Танцуй со мной

      Когда Ильдар вошёл в зал, Китти орал.       Ничего, в общем-то, нового или необычного не случилось. Просто плохое настроение, просто в очередной раз показалось, что все ленятся, расхлябаны, расслаблены и вообще смеют жить в своё удовольствие, не выкладываясь на сто сорок шесть процентов в деле, за которое им никто не то что не заплатит, но вряд ли даже спасибо скажет. Китька выразился короче, обозвав всех присутствующих на сцене неповоротливыми свиньями, жрущими в три горла. Рудик подавился батончиком, который он в этот момент откусил, и поспешно спрятал руку за спину.       Ильдар фыркнул, и это стало тактической ошибкой. Китти развернулся на пятках и накинулся на новую жертву с жаром, явно достойным лучшего применения. Стараясь сохранять ровное выражение лица, Ильдар переодевался и слушал историю о том, как подающий надежды хореограф просирает свой талант, потому что такая малость, как прийти вовремя, для него — невыполнимая задача. На особо пафосных моментах он даже кивал, чем ещё больше злил Китти.       — И если ты думаешь, что тебе всё можно, то ошибаешься! — рявкнул тот напоследок, после чего закашлялся.       — Мне можно всё, — спокойно произнёс Ильдар, открывая бутылку с водой, — ты сам мне разрешил.       Китти сверкнул глазами, но бутылку взял и жадно к ней припал.       — Блат через постель — он такой, — добил его Ильдар. — Ну что, хлопцы, повторим синхрон из«Пантеры»? — обратился он уже к кучкующимся на сцене ребятам.       Китти что-то возмущённо булькнул, но на него даже никто не обратил внимание.       Методично отсчитывая восьмёрки, Ильдар внимательно следил за выполнением элементов. Танец-то был пустячный, всё самое сложное в нём выполнял как раз Китька, включая свечку — поддержку, которая, наверное, в профессиональном мире звалась как-то иначе, но они как обозвали её однажды, так теперь и обозначали. Китти запрыгивал Антону на пояс, тот через наклон, чтобы собрать побольше инерции, выводил его наверх, ногами в потолок; постояв секунду, Китти падал назад, где его ловили уже Рудик с Митей. Ни одна из девчонок не согласилась даже попробовать это сделать, несмотря на то, что за всё время существования коллектива никого ещё не роняли. Впрочем, Ильдар и не настаивал: хоть он и не признался, но изначально видел на ведущей роли именно бывшего любовника. Так номер смотрелся не таким банальным, каким был на самом деле.       — Лада, не прогибайся так в спине, ты должна быть прямой, а не в виде буквы S,— напомнил Ильдар.       Кити наверняка бы выразился как-то иначе, но он успел сбежать на ряды и смотрел оттуда коршуном, изображая из себя строгого и важного руководителя. Ильдар отошёл чуть в сторону, чтобы не закрывать обзор, и скомандовал прогон под музыку.       Танцевали ребята неплохо, но именно что — не плохо. До «хорошо», а уже тем более до «отлично» и «мы взяли приз на конкурсе» им было ещё очень далеко, даже с таким солистом, как Китька. Даже если бы Ильдар сам встал вместо кого-то из них. Рудика вон вообще Лида вела, из-за чего весь образ тонкой и хрупкой леди рушился, а образ мачо даже не начинался; Лада никак не могла избавиться от привычки вставать уточкой на пивотах; у Алисы на лице была крупными буквами написана напряжённая работа мысли: что ж там дальше-то?! Меньше всего претензий было к Мите, оно и понятно — народник, его здорово выдрессировали в своё время; зато вот Антон до сих пор путался в ногах, забывая, когда с какой идти.       Да уж, было из-за чего расстраиваться.       Но орать-то бесполезно.       Ильдар поднялся наверх, опустился в кресло рядом выше, чем засел Китти, положил локти на спинку переднего.       — Дерьмо, — вынес вердикт Китти.       — Ты в них последнюю мотивацию убьёшь, — поморщился Ильдар.       — Даже если я скажу «говняшка», танцевать они лучше не станут.— Китти состроил ехидную рожу. — И что это за пассаж за постельный блат?       — А что, было не так? — пожал плечами Ильдар, не отрывая взгляда от крутящихся фигурок на сцене — и снова одна из пар загоняла, хотя две другие шли ровно в музыку! — Ты сначала меня трахнул, а потом затащил батрачить на твою группу.       — Как будто ты был против.       Голос Китьки прозвучал манерно, в нём можно было услышать и задранную ручку с отставленным мизинцем, и томный взгляд из-под наращённых ресниц, и губки «пю». Ильдар покачал головой, подумал: что растянутые гласные с приличными людьми делают! Хотя, наверное, кто-то незнакомый бы в жизни не причислил Китти к приличным. Худой до невозможности, жилистый, подвижный, невысокий, очень гибкий, с коротким ёжиком крашенных белых волос, одетый вечно во что-то с яркими попугайскими принтами… Да надпись «Пидорас» на лбу была бы не так красноречива, как весь его облик. К счастью, на лбу обычно был консилер… Или хайлайтер? Или что там мажут, чтобы кожа была одного цвета везде? Ильдар в этом так и не сподобился начать разбираться, из-за чего, кстати, они даже пару раз ссорились. Однажды Ильдар сам захотел подарить ему что-то из косметики и повёлся на рекламу продавщицы, а в другой — умудрился перепутать вид этой хреновины, зато марку взял правильную.       