Neполноценный

Дождливая неделя, мешающая работать. Но это не проблема — так, неприятность. Настоящая проблема сейчас у крыс — исчезновение их исполнительного комитета. Поначалу никто не придавал значение. Все думали, что Николай вновь попал в передрягу, а если это так, то обязательно выберется сам. Но последовавший за ним Шибусава, переставший выходить на связь, уже навевал некую тревожность. Далее Сигма, Артемисия. Несколько подчиненных из групп захвата были убиты, люди из информационного отдела бесследно исчезли. Оставшиеся ходили, как на иголках, это было ознаменованием новой войны. И догадаться, кто стоит за всем было несложно. Чуя предостерег Дазая в тот вечер, что не уйдет из крыс. На счет личных отношений отмолчался, после чего удалился. Сказал, что время ушло и теперь всё действительно иначе, но в глазах было иначе. Теплилась надежда. Голубые глаза искрились, даже если выражение лица было презрительным. Всё шло по плану, как и было задумано. Удивительных людей собрал вокруг себя Федор, была ожидаема его возрастающая мощь и влияние. Но всё это не сравнится с тем грандиозным планом, процветающим в голове у Осаму. Дождь не прекращался, люди начинали привыкать к ежедневному чёрному небу, перестали ждать солнце. Тепла нет. Тьма заполняла город, безмолвно оповещая народ о предстоящей войне. Никто не высовывался лишний раз. В один из подобных вечеров Чуя, возвращаясь после переговоров в другом штабе, шел в окружении дюжины охранников. Но даже десять первоклассных людей не смогли совладать с Золотым демоном Коё, которая явилась в сопровождении с Верленом. Накахара даже не смотрел на раскиданных способностью трупов, он не мог оторвать взгляда от отца и наставницы. Верлен снял шляпу, поклонившись Чуе. И в этот момент парень почувствовал глубокое отчуждение, ему показалось, что следующим может быть он, хотя их босс в жизни не отдаст такой приказ. Они изменились, чувствовались чужаками и это неудивительно, время неумолимо шло, а Чуя в их понимании сейчас враг. — Чуя-сан, вы задержаны, как предатель Портовой Мафии. Учитывая вашу должность, решение о дальнейшей вашей судьбе будет вынесено боссом, — мелодичный голосок Кое. Она медленно подошла к подопечному, раскрыла свой зонт, подняв высоко над ними. Поль стоял отстранённо, как будто оказывал честь своим присутствием. Благодаря своей гравитации на него не попадала ни одна капля. Ехали и поднимались в порт в абсолютной тишине. Кое участливо поглядывала на юношу, ее глаза выдавали настоящие чувства, как и руки, которые незаметно поглаживали предплечье ее ученика. Верлен с кем-то переписывался, так и не удосужившись взглянуть на сына. Они успели зайти в порт до грозы, Чуя мысленно отметил значительные изменения. Стало темнее и стиль преобразился на что-то более официальное. Выйдя из стеклянного лифта на последнем этаже, Озаки с Верленом оставили парня одного. Чуя зашел впервые за несколько лет в старый кабинет Мори, где стоял Дазай возле панорамного окна, смотря на начавшуюся грозу. Он был одет во все чёрное, на плечах был красный шарф Огая. — Дазай, что это значит? — Чуя подошел почти вплотную. Конечно, Осаму сейчас излучал убийственную атмосферу, но Накахара его не боялся. — А как ты думаешь? Забираю свое. И наказываю. — Ты издеваешься? Я тебе сказал, что не переметнусь. Я останусь в крысах. Ты не смеешь. — А что мне мешает тебя убить зубами к ступеньке за предательство? — Ты… Ты же знаешь, как всё было, Дазай. — Не существует оправданий предательству. Каждый получает по заслугам. — Ты, — Чуя отшатнулся, отойдя на шаг назад, — что с тобой происходит? Дазай повернулся к нему с тем привычным оскалом, который его напарник запомнил еще в юношестве. В глазах Накахары пронесся ужас. Он сглотнул. Сверкнула молния, на мгновение осветив холодным светом весь зал, а через пару секунд послышался оглушающий грохот грома. Новоиспечённый босс всё это время не отводил глаз с бывшего напарника. Вдоволь насладившись его выражением лица, подал голос. — Испугался? — Дазай засмеялся, — видел бы ты себя, — он усмехнулся, подобравшись ближе к парню, — думал, что убью? — Я… Дазай, — Чуя замахнулся, ударив точно в скулу другого, — ты что творишь? Ты зачем меня украл? — Хочу встретиться с твоим боссом. — Это все нелепые игры. Ты хочешь мести, — Чуя потоптался на месте, затем решив отойти на несколько шагов. Так, на всякий случай. — Хочу я только тебя. Его я хочу убить, — Дазай, кажется, с приходом рыжика ни на секунду не отводил от него взгляд. Не мог насытиться. Выражение, реакции, бурная умственная деятельность «врага», которую он пытается изобразить — всё цепляло, всё удивляло раз за разом. Вся злость, многолетняя апатия проходили, стоило ему просто