Сборник Драбблов

      С тех пор как Элиф ушла к Всевышнему, в доме Асланбеев поселилось гнетущее напряжение. Обитатели дома всё чаще разбегались по своим делам, стремясь избавиться от этой удушающей обстановки невыразимого горя. Желали забыть, жить дальше. Но Азизе не забывала. С уходом Элиф она окончательно потеряла всякий интерес к жизни и оставалась безразличной ко всему происходящему. Никакие слова близких не возвращали её мысли оттуда, где она оставила свою душу — на могилах своих несчастных родных. Элиф была такой же частичкой души Азизе как и её сыновья. Именно ей женщина отдавала всё своё тепло и разрешала себе любить этого ребенка, стараясь заменить и мать и отца. Невинная, добросердечная и наивная, в самом расцвете лет Элиф не должна была ложиться в сырую землю. Увязнув в непроходимой пучине скорби и боли, Азизе не находила утешения ни в мыслях о мести, ни в молитвах к Всевышнему.       Впервые за долгое время выйдя из пустующего дома на улицу, Азизе неприятно поморщилась от ударивших в лицо приветливых лучей солнца. Безжизненный взор встретился с вошедшим во двор Мираном, на измученном лице которого лишь на миг отразилось удивление. Нервно захлопнув входную дверь и поплёвшись вперёд, парень рухнул на лавочку. Его подавленность не осталась незамеченной. — Миран, что привело тебя в такое состояние? — мягкая рука накрыла тяжко согнутую спину Мирана. Багровые пятна окрасившие его точёное лицо свидетельствовали о всеохватывающем гневе. — Я сделал то что ты хотела, бабушка. Исполнил свой долг. Хазар Шадоглу расплатился за содеянное. — рассерженно произнёс он, поднимая мятежный взгляд. Сказанное прорезало воздух, ошеломляя своим смыслом. На лице Азизе не отразилось ни ликования, ни злорадства. Не об этом ли она мечтала всю свою жизнь? — Сказанное тобой правда? — недоверчиво переспросила женщина, присаживаясь рядом. — Я же говорил тебе что как только сорву маску с этого Хазара Шадоглу, тогда и покончу с ним, чтобы остальные не считали мою ненависть рождённую из боли пустой. — спрятав глаза к которым уже подступали слёзы, он пытался обуздать свои эмоции и сжал дрожащие руки в кулаки. Сам Миран тоже не выглядел счастливее после содеянного. — Умер?! — нетерпеливо вопросила Азизе. — За его жизнь борются врачи. Пришедшая в их дом весть оживила женщину, что неустанно молила Всевышнего о справедливости. Теперь пусть Насух отчаянно молится за жизнь сына и мечется в этой безысходности. — Что произошло такого, что ты выпустил пулю? — прошелестела Азизе, вонзаясь в парня проницательным взглядом. — Этот…этот подлый трус Хазар признался что убил моих родителей. Вспомнил. — с трудом унимая гневную дрожь, процедил Миран. — Моя несчастная мама поплатилась за то, что не хотела быть его. А отец отдал жизнь за то, что пытался защитить маму. Несмотря на то, что Миран выглядел разбитым, Азизе по прежнему мало верила в происходящее. Так отчаянно ищущий истину Миран в одно мгновение поверил в то, что подвергало сомнению его совесть и знакомство с Хазаром. Возможно Шадоглу затеяли игру, пытаясь одурить Мирана или же сам Хазар терзаясь муками совести, уверовал в рассказанную Мирану сказку. — Кровь твоих родителей отомщена. Теперь они спят со спокойной душой, будь уверен. — женщина ободряюще сжала плечо внука. Завидев замешательство на его лице, Азизе уловила что за муки терзают его. Миран, которого она вырастила совестливый человек и даже убив врага, его чистое сердце будет метаться. — Враг не достоин ни капли твоего сожаления. — строго напомнила она, пытаясь вернуть Мирану былую выдержку, что не позволила бы ему свалится в бездну боли, что влекут за собой неоправданные ослепляющие разум чувства. — Не отягощай сердце из-за человека, что не пожалел твоих родителей и оставил тебя