В общем, лишних надписей Китти на себе не носил, косметику мазал максимально натурально и в рот ебал всех, кто думал, что он обычная давалка-приживалка. Иногда — в прямом смысле, потому как был самым активным активом из всех известных Ильдару и за безопасность своей задницы сражался как лев. За три года отношений не удалось и палец всунуть, не то что что-нибудь потолще. Ильдар подозревал за этим какой-то неудачный опыт, но раскрутить на подробности не смог, пусть и честно старался. А уж сколько силы было в этих тонких ручках-веточках! Как перекатывались мышцы под кожей! Ильдар с трудом сдерживал вздох восхищения каждый раз, когда Китти взмывал к небесам в «свечке». Напряжённый, как струна, что кажется — тронешь, и музыка зазвучит.       Вот почему у него получалось, а у шестерых на сцене — нет? Вряд ли дело заключалось в том, что они все были сугубо традиционных взглядов на межличностные отношения.       — Точки! — крикнул Ильдар. — Не смазывайте конец движения, это танго, а не утренник в детском саду!       — На утреннике это тоже нельзя показывать, — фыркнул Китти. — Дети засмеют.       — Покажем в клубе, там всё равно темно и все бухие.— Ильдар откинулся назад, потянулся. — Нам надо это вынести куда-то, может, тогда соберутся.       Китти передёрнул плечами — это могло значить и согласие, и опровержение. Он сложил руки на груди, широко расставил колени и наверняка нахмурился, это было видно даже со спины.       Они, к слову, познакомились как раз в клубе. Китька выступал, Ильдар просто пришёл выпить, потом его затянуло на танцпол… Целоваться они начали в очереди в сортир, продолжили в такси, а дома, вместо того чтобы упасть в койку, врубили музыку и замутили баттл. Как соседи не вызвали на них полицию, было непонятно до сих пор, но что они творили! Как отрывались! Ни до, ни после Ильдар так не выкладывался, даже на самых важных своих выступлениях. Тогда словно бы хотелось показать всё самое лучшее, обозначить: «Я ничем не хуже тебя, смотри! Влюбляйся!».       И влюбились ведь. Китти предложил ему встречаться уже на следующее утро, заявив, что не имеет права отпускать от себя такое сокровище, и Ильдар поплыл, потерял голову, захлебнулся в водовороте эмоций, что дарила ему близость с этим совершенно невозможным человеком. Его даже не испугала новость о том, что он теперь вечный пассив.       Это потом уже вылезли недостатки, ссоры по пустякам, споры из-за любой мелочи, упрямство обоих, когда дело касалось чего-то личного. А поначалу-то Ильдар буквально летал, и участники группы показались ему прямо гениальными, идеальными заготовками для воплощения его честолюбивой мечты.       Да уж, до воплощения чего бы то ни было им всё ещё было как на пузе до Канады.       — Давайте ещё раз, — попросил он. — С самого начала, встаём в позировки и представляем, что у вас там Китти танцует.       Алиса отбежала включить музыку, остальные разбрелись по своим точкам. Кажется, они о чём-то переговаривались между собой, улыбались, но стоило упасть каплей первому аккорду, как на лицах словно маски возникли. Ильдар удовлетворённо кивнул — ну хоть это они умели уже достойно.       Китька шевельнулся, отбил такт пальцами, качнул головой. Наверняка мысленно прогонял свой кусок — открывающее соло. Резкий кивок на сильную долю подтвердил догадку: именно там Китти присаживался в изящное плие с отставленной ножкой и наклонял голову, оглядывая зрительный зал из-под ресниц. А через восемь счётов как раз и синхрон начинался…       — Они опять не видят друг друга, — вздохнул Ильдар. — Сколько уже раз записывали видео!       — В конце репы запишем ещё, — отозвался Китька.       — Им зеркала нужны.— Ильдар потёр лицо ладонями. — Чтобы они сразу следили.       — Не дают. Лида спрашивала сегодня.       Ильдар уловил отголосок былой злости — значит, вот в чём была причина вспышки агрессии. Китти хотел репетировать в кабинете с зеркалами, отправил Лиду выпрашивать, а та опять вернулась ни с чем. Логику руководства понять было невозможно — если никто там не занимается, ну дайте хоть на пару часов коллективу! Но нет. Вы платили за зал со сценой, там и занимайтесь. Он дороже? Ну и что. Не положены зеркала.       И, главное, даже то, что Лида тут же и работала худруком, никак не помогало, наоборот, их словно бы ненавидели из-за этого. Ставили в каждый отчётник, не обращая внимания на то, что их репертуар вообще не подходил для рассчитанного на детей и их родителей концерта, пытались отправлять на районные соревнования между ДК, но ни разу ни в чём не пошли навстречу.       — В городе полно залов, может, просто арендуем под какую-нибудь из репетиций?       Ильдар давно об этом думал. Не только и не столько ради младшего состава, но и ради себя — они ставили с Китти дуэт, и пока он был похож на что угодно, но только не на то, чем должен был стать в итоге.       — А в твоей школе?       — А в моей школе расписание жопное, сам знаешь. И охрана, которая не любит, чтобы их тревожили в неурочное время.       Когда Ильдар был помладше, он и в самых страшных кошмарах не представлял, что вырастет в учителя танцев. Однако судьбе было угодно распорядиться так, что, согласившись провести пару мастер-классов, он обнаружил в себе недюжинный талант педагога. А как смотрели на него мелкие! Как будто перед ними стоял сам царь-батюшка. Или бог. Или кто там у молодого поколения в чести. Какое-то время он даже искренне верил, что танцует на уровне лауреатов международных конкурсов; потом, правда, макнулся в лужу по самую макушку и уверенность в себе подрастерял, но оставить своих цыплят не смог. Они и в отпуск-то его провожали со слезами на глазах, что с ними случилось бы, сообщи он о своём уходе?..       