гей-клуб "Вороны" на отдыхе

Кагеяма и Хината напряжённо смотрели друг на друга вот уже минут десять. Первый сидел весь потный, второй постоянно нервно сглатывал. Наконец Хината отвёл взгляд, и, теребя пальцами, решил первым нарушить тишину. — Что ты тогда имел в виду? Кагеяма нахмурился. — Когда? — Когда сказал, что мы могли бы и вечность вот так в лесу пролежать. — Я не это сказал. — Но ты же это подразумевал, так? — Ничего я не подразумевал, оно само как-то вырвалось. — А… Казалось, воздух в палатке потяжелел раз в пять точно, на лице Кагеямы можно было разглядеть каждую жилку, а Хината был готов упасть в обморок в любой момент. — Укай-сан сказал, что мы теперь до конца поездки будем вместе спать, — в этот момент апельсин из апельсина превратился в помидор, судорожно размахивая руками и заикаясь, он попытался исправиться: — Т-т-т-то есть мы должны переспать, ой, мы будем жить вместе, то есть я теперь буду проводить ночи с тобой, а-а-а! Бедный Шоё вот-вот мог взорваться, что немало взволновало его соседа. — Да успокойся, я понял, что ты хотел сказать, что мы теперь спим вместе. Теперь настала очередь Кагеямы краснеть. — Ну, ты тоже понял. — Д-да. Оба снова замолчали. Тишина сильно давила, очень хотелось как-то разрядить обстановку, но они не знали как именно. — Ээй, Хината-кун! Согнувшись чуть ли не в два раза, к ним в палатку залез, а, точнее, кряхтя как старый дед, ввалился Лев и, потеряв равновесие, стукнулся лбом о землю. — Ааа, привет, — Хината расплылся в лужицу от облегчения. — Э? Ты чего? АААААА, ХИНАТА-КУУУН, — Хайба, потирая ушибленное место, ринулся к приятелю и принялся сильно трясти его, что-то постоянно лепеча. Рыжая голова болталась туда-сюда, как будто и не была соединена с остальным телом. — Хватит, — Кагеяма зло посмотрел на нежеланного гостя и убрал его руки с плеч Хинаты, притягивая его при этом к себе. — Эаэаэ? — виновник суматохи слабо разлепил глаза, ужасно смутившись, обнаружив, что его сейчас прижимает к себе Кагеяма. — А! — резко отпрыгнув от него, он кубарем прокатился по палатке и упёрся пятой точкой прямо в стенку, при этом задрав ноги кверху. Палатка жалобно заскрипела, грозя снова обвалиться. И даже в таком положении Хината чувствовал себя более комфортно, чем рядом со злющим соседом. — Лееев, как ты? — Я? Прекрасно! Яку-сан хорошо за мной ухаживал, — Лев воодушевленно начал рассказывать про своего прекрасного семпая, не забыв упоминуть, что тот даже еду ему свою отдал. Хината с интересом слушал, чем ещё больше раздражал Кагеяму. — В общем, я очень люблю Яку-сана, — наконец закончил Лев. Сам того не осознавая, он вогнал Шоё в краску. — В смысле…любишь? — А вот так, он ведь такой милый и смешной, а ещё маленький, — Лёва невинно улыбнулся, — правда, бьёт больно, — добавил он, немного подумав. — Ааа, — Хината снова начал входить в своё нервно-неловкое состояние. — Давай сыграем?! Я весь день ждал, когда ты вернёшься. — ДАВАЙ КОНЕЧНО, — вся нервозность тут же прошла и Хината, предвкушая хорошую игру, вылетел из палатки. Лев за ним, и Кагеяма остался недовольничать один. Просидев пару минут и зло выпалив: «Чёрт», связующий все же решил последовать за ними. Когда он вообще отказывался сыграть, хоть его и не приглашали. На сымпровизированной площадке все команды были уже в полном сборе. И дружеский дух, который царил в лагере до этого момента, превратился в сопернический. Каждый желал показать, на что способен. Куроо во всю разминался, успевая при этом