Чувство ETERY

— Эдик? — Да. Именно родственник Аксена Измайловского, малолетний ботаник Эдя придумал интересную схему, которая позволила вывести «машинный бизнес» Измайловских на международный уровень.       Алику всегда нравились умные и смышленные, он от них черпал идеи и носил «Михал Иванычу». Вот как и в вашем случае. Поэтому для воплощения этой схемы, и всех других Алик и Миша-Крыша стали для Измайловских не чужими, а фактически их крышей. У крыши тоже есть своя крыша.       Связка «машины и гениальный план на международном уровне» выуживает из ячейки сейфа мозга воспоминания. ****       А ведь тем вечером, действительно о таком говорили. Беседа велась о каком-то гении-недоучке, который продуцировал крайне оригинальные схемы в международных масштабах. Хотел учиться в самом престижном вузе мира Гарварде, и его туда уже отобрали. Только в этом Университете действует система "без экзаменов", по вступительному эссе, где ценят больше нестандартные мысли, идеи, лидерские качества, чем формальные оценки. А мыслей, идей и качеств у парня было предостаточно. Я не сразу включилась в беседу, а поэтому поймала разговор за хвост. Говорил Алик —   Вот сидит он предо мной, кровавые сопли пускает, думаю, блефанул парниша, ничего у него и нету, сейчас начнет рассказывать о бедной больной маме и бить на жалость. Как и все. А этот суслик мне говорит: «Я знаю, как можно зарабатывать на всех, абсолютно всех авто Москвы. И не только. Не воровать по-мелочи, а полностью подмять весь бизнес под себя». И он начал говорить. Парня быстро умыли, накормили, проституток ему предложили отдохнуть, отказался. Сказал, потом у него будет к нам просьба, когда схема заработает. Мне понравился подход.       Когда Эдуард был в Германии по обмену талантливых детей, за тот небольшой срок его присутствия там, он старательно изучал механизмы функционирования немецкой государственной машины и бизнеса. И понял, что если у нас в стране автомобиль — роскошь и его нельзя было достать, то в Германии, скорее, была проблема избавиться от старого авто, чтобы купить новое. За утилизацию б/у машины нужно было платить большие деньги, настолько, что у многих немцев просто отбивась желание покупать новую машину. А зная менталитет немцев и их патологическую аккуратность, машины даже б/у у них были на хорошем техническом уровне. Оттого и перегоняли их массово в страны СНГ.  А еще у них была отлаженная схема работы страховых компаний. На пересечении этих двух векторов вызрела отличная схема. Покупаем у немца машину за бесценок, перегоняем ее на территорию СНГ, это займет сутки-двое, а по истечении этого срока немец заявляет в полицию, мол, украли авто. Естественно  машину никто не находит и все довольны — - у немца деньги за продажу авто, он не платит за его утилизацию, да еще и от страховой компании получает компенсацию. Вот идея, казалось бы, на поверхности, почему до нее  никто не додумался раньше и не начал воплощать? Технически ее воплотить было почти невозможно.Сложность была в самом перегоне. Эд лично ездил несколько раз по этому пути.       По всей территории Польши стоял гоп-стоп, соловьи разбойники, которые отбирали машины и оббирали их погонщиков, часто даже убивали. Банды были серьезные и неуправляемые. Договориться с ними наверху, как это возможно было в России, было нереально. Они были неконтролируемы сверху. Поэтому погонщики машин объединялись в кавалькады по несколько человек, заправлялись на границе Германии с Польшей, и проделывали весь путь по Польской земле без остановок, даже на дозаправку и туалет. Ездили в памперсах, дозаправлялись на ходу. Польские бандюки это быстро выкупили и начали устраивать погони за такими караванами. Доходило даже до перестрелок. В одну такую Эд попал лично. Догнали их пшеки на самой границе с Беларусью. Одному из их процессии машина уже не понадобилась.       