Не сорви ему тормоза Китька своими дикарскими плясками, так бы и сидел, потихоньку заплывая жирком и дрессируя новые поколения посредственных танцоров.       С появлением в его жизни шоу-группы пришлось перекраивать расписание, сдвигать свои занятия на первую половину дня, чтобы по вечерам успевать в ДК. Его первый выводок, уже успевший перейти в подростковую фазу, выпустился, остались только малыши. С первыми он чаще разучивал идиотские однотипные сценки под невероятно привязчивую музыку (тех же «Фиксиков» не смогла выбить из головы даже ударная доза клубняка), от которых мамки приходили в восторг, а он медленно покрывался мхом. Ему пытались подсунуть и взрослую группу, но те могли только после работы, так что пришлось отказаться. Кто знает, может быть, среди тех он тоже мог бы найти кого-то…       — Мы погоняем сегодня дуэтку? — Китька щёлкнул пальцами у него перед носом.       Ильдар моргнул. Надо же, так задумался, что вообще забыл, где находится и чем занят!       — Конечно, — медленно кивнул он. — Я ж не для того переодевался, чтобы с комфортом на рядах посидеть.       Китти только фыркнул.       Они вернулись на сцену, чтобы по сотому разу разобрать ошибки с ребятами. Потом Ильдар отошёл назад, чтобы размяться, пока Китти проводил ОФП и растяжку. Он этого терпеть не мог и утверждал, что тратить на это репетиционное время — страшный грех, но признавал: самостоятельно никто из группы этим не готов заниматься. Да и как их отпустишь в свободное плаванье — того и гляди что-нибудь неправильно выполнят и вообще с травмой слягут.       Ильдар поделал махи, попрыгал в разных позициях, изобразил станок — краткую версию, адаптированную под быстрый разогрев. Можно было и балетный, но джазовый сам вылез, тело его очевидно больше любило. Джаз — это для себя, а классика — для работы.       Прыжок, поворот, опять прыжок. Ильдар прошёлся вдоль занавеса в одну сторону, в другую, чтобы прыгнуть на неудобную ногу — и конечно, его занесло, потому что левая опорная — это вам не правая, это сразу провал. Подумал, что надо бы добавить в номер что-нибудь на левую сторону, потому что это позор, когда тело настолько не подчиняется, стоит всего лишь сменить направление вращения. В голове сама собой повторялась схема дуэта, вспыхивали отрывки музыки. Что же они с Китти делают не так, если вместо номера у них выходит какая-то каша из движений и стилей, а вместо единения — нездоровое соперничество? Им ведь давно делить нечего, а зрителям кажется, что они вот-вот подерутся. В танцевальном смысле.       «У танцора сорок ног», — вспомнилась дурацкая фразочка, когда Ильдар встал на руки, задав себе инерцию маховой. Они озадачились этим вопросом как-то и даже составили полный список: правая, левая, толчковая, маховая, опорная… Та, не та. Удобная и неудобная. Внешняя и внутренняя. Передняя и задняя. Та, что стоит на ноге партнёра. Следующая! Были ещё, но сейчас Ильдар их названия уже не помнил. Весело было, пьяно… Они тогда в парке сидели, сначала танцевали на набережной, собирая праздношатающийся народ, а потом взяли по пиву и оккупировали лавку. Поиграли в крокодила, в города, а потом Лиде зачем-то приспичило объяснять Рудику основы вальса.       — Почему твоя нога стоит на моей ноге?! — возмутилась она на очередном кругу, и все покатились со смеху. И как раз стали придумывать, какие ещё ноги бывают.       Китти усадил группу в «лягушек» и подходил к каждому, давил на колени. На Алису взгромоздился верхом, она даже не поменяла пофигистичного выражения лица — с её фигурным прошлым ей и не такое было не страшно. Ильдар опустился на продольный шпагат, вздохнул: у девочки такие данные, такая подготовка, а она ничем не пользуется. Или не умеет пользоваться? Может быть, дело в возрасте? Но Вадиму столько же лет, и он из кожи вон лезет, чтобы чего-то добиться, пусть этим «чем-то» пока было профессиональное впаривание листовок прохожим. В остальном он почему-то считал себя абсолютно бездарным, и Ильдар ещё находился в стадии придумывания того, как его переубедить.       Он и опоздал из-за него: Вадим забыл, что у него репетиция, пришёл к нему после пар. Осознав ошибку, конечно, засобирался к себе, но моська у него была до того виноватой, что никакой возможности отпустить просто не осталось. В спальне они, как обычно, увлеклись, Ильдар, вымотавшись, задремал, а когда проснулся, пить Боржоми было уже поздно. Наказав Вадиму приготовить ужин и дождаться его, Ильдар пробкой вылетел из дома — и всё равно вовремя приехать не успел.       На левый шпагат сесть не получилось: мышцу противно тянуло. Шумно выдохнув сквозь сцепленные зубы, Ильдар развернулся на руках, плюхнулся на задницу, попробовал лечь грудью на пол, но мерзкие ощущения и тут сообщили: не-а. Раньше надо было думать. До того, как трахаться за пару часов до репетиции. Знал же, что она будет? Знал. Знал, что как до тебя дорвётся Вадим, так вся его невинность, и неопытность, и неловкие ручки испаряются, а на их место приходит жеребец и говорит: ого-го? Нормальные кони, конечно, говорят «иго-го», но у этого от нормального только выносливость. Короче, и это всё тоже знал. А теперь что удивляешься?       