обещание.

      Яркое солнце слепило и без того прищуренные глаза. Это уже вошло в привычку — щуриться, даже находясь в здании или в палатке. Казалось, песок проникал даже в самый закрытые уголки, и теперь было понятно почему местные жители выбирали именно такую одежду.       Старый телевизор слегка потрескивал, прерываясь на шум, пока диктор быстро пытался донести до зрителей свою мысль.       —…Разумовский.       Звяк! Звук резко опустившегося на стол стакана, раздался в относительной тишине палатки взрывом.       —… Сергей Разумовский…       Человек за столом, ближайшим к телевизору, сжал стакан до побелевших костяшек, впервые за долгое время распахивая глаза.       — Твою мать.

***

      Решение пришло в голову возмутительно быстро. Чем он, блять, думал? Возвращаться в Питер обычным самолетом было… проблематично. Вполне реально, но так не хотелось вскрывать свою, столь аккуратно выстроенную за год работы, новую личность.       Олег Волков умер год назад во время обстрела в Сирии. Это было везде. Ну, как везде, героев из них, конечно, не сделали. Просто очередная запись в личном деле, которое потом отправилось на полку в каком-нибудь подвальном архиве Минобороны. Никаких почестей, никаких новостей — ничего. Будто ссор в доме, который замели под ковёр, потому что было лень убирать, но при гостях нужно приосаниться. Это только ещё раз убедило Олега, что он принял правильное решение. Зачем служить тому, кому ты и даром не нужен? Тому, кто при первой же возможности засунет любое воспоминание о тебе в дальний ящик, чтобы никто не нашёл? И на что он только надеялся?       Нужно было, повзрослев, хоть раз прислушаться к маленькому Олегу.       « — Знаешь, а ведь у нас с тобой больше никого нет.       — И не будет. Мы одни.»       Один. Один единственный человек, которым он когда-либо дорожил. Разумовский.       На что ты только надеялся, придурок?       Что-то было не так. Разумовский, конечно, идиот, но он не дурак. У него всегда были безумные идеи о честности, справедливости, прекрасном новом мире и прочей лабуде, которую Олег считал не более, чем юношеским максимализмом, который начинал затягиваться. Но Сергей не был убийцей, не был… психом. А если и так, то он уж точно не дал бы так просто себя поймать.       Пазл не складывался, постоянно подсовывая пятый угловой кусочек, запутывая всё ещё больше.       Его не было всего год. Он специально отправил Сергею сообщение, что он живой на случай, если ему придёт похоронка. Должна была прийти, он же лично вписал Разумовского в экстренные контакты. Хотя, черт их знает, может хотели всё замять и даже не сообщили?       Тогда какого хрена?       Каким образом всего за год Разумовский, из многообещающего задрота-миллионера превратился в психа-убийцу и анархиста?       Каким образом он умудрился разъебать Питер?       Ясно было одно. Разумовского надо вытаскивать и как можно скорее. Вот только его операция должна была бы продлиться еще минимум несколько месяцев, да и лететь в Питер и вытаскивать кого-то из тюрьмы без подготовки, было идеей, мягко говоря, не очень.       Так, отставить панику. Это Сергей склонен, как только ему в голову приходит идея, махать руками, куда-то бежать и орать во все горло, совершенно не думая о последствиях. И к чему его это привело?       Правильно, в жопу.       Это просто ещё одна операция, Волков. Просто ещё одна операция, ты и не такое проворачивал. Операции в тылу врага, поимка террористов. Это всего лишь операция. Только в этот раз на кону кое-что важнее.       Шаг первый: закончить текущую операцию как можно скорее. По возможности ускорить поимку объекта, устранить его без лишнего шума и как можно быстрее покинуть Эль-Латамну.       Шаг второй: собрать команду людей, которым можно «доверять». То есть тех, которым плевать на все, кроме самих себя, и тех, кто ему должен.       Шаг третий: вернуться в Питер, поднять старые связи чтобы узнать, где держат Сергея. Узнать все, что только можно об этой тюрьме. Возможно, если его признали невменяемым, то поместили в лечебницу? Тогда все намного проще, войти внутрь как санитар, и вывести его из больницы, а потом залечь на дно. Если он в СИЗО, то все станет немного сложнее. Но не невозможно.       Шаг четвёртый: вытащить Сергея из тюрьмы.       