сиротой. — Есть кое-что, что не даёт мне покоя. — несмело произнес Миран, по прежнему разрываясь между всплывшими фактами и тем какую правду пытается внушить каждый окружающий. — Как мама могла просить помощи у человека, который был способен так с ней обойтись, который был способен поднять на неё оружие. — продолжал запальчиво сокрушаться он. — Зачем просила помощи у этого человека? Что произошло между ней и папой такого, что она была вынуждена обратиться к этому негодяю. Теперь доверие Мирана было полностью подвластно Азизе, что подарило ей надежду не потерять его. Скорей всего даже правда о принадлежности к Шадоглу не будет принята его душой. — Миран, в семье разное бывает. Тогда я не стала вмешиваться, позволив им самим найти путь к примирению. — легко пояснила Азизе как само собой разумеющееся. — Хазар воспользовался ситуацией и втерелся в доверие к твоей маме. А затем возжелал воспользоваться. Вот тебе и правда. Отчасти женщина говорила правду, ведь не знала какие мысли двигали Дильшах, когда та пыталась сбежать, так само и о намерениях Хазара она точно знать не могла. Азизе судила о мужчинах Шадоглу через призму своих ложных убеждений. «Лучше бы я вмешалась, может тогда мой сын был бы жив. — едва скрывая недовольство в очередной раз подумалось ей. — Эта лицемерная женщина Дильшах погубила его.» Мехмет, несущий в своей изломанной душе как зло, так и добро надумал себе любовь к этой несчастной, что увязалась за Хазаром. Стоило Шадоглу исчезнуть, как эта девица окрутила наивного Мехмета, пытаясь спасти своё незавидное положение. Когда он делал шаг навстречу, Дильшах делала десять шагов назад. Любовь сына быстро превратилась в одержимость, которой он пытался излечить свою душу полную противоречий. Мехмет не был таким как его отец и у него были все шансы построить счастливые отношения. Если бы только не связался с этой проклятой девкой. Азизе насквозь видела малодушную и двуличную натуру Дильшах и ей хватило бы сил и упорства выгнать эту особу. Но она решила позволить сыну самому разглядеть свою супругу. За что собственно и поплатилась его жизнью. С тех пор Азизе не позволяла подобного попустительства ни себе, ни другим, прибегая порой к жёстким методам защиты. Миран настороженно вслушивался в каждое слово бабушки. Если он хоть немного знал её, то всё указывало на то что она говорит искренне. Терпеть эти метания было невыносимо и он вскочил с места. — Хазару удалось сыграть с моей совестью и разумом. И не только с моим. Бабушке Шюкран он рассказал о том что всегда любил маму, ещё до появления в её жизни моего отца. Как это понимать? Разве бывает такая любовь ради которой ты так поступишь с любимой? Парень вновь и вновь вспоминал своё неизгладимое зло, что он причинил той, которая стала ему целым миром. В его голове не укладывалось как любящий человек может предаться такому. Он знал это опаляющее чувство одержимости, но пожелал бы умереть, чем причинить боль любимой. — Ты сам ответил на свой вопрос. — со степенной бесстрастностью ответила Азизе, приближаясь к Мирану. — Разве достойный человек станет посягать на честь и волю любимой? Мне не интересно чем этот бесстыжий прикрывался и как оправдывался за смерть моих детей. Но я тебе вот что скажу. — развернув его к себе, женщина заставила мечущиеся глаза взглянуть на неё. Какой бы правда не была, Миран её дитя, мальчик воспитанный ею и своей привязанности даже она изменить не может. — Посмотри на себя и Рейян. Из-за любви к ней, вопреки всему, ты пошёл против меня и переступил через свою боль и гнев. Твоя любовь оказалась столь велика, что ты пошел против себя. Я и спрашиваю: что за любовь была у этого Шадоглу, что упустил возлюбленную? Подумай об этом и избавься от мук совести за жизнь того, кто этого не достоин. Миран