Собрав ноги в кучу, Ильдар обречённо вздохнул. Дураков нельзя бить просто так, но раз ты сам дурак, то тебе и расплачиваться. Он дотянулся до стоп, схватился поплотнее, притянул корпус к коленям. Слева раздался завистливый стон — Лада билась над растяжкой спины и пока не очень в этом преуспела, на ней верхом успела посидеть вся группа по очереди, однако и это не слишком-то и помогло. Как она умудрилась настолько закачать себе спину — ширина её плеч могла посоперничать с Антоновой — и при этом забыть про гибкость, никто не понимал. Она ведь до прихода к ним занималась на пилоне, крутила какие-то невероятные трюки, в шпагатах уходила в минус с пугающей лёгкостью, а назад прогнуться или достать пальцами до пола в наклоне — не могла.       —Ты готов? — прошелестело над головой.       Ильдар обернулся. Китти стоял, перекатываясь с пятки на носок, поглядывал одним глазом на почтительно отошедшую в кулисы группу. Те, в свою очередь, изо всех сил делали вид, что они сильно заняты, но нет-нет, а поворачивались так, чтобы видеть происходящее на сцене.       — Сразу под музыку?       Китька пожал плечами — мол, а чего тянуть-то. Ильдар поднялся, встряхнулся, разгоняя кровь. Сходил к своим вещам, достал телефон — до сих пор так и не сподобился прислать песню в общий чат. Вынул штекер из нетбука, который таскал Китти, всунул его в мобильник, нашёл нужный трек. Замер на мгновение, держа палец над кнопкой включения, повторил про себя самое начало. Сам ведь ставил, чего там забывать? Но всё равно на каждом прогоне его охватывал непонятный мандраж. Вот как будто это вообще его первый выход, да ещё и сольно, да ещё и при этом все преподаватели, другие ученики, их родители смотрят… Ильдар на первый в своей жизни отчётник действительно выходил один с номером, но тогда он был уверен в себе: если учитель сказал, что ему можно соло, значит, он заслужил! И никаких осуждающих взглядов тогда не было. Вообще никаких не было, выступали-то реально перед родителями, а к нему никто не пришёл. Бабушка должна была, но не успела, не отпустили с работы; а маме с папой никогда не было интересно это его «глупое детское увлечение». Вот если бы он деньгопечатный станок изобрёл — тогда да, тогда бы они гордились сыном.       Китти кашлянул нетерпеливо. Очнувшись, Ильдар жмакнул кнопку и в два прыжка встал на своё место.       От ударивших барабанов словно током пронзило, как и всегда с этой музыкой. Ильдар вытянулся стрункой, крутнулся, прыгнул — его подхватили гитары, понесли потоком, направляя, подсказывая, увлекая. Китти рядом танцевал своё — до припева они не пересекались, рассказывали каждый свою историю. Джонни бой, кто же из них двоих был он? О ком с таким надрывом пел этот шведский парень? Китти ушёл практически в партер, Ильдар, наоборот, взмыл в воздух, игнорируя земное притяжение.       Вот это он и любил в танцах больше всего — ощущение полёта, свободы, отсутствия гравитации. Возможность забыть обо всём, что тревожит, что волнует, что надо обязательно сделать. Всё отодвигается куда-то далеко-далеко, а на передний план выходит царица — музыка. Именно она управляет тобой, указывает, каким будет следующий жест, следующее движение. И единственное ограничение, которое она ставит, это недопустимость фальши. Ты можешь быть кем угодно, но ты должен быть настоящим.       Ильдар скорее почувствовал, чем увидел, что Китти сбился с ритма; но тот почти сразу выправился, кивнул едва заметно — мол, не останавливаемся, продолжаем. В первую поддержку вошёл гладко, Ильдар легко его подхватил закрутил; а вот со второй что-то пошло не так. Кого из них повело, Ильдар не понял, но извернулся, затормозил, позволил Китти встать на ноги ровно. Кинул взгляд в сторону телефона — остановить?       Китька помотал головой, не прерывая энергичных махов руками. У кого другого это, наверное, выглядело бы топорно, но у него выходило изящно, с некоторой издёвкой — да и всё настроение его партии было подобным. Вызов, сарказм, яд — не смертельный, но доставляющий кучу неудобств. А Ильдар на его фоне — про честность, открытость, искренность.       К концу номера он чувствовал себя так, будто его переехали парой КамАЗов. Дыхание сбилось, да и то, что налажали в середине, настроения не улучшало. Мышцы заныли, словно он не разминался, а как в юности — с места в карьер рванул.       — Что-то не очень, — протянул Китти.       — Дерьмо, — кивнул Ильдар.       — Говняшка.       Ильдар покосился на него, не выдержал и фыркнул. Секунду спустя они уже ржали под недоумёнными взглядами остальной группы.       — Да-а-а, я чувствую в себе стимул танцевать лучше, — отдышавшись, заявил Ильдар. — Чудодейственное слово!       — Обращайся, — хмыкнул Китька.       Заскрипела дверь, и в зал просунулась идеально круглая голова уборщицы. Недовольно цыкнув зубом, она молча указала пальцем на часы.       — Собираемся! — крикнула Лида, высунувшись из кулис.       Китти скорчил недовольную рожу, убедился, что уборщица пошла мыть гримёрку, и вполголоса попросил Ильдара прогнать ещё раз часть с поддержками. Это было правильно и разумно: не оставлять на потом элементы, которые не получились; в таких случаях велика была вероятность повторения ошибки.       Они успели сделать три подхода, и финальный таки вышел правильно, легко. Ильдар выдохнул облегчённо, улыбнулся Китти, но тот энтузиазма не разделил: нахмурившись, он задумчиво кусал большой палец.       — Идём?       Китька раздражённо дёрнул плечом, спрыгнул со сцены, проигнорировав ступеньки, сгрёб свою одежду, сумку и вылетел в коридор.       