и Кенму подначивать: — Давай, не стой столбом. — Не хочу разминаться. Кенма отвернулся от капитана, и потому смог увидеть бегущих к ним Льва и Шоё (!) — Оо, Хината-кун пришёл. Кенма тут же принялся растягиваться. — ЭэЭэЭ?! Я ведь и приревновать могу. — Ага. Куроо начал было злиться, но этот сосредоточенный вид и жажда победы в глазах, которые он так редко видел, вызвали в нем лишь умилительные чувства. Его полный нежности взгляд заскользил по хрупкому телу связующего, невольно останавливаясь на тонких запястьях, изящной талии… Вот блин! Нога его даже на площадку не ступила, а Куроо уже представляет, как будет покрывать поцелуями каждый миллиметр столь желанного тела, не забывая помечать, кому оно принадлежит. В глазах Тецуро заиграли недобрые огоньки. — Эм, Куроо? — Да, дорогой? — Хватит, — Кенма начал смущённо бурчать, — я лучше кого-то другого попрошу… — А? Ну уж нет, иди сюда, — брюнет как-то зловеще улыбался. * — Бежать! * — с этими мыслями Кенма и впрямь пустил на утек. Да только как он убежит? Куроо нагнал его в два шага и приобнял за плечи. — Хах! Ну, так с чем помочь? — Уже ни с чем. Помощь тут нужна только тебе, судя по всему. Козуме знал своего парня как облупленного. Он знал все его любимые фильмы, хоть и не подавал виду, и каждый раз «абсолютно случайно» выбирал их для совместного просмотра. Знал самые близкие его душе песни и ненароком скачивал их для дальних поездок. Знал его любимые блюда, которые так кстати всегда были приготовлены к приходу Куроо, и его любимое место для простых посиделок. И это место стало и его любимым тоже. Почему? А почему нет, если Куроо оно нравится, значит, что-то в нем есть. Что-то, что Кенма не видит, но чувствует каждый раз, когда они приходят туда. Он чувствует, что Куроо становится спокойнее, и Козуме даже не знает, что тот просто хочет, чтобы Кенма расслабился в его компании. И Кенма расслабляется. Тихо сидит между колен, прислонившись к широкой груди, равномерно вздымающейся и опускающейся. Это лучше всего успокаивает при неудачах в играх. А ещё то, как Куроо тихонько перебирает пряди волос, иногда трепетно поднося к губам и целуя, будто это самое ценное в мире сокровище. А что Куроо? Он знал и про фильмы, и про музыку. Возможно, он давно бы в этом признался, если бы не те моменты, когда он подтрунивал над любимым по этому поводу. А тот лишь бесцветно отвечал, что это просто совпадения, всем своим видом показывая, что не имеет к этому ни малейшего отношения, при этом сгорая от смущения внутри. Кенме было невдомек, что при этом его лицо слегка розовеет, а губы невольно поджимаются. И Куроо был готов смотреть на это вечно. Они оба знали друг друга, возможно, даже лучше, чем самих себя. И поэтому от взгляда Кенмы не могло ускользнуть то, как Куроо на него смотрел в этот момент, как по особенному обнимал, как бы закрывая от взора других людей, не желая, чтобы кто-то ещё мог любоваться им. Кенма понимал, что сейчас его могут и не отпустить и, скрипя зубами, приподнялся на цыпочках, что-то прошептав возбудившемуся капитану на ухо. Куроо на миг замер, покрываясь краской. Кенма же воспользовался секундным замешательством и выпорхнул из цепких объятий. Капитан стоял в крайней растерянности. Но в то же мгновение выражение на его лице сменилось на крайне довольное. — Что ж, дорогой котенок, ты сам это сказал. Куроо уверенно, не скрывая хитрой ухмылки, зашагал к сокомандникам: — Сегодня мы не проиграем ни одного матча. Глаза его хищно блеснули.

***

Матч Некома VS Карасуно закончился поражением для второй. Радостные крики смешались с оглушительным свистом болельщиков из Фукуродани. Весь лес накрыла волна всеобщего ликования, шум бил по ушам так, что можно было потерять способность ориентироваться в пространстве, и в этой невообразимой суматохе, среди мельтешащих тел Куроо видел лишь одну фигуру, окруженную сокомандниками. Победа досталась Некоме ценой огромных усилий, Кенмы в том числе. И сейчас Кенма, тяжело дыша, не отрывал янтарных глаз от капитана, стоя будто в отдельном мире, где есть только он и его Куроо. Все наперебой лезли к связующему, норовя потрепать по и без того лохматой макушке или радостно ударить в плечо, и никто не замечал, КАК горят эти глаза. Глаза, искрящиеся желанием поскорее встретиться один на один с самый желанным им человеком в этом мире. Куроо направился к остальным, неся бутылки с водой. — Отлично сыграли. Некомовцы разразились громким смехом в ответ и принялись болтать с остальными прятелями. — Хей, — Куроо одернул Яку. — Можешь ничего не говорить. Я прикрою. Мориске подмигнул и вальяжной походкой отправился за остальными. — Спасибо, дружище! — прокричал Куроо в спину уходящему. — Нуу, а теперь… Бедному не дали договорить, рывком утягивая за деревья. — Смотрю тебе не терпится, ты уж прости, что заствил ждать. Кенма слегка недовольно посмотрел снизу вверх. — Молчу-молчу, — Тецуро поднял руки в знак примирения, но в следующее мгновение Кенму уже прижимали к твёрдой коре дерева, жадно целуя. Горячий язык бесцеремонно проник в рот, переплетаясь с его собственным, заставляя пробежать табун мурашек по всему телу. Поддавшись порыву, Кенма полностью отдался во власть неконтролируемой страсти. Здравый смысл уже давно уступил место чувствам, что бурлили внутри. Голоса потерявших их приятелей доносились словно из параллельной реальности, под охватившими его чувствами даже неровная поверхность дерева стала лучше любой мягкой постели, сейчас он ощущал лишь тепло прижимавшего его тела и сладкую боль от соприкосновения их членов. Он буквально таял под напористыми, властными движениями языка Куроо. Тот томно смотрел на него из-по прикрытых век; не прерывая зрительного контакта, он неторопливо, словно дразня, провел подушечками пальцев по оголенной коже живота. Кенма выгнулся и сдавленно простонал в поцелуй. Возбуждение Куроо всё нарастало, чувствуя, как извивается податливое тело от каждого его прикосновения. Он продолжил медленно спускаться ниже и слегка оттянул резинку шорт, и, резко остановившись, лукаво взглянул на недовольного Козуме. Тот укусил его за нижнюю губу, требуя продолжения, на что Куроо лишь озорно улыбнулся. От головокружительной страсти воздуха в лёгких перестало хватать, Куроо нехотя оторвался от мягких губ, позволяя тонкой ниточке слюны повиснуть между языками. Грудь тяжело вздымалась, тело связующего била мелкая дрожь, настолько велико было желание близости. Одним ловким движением он сквозь плотную ткань шорт провел по возбуждённой плоти Куроо. Издав низкий гортанный звук, Куроо возобновил поцелуй, с новой силой впиваясь в желанные губы, подхватил Кенму, и, не прерывая поцелуя понёс в его палатку. Все уже были у реки и вернутся не скоро, и эта пара данной возможности точно не упустит.

***

Веселье было в самом разгаре: Укай, которому доверили следить за учениками, уже давненько посапывал на куче хвороста, куда свалился после неудачной попытки дойти до палатки в не самом трезвом состоянии. Там его и оставили, под утро, может, и перетащат в более удобное место, но это не точно. У молодёжи сейчас кровь кипела в жилах, тем более после такого зрелищного матча. Никому и дела не было до перепившего тренера. Зато Яку снова клокотал как курочка-наседка над вновь пьяным Львом, так и не научившемся отличать воду от водки. — Яку-саааан, почему вы так меня не любите? — взвыл Лёва, повиснув на Мориске, крепко обхватив его руками за талию. В таком положении Яку-сан уже не мог отвесить чапалах, и ему пришлось смириться со своей участью. — Кто сказал, что я тебя не люблю? — устало выдохнул тот. — А? Что? — Иди, говорю, спать, идиот, — Яку отчаянно пытался отцепить от себя Льва, и, наконец, смог выбраться из сильной хватки хоть и прибухнувшего Лёвы. — Ну вооот, опять ты ругаешься, — в голосе Льва звучало столько отчаяния и обиды, что Яку невольно вздрогнул, — А ведь я то тебя люблюююю — КААК?! — А вот тааак, — Лев резко подался вперёд, намереваясь то ли обнять, то ли поцеловать своего грубоватого избранника, но тот, обладая прекрасной реакцией либеро, успел отскочить в сторону, из-за чего Лев свалился ничком, выставив пятую точку кверху. Щёки Мориске в миг стали пунцовыми. Нервно сглотнув и сделав пару глубоких вдохов, он постарался успокоиться и поднять этого горе-волейболиста. Но он уже поднялся сам, не теряя надежды захватить Яку в свои объятья. Расправив руки, Лёва вновь двинулся вперёд к своей цели. На этот раз либеро и с места не сдвинулся. Как же грела его мысль о том, что они со Львом… — Попааался, ик, — Лев упал прямо на Яку, счастливо улыбаясь и даже не подозревая, что если бы сам Яку этого не хотел, то этого никогда бы и не случилось. — Ахах, молодец-молодец, — Мориске улыбался не менее довольно. Он потрепал Лёву по макушке, заглядывая в такие манящие глаза, зеленые, как два больших изумруда. Как же давно он мечтал об этом. Сейчас их двоих от внешнего мира словно отделяла стена. Стена из чувства эйфории от того, что они рядом, из легкого пленящего аромата, исходившего от Лёвы, из того, как они сейчас смотрели друг на друга, боясь вздохнуть. А вдруг это сон? Вдруг Яку сейчас сделает что-то не то и это, казалось, лёгкое наваждение испарится, не оставив и следа в памяти. Но в этот момент Лев тихо охает и кладёт голову прямо Мориске на грудь, слушая, как колотится его сердце. Он усмехается и, кажется, наконец засыпает. Яку весь пылает от смущения, но есть ещё какое-то чувство в его груди, от которого сердце то замирает, то стучит как бешенное, а на лице непроизвольно появлятся самая счастливая улыбка. Он кладёт руку на белобрысою макушку и перебирает мягкие прядки. Нет, не зря они приехали, не зря.

***

— Кажется, тренер Укай вырубился. — Здорово, значит, можем делать всё, что захотим, — Нишиноя чуть ли не прыгал от радости, а Суга с Даичи только вздыхали: им ли не знать, что дальше будет. — С чего начнём? «Правда или действие» илии, — Танака заговорщически подмигнул остальным, — может, на желания? — Может «правда или действие»? — подал голос Ямагучи. — Тц, бессмылица, — Цукишима с долей презрения оглядел присутсвующих, — я спать. — Не будь таким буукой, — Танака еле успел схватить уже поднявшегося Цуки и утянуть обратно на место, — надо же иногда расслабляться. — Я не хочу, — Цукишима буквально отчеканил каждое слово. — Цуки, ну пожалуйста, — имя друга Ямагучи случайно (или нет) произнёс с придыханием, чуть ли не простонав. От подобного все почувствовали себя будто не в своей тарелке. В глазах у Цуки, казалось, потемнело, и он чуть не упал. Благо, к тому времени он уже сидел и падать было некуда, а то с такой высоты на землю лететь не очень приятно. Так он и остался сидеть, с лицом, будто его оставили не с приятелями играть, а выгребную яму расчищать. Зато остался. И все остальные это понимали и вопросов задавать не стали. Разве что где-то откинулся один Хината. — Ну тогда я первый. — Хорошо, Бокуто, правда или действие? — Э? Но я хотел задавать вопрос, — всю решимость с лица аса Фукуродани будто рукой сняли, и он растерянно похлопал глазами, при этом ища взглядом Акааши. — Вы сами вызвались, теперь отвечайте. — Но… — Правда или действие? — Действие, — Бокуто с вызовом глянул на Ною, задавшего вопрос. — Сиди на коленях у игрока справа до своей очереди. Бокуто резко повернулся направо, из-за чего у Цукишимы чуть очки не слетели. Ямагучи поёрзал на месте, немного волнуясь. Все разразились громким хохотом, подначивая Бокуто. Он пододвинулся поближе к «игроку справа». — Нет. — Тут ты уже бессилен, Цукишима-куун! Послышался очередной взрыв хохота. И, под авации собравшихся, Бокуто забрался к Цуки на коленки. У того аж воздух из лёгких выбило: тяжелее Тадаши он в этой жизни ещё никого не поднимал. Ямагучи отвернулся, у Акааши слегка дёрнулась бровь, но в целом, выражение его лица не изменилось. — Наа, Акаашии, правда или действие? — Я предпочту правду, Бокуто-сан. Тот в ответ довольно захохотал: — Что тебе больше всего нравится во мне? Акааши медлил с ответом. Бокуто от нетерпения начал ёрзать на коленях у Цукишимы, тот, не выдержав, прошипел: — Бокуто-сан, вы можете сидеть спокойнее? — Да-да, сейчас Акааши ответит. Хоть на лице у Кейджи не дрогнул и мускул, в душе его царило полное смятение. Что ответить? Если так подумать, нет ни одной вещи, которая ему бы не нравилась в этом потрясающем, талантливом, красивом… Так, все ждут ответа. — Кхм, наверное это ваша *спина*, кхм, это ваша лучезарность. — Что, правда? ХЭЙ ХЭЙ ХЭЭЭЙ! — Кагеяма-сан, правда или действие? — Действие. — Выкрикните первое слово, которое пришло вам в голову. — Хи… Хиросима. — Хиросима? Ты серьёзно? — А почему? Даичи закатил глаза и хотел было что-то сказать, но рядом с ним Сугавара уже начал задыхаться от смеха, и его пришлось спасать. На последующие вопросы о Хиросиме Кагеяма отвечать отказался. Он повернулся очень медленно, будто у него одеревенела шея, к Хинате. — Правда или действие? — Действие, действие! — Хината только и ждал, когда его наконец спросят. — Прыгай! — Э? Чего? — рыжик непонимающе глянул на соседа. — Прыгай до следующего своего хода. -… Ладно. Он поднялся и начал скакать повсюду, пока не запнулся о чью-то ногу. — Эээй! Здесь кто-то лежит. — Кто? Некоторые поднялись со своих мест и пошли посмотреть. Какого же было их удивление, когда они увидели сладко спящих на травке, обнявшихся Льва и Яку. — А…— Хината уже собрался что-то завопить, но вовремя подошедший Суга успел прикрыть ему рот рукой: — Давайте оставим их как есть. Все молча кивнули и вернулись к костру. — Хината, прыгай на месте. — ДаАа, ТАанаКа-сАн, прАвдАа иЛИ действиЕе? — Действие. — ГОвОри «абобАА» в начАлеЕ кАждой репликИ — Эээй! — Абоба, Рю, не забывай, — Нишиноя чуть не плакал от смеха. — Абоба, так нечестно! — ХПАПЗАИЛКПЛКЗЕПЛ Звонкий смех эхом отзывался по всему лагерю. Головы мальчишек уже давно были пусты от выброса эндорфина, а животы болели от постоянного хохота. Все и думать забыли о присутствии тренеров поблизости, которые точно не погладят их по головкам за подобное поведение. Все настолько забылись в такой безбашенной и в то же время тёплой и домашней атмосфере, что даже не заметили грозно нависающую над ними фигуру. — Я смотрю, вы тут веселитесь, — очки Такеды-сенсея угрожающе блеснули. Казалось, души вмиг покинули тела своих владельцев. Раздался громкий испуганный ик, где-то с бревна грузно свалилось тело. — Т-такеда-сенсей! Иттецу мило и спокойно улыбался, отчего в приглушенном свете костра казался ещё более устрашающим. Голос его звучал черезчур ласково, отчего по спинам присутствующих пробежали мурашки. — МЫ УЖЕ ИДЁМ СПАТЬ!!! — Вот и славно, молодцы, ребята. Мальчишки соскочили со своих мест и ринулись каждый к своей палатке, лишь бы не злить сенсея ещё больше. — Агх! — Ой, прости, Цуки-кун. — Вставайте, Бокуто-сан. Бокуто запутался в длиннющих ногах Цукишимы и упал на одно колено, зарядив второй ногой ему прямо в подбородок. — ЦУКИ! ТЫ В ПОРЯДКЕ?! — Заткнись, Ямагучи. При этих словах Ямагучи нахмурился. Он наклонился и протянул руку блондину, чтобы помочь встать. Тот его проигнорировал, поднялся сам и направился в палатку, даже не посмотрев на Тадаши. Последнему оствалось лишь расстроенно и с долей непонимания смотреть уходящему в след. — Что это с Цуки-куном? Бокуто вопросительно глянул на Ямагучи — Все в порядке, — он пошёл за Цуки, невольно поджав губы от чувства обиды. — Пойдёмте, — Акааши легко провел по ладони Бокуто, маня за собой. — Угу, — Бокуто радостно схватил протянутую руку, крепко обхватывая тонкое запястье и утаскивая Акааши к их спальному месту. Он шёл впереди, уверенно ведя соседа. — Давай ещё сыграем в «правду или действие», как придём? — Нет. — Но почему? — голос Бокуто так и сквозил детским разочарованием. — Я хочу спать. — Ну пожааалуйста, — Котаро резко развернулся, умоляюще заглядывая в глаза связующего, прикладывая при этом его руку к себе на сердце. — Только один раз. — Урра! ХЕЙ ХЕЙ ХЕЕЕЙ! И в этой ночной мгле Котаро не мог видеть, как пылают щёки Акааши, как он пытается спрятать румянец, прикрываясь воротником толстовки Бокуто, которую тот накинул на плечи своего дорогого связующего, чтобы «не замёрз, а то играть не сможет» как сам Котаро выразился. — Хаа, это будет чудесная ночь, да, Акааши?! — Да, Бокуто-сан. Я даже не сомневаюсь...