вспомнить про Накахару. Он подошел, взял голову парня в руки и повернул к себе. Нежный поцелуй у виска, затем у уха, затем маленькие, переходящие к шее. — Отпусти, — Чуя подергался, — объясни, что происходит. Дазай! Дазай! — с трудом удалось выпутаться, вновь отойдя от него на приличное расстояние. — Не дал насладиться Чуей, что же, потом наверстаем, — Дазай учтиво поклонился, повысив голос на следующей реплике, — увести его. В зал зашёл Рембо, которого парень не видел столько же, как и всех остальных. Но и на его лице он не увидел прежней тревожности, относительно любого действия Чуи, той снисходительности и мягкой улыбки, с которой он нежно гладил по голове сынишку за очередные проделки. Осталась пустота, равнодушие, с которым Артюр по обыкновению работал с любым другим противником. А Чую, начавшегося вырываться, заключили в способность Рембо. И тот, в окружении своего отряда, откланявшись боссу, повел скованного сына. В темноте не было видно ухмылки Дазая и только сверкнувшая молния, озарившая светом кабинет, поведала Чуе о возможных намерениях Портовой мафии. Его руки были скованы, ноги тоже, напротив сидел, укутавшись во все тёплое, отец. Он периодически поглядывал на сына, а как только тот замечал, отводил взгляд. На вопросы молчал, хриплым голосом приказывал перестать общаться. Оставалось только догадываться, какие перемены произошли за время его отсутствия и что стало с его Дазаем. Тот чувствовался, как раньше, но одновременно, как другой человек. Сердце отбивало бешеный ритм. Он не понимал свои чувства. Чуя всегда хотел стабильности, но ирония — его спутница, ведь в его жизни всё беспрерывно менялось, постоянно приходилось адаптироваться. Как и сейчас, думать как сбежать из организации, в котором босс — твой «соулмейт» или участвовать в войне против Федора, с которым работал бок о бок несколько лет. Парень не отрывал глаз от сидящего напротив отца. Одна минута, вторая, третья. Мужчина, не выдержав напора, поднял голову. В портовой мафии не место чувствам, но видеть сына впервые за пять лет, тем более выходить его надсмотрщиком требовало немало моральной подготовки. А Рембо, в силу своего возраста, с каждым годом становился всё добродушнее. Ощущая постоянный холод, ежедневно пронося в себе тяжкий груз, который он никому не мог доверить, Артюр с каждым днем увядал. Сын для него значил ровно столько же, сколько и соулмейт. И относиться к нему, как к врагу изначально было провальной идеей. Верлен, естественно, справлялся с данным пунктом плана, но Артюру видеть тот животный страх, который он запомнил в первые дни «рождения» сына, сейчас, спустя столько лет — невыносимо. — Чуя-кун, всё это делается для твоего блага, — он прошептал настолько тихо, что потребовалось несколько секунд, чтобы вникнуть. — Какого блага, черт возьми, — шикнул парень, — что Дазай творит? — Ты не понимаешь, Федор тебя готовил всё это время для одной единственной цели — досадить мафии. А сейчас для него ничего не будет значить просто в один день выпустить тебя, заставив использовать порчу, пока ты не умрешь. — Бред, мы несколько лет работали вместе, я знаю его планы, — Чуя наблюдал за эмоциями отца, надеясь уловить хоть каплю лжи. — Он растил тебя, как свинью на убой. Просто мы успели вовремя, — Рембо выпрямился. — Откуда информация? — Порт знает всё. Ты сам знаешь. — Отец, — парень устало прикрыл глаза, — я не могу вам верить, это было бы глупо, я не собачка, вечно меняющая стороны. — Дазай-сан так не считает. Если ты уже здесь, считай, ты снова в штате. — Уж лучше зубами в угол, чем быть вечно предателем. — Тебя похитили, а мы спасаем. Ты не виноват, Чуя-кун. — Меня не нужно спасать, я сам в состоянии, — он попытался встать, но мешали цепи, сковывающие ноги и руки Рембо, — сделать это. — Ты предан в неверном направлении, сын. — Я решу, — по комнате прошла гравитационная волна, а сам Чуя буквально покраснел от напряжения, — сам.

***

Чуя раздражался от факта, что он всего лишь полезный. Что Федору нужна его сила, Дазаю — факт обладания соулмейтом, отцам — вернуть сына, чтобы восторжествовала справедливость. Нередко он задумывался о радикальной смене обстановки. Уехать, к примеру, так далеко, где тебя не найдут. Сменить имя, подчистить дело, начать жизнь заново. Но такие мысли угасали практически сразу же, стоило ему представить себя обычным офисным работником, выпивающим по пятницам и ненавидящим своего босса. Но сейчас необходим контроль над собой. Надо решить ситуацию. Он поднялся на тот этаж, с которого его уволок Рембо и его бригада. Растолкав несколько членов порта, его гравитация разломала в щепки громадную дверь, ведующую в кабинет босса. Там, собственно, и происходило всё самое интересное.