Красный ястреб

Драко резко проснулся и затравленно оглянулся по сторонам. Вокруг были лишь каменные стены тюрьмы, воздух, пропитанный сыростью, естественными выделениями и отчаянием. Малфой уже не помнил, как это — дышать свежим воздухом. Странно, что за два года, проведённых в Азкабане, он вообще не свихнулся. Устало откинувшись на грязную простыню, что заменяла ему кровать, Драко прогнал остатки сна (хотя сном это было трудно назвать: просто действие необходимое, чтобы не сдохнуть) и уставился в еле различимый в темноте потолок. Как бы ему хотелось уснуть и не проснуться. Не слышать унизительного смеха охранников, не чувствовать могильный холод дементоров, не знать, что дальше ничего не будет. Только холод и тьма. Пока однажды он не откинется от какой-нибудь болячки в этой самой камере. Но одна его крохотная часть продолжает упорно твердить, что нужно выжить назло им всем. Что есть ещё ради кого жить. В соседней камере сидит крёстный, а где-то дальше по коридору отец и мать. Что твоя смерть станет ещë одним гвоздём в их гробах. Мысли о родных придавали Малфою сил. За хорошее поведение, раз в полгода, ему разрешалось увидеть их, обнять, поговорить каких-то 20 минут — никчёмных, но таких нужных по сравнению с месяцами одиночества. А ещё за стенкой был Северус, который не давал окончательно превратиться в ничто. В мусор, умеющий лишь употреблять и безразлично хлопать глазами. Снейп был его крёстным, его другом. Его поддержкой и первой симпатией. Такой детской, такой невинной и такой нужной. Она была островком спокойствия в полные боли и крови дни войны, лучом света во тьме темницы. Но совсем скоро Драко может лишиться и этого. На вечернем обходе один из охранников принёс «радостную» весть. Министерство решило провести аукцион рабов, где продаст бывших Пожирателей Смерти да и многих других заключённых любому, кто будет готов выложить наибольшую сумму. Это разрушило последние надежды Малфоя на спокойную старость и ввело в состояние апатии. Министерству было плевать на нарушения прав человека. Он сомневался, принимают ли вообще их за людей. Рабы, достойные лишь сидеть у ног своего хозяина. Драко хорошо знал историю, чтобы предположить, чем это грядёт для него и его близких. Им повезёт, если их купит кто-нибудь из старых и свободных знакомых, хотя таких наверняка не осталось. Или кто-то, кто не любит пыток и не станет сильно их принижать. На каков шанс? Малфоев не любили, Малфоев ненавидели. Его семья слишком многим насолила. Слишком многих обыграла, слишком многих обошла. Будет чудом, если их не растерзают прямо на торгах. А Северус? Кто упустит шанс поквитаться с гадким профессором зельеварения за годы унижения? Кто не захочет сломать сильную, упрямую и некогда независимую личность, что теперь и пикнуть без хозяина не может. Раб и только. Но самым страшным для Драко было не это. Вместе они бы выдержали любые унижения, любое рабство. Но, опять-таки, каков шанс, что их купят вместе? Каков шанс, что все они попадут к одному владельцу? И каков шанс, что после аукциона они когда-нибудь снова встретятся? Сможет ли когда-нибудь его отец снова презрительно и с достоинством усмехаться на любую фразу собеседника? Сможет ли когда-нибудь мать, не волнуясь ни о чём, обсуждать новые сорта роз? Сможет ли когда-нибудь крёстный снова таким тихим и ровным, полным затаённого тепла, голосом сказать: «Иди сюда, Драко». И сможет ли он сам когда-нибудь перестать вскакивать посреди ночи от далёких криков заключённых и не думать о том, что смерть была бы лучшим выходом. Его размышления прервал приглушённый, измученный голос с той стороны стены. Снейп редко пытался завязать разговор первый. Чаще всего это Малфой прислонялся к холодному камню и просил профессора что-нибудь рассказать. Но в