Стало понятно, что такой бизнес в систему не возведешь. А бегать до поры до времени, пока жив, зряшная затея.  Тем более, что пока провезешь машину по нашим разбитым дорогам — укатаешь ее до ремонта, да и бензина сожрется немало. А что если возить машины не по одной, а оптом. Идея была хорошая, но требовала доработки. Тем более, что было главное по законам экономики — спрос. А вот как организовать предложение Эд придумал. Идея была доработана, но требовала подключение уже совсем других возможностей. Не частных, даже структура брательника такое не потянет. Тут нужны возможности повыше. И такая возможность появилась в лице Алика. В результате в Германии 90х, была организована сетка из наших эммигрантов, которые искали клиентов и договаривались о покупке машин по схеме — «продажа- заявление в страховую».       Дабы сильно не светить бизнес, параллельно внедрялись свои люди в страховые компании, которые эти случаи фиксировали, оформляли и не доводили их массовость до руководства. Ну воруют машины, мали ли воруют, да, стали больше, ну так и время настало такое, в Германии беженцев полно, пусть полиция лучше работает.       Вывозились машины партиями по 50 шт. на Русланах. Большие транспортные самолеты стояли в ангарах большой Родины и ржавели, а за небольшую личную мзду и за несколько свежеприбывших  машин чиновники выпускали их покататься под личную гарантию Алика.       Ворованными машинами отличнейшего качества наполнялась вся Москва, потом Питер, потом в очередь вставали короли и князьки областей и регионов. Для востока, позже, открылся — «восточный фронт», в связке «Владик-Япония». И его тоже Измайловские никому не отдали, благо их протекция сверху и так не слабая, с каждым годом все более укреплялась.       Хитярами, конечно же, были 600 глазастый Мерседес и Джип Чероки. Мерсы отлично шли среди политической и бандитской верхушки, джипы и пятерки среди братвы попроще. Спрос не иссякал — и те и другие постоянно уничтожались, часто с самими авто. А им на смену приходили новые лица, которые требовали новых машин. Начали ввозить уже не только ворованные б/у, но и ворованные новые.       Следующей идеей светлой головы было внедрить своих людей на Даймлер и воровать уже прямо с конвейера. Такой себе воровской b2b. Русланы летали уже чуть ли не через день. Но и этих оборотов уже не хватало.       Себестоимость таких операций была минимальная — за Русланы не платили, заправляли их за госсчет, выкупная стоимость машин была копеечная, расходы на внедрение своего аппарата в немецкие структуры окупались процентом, который платили сами внедренные. А продавались такие машины от 3 до 7 миллионов российских рублей за единицу.       Позже, некоторые машины, после воровства с конвейера отправлялись не в Москву, а на аэродром в Ужгород, близ которого был выстроен спеццех, где авто  по запросу братвы и чиновников бронировались. Увеличение веса конструкции, само бронирование, просто убивало машину. Но сохраняло жизнь тем, кто в ней. Бронь создавала внутри мерса капсулу жизни. В этой капсуле получили свое второе рождение известные нам БАБ и Шеварднадзе. А сколько было неизвестных случаев? Бронировался и кузов, укреплялись стеклопакеты, чтобы пули там застревали, а не пробивали их на вылет, уплотнялось днище против взрыва гранат.       Следующая идея принесенная Эдом, оказалась очень оригинальной. Прибыль можно увеличить экстенсивным способом — увеличивая объемы оборотов, либо интенсивным — уменьшая расходы, рационализируя их. Эд предложил второй способ —  увеличить объемы поставок вдвое, не отражая это на стоимости.       