Ильдар проводил его взглядом, отмахнулся от вопросов: мол, нет, никто не виноват, какая-то муха его укусила, шлея под хвост попала и дальше по тексту. Кто ещё вспомнит поговорку на ту же тему, тому куплю чупа-чупс.       Ребята предложения не оценили, но хотя бы замолчали. Китти умудрялся балансировать между двумя крайностями: его одновременно считали и истеричкой, и уважали за его талант. Хихикали над его «приходами», но никогда не спорили, когда он устраивал разбор полётов. Ходили стайкой утят по пятам на выступлениях, но свободное время предпочитали проводить подальше от него. Зато Ильдар был любимым гостем в компании — он не всегда мог, но когда соглашался, никогда не жалел. Как, например, в последний раз — тогда он познакомился с Вадимом. А Китька плевался ему ядом в сообщениях, обвиняя всех вокруг в том, что у него из-под носа увели денежный заказ. По его словам, если бы вместо гулянок они пошли бы репетировать, то их взяли бы выступать; а раз все они такие безответственные и бессовестные, то Китти умывает руки.       Ильдар видел тот заказ и в указанные цифры не поверил ни на миг. Не платят столько денег за пятнадцать минут на сцене, даже если это корпоратив какой-нибудь крутой фирмы. Ну разве что выступают те ребятки, что в телевизоре с большими звёздами ногами машут,— но так-то у них графики на годы вперёд расписаны. Китти доводам разума внимать отказался и всё равно злился. Впрочем, потом Ильдару стало не до него, а к вечеру тот остыл и разговаривал уже вполне адекватно.       Идти за ним следом сейчас смысла тоже не было. Ильдар не спеша собрался, переоделся, отключил аппаратуру, оглядел зал — вдруг кто что забыл. Выключил свет и выгнал всех, чтобы не задерживались ещё больше.       На вахте Лида расписалась за ключи. Все вместе они вышли на крыльцо; Антон с Митей тут же закурили. Ильдар поморщился, достал телефон, чтобы сообщить Вадиму, что он скоро приедет. Рудик, прикрыв глаза, схематично повторял движения последнего синхрона. Девочки сбились в стайку и о чём-то перешёптывались.       Порыв холодного ветра налетел внезапно, забрался под одежду. Ильдар застегнул куртку, подумал мимолётно, что рано как-то для зимы, осень только началась, обещанное бабье лето всё ещё не пришло, а ведь его так ждали! Несправедливо получится, если в октябре их завалит снегом по самую маковку до марта. Хотя в прошлом году они и на Новый год-то три снежинки получили, зато фотографиями завалили все соцсети. Страничка Китти тогда стала настоящим спасением: он укатил на юга с каким-то новым мужиком и вешал сплошь кадры с пляжем, пальмами и океаном. Мужик, правда, подозрительно быстро закончился, и Ильдар заподозрил бы попытку развести его на ревность, если бы не знал, что Китька до такого в жизни не опустится. Расстались значит расстались, тем более что разошлись мирно, без упрёков (почти) и без битья морд (только посуды). А провести январские праздники в тёплой стране они изначально планировали, хорошо хоть билеты купить не успели.       Хлопнула входная дверь, почти сразу заскрежетал, поворачиваясь, старый заржавевший замок.       — Ну и чего толпимся? — глухо поинтересовался из-за намотанного на шею шарфа Китти.       — Тебя ждём, — неосторожно ответила Алиса.       Китька прищурился, однако промолчал, надвинул шапку на глаза и сбежал по ступенькам. Ильдар посмотрел в его болезненно выпрямленную спину и подавил желание догнать, приобнять и всё-таки спросить, что не так. Он давно не имел на это права, причём отказался сам и добровольно. Китти его пошлёт и будет прав.       К метро дошли гурьбой, там уже рассредоточились: Алиса пошла ловить автобус, Лада с Рудиком и Митей побежали вперёд, потому что им предстояло ещё пересаживаться, они жили на другом конце города. Лида переминалась с ноги на ногу, но прощаться не спешила, поглядывала тревожно на Ильдара из-под ресниц и тут же отворачивалась. Китти уткнулся в телефон: наверное, вызывал такси. Антон шагнул было в тепло, но затормозил, обернулся, вскинул брови, вопрошая безмолвно — в чём дело? Он единственный жил недалеко от ДК, ему надо было только по переходу выйти на другую сторону, и где-то там в глубине квартала стоял его дом.       — Иди, если торопишься, — кивнул ему Ильдар.       — Пока тогда.       Антон пожал протянутую руку, подставил щёку Лиде, повернулся к Китти, убедился в отсутствии реакции и, пожав плечами, отправился восвояси. Ильдар поймал за локоть оставшуюся девушку и прямо спросил:       — Что ты хочешь?       — Ничего, — поспешно пролепетала Лида, глядя куда-то за плечо Ильдара. — Это я так, извини. Поздно уже.       Она выдернула рукав из его пальцев, крутнулась на пятках, едва не задев взметнувшейся косой, и с такой скоростью дунула в метро, словно за ней гналась стая собак. Или судей из её спортивно-бального прошлого: она таких ужасов про них нарассказывала, что Ильдар решил: хуже них зверя нет.       Шумела дорога: одна за другой проносились машины, мчались поскорее домой или, может быть, наоборот, гулять всю ночь напролёт? Движение было активным в обоих направлениях, и не утихло, казалось, ни на час. Зачем, почему? Вся суета выглядела бессмысленной: ну чисто хомяк, бегущий по колесу и не осознающий, что не сдвигается ни на сантиметр. Как будто запрограммировал кто-то людей: надо ехать. Неважно куда, садись в машину, жми на газ, верти руль. Там, в конце пути, ждёт тебя нирвана.       