Шаг пятый- Шаг пятый: понять какого хрена тут происходит.       Олег не знал, что будет делать потом, но, по правде, план, расписанный на несколько месяцев вперёд его вполне устраивал. Как говорится, нужно решать проблемы по мере их поступления. Да, надо отвлечься и сосредоточиться на операции, а не на этом дерьме.       Олег устало прикрыл серые глаза, потирая переносицу. Их все ещё жгло от постоянного солнца и песка, но это была меньшая из забот. Пустыня его измотала. Он привык к тяготам во многом, армия приучила выживать и не в таких условиях, да и детдом тоже не был курортом на берегу моря. Но иногда, совсем редко, в моменты между стрельбой и тем, чтобы куда-то бежать, Олег позволял себе на мгновение прикрыть глаза и помечтать. О море, например. Да, даже о Питере, чтобы холодный ветер и дождь, чтобы сыро и промозгло, чтобы гром и молнии, и гроза. И чтобы дома.       Дома. Волков распахнул глаза, словно почувствовав привкус этого слова на языке. Как давно он был дома? И был ли этот дом?       В голове почему-то всплыла крошечная комната в московской общаге, приглушенная музыка у соседей и тихое, ритмичное постукивание пальцев по клавишам. Оно тогда убаюкивало не хуже дождя. Волков поступил в МГУ только благодаря Разуму. Он тогда сделал все, чтобы вызнать все вопросы на экзамене, и заставить Олега вызубрить их на память. А все почему? Потому что: «ну ты же обещал, что вместе, Олег!». Волков тогда поддался. Ему было, откровенно говоря, все равно, и бессонные ночи казались бессмысленными, но видеть, как лучший друг- нет, брат- улыбается и светится от счастья, видя оба их имени в списках, в конце концов стоило того.       Уголок губ самовольно дернулся вверх в ответ на воспоминания. Они казались такими далекими теперь, эфемерными почти. Волков старался пореже воспроизводить их в своей памяти, словно боясь, что если слишком часто вспоминать, то они рассыплются в сверкающую дымку, теряясь в прошлом. Нет, их надо было сохранить, как тот хрусталь, что стоял в серванте у их директрисы в детдоме. Зачем она вообще там его хранила?       Оглядываясь назад, было предельно ясно — это были последние мгновения его спокойной и, наверное, счастливой жизни. На скорую руку приготовленный ужин, пинки под зад Разуму, чтобы он хоть на 15 минут отлип от своего экрана и поужинал. Шкрябанье ручки, пока Волков списывал домашку, заботливо сделанную Сергеем, просмотры фильмов вместе. Иногда хотелось вернуться назад и остаться в том мирке навсегда.       Олег не жалел, что ушел в армию. Он делал то, что у него получалось, действительно получалось. Он умел и любил руководить, умел держать в руках оружие, хотел защищать других. В университете было хорошо, потому что рядом был Разумовский. Так или иначе он был и остаётся его единственной семьей. Но в то же время, там Олег не чувствовал себя на своём месте. В армии все стало на свои места, особенно в спецназе. Не хватало разве что брата, но с этим он смог смириться, приезжая к Разумовскому в Москву в свои короткие отпуска.       Снова едва заметная улыбка и тихое «хм». Олег осушил стакан, который держал до этого в руках. Как же он ненавидел этот встревоженный и почти умоляющий взгляд, который появлялся в синих глазах Сергея, стоило Волкову сказать, что ему пора возвращаться на базу. Разумовский мало что знал. Не знал о Сирии, не знал о том, чем это было чревато. Не слышал рваного дыхания Олега, когда он резко просыпался ночью в поту от очередного кошмара. Не видел шрамов и синяков, оставшихся от войны. Не знал, что под подушкой всегда пистолет. Впрочем, ему и не надо. Его дело — быть счастливым, а дело Олега — это обеспечить.       Вот именно, его дело — убедиться, что Разум в порядке, а что он сделал? Ты все просрал, Олег, вот что ты сделал. Бросил, предал, оставил одного. Он твой брат, черт тебя дери!       Волков скрипнул зубами, стараясь сдержать внезапную злость, которая вспыхнула в груди. Вдох-выдох, надо успокоиться. Вышло так себе, выдох сорвался на приглушённый рык, потому что мозг снова подкинул вариацию на тему «А вот будь ты рядом-».       — Волк? — голос, раздавшийся над ухом, привёл Олега в чувство и заставил резко сосредоточиться на задаче прямо перед ним.       Сначала операция, потом страдания и замаливание прошлых грешков.       Ничего, Серёжа, скоро я буду дома.