения спросила Пи’Тао.       — Пока ничего серьёзного. Сегодняшнего дня пациент может не соблюдать постельный режим, но и сразу сильно напрягать себя не стоит. Все нужно в меру, как слез, так и радости.       — Доктор, почему вы сказали «Пока ничего серьезного»? Вы что-то подозреваете? — не осознавая, но с каждым словом голос женщины становился всё громче. Ещё маленько и она бы начала кричать.       — Не делайте поспешных выводов. Просто ещё пришли ещё не все результаты обследований. Как только все придет мой ответ будет уже точным. Но не стоит так реагировать. Я не думаю, что там будет что-то не являющееся нормой. Просто перестрахуемся.       — Доктор, вы очень меня напугали.       — Я заметил. Но не стоит, не стоит так реагировать, — врач отдал планшет медсестре. — На сегодня пожалуй всё. Я зайду к вам завтра, — врач развернулся и пошёл к дверям, но на середине пути остановился и снова повернулся к Галфу и Пи’Тао.       — Кстати я слышал, что вы интересовались состоянием пациенты этажом выше?! По счастливой случайности я тоже являюсь его лечащим врачом и могу вас обрадовать сегодня утром пациент пришёл в себя. Его жизни ничего не угрожает, но потребуется длительное восстановление. Возможно даже за границей.       Галф улыбался. В уголках его глаз снова стали собираться слезы. Можно наверняка сказать, что последнюю часть «про восстановление» Канавут пропустил мимо ушей. Ему было важно просто знать, что Мью очнулся и его жизни ничего не угрожает.       Пи’Тао тоже была рада, но ей показалось странным что доктор всё это говорит людям, которые не являются родственниками пациента.       — Мы, конечно, рады этим новостям, но почему вы всё это нам говорите? Мы ведь не его родственниками. Я прекрасно знаю правила этой больницы.       Врач улыбнулся.       — Мне кажется, вы молодой человек для него больше чем просто родственник и намного ближе. Первое, что Господин Тончививат сказал, когда очнулся — было ваше имя. В первую очередь он позвал вас. Это может о многом сказать. А вот теперь до завтра, — врач развернулся и направился к двери.       — Доктор, доктор, подождите, — позвал врача Галф. Он почему-то никак не мог вспомнить имя этого пожилого человека.       — Что такое молодой человек?       — Его можно навестить?       — Конечно, но чуть позже. Лучше после обеда. Сейчас он проходит обследование.       — Спасибо большое, — поблагодарила Пи’Тао.       — Не за что! Не за что! Отдыхайте.       Врач вышел из палаты.       Пи’Тао обняла Галфа.       — Теперь всё должно быть хорошо.       — Нет, Пи’Тао. Теперь всё будет обязательно хорошо. Сейчас я верю в это, — приподнявшись, Галф поцеловал женщину в щёку.