И никто не предупреждает, что путь бесконечен, а значит, конец недостижим.       Китти тыкал в экран быстро, палец буквально мелькал, перепархивая с одной буквы на другую. Ильдар хмыкнул про себя: и как только экран не задымится от такой скорости? Подошёл поближе, заглянул через плечо, но не чтобы прочитать, а просто понять, что происходит. Увидел открытый с кем-то диалог и поспешно отвёл глаза.       — Ты такси вызвал? — спросил Ильдар на всякий случай.       — Нет, тебя жду, — огрызнулся Китька. — Через три минуты приедет.       Ильдар кивнул, но Китти не увидел: смотрел-то он по-прежнему в мобильник; подбросил сумку на плече, устраивая её удобнее, огляделся по сторонам: на них никто не обращал внимание, мало ли кому приспичило постоять на обочине?       — Никит, — позвал Ильдар ещё раз, используя самое действенное оружие: полную форму своего имени Китька ненавидел и никогда не спускал на тормозах «поминание всуе».       — Да что тебе?! — Он развернулся всем телом, поморщился, будто даже звучание этих двух слогов вызывало у него физический дискомфорт. —Я занят, не видишь?!       — У тебя что-то произошло?       Китти смерил его долгим взглядом, в котором было намешано и презрение, и отвращение, и даже усталость. Ильдар сжал зубы, но глаз не отвёл — понимал, что заслужил, но и не мог не попробовать.       — Это не твоё дело, — наконец раздельно произнёс Китька, удивительно ровно и без следа эмоций. — К группе отношения не имеет. Свободен.       Ильдар пожевал нижнюю губу, потом наклонил голову, имитируя кивок; развернулся и нарочито медленно пошёл к вратам ада на земле, которые почему-то по ошибке называли самым быстрым общественным транспортом. Однако Китти шансом не воспользовался, не окликнул, не попросил притормозить, никак не дал понять, что всё-таки хочет поговорить. У самых дверей Ильдар обернулся и увидел только, как Китька садится в подъехавшую жёлтую машину с рекламой по бокам. Он неловко повернулся и чуть не поскользнулся, уворачиваясь от собственного рюкзака, съехавшего по руке; вслед за хлопком дверцы взвизгнули шины, и такси унеслось вдаль, даже не мигнув напоследок фарами.       В этом был весь Китти — запрыгнуть в машину, крикнуть водителю: «Гони!» и исчезнуть, никому ничего не объясняя. И всё-таки Ильдару казалось, что что-то было не так. Причём не как обычно не так, а по-новому, как ещё не бывало. Что же его настораживало, что смущало?.. Это ж Китька, у кого семь пятниц на неделе, он психует на ровном месте и не отвечает на вопросы, которые считает неуместными, а считает таковыми он все, кроме просьб уточнить схему.       Осознав, что стоит у стеклянных дверей и зачем-то поглаживает кончиками пальцев ручку, Ильдар встряхнулся, заставил себя отпустить заложника и решительно сбежал по ступенькам вниз. Его ждал Вадим, всё остальное надлежало немедленно выкинуть из головы.

* * *

      К следующему занятию настроение Китти чуть-чуть улучшилось, но недостаточно, чтобы перестать рычать на всех. Ильдар надел наушники и в кулисах разбирал свою часть дуэта, пытаясь нащупать момент, где всё сыпется; только поэтому он пропустил начало очередного разноса. Его даже не сразу насторожило, что по заднику перестали мелькать тени движущихся людей, настолько он ушёл в себя и в музыку, из-за чего хлопок по плечу напугал его до того, что он отпрыгнул в сторону и только потом сообразил, что это Антон.       Вынув из ушей «капельки», Ильдар высунулся на сцену.       — Вы посмотрите, кто почтил нас своим вниманием, — ядовито процедил Китти. — Почему у тебя люди без присмотра? А если покалечатся?!       — Да вроде пока не собирались, — Ильдар пожал плечами, — они же у нас не идиоты.       — Зато старательные, — припечатал Китька. — Если бы я не пришёл вовремя…       — То ничего бы и не случилось, — проворчала Алиса.       Она единственная из всех не стояла, а сидела в лягушке, прижав колени к полу и не выказывая по этому поводу никакого неудобства. Гордо задранный подбородок и слегка покрасневший нос странно сочетались, и Ильдар заподозрил, что именно Алиса и была инициатором того, что вызвало очередную вспышку недовольства Китти.       — Лида, проведи разминку. Полноценную. Чтобы через двадцать минут вы стали пластилином!       — Мне тоже надо? — спросил Ильдар.       Алиса даже не сдвинулась с места, и Лиде пришлось её обойти, чтобы занять позицию по центру. Китти неопределённо махнул головой — мол, смотри сам — и ретировался на самый последний ряд, где засел в компании мобильника.       Поглядев на кислые лица, Ильдар решил присоединиться; пристроился в последний ряд: оттуда можно было почти беспалевно наблюдать за Китькой (Лида не в счёт) и заодно халтурить, не смущая остальных. Не то чтобы ему не надо было разминаться — хорошая разминка, в конце-то концов, никому ещё не вредила; только вот снова вылезли непонятные мысли, и хотелось думать их, а не шевелиться.       Лида к процессу подошла обстоятельно: начала с шеи, продолжила запястьями, локтями, плечами. На «замочке» Ильдар с трудом сдержал зевок — если бы задачу поставили ему, все бы уже бегали в произвольном порядке и махали всеми частями тела, разгоняя и кровь, и застоявшийся воздух заодно. Была у него одна программка для этого — «курс бешеной негры», как нежно прозвали её дети, имея в виду американского тренера, у кого Ильдар и попёр большую часть упражнений. Выжить после интервалки и не упасть на пол считалось особым шиком, но достигалось через раз и далеко не всеми. Да что там дети, даже Китти, с которым Ильдар тогда ещё жил, впечатлился, но повторять больше никогда не решался.       