Руслан был только пятым в мире по мощности грузовым самолетом. Золото и серебро в самолетостроении находилось на территории Штатов, и нам на них полетать никто не даст. А вот бронзовая «МРИЯ» — ржавела в ангарах завода Антонова на Украине, где был тогда такой же бардак, как и у нас в стране. Может даже и больший. Если Руслан поднимал в воздух чуть более 100 тонн груза, то МРИЯ — до 250. Эд сразу предложил путь, как получить МРИЮ так же за бесценок, как и Русланы, но при этом поиметь еще и политическую плюшку.  Через Юлию Тимошенко, будущего премьера с косой, а на тот момент серого кардинала и связного новоприбывшей в верхи соседей Днепропетровской мафии. Юлю в 1995 пресанули во «Внуково» с черным налом и прочим великолепием, после чего, два тогда еще бесстатусных официально человека, а по сути два серых кардинала двух стран, стали дружить домами и «семьями» и встречаясь уже позже, в новой жизни и в новых официальных статусах, при свете камер и прессы, проводили все переговоры быстро и эффективно, для всех сторон. Народу такую эффективность преподносили в понятном ему стиле пикантных сказок о расстегнутых серебряных молниях на спине платья за закрытыми дверями.       Но властные блондинки, предпочитающие total black, никогда и никому не расскажут открыто, кто и когда, одним движением вертикальной молнии платья, приземлял его на пол, и как совсем не этим решались судьбы страны и мира, когда они еще были брюнетками. Нам ли не знать? ;)       Через Тимошенко вышли на нового Президента соседей Кучму, который был взращен как раз космическо-авиастроительной индустрией и передать в бесплатное юзание старшему брату МРИЮ, ради укрепления отношений двух государств, со старта его карьеры, было не проблемой. Даже великолепным актом вежливости. На этого рыжего клоуна Кучму вышли с помощью Шамиля Тарпищева, личного теннисиста уже тогда Уставшего. Может не следовало в таком возрасте уделять такое внимание спорту, дабы так кардинально не подустать к новогодней ночи Миллениума? А с Шамилем, как и с Мишей-Крышей Алик дружил с детства. Главный одобрительно уцепился в этот повод, приголубить новоприбывшую власть Киева и заставить ее работать на пользу своей страны. Но там и уговаривать не пришлось  — годами, еще при советском режиме, днепропетровская хунта, вертела на органе весь Союз — Брежнев, Щербицкий, председатель Совмина Тихонов, секретарь ЦК КПСС Кириленко, министр внутренних дел Щёлоков и другие. И Кучма стремился повторить их путь.       А Алик стал для Главного тем гонцом, принесшим добрую весть, и по результату обретший доверие и официальное покровительство власти. Алик и Измайловские стали неприкасаемыми. Конечно, теперь процент с бизнеса шел в «семью», а семья была большая и голодная. Но за такой шикарный пиар не жалко было и заплатить. Тем более, что позже статус приближенного, перешел по наследству к новому, а последующие полученные плюшки отбили все вложения и потери на «Семье». Теперь «грузили апельсины бочками» — возили «Мриями» от 100 шт.за рейс. Рейсы стали ежедневными.       Но тут Эд увидел еще один пробел и предложил дополучить прибыль еще оригинальнее. Теперь уже выстроив крепкие отношения с правительством Германии.       В России велся учет всех тех, кто получал ворованные машины за бесценок. Информация передавалась браткам. А те рано или поздно приходили к новым хозяевам машин и предлагали разойтись по-мирному. 