обеспокоенно сник и вопросил. — Хорошо, Хазар Шадоглу испустит последний вздох, а дальше что? — Дальнейшее уже не твоя забота. Заберёшь Рейян и уедешь отсюда. — отрезала Азизе, сжав предплечье парня. — Что это значит? Предлагаешь поджав хвост, бежать? — взгорячился он, явно насторожившись. — Нет уж бабушка, мы встали на этот путь вместе, а теперь ты говоришь чтобы я отвернулся? — Шадоглу придут сюда чтобы спросить с нас за своего сына. Я не хочу терять кого-то из нашей семьи и не собираюсь класть своих близких в землю. — объяснила она и вкрадчиво добавила. — Нам нужно было возмездие, а не война, не так ли? Я сподвигла тебя на этот путь. С меня всё началось, на мне и закончиться. Миран не выносил когда бабушка говорила загадками, что скрывали в себе преимущественно недоброжелательные намерения. — Что ты собралась делать? — Ничего, Миран. Конец. — лёгкая улыбка, коей впервые за долгое время просияло каменное от горя лицо, нисколько не внушала доверия. Неизвестность пугала парня. Он слушал о том что было в прошлом, какие последствия грянут после свершения мести, но убавит ли это боль и ненависть несокрушимой Азизе Асланбей он не знал. Будучи мужчиной, защитником и главой этого дома, Миран не понимал почему должен отступить. — Я не понимаю зачем должен бежать как последний трус?! Если Шадоглу посмеют прийти даже после совершённого Хазаром, я отвечу им. — Сейчас ты нужнее Рейян. Сам подумай, какого это узнать что отец, которого она так рьяно защищала оказался мерзким убийцей, трусом за грехи которого расплатилась её семья и она сама. Эта женщина всегда находит что ответить, чтобы пошатнуть его уверенность в собственных действиях. Миран не находил аргументов воспрепятствовать бабушке. — Ты о Рейян забеспокоилась? — с едва скрываемым сарказмом ухмыльнулся он. — Мне нет дела до этой девчонки. Но есть дело до тебя, внук. Обещай мне что уедешь. — неуклонно настаивала Азизе, глаза которой болезненно заблестели. Мрачная решимость бабушки не предвещала ничего хорошего, что настораживало Мирана. Но лучшее что он мог сделать это смиренно ждать. — Обещаю…- выдавил Миран и развернулся чтобы уйти, но в сердце неприятно ёкнуло и он остановился. Ним овладел неведомо откуда взявшийся порыв заключить бабушку в объятии, но усилием волевого рассудка он сдержался. Когда парень скрылся за дверью, Азизе с облегчением возвела ладони к небу. — Дай Аллах, скоро закончится. — в следующее мгновение она отдала Махмуду приказ об отслеживании состояния Хазара.       Долго ждать желанную новость не пришлось. Утром следующего дня Азизе узнала что в этой борьбе за жизнь Хазар Шадоглу проиграл и отдал душу Всевышнему. Она была благодарна Аллаху, что тот показал ей дни, когда справедливость восторжествовала и подарила свободу её скованной в этой мести душе.       Смерть Хазара забрала радость не только у Шадоглу. Казалось даже небо заплакало по нему, облачившись в свинцовые холодные тучи. Шаг за шагом приближаясь к городскому кладбищу, где должны были состоятся похороны и уже собрались люди, Азизе чёрной тенью пробиралась поближе. К её собственному удивлению провести столь уважаемого на весь город человека пришло не так много людей. Но самое неожиданное, что из Шадоглу почти никто не сокрушался. Похоже эта потеря ударила в само сердце, разрушив их изнутри настолько, что они выплакали все слёзы. Даже чувствительные Рейян с Зехрой выглядели сдержанными. Первым Азизе узрел Насух. Затем враждебные глаза и остальных членов семьи вонзились в неё, так и не осмеливаясь напасть, вероятно, в почтении к умершему. На их лицах отчётливо читались мрак злобы и отвращение к цинизму с коим, по их мнению, она пришла ликовать над могилой усопшего.       