Алиса из «лягушки» пересела в продольный шпагат, но этим её участие в разминке и ограничилось. Все остальные терпеливо выполняли задание, то и дело переглядываясь, словно беззвучно разговаривали. Ильдар нахмурился: что же он пропустил? Что так взбесило Китти и вызвало такой яркий протест со стороны Алисы?       Эта девочка была самой младшей среди них, и обычно смотрела на Китьку раскрыв рот, ловила каждый звук, не пропускала мимо ушей ни единого замечания, хотя на практике применять их пока не научилась. Она и в группе оказалась после конкурса, в котором Китти занял третье место, она не заняла никакого, хотя очень старалась; в раздевалке (та была общей, организаторы вообще не особенно заботились о комфорте участников) повисла на нём, будто он взял золото на Олимпиаде, не меньше, заболтала, увязалась следом, ну и получила-таки приглашение приходить на репетицию. Год ходила хвостиком — и вдруг из-за одного наезда всё резко поменялось?       Телефон Ильдара зажужжал в кулисах, поехал на силе вибрации. Кто бы ни звонил — ему придётся подождать, да и кто это вообще мог быть? Вадим знал, куда Ильдар ушёл, они переписывались об этом; родители в принципе не звонили; бабушка не звонила на мобильный — только на городской, в этом была их договорённость. Ну а все остальные друзья и без того присутствовали в зале.       — В кулисах что-то интереснее, чем здесь?       Когда хотел, Китька умел быть ну очень громким.       И конечно, все тут же преданно уставились на него — даже Алиса соизволила обернуться, одна только Лида замешкалась. Ильдар, глубоко вздохнув, заставил себя разжать кулаки. Нет, он ни за что бы не ударил Китьку, он вообще был против того, чтобы бить людей, но иногда тот выводил его настолько, что включались голые инстинкты. В прошлой жизни, когда они ещё встречались, подобные выходки заканчивались швырянием предметов в стену и жарким сексом; и да, тогда Китти это нравилось, Ильдар видел это по его довольной роже. Но сейчас-то ему это зачем надо было?       Чего ещё ему не хватало?       Что его так бесило, что он срывался на всех подряд?       — Нет, — собрав волю в кулак, коротко ответил Ильдар. Повезло — голос прозвучал ровно.       Вот бы Вадим удивился, если бы узнал, что Ильдар тоже умеет орать. И погромче Китьки, у которого просто объём лёгких не позволяет.       — Тогда почему всё твоё внимание там?       Китти спускался по лестнице не спеша, вальяжно, изображая из себя божество, потревоженное глупыми мольбами смертных, не иначе. Дойдя до первого ряда, он встал ровно по центру, скрестил руки на груди; и пусть он стоял внизу, он всё равно умудрялся возвышаться.       Обжигающе ледяная волна злости поднялась внутри, рискуя затопить сознание, выключить разум, превратить из человека в животное, жаждущее крови, боли, крика… Ильдар ненавидел это в себе, мечтал вырвать с корнем, убить, задушить — но такой была его природа, его отец, его кровь. Он умудрился взять от него только худшее.       Впрочем, нет, ещё он унаследовал его разрез глаз.       Удержать руку не удалось, и дверь шарахнулась об косяк, заскрипела жалобно на давно не смазанных петлях. Ильдар не обернулся, пронёсся по коридору, проигнорировал крикнувшую ему что-то в спину вахтёршу — наверняка просто запрещала бегать — и вылетел на крыльцо. Ледяной ветер радостно взвыл, приветствуя его как родного, швырнул горсть воды в лицо; это резко отрезвило.       Ильдар сделал ещё пару шагов, остановился на самой границе — вроде и под крышей, а вроде и от дождя никакой защиты уже нет. Что с ним самим-то произошло? Одно дело — рассуждать, какая собака Китти укусила, и совсем другое… да такое же!— вдруг обнаружить, что бешенство, похоже, воздушно-капельным передаётся. Или половым? Чего он сам-то распсиховался на глазах у всей группы, хлопнул дверью, сбежал?       Тонкая футболка и спортивные штаны явно не годились для прогулок осенним вечером: кожа мгновенно вздыбилась мурашками, в горле защекотало от глотка холодного воздуха, нос потёк. Ильдар обхватил себя руками в попытке удержать тепло, отошёл назад, привалился к стене. Если бы он курил, обязательно бы уже затягивался сигаретой.       Дверь ДК открылась, выпуская Китти. Тот оказался умнее и накинул куртку, прежде чем выпираться на улицу.       — Что за сцены? — равнодушно протянул он, пристраиваясь рядом.       — Это я у тебя должен спросить, — вздохнул Ильдар.       В неверном свете тусклых фонарей сложно было что-то разобрать, но ему всё равно показалось, что Китька выглядит как-то нездорово. Он был бледнее обычного, на висках поблёскивали капли пота — но ведь он даже не разминался. Руки Китти спрятал в карманы, но Ильдар отчего-то был уверен: они дрожат.       — Ты под чем-то?       Слова вырвались раньше, чем он успел себя остановить. Не та это была тема, которую стоило обсуждать на крыльце детского, в общем-то, заведения; однако Китька только демонстративно закатил глаза и выплюнул:       — Не угадал, попробуй снова.       