10% от стоимости машины здесь и сейчас и машина «выбеливается» либо завтра к вам приезжает Интерпол и конфискует авто насовсем. Насчет Интерпола были не сказки. В Германии параллельно сети агентов крышующим воровскую схему отмывания машин в Россию, наладили уже на официальном уровне сотрудничество по розыску в России тех же украденных в Германии машин. Официальный Берлин начал догадываться о российском следе в исчезновении немецкого б/у автопрома. Этим шагом российская мафия сыграла на опережение и фактически сняла с себя возможность подозрения в организации таких схем. Кто ж добровольно пойдет на сотрудничество по выдаче ворованного, если сам в этом замазан? Таким образом страна получала политические и репутационные преференции на Западе, а конкретно Измайловские еще и прибыль со стороны страховых компаний Дойчеленда. За каждую найденную машину агентам была положена компенсация, которая покрывала и содержание агентской сети и приносила прибыль. Кончено, учитывая методы разговоров по-русски с утюгами и паяльниками, очень немногие машины возвращались обратно на родину в качестве найденных. Зато потекли денежки еще и из этого направления деятельности.       Рассказывая эту историю, мужчины за столом подкрепляли ее еще байками и флешбеками воспоминаний тех времен. — Такой успешный бизнес наворотили, че до сих пор не возите? Я б у вас купил машину — подколол сидящих Вячеслав. — Слав, нахера тебе машина, у тебя машина времени есть — посмеялась компания над тем, что по-факту сейчас «Япончик» не пьет с нами чай, а находится в американской тюрьме. — Вот поэтому твои суслики, — обратился он к Алику — и хотели у меня тогда мерс упереть? — Так кто тебе был виноват, что ты как лох тогда безпонтово передвигался на одном мерсе, без охраны? — Я же тогда в другой тюрьме сидел, ты ж не перепутай, нельзя было с понтами светиться. И компания смачно заржала. А «Япончик» продолжил. — Выхожу как-то с хаты, смотрю воровать собрались мою тачилу. Замок, сердцевина, на багажнике сорвана. История шла из разряда баек, поэтому я и задала вопрос — А как коррелируется отсутствие замка на багажнике и намерение угнать машину. Как вы поняли? И мне спокойно так ответили — А в тех моделях машин ключ к зажиганию, подходил и к замку на багажнике. Поэтому воровали вначале замки с багажников, делали по ним копии ключей, потом подключали сканер, валили электронику, заводили и уезжали. Это если просто. Так вот, говорю водителю, едь, покатайся с ребятами, посмотрите, кто вас вести будет. Кто тут дома охуел настолько, что своих с чужими путает. Думаю, может залетные беспредельщики появились? Они еще не отъехали, как мне навстречу прошли трое, и я сразу понял, наши клиенты. Вернее, это они думали, что мы их клиенты.       Я потом спросила Сережу, как он сразу определил, что это и есть воры? — Интуиция, душа моя. Волчья интуиция. Когда тебя постоянно хотят ликвидировать, привыкаешь, еще не то будешь чувствовать. Повзрослеешь, ты поймешь как это. Я в тебя верю. — Не дай Бог, — ответила я, — не дай Бог так жить. Лучше так, так вкуснее — и полезла целоваться. — Короче, ребята прижали этих петушков у моста. Они и не отпирались долго. Сразу сказали под кем ходят. Я охуел. Взяли мы их в офис, на воспитание. Когда они еще разговаривать могли, а ходить уже нет, выяснили адрес их старшего и поехали к этому суслику. А там молокосос, блять, мамкина радость. Начали его крутить. Говорим, звони своим, пусть дают за тебя выкуп. Никто ни за кого платить не собирался. Ребята говорят, умный парень, не просто мясо, жалко такого в расход. Предложил сам откупиться. Поехали смотреть чего, как. Две новых машины из гаража забрали. Хата у него, конечно, говно была, но в воспитательных целях и такая бы ушла. Сам же сосунок предложил откупиться. Приезжают, а там мать его в гавнину. Ну пацан и побелел сразу. Нервно так расстроился. Прессовали его держался, а тут поплыл. Говорит, лечил ее, лечил — и все пошло по пизде. Говорит, оставьте ей хоть комнату, она ж сдохнет на улице. А я вам отработаю, есть у меня идея, как