этот раз он лишь подошёл к краю своей маленькой темницы, где путь на свободу преграждала большая железная решётка, сел у самого угла и позвал: — Северус? — голос Драко звучал тихо и неестественно для Азкабана, где вовсю царили завывания дементоров и крики, полные страха и ужаса. — Драко… — устало ответил мужчина с той стороны. Малфой не мог его видеть, но мог предположить, что тот сейчас сидит на полу возле решетки так же, как и он. — Чтобы завтра не случилось, как бы не прошёл этот… Аукцион. Я хочу, чтобы ты знал и помнил… Голос Снейпа дрогнул и тот откашлялся, дабы восстановить контроль над ним, в то время как блондин жадно ловил каждое слово, снова боясь всего это лишиться. — Решение стать твоим крестным было одним из самых правильных в моей жизни. Да и… Всё было неправильно. Война, Тёмный Лорд, Дамблдор, Мордред его подери, а ты… Эти наши отношения… Это было правильно, что бы я не говорил о них прежде. Драко… — по голосу мужчины можно было понять, что он чуть ли не высовывал голову из камеры, лишь бы донести до собеседника слова. Но это было и не нужно. Малфой всё слышал. Слышал и, чувствуя, как по щеке покатилась первая слеза, подумал, что не будь риск расставания и возможной смерти так близко, профессор бы никогда и ни за что в жизни не сказал бы этих слов. — Я тоже Северус, я тоже… — хрипло ответил он и прислонился лбом к стене, мечтая дотронуться до дорогого человека. Минуты спустя Драко вернулся на свою «кровать» и, вытерев тюремной рубашкой влагу на лице, провалился в беспокойный сон.

***

Во второй раз блондин проснулся от громкого голоса охранника, говорящего о том, что им следует поторопиться. Настал день аукциона. Не успел Малфой подняться на ноги, как железная решетка отворилась. — Мистер Малфой? — он обернулся и увидел Вельца — единственного охранника тюрьмы, который относился к нему и другим, как к людям. Конечно, его жалость и сочувствие ужасно бесило Драко, но выбирать не приходилось. Вельц был крепким молодым мужчиной, одетым в чёрную униформу с надписью «Азкабан» на спине. В руках он держал антимагические наручники и связку ключей. — Подойдите ко мне. Блондин бегло оглянул свою камеру, гадая, не будет ли он скучать по ней, будучи в рабстве у какого-нибудь Уизли. Малфой, стараясь сохранять остатки бывшего достоинства, поправил тюремную одежду и подошёл к мужчине, протягивая руки. Охранник быстро закрепил наручники. Руки враз стали гораздо тяжелее и заставили слегка наклониться вперёд. Холодный металл, не пропускающий магию, послал волну мурашек по телу Драко, напоминая о дементорах, шляющихся где-то рядом. Вельц кивнул и, велев идти за ним, вышел из камеры. Малфой последовал за ним, не оглядываясь. Они шли по длинному тёмному коридору, иногда останавливаясь возле железных решеток, откуда мужчина забирал нового раба, и огибая выходы на улицу. Как понял Драко, заключённых для аукциона будут доставлять портключом прямиком на «сцену». И сейчас они шли к специальному помещению, откуда они должны будут покинуть тюрьму. Но вся система проведения сего действа ему была совершенно безразлична. Всё, что имело значение, это сможет ли он увидеть перед торгами родителей и Снейпа. Наконец, они остановились возле двери. Совершенно обычной, без решёток двери. Вместе с ним и Вельцом рядом стояло ещё трое мужчин. В одном из них Малфой узнал Антонина Долохова. Тот совершенно отсутствующим взглядом смотрел перед собой и, казалось, мыслями был далеко не здесь. Охранник отворил дверь и они шагнули внутрь, щурясь от слишком, как для тёмной камеры, яркого света. Комната была серого цвета и из мебели имела лишь железные лавки, приваренные к полу. В ней находилось ещё трое охранников и шестеро заключенных, среди которых Драко увидел своих родителей и крёстного. Первой