Ильдар поёжился. В их совместной жизни наркотики присутствовали, пусть и мимолётно, но одного раза, когда они что-то с чем-то намешали, ему хватило, чтобы отречься от всего такого навсегда. Жуткие видения чёрной слизи, затапливающей всё вокруг, ощущение, как будто твоё тело больше не твоё, — всё это напугало до того, что Ильдар с неделю сидел дома. Китти повезло больше, впрочем, он тоже отказался от экспериментов, решив, что и без того его сознание достаточно расширенное.       Но где же гарантии, что его мнение на этот счёт осталось тем же?       — Ты нервный, как будто у тебя ПМС, — заметил Ильдар, — ты выглядишь плохо, ты…       — Вот спасибо! — Китька рассмеялся. — Ты решил стать классическим бывшим и расскажешь мне, что я урод?       — Я хочу сказать, что ты сам на себя не похож!       Китти прикусил нижнюю губу, пожевал её задумчиво. Ильдар терпеливо ждал, хотя ноги уже окоченели до такой степени, что он не чувствовал пальцев. Молчание затягивалось; прошуршала мимо машина, выискивающая место для парковки, очередной порыв ветра наклонил росшее слишком близко к крыльцу дерево, и ветки царапнули крышу с неприятным скрипом.       Наконец Китти сказал:       — Всё в порядке. Я ничего не принимаю, не сорвался и даже не блядствую.       Ильдар задавил поднимающийся изнутри рык. Конечно, в порядке! Что ещё мог ответить ему этот упрямец?! Выложить всё как на духу? Да в лучшие годы из него всё клещами надо было тянуть!       — Иди внутрь, — продолжил Китька, делая вид или действительно не представляя, что творится в голове Ильдара, — пока не заболел.       Мысли, разогнавшиеся уже до космической скорости, остановились резко, будто налетели на бетонную стену. Пока не заболел…       Ильдар снова вгляделся: а что, если Китти?.. Если у него…       Даже мысленно произнести то слово было страшно. Ильдар нервно сглотнул, взъерошил волосы, как будто физически мог вытряхнуть из головы лишнее.       — Шоу маст гоу он, — хмыкнул Китька. — Нет, СПИДа у меня тоже нет. — Он полюбовался на, видимо, ошарашенное лицо Ильдара и признался: — Ты всегда думал очень предсказуемо. Я ещё в прошлый раз сказал, что тебе не о чем беспокоиться. На группе это не отразится.       — А Алиса?       Голос прозвучал вороньим карканьем, и Ильдар передёрнул плечами от отвращения.       — А Алисе полезно, — припечатал Китти. — Она зазнаваться стала на ровном месте. Ничего ещё не умеет, а пальцы гнёт. Навернись она с той поддержки — всем бы мало не показалось. Пошли, блин!       Ильдар позволил утянуть себя в холл, не чувствуя в себе сил сопротивляться или возмущаться. За какие-то считанные минуты он умудрился прокатиться по всей эмоциональной шкале от ярости до ужаса, и это вымотало его полностью. Он даже не был уверен, что ему есть смысл оставаться на репетиции.       Но Китти, конечно, его мнением на этот счёт не поинтересовался. Втолкнул в зал, убедился, что все размятые, и принялся объяснять новый номер. Солисткой назначил Ладу, на вторую линию выставил Митю с Антоном, Рудик с Лидой пристроились у задника — учить дублирующие партии. Алиса ушла с авансцены в первую кулису, раздвинула ноги в поперечный шпагат и легла грудью на пол, прикрыв глаза. Ильдар, которому тоже задания не нашлось, пристроился было напротив неё, но вдруг вспомнил, что так и не забрал свой телефон.       Чертыхнувшись себе под нос, он нырнул в пыльную темноту за занавесом. Сюда уборщица, похоже, в принципе никогда не заглядывала — может быть, просто не знала, что кому-то придёт в голову тут ходить? У Ильдара защипало в носу, он поспешно закрыл лицо ладонью, чтобы не расчихаться. Рядом едва слышно гудела вода в трубах: отопление ещё не дали, но какие-то процессы внутри происходили, возможно, загадочные даже для представителей ЖЭКа.       Вывалившись на другой стороне, Ильдар первым делом отряхнулся, выдохнул шумно несколько раз, избавляясь от премерзкого запаха, словно бы застрявшего в носу. Телефон лежал там же, где он его оставил — на подставке софита.       Убедившись, что Китти плотно занят демонстрацией правильной позиции партнёрши в поддержке — с изящно отставленной одной ногой, согнутой второй и идеальной балетной позицией рук, — Ильдар подобрал мобильный и открыл уведомления: кто же тот прекрасный человек, из-за которого они едва не поругались?       Только пропущенных не было. То есть один высветился — от самого Китьки, но больше никто не звонил. Нахмурившись, Ильдар прокрутил список вверх-вниз, но ничего не изменилось: один красненький, других нет. Но не могло же ему показаться!       Громкий хлопок в ладоши заставил его вздрогнуть.       — А теперь, когда все наконец заметили меня, — сказал Китти, — я сообщу вам отличную новость: мы прошли отбор на конкурс. В декабре выступаем!       На секунду в зале повисла такая тишина, что Ильдар почти всерьёз подумал, что оглох. А потом завизжала Алиса, вскочившая с пола и кинувшаяся обниматься с Китти. Мгновение спустя к ней присоединились остальные, Ильдара тоже будто подхватило общим настроем: он с удивлением обнаружил себя между Рудиком и Ладой, с улыбкой до ушей и бешено колотящимся сердцем.       Они прошли отбор! Китька не уточнял, с каким номером, но Ильдара это вовсе не беспокоило: подавали они два, он участвовал в обоих, значит, у него в любом случае есть шанс.       Шанс выйти на сцену перед профессионалами.       Шанс показать лучшее из того, что он может.       Шанс заслужить признание.       Шанс исполнить мечту.       И на этом фоне меркло всё остальное.