Все по очереди принялись бросать землю в могилу, прощаясь. Выйдя из тени, Азизе взяла горсть земли и с неким благоговением подошла ближе к вырытой яме. «Прости меня. На том свете тебе не будет стыдно за прожитую тобой на этой бренной земле жизнь. Ты виновен лишь в том что погубил моего Мехмета своей любовью к Дильшах. Если бы ты не был наречён именем моего сына, если бы не был плодом предательства… Пусть Всевышний дарует покой твоей душе.» — мысленно взмолилась она и обернувшись, наткнулась на Насуха. В его опустевших глазах горело пламя невосполнимой ненависти. Похоже он тоже выжидал, а вот чего: её дальнейших действий или удобного случая покончить с ней? — Как ты посмела явиться сюда после того что сделала? — не выдержал он, угрожающе нависая над Азизе. — Ты смерти своей ищешь? Не боишься что тот, кому нечего терять в одно мгновение лишит тебя жизни? На лице Азизе не было ни злорадства, ни ликования. Уголки её губ дрогнули в обречённой ухмылке. — Ты не можешь убить того, кто уже мёртв, Насух. Моя могила давно вырыта. — ровным тоном произнесла женщина, скользя цепким взглядом померкших глаз по лицу Шадоглу. — Наши счета сведены. Сын это не единственное что ты потерял. — Что ты имеешь ввиду? — встрепенулся Насух и едва удержался дабы не схватить её за предплечье и не потребовать ответа. Однако, Азизе ускользнула словно растворившийся туман. С тех пор она больше нигде не появлялась. Шадоглу за всю ночь почти не сомкнули глаз. Будучи подавленными и растерянными, они не знали чего ожидать дальше. Угнетающая тишина была словно предвестником новой бури, чего-то необратимого.       Следующим утром Мидьят всколыхнула новость о выгоревшем в пепел особняке Асланбеев. По словам очевидцев, что отчаянно пытались помочь потушить пожарище, рассыпающийся в пламени особняк было видно от всех уголков города. По городу расползались различные слухи: кто-то полагал что пожар был сущей случайностью, кто-то всерьёз поговаривал что это кто-то из Шадоглу совершил поджог дабы покончить с местью. Кое-кто утверждал как видел обитателей дома, что скоропостижно покидали Мардин. Впрочем существенных доказательств гибели в пожарище тоже никто не предоставил. След Асланбеев за считанные часы испарился с земель Мардина, что пугало не только остальных граждан, но и самих Шадоглу. Их недоброжелательность не была столь велика, чтобы желать живым людям такой мучительной смерти. Лишь погодя Асланбеи во главе с Фыратом целые и невредимые вернулись в Мидьят как только узнали о происшествии. Спустя недолгое время спутанных в панике выяснений, они осознали нечто страшное. Азизе не уезжала никуда как обещала им. В то же утро приказала Фырату забрать всех и увезти отсюда, пока до их ушей не добралась новость о смерти Хазара. Никто не мог связаться с Азизе Асланбей. Так само как и никто не мог точно сказать была ли она в момент пожара здесь. Эсма тоже ничего дельного сказать не могла, ведь до конца не знала что конкретно соберётся делать эта обезумевшая женщина. Все до единого встретили предположение о гибели с необъяснимой смесью потрясения и ужаса. На протяжении недели Асланбеи и Шадоглу сплотились и усердно искали след той, кто разжёг это пламя мести. Но Азизе нашла их сама.       Бросившийся на поиски бабушки Миран, был огорошен известием о том, что такой ненавистный ему все года Хазар Шадоглу является его родным отцом. Оставленное на клочке бумаги откровение разбило и без того израненное сердце. Из-за содеянного семье Шадоглу совесть Мирана отказывалась принимать тот факт, что он являлся их сыном. Он ожидал чего угодно, но к такому не был готов. Снедаемый противоречиями и сомнениями, он не знал где ему искать ответов. Не смея перекладывать груз своих переживаний на Рейян, парень подолгу сидел сам и пребывая в тяжких раздумьях, пытался охладить свою боль. Но