сделать так, чтобы все тачилы страны под вами ходили. Ну я твоих людей и позвал, — обратился «Япончик» к «Тайванчику», — Ты ж у нас коллекционер оригинальных идей. Фактически, я тебе твоего схематозного гения отрыл. А мог бы как всех, через подушку на встречу к чертовой бабушке. — Где он сейчас, кстати, жив? Не угробили товарища? — Да жив, конечно. Полезный тип. И не трепло. Даже тогда то, что он братела самому Аксену, он уже прямо мне сказал. Не торговался своим коронованным родичем за жизнь. — Он вроде в Гарварде хотел учиться, такие мировые амбиции у пацана были. Это сейчас нормально, а тогда мы офигевали, нахера ему эта сраная корочка, все ж было у сосунка. — Да кто его отпустил бы туда? Фиг бы его потом оттуда выгребли. Нам такая корова самим была нужна. Кто б тебе еще продуцировал идеи, как жонглировать экономикой и президентами стран мира. Мы потом с Эдиком много чего интересного еще накрутили. В основном, оригинального. А так прикинь, пустили бы мы его туда, он и без Гарварда такие закруты устраивал, а после —  вообще президентом стать мог. — Америки, ссука. Мужики ржали в открытую. — А так мы его тут хорошо женили на нашей девочке. И приказали жить с довольным хлебалом и не рыпаться. А брательник его, Аксен, еще и компромат на него подсуетил, без срока давности.       А я задумалась. Какой же уродливой ряхой может поворачиваться судьба к человеку. Парень с золотыми мозгами, который уже тогда мыслил мировыми масштабами, строил такие международные схемы, пред которым, попади он действительно в Гарвард, могла открыться мировая политическая карьера, однажды зацепившись когтем за бандитов, увяз навсегда. Тогда за тем столом пришел страх, дичайший страх, оказаться на крючке у таких. И пришло понимание жить с чистым хвостом, чтобы не было за что схватить.        Не понимала тогда Этери одного, что мировая политическая карьера, которую она ставила в противовес мафиозным будням, — те же яйца, те же кланы, только в профиль. Оттуда выход даже не платный. Его оттуда нет.       Интересный парень, — подумала я тогда, — интересно было бы с ним познакомиться. **** Форт Мид. Мэриленд. Штаб-квартира National Security Agency, NSA — Вы помните, при каких обстоятельствах познакомились с Эдуардом Аксеновым?       Я? Дааааа. Это было незабываемо.       Эд преследовал меня по всем каткам города. Я тогда стремилась быть везде, где меня брали. На третьем месте нашей неожиданной встречи на разных концах Москвы, я сама подошла к нему и спросила: — Ват из хепенд. Че, собственно, надо? — Мимо проходил, зашел на каток. Я ему прямо и некультурно объяснила, что он слишком много ходит. И отправила ходить на еще более дальние расстояния.       Он приезжал на каждый каток, вставал и тупо с меня не сводил глаз. А учитывая его специфический тяжелый взгляд «вовнутрь себя», я подумала — маньяк.       Других вариантов не подумала. Кавалеров со счетов сразу сбрасывала. Я себя видела в зеркало. Тогда, по внешнему виду, я к лошадям была ближе, чем к женщинам. И к лошадям не к тем, у кого голова в цветах, а к тем, у кого жопа в мыле и грива по-ветру растрепана.       Он не сдавался. Но и не знакомился. Я с ним даже, на всякий случай, начала здороваться. Про себя так и называла — «маньяк». Есть «маньяк» — значит тренеровка пройдет гладко.       Когда мне предложили «Серебряный» — маньк изчез. Ну исчез — значит понял, что ловить нечего.       