мыслью было кинуться к ним и почувствовать то долгожданное тепло родных, но он сдержал себя, помня, что если Вельц его не побьёт, то другие уж точно не побрезгуют. Поэтому всë, что оставалось ему, это кинуть внимательный и полный тихой, обречённой радости взгляд. Мать и отец сидели на лавке и так же пристально не отводили взгляд от сына. Нарцисса теребила в закованных в наручники руках край грязной сорочки. Измученное, с впалыми от голода щеками, лицо женщины было сложно сравнивать с лицом былой гордой аристократки. Чего не скажешь о Люциусе. Лорд Малфой и в тюремной робе оставался Лордом. Он ровно сидел на холодном металле, всем своим видом показывая, что его сломать не получится. И только глаза выдавали мужчину с головой. Глаза, в которых больше не горел тот полный гордости и власти огонь. Северус стоял рядом, оперевшись на стену и опустив голову так, что его длинные чёрные волосы полностью скрывали лицо. Его одежда была в некоторых местах порвана и имела пятна крови. Даже в наручниках и лишённый свободы, профессор не растерял своей язвительности, за что и получал от охранников. Вельц закрыл дверь за последним заключённым и обратился к коллегам: — 21 спектр завершён. — это было условное название части Азкабана, в которой их держали. Не так далеко от выхода, но и солнечного света там тоже не видать. Один из охранников, что был побрит налысо, довольно хлопнул в ладоши: — Отлично. Значит так, — мужчина оглядел будущих рабов и продолжил. — С этими отправляюсь я и Конурс. — он указал на Долохова и ещё четырёх человек, которых Драко сперва не узнал. Внимательно присмотревшись, он еле сдержал удивленный вздох. Среди ранее неизвестных ему людей оказался его однокурсник Блейз Забини с матерью. Это ж как нужно было издеваться над человеком, чтобы после семи лет знакомства его было не узнать, думал Малфой, разглядывая слизеринца. — С остальными отправишься ты, Вельц, и Йорк. — продолжил лысый и достал из кармана цепь, увеличив её заклинанием. Поочерёдно он прикрепил каждого из указанных пяти заключённых к цепи так, чтобы они могли идти друг за другом. Проверив пару раз образовавшуюся связку, безымянный охранник стал в начале шеренги, а названный Конурсом мужчина в конце. — По сигналу — вы за нами. — сказал лысый и снова полез в карман, на этот раз доставая обычный жёлтый мячик. Сжав его в руки и что-то тихо пробормотав, активируя портключ, охранник вместе с рабами и Конурсом исчезли. Отчёт пошёл на секунды. Драко в отчаянии посмотрел на родителей, не смея двинуться с места. Но, видимо, судьба всё же решила его немного пожалеть, ведь в следующий момент Вельц толкнул блондина прямо к ним. — По правилам аукциона у вас есть шанс попасть всей семьёй к одному человеку, если тот будет согласен заплатить за вас ту сумму которую предложит министерство или больше. — сказал он Малфоям, доставая из своего кармана ещё одну цепь. Драко не обращал на него внимания. Сейчас он мог прислониться лбом к плечу отца и взять, как позволяли наручники, руки матери в свои. Они никогда не проявляли чувств на людях, но сейчас это правило было отброшено. Если не сейчас, то, возможно, уже никогда. Они ничего не говорили друг другу, да и что можно было сказать? Что всё будет хорошо? Они все знали, что это не так. Не отстраняясь от Люциуса, блондин повернулся так, чтобы видеть Снейпа. Тот поднял голову и смотрел в ответ. Даже если его семью купят вместе, Северуса они потеряют. Драко хотелось закричать от безысходности, умолять, чтобы их оставили здесь, но он всё так же не сдвинулся с места, утопая в чёрных глазах профессора. Когда в комнате появился патронус-канарейка со словами: «следующие», сердце Малфоя замерло. Вот и всë, думал блондин, пока Вельц скреплял их цепью и активировал портключ. Вот и всё.