Рейян понимала возлюбленного и без слов. Заплутавшая душа Мирана снова осиротела. Госпожа Азизе украла у него не только целую жизнь, но и женщину которую он считал за мать. Ни одна правда не искоренит той любви в которой она убедила или в самом деле частично вложила в него. Миран бился в агонии разочарования и злобы, не имея возможности вылить свой гнев и спросить с Азизе за содеянное. Избавив всех от своего присутствия и сбежав от последствий, эта женщина с несвойственным ей малодушием пыталась выдать это за справедливость. Но что-то подсказывало Рейян что на этом всё не закончится. Госпожа Азизе и после своей смерти не оставит их всех в покое. И Рейян оказалась права.       Не зная как жить с этой правдой, они с Мираном поселились в хижине. Ни у кого не было сил что-либо рассказывать близким. Поручив Генуль и Султан Фырату, измученная душа Мирана искала утешения в любимой. Девушка поддерживала его как могла, но понимала что все раны вылечить ей не под силу. Попросив у Аллаха чтобы тот указал ей путь, Рейян вскоре обнаружила письмо. Кажется госпожа Азизе предвидела итог своих деяний и намеревалась оправдаться или нанести новые разрушения?       Рейян долго не решалась прочесть письмо той, кто так бездушно и коварно обошлась с украденной жизнью невинного. Но возможно там нашлось бы что-то, что помогло бы ей утешить Мирана. Поддавшись холодному любопытству, девушка прочла послание.       «Рейян, самая невинная и достойная в этой истории. Возможно в твоих глазах я самый подлый, жестокий и хладнокровный человек. Но ты послушай женщину, что вложила в Мирана то хорошее что осталось у меня. Пусть твоё сердце окажется сильнее, пускай любовь переступит через то, что совершил Миран. Его грех на мне. Ни за что не отпускай руки любимого. Не позволяй гневу разлучить вас. Не отнимай у вас право проживать совместные дни. Не позволяй боли сделать твоё сердце жестоким и слепым. Пускай каждое испытание что тебе придётся пройти, придаст тебе сил, не ожесточая твоё сердце, что готово объять весь мир. Я вверяю Мирана твоему большому сердцу.» Вместо ответа, прочитанное вызвало ещё больше вопросов. Рейян не понимала что этим всем Азизе хотела донести, но была уверена что вернётся к этому письму не раз.       Страшная правда обрушилась не только на Мирана с Рейян. Надежда что Азизе просто ведёт новую игру, затаившись не оправдалась и для Асланбеев. Остановившись в своём отеле, каждый проживал происходящее по-своему. Миран, как и всегда после того как связался с Рейян, предпочел оставить их и решать свои внутренние проблемы. Именно тогда, когда они так нуждались в его слове, перекинул их Фырату       Изнемогая пламенем горя нескончаемых потерь, сердце Генуль не вмещало столько боли. Чувствуя себя одинокой в проживаемом отчаянии, она уже который день проливала тихие слёзы. Азизе Асланбей даже ушла феерично, увековечив память о себе столь устрашающим поступком. В этом и была вся её тщеславная натура. Последние события захлестнули Генуль настолько, что она не находила покоя, но и не делилась мыслями, так потрясающими её сознание. Вероятно даже самой Султан, что не могла понять всю разрушительность что оставил по себе уход почти всех членов семьи, было не под силу разделить чувства дочери.       Не имея сил куда-либо выбираться, Генуль сидела в отведённой ей комнате отеля и отрешённо вертела в руке серебряное кольцо с изумрудным камнем. Подарок, ознаменовавший потерю. Однажды будучи совсем ребенком, она забрела в комнату бабушки — волнующее детское воображение хранилище тайн и историй далёких времён всей семьи Асланбей. Помимо недоступного для их любопытства запертого на ключ сундука были и другие интересные вещи. Например увесистая шкатулка с украшениями, большинство из которых бабушка почему-то не носила, пускай и без того была весьма видной женщиной. Из всех переливающихся побрякушек, что совсем не похожи на те, какие хранились у мамы, Генуль приглянулось лишь изящное кольцо с благородным зелёным камнем. Пойманная с поличным за примеркой, она застыла, краснея с ног до головы от стыда и страха, что вторглась в комнату без спроса. Каково было удивление, когда бабушка не отругала её, пускай и не обошлось без привычно строгих нравоучений. После чего Азизе с обезоруживающей мягкостью пообещала что после её ухода девочка сможет забрать кольцо себе в память о ней, если пожелает. На что получила глубокомысленный как для ребенка ответ: «Разве вещь может быть ценнее человека? Зачем мне такая память, если тебя не будет. Тогда я не хочу его, только ты будь рядом с нами.». И всё же Азизе сдержала обещание…       Погрузившись в теплые воспоминания, девушка и не заметила вошедшей матери, чей жалобный взгляд уже пронизывал её непониманием. — Генуль, возьми себя в руки, дочка. Не стоит так убиваться. — умоляла Султан, боясь как бы девушка не заболела. Положив её пылающую от слёз голову на своё плечо, женщина прижала Генуль в объятии. — После всего что сделала твоя бабушка, этого стоило ожидать. — Что бы она не сделала это не отменит того факта что она моя бабушка. Как мы дошли до такого… Сколько ещё близких нам придется потерять? — стояла на своём она. Генуль помнила все обиды и разочарования, но и хорошего связанного с бабушкой не забывала. — Мы никого больше не потеряем. — утирая слёзы с бледного лица, с небывалой ранее уверенностью убеждала Султан. Ощутимая свобода от авторитета Азизе и пугала своей необычайностью, и придавала сил. — Азизе никого не пожалела. Даже ради вас не осталась. Твоя бабушка знала что делала. На всё воля Аллаха. Хотя вряд-ли смерть исчерпает всё то что она сотворила. — Какой же во всём этом смысл, если ты мёртв. Девушка нисколько не осуждала мать, ведь понимала что стоит за таким показным равнодушием. Легче было злиться на Азизе, нежели испытывать страх после произошедшего. К тому же неизвестно какие ещё тайны унесла эта женщина. Генуль никогда не думала что бабушка, под чьим взором и гора сдвинется, может испытать такой большой страх, который вынудит её уйти на тот свет. Ведь только умалишённый может пожертвовать всем, включая свою жизнь, ради игры на чувствах других. Каким безумным или отчаявшимся нужно быть человеком чтобы, возложив свою жизнь мести и не видя ничего после, предрешить себе смерть?       Но Султан была неумолима. Ей было страшно жаль свою дочь, что и без того много страдала. Однако, женщина была почти уверена, что после того как Аслан наконец сможет войти в их семью, Генуль будет занята знакомством с братом. Потерпев от козней своей бабушки, они вдвоём найдут путь к исцелению и станут друг другу опорой. Решив дать Генуль время, она не собиралась давить на неё. Стоило обсудить с Фыратом дальнейший план действий. Однако, её внимание переманил неясно откуда взявшийся лист бумаги. Увидев первые строки того что там написано, женщина содрогнулась. Оглянувшись, она судорожно принялась читать далее.       «По стечению непредвиденных обстоятельств мне пришлось разлучить тебя с сыном. Многое произошло прежде чем я смогла забрать мальчика и заботится о нём до тех пор, пока не придёт время, когда он сможет вернутся в семью. Тебе как никому другому зная, что такое расти в чужих стенах без родителей, знакома боль Аслана. Будет много проблем прежде чем он освоится, не дай ему потеряться. Ты как и Аслан затаили обиду на меня, я знаю. Но я вам не враг. Быть матерью Асланбея также сложно как и быть его женой. Будь внимательна и мудра. Не взращивай в своих детях те зло и обиду, что в своих детях взрастила я. Ради их будущего оставь всю боль в прошлом. Горе что поселилось в особняке Асланбеев я уношу с собой. Он никому не принесёт счастья. Пусть канет в летах тот ужас что испытали его жители. Его кошмары и немногочисленные радости я забираю с собой. Вам оставляю особняк в Карсе. Если пожелаете, начните писать новую историю там.»       Султан лишь презрительно усмехнулась, увидев нижеуказанный адрес по которому якобы проживал Аслан. Её сын уже сам дал о себе знать, спасая её из ловушки в которую Азизе запирала её как неугодную. — Ах, госпожа Азизе. Если думаешь что из-за жалости окружающие забудут что ты сотворила, тогда ты ошибаешься. После всего земля не примет тебя. — презрительно фыркнула она, раздражённо бросив письмо обратно. Султан упрямо полагала, что не нуждается в советах той, кто своих сыновей достойно воспитать не сумела.       Лишь Насух по прежнему долго не мог осознать происходящего и до конца не желал верить. Неизвестность и подвешенность доводили до предела. Насух то и дело прокручивал в голове события, пытаясь выискать иной вариант который могла предпринять эта хитрая женщина. Уж не такой конец у неё должен быть.       Воспоминания беспощадно захватили сознание и лишь посланная неизвестным шкатулка вернула его к реальности. Открыв её, сердце мужчины оглушительно забилось как только он узрел свои чётки. Те самые, собственноручно сделанные и подарены любимой после рождения сына. А рядом лежало аккуратно свёрнутое письмо. Страшась сталкиваться с прошлым, бережно хранимым в самых тайных уголках души, он едва решился прочесть.       «Как быстро мы забываем то зло, что причиняем другим. Но я не забуду, так как это сделал ты. Украв однажды моё сердце и душу, растоптал память о нашем сыне. Затем твой сын стал причиной смерти моего сына. Также как ты оставил меня наедине с болью потери ребенка, так и я отдаю тебе эту боль. Как я потеряла дарованное мне от любимого, так и я отняла у тебя любимого сына. Как мой маленький сын был невинным, так и твой сын ушёл без греха. Той злосчастной ночью Мехмет сам ушёл из жизни. Я возвращаю свою месть и боль тебе. Ты расплатился за содеянное мне и моей семье. Я отобрала твою кровь. Отобрала наследника. Твоё продолжение в лице Мирана. Но даже после всей правды Миран так и останется сиротой, воспитанным мною. Моим внуком, моим дитям. Лишь я одна знаю его сердце. Ни одной секунды ты не вернёшь чтобы исправить содеянное. Я думала что сгорела в том пожаре 47 лет назад, но на самом деле эти годы сожгли меня. Восстав однажды из пепла, теперь я забираю свою тень. Пусть эти улицы забудут меня, словно меня и не существовало. Я умираю в последний раз, чтобы больше не вернуться. Я предстану перед Аллахом и отвечу за каждый поступок на том свете. Также как расплатилась за всё на этом. А ты с каким теперь чувством уйдёшь на тот свет?»       Откровение Азизе встряхнуло землю под ногами Насуха. Казалось что его сердце оплели ветки шиповника, иглы которого беспощадно пронизывали его. Из-за доверия к самому близкому человеку, он передал своё сердце и упустил целую жизнь рядом с любимой, что так и не дождалась его. Насух был разбит этим бесповоротным роком, который мог решиться всего одной настойчивостью. Если бы они раньше, не поддаваясь гневу, поговорили с Азизе, пытаясь уладить всё мирным путём, их семья не проживала бы такое. Осознавать это было невыносимо как и возможности что-либо вернуть или исправить не находилось.       Намеренно или нет, но «справедливость» Азизе оставила дверь открытой для своих близких. Шадоглу великодушно протянули руку Асланбеям, не оставляя тех одних в столь трудные времена. Никто более не видел смысл во вражде, но все видели смысл сделать шаг навстречу друг другу и собрать разрушенное. Каждый учился жить в новой реальности, хотя все и страшились тех тайн, что им наверняка ещё предстояло узнать.       Вот только Насух так и не смирился с отсутствием Азизе. Она обрекла его на муки и обратила воздух в пламя, любую радость он отныне делил с горем. Азизе сделала то что обещала — убила заживо. Теперь и он живёт с мертвецом внутри. Невыразимое одиночество смотрело ему вслед с тех пор. Погрузившись в смертельную печаль, казалось, он отрёкся от жизни.       Это не осталось незамеченным окружающими, что списывали его состояние на угрызения совести. Ведь именно Насух дал согласие, чтобы Хазар и Миран воплотили план Джихана. Джихан, и без того совершающий много ошибок, давно пожалел о своей затее. Никто из Шадоглу и Асланбеев не хотел правды такой ценой. По наставлению Джихана было решено сыграть с Азизе в её же игру. Подстроив смерть Хазара, дать желаемое ею возмездие. Что Миран, что Хазар жаждали лишь правды, желая выпутаться из тех интриг и тайн в которых запутала их Азизе Асланбей. Скрепя сердце, Миран выстрелил в Хазара, сделав всё возможное чтобы ранение было не смертельным. После чего дело оставалось за ухищрениями с похоронами. Но все усилия дали свои плоды. Кто же знал что последствия будут столь губительны.       Махмуд отягощаемый верностью и благодарностью, коими присягнул Азизе, исполнял последнюю её волю. Будучи весьма дальновидной и проницательной женщиной, его госпожа действительно предвидела возможный исход событий. Прекрасно понимая какие трудности она доставила своим близким, она хотела облегчить ношу тех тайн, что пришли с её уходом. О чём конкретно писала Азизе он не знал. Хотя невидимой тенью оберегая тех, кем дорожила госпожа и донося её последние слова через оставленные ею письма, Махмуд сожалел что ничего не сделал для того, чтобы госпожа изменила своё решение по поводу своей участи. Убеждая его что жалеть надо живых, а не мертвых, она и не подозревала какой несправедливо ироничный оборот примет её отчаянный поступок. С недавних пор Махмуд понял что будет не единственным человеком, пытающимся сохранить светлую память об Азизе.       Каждый новый день Насуха начинался с воспоминаний о той жизни, которую он уже не вернёт. Были конечно ещё письма от Азизе, немного но достаточно для того чтобы он чувствовал её присутствие. Остальные же таили в себе то, чем она могла поделиться лишь с ним и о чём не заговорила бы при жизни. Словно какая-то часть её души знала что он поймёт её. Между строк пропитанными ненавистью, мужчина с изумлением находил неиссякаемую любовь, что став рабой у ненависти, преследовала его всю жизнь.       Раз за разом ноги неизменно несли его к могиле единственной возлюбленной, с которой ему так и не суждено было воссоединится в этой жизни. Сегодня как и каждый раз, словно наяву чувствуя её теплое дыхание у своей шеи, ему казалось что она ждёт его. Его голова безмолвно покоилась на пригретой солнцем земле. Неведомая лёгкость наполняла его, как только он улавливал пьянящий аромат теплой весны. Такой же живой как цвела в его душе рядом с Азизе-Айше. Он был уверен что и безо всяких слов женщина слышит о каждом страдании его души. Необъяснимым образом Насух чувствовал, что даже после всей правды Азизе могла не простить его ни на этом свете, ни на том, но её сердце любило бы также как пронесло это чувство сквозь долгие годы.       Перед Всевышним никто обманутым не останется. Чувствуя свою причастность и невольно послужив началом конца Азизе, он молился за её душу. Сердце всё чаще покалывало, на шаг приближая к смерти, которую он смиренно ждал. Насух чувствовал что и его время скоро придёт, но просил у Аллаха дать ему ещё время чтобы воссоединить семью. И тогда, когда он поведает Хазару кто его мать, лишь тогда пусть Всевышний забирает его душу. Он должен это Азизе.