На «Серебряном» был, как обычно, серпентарий. Все друг друга жрали. Тренеры друг друга, родители тренеров и детей. В фаворитах московской Федры была ЦСКА. Все жрали, а я пахала веря в счастливую звезду и радуясь, что при всех некомфортностях существования — это уже не Братеево. Появились первые результаты. От чего жрать начали еще интенсивнее. Но я же тоже не «инженю пипи». Не можешь воспрепятствовать процессу — возглавь. Я и зарегистрировалась на всех главных форумах фигурки и обнаружила, что я оказывается весьма обсуждаемая персона. Тогда я наплодила мульён разных ников и стала со всеми переписываться, доказывая, что я не я. Через какое-то время мне стало понятно, что общение на форумах, а в особенности, которые посвящены родному катку, ничем не отличается от общения в курилке. Лица те же, только под никами, и шлют друг друга на хуй открыто, не стесняясь. И тренеры и родители. Но иногда, все-таки, попадались залетные, кто искал хорошего тренера. Так я нашла несколько неплохих учеников. Таким способом удавалось развинчивать главные мифы и сплетни о себе и о других. А еще я занималась просветительской работой с родителями. То, что я говорила на катке, в качестве тренера, воспринималось в штыки, а вот анонимному нику из интернета все верили и бежали воплощать им сказанное в жизнь. Парадокс.       Особенно усердствовал один ник. Который всё задавал вопросы и задавал. И подкалывал так жестко, со знанием дела. Но и я в долгу не оставалась. В доинстаграммную эру развлекались именно так. Но я все не могла определить, кто же это? Было понятно, что явно не наш — ни тренер, ни родитель. И когда наши активные полемики накалились до предела, ник предложил встретиться и обсудить все проф.вопросы лично. Когда я пришла в оговоренное место на встречу, первое, что я сказала — Блять! В Москве, что люди закончились?       Меня поджидал мой «маньяк».       Он протянул визитку. Аксенов Эдуард Михайлович. СДЮСШОР 37 Директор — Извините, — промяукала я, — что я вас так со старта матом. Вообще-то я вежливая, интеллигентная и воспитанная. — Я знаю, — сказал он иронично улыбаясь, — я наблюдал, как вы тренируете. — Ну, — развела я руками, — тогда тысяча извинений.       И мы весело рассмеялись. Ниче такой мужичок оказался, с юмором. Хоть и на маньяка похож.       Мы с ним в тот вечер долго разговаривали по-сути дела.       Шел апрель 2007. Приближалось время переходов.       И он мне предложил. Перейти. На самых царских условиях.       Но я-то кот ученый. Вернее, мышь. Понимала, что бесплатный сыр, даже не в мышеловке. В мышеловке его мало, а Эд предлагал, образно говоря, целый сырзавод.       Я просто испугалась. Остаться опять на улице. Только-только закрепилась на «Серебряном». А вдруг все не так? И там не получу, и здесь потеряю? — В чем подвох? — Его нет. Приходите работайте. Давайте результаты. Мы поможем. Поддержим. И льдом и наверху. — Он есть. При таких условиях, его не может не быть. А если вы о нем не говорите, значит дело нечисто. А я в грязные игры не играю. Я работаю на чистом льду.       На том и расстались.       После этого я к «Хрусталю» начала приглядываться. И…мне все нравилось. Все, кроме женского катания. Вот прямо, как у нас на Олимпиадах. А еще я на следующий же день уточнила по своим каналам — ставок на «Хрустальном» нет и не предвидится. Значит мое приглашение туда был звездежь чистой воды со стороны Эдуарда, либо будут кого-тот выкорчевывать, чтобы освободить ставку под меня. Последнее — к нервам. А мне надоело нервничать.       Следующая наша встреча состоялась к концу года. Когда мне стало понятно, что работать на «Серебряном» не дадут. Более того, его собрались закрывать на ремонт и, по инсайтам, все будут временно переведены в «Хрустальный».       Так лучше быть в постоянном статусе, чем во временном. Ведь у нас в стране понятно, что нет ничего более постоянного, чем временное. Эту встречу Эду назначила уже я. И не за себя боролась. А за детей, у которых забирали мечту и воздух, то есть лед.       Переход состоялся в начале 2008. Официально его оформили уже весной.       Вот так я оказалась в Коньково на коньках. — В 2003 году на базе катка «Хрустальный» впервые в спальном районе столицы, на Юго-Западе,  открыли школу олимпийского резерва. СДЮСШОР 37 собственно и открывали под ваш проект. Если хотите под вас. Старшим туда поставили Эдуарда. Он же стал полностью ответственен за процесс и за вас в этом процессе. Можно сказать, его работа — это вы. Делать все, чтобы создавать вам тепличные условия, для достижения результатов.Поэтому, когда вы туда перешли все было перекроено под вас. Волкову перевели на ОФП, выпивающих изгнали. И Бурнову быстро убрали с поста главного тренера, чтоб освободить его под вас. Разрешили вести полностью вас удовлетворяющую кадровую политику — вы привели и официально оформили Дудакова, которого прятали ото всех в «Серебряную» эпоху.       От упоминания фамилии Сережи, я поморщилась, словно начали шатать больной зуб. — Приняли Глейхенгауза, Шалашову и другой вами подобраный персонал. Сквозь пальцы смотрят на ваши заигрывания с армянами и татарами. Тут я постаралась себя не выдать. Всю дорогу я боялась, что всплывет тема Деда. — Вам дали зеленый свет на уровне вашей Федерации. Вам дали все условия, чтобы вы могли создавать чемпионов. И вы не подвели ваших кураторов.       Ага, так значит Эдик у нас обыкновенная шестерка. И все его разлагольствования в стиле «я тебя породил, я тебя и убью» гроша ломаного не стоят. А вот комедии ломаной, которую он у меня под носом устроил — вполне. Теперь разговоры у меня с ним будут другими. — Да, это правда. Сейчас условия для меня исключительные. Мне есть с чем сравнивать. Да у других главных тренеров на других катках нет такой атмосферы полного доверия и принятия. И да, спасибо, теперь мне многое стало понятным. Но теперь у меня два вопроса: почему я вам должна на слово верить и второй —  тогда, если по вашим словам, а так оно и есть, у меня условия просто райские и меня растят, как в теплице, почему я должна вообще рассматривать ваше предложения о работе в Штатах. По вашим словам, меня и в России неплохо кормят. — Вы же понимаете, что рано или поздно придется платить, за то, что вы получили. Рассчитываться, выполняя абсолютно все условия вашей мафии. — Но если вы говорите, что я Алику стала как дочка, то вряд ли мне стоит чего-либо опасаться. Дочери он плохого не пожелает, а тем более не сделает. — Вы знаете, что случилось с Шевалье Нусуевым? Тем самым, с которым Тайванчик устроил показательный театр по телефону в 2002? — Нет. — Его Алик называл своим вторым сыном. Он был одним из лучших в мире тренеров по самбо и дзюдо. А звание заслуженного тренера получил в 20 лет, став самым молодым заслуженным тренером. Алик гордился ним. Пока тот был от спорта. А за несколько месяцев до августа 2005 года он затеял серьезный бизнес — строительство спортивных центров. И даже успел капитализировать некоторые проекты. По нашим данным он вложил в эти начинания почти все средства. Его расстреляли 28 августа 2005 года на пороге ресторана «Сим Сим» по улице Миклухо-Маклая, в районе метро Беляево. Знакомый адрес? — Это рядом… — я не смогла договорить — А выходил он после встречи с одним слишком активным директором одной школы олимпийского резерва, находящейся неподалеку. На встрече они согласовали последний, во всех смыслах для Шевалье, транш на счет этого самого директора, для развития проекта. Который начинал бы давать дивиденды уже с 2011 года. Тогда на этот проект, заручившись поддержкой самого верха, а все знали, что у Алика самая высокая поддержка, подписывали многих. Нужны были инвестиции, не испачканные привязкой к государству. Чтобы плодить спортивные объекты — побольше, покрупнее. Чем больше объектов, чем больший объем спорта — тем больше выделяется олимпийских денег. Которые, в размере 20 миллиардов, и были выведены из страны с помощью операции Ландромат в предолимпийский период до 2014 года. Одна из самых крупных государственных махинаций в мировой истории.       Так вот, насчет Шевалье. Конечно, ничего не было доказано и никто не был наказан.  Его использовали и уничтожили. И как кошелек и как свидетеля олимпийских проделок.       Когда он стал не нужен. «Вежливостью королей» в этом случае можно считать то, что не тронули его семью. Это было по-отечески, — саркастически добавил офицер.       В вашем случае, когда вы перестанете удивлять и приносить пользу, а возможно просто что-то пойдет в вашей работе не так, что их не устроит, а может найдется кто-то лучше либо тот, кто заинтересует их больше. В любом случае, для таких людей понятие «мои дети» очень скоротечно. Где гарантия, что уничтожив вас, не потянут за вами дочь, семью, маму, сестер, брата? Ваших коллег? Сергея? Он помолчал — Даниила? Мы схлестнулись в поединке взглядов. Я долго смотрела в глаза офицеру. И отвела взгляд первая. Закрыв их сидела минут пять. А потом взорвалась — ПОЧЕМУ Я ВАМ ДОЛЖНА ВЕРИТЬ!!!???       Выключаем эмоции. И включаем логику Итак, что имеем: — Множество непроверенных фактов. — Желание перетянуть меня на свою сторону. Не смогли искусить, пытаются запугать. — Господин Тохтахунов находится в розыске США. И пока он колесит по миру — ему ничего не страшно. Но как только он приедет в Штаты — тут его и возьмут. Тут не откупится, тут вопрос политики. Значит необходимо его заманить в США. То есть меня будут в этой схеме использовать, как живца. — Тохтахунов поддерживает и спонсирует Трампа. У них даже офисы в TRUMP TOWER находятся через один этаж. ФБР даже и не скрывает, что слушало Тохтахунова и его офис с целью взять и его и Трампа. — Через  карманные банки Трампа отмываются деньги Алика. — Что бы мы здесь друг другу не говорили, они все еще ищут возможность сейчас не дать Трампу прийти к власти. — А устроить побег любимого многолетнего спортивного растения, в которого инвестировали столько финансов и всего остального накануне праймериз в Нью-Йорке — это отличная схема внести смуту в команду Трампа. — Исходя из этого, при таких вводных, меня грохнут еще быстрее. И тут NSA устроит любой исход. Им важно повалить Трампа и взять Тайванчика. Без разницы за что — подойдет и заказное убийство сбежавшего тренера. Нет ребята. В такие игры уже Я не играю.       Становится логично. А значит — понятно. А страх может быть только перед неизвестностью. И меня отпускает. ***** Этери и Эдуард. У них много общего. Начиная с начала. А вначале — было слово. А вначале слова — буква. «Э» Энергия, Эффективность, Эрудиция. Для нее — ее жизнь, ее лед, стал работой. Для него — его работа, сама Этери, стала жизнью. Ему так и было сказано. Она — твоя работа. И ты должен сделать все, что она попросит, захочет, пожелает. Обеспечить ей все условия во всех смыслах, чтобы она работала и давала те результаты, которые она может. А она может. Не будет результатов  — в расход пойдете вместе. И она. И ты. На свою выслугу не надейся, ты не в госструктурах. И первое и главное, было ее перетянуть в гнездо, которое по ветке столько лет собирали для нее. Это и стало началом всех бед. Эта чертова грузинка выела ему всю душу. Это воплощение дьявола на коньках во всех ликах и ипостасях. Обычно после долгих взглядов красивого импозантного мужчины, которым он себя считал, девушки сами приглашались на свидания. Но не в этом случае. При первом общении она его обозвала маньяком и художественно послала на хуй. На двух языках. Как будто кто-то сомневался, что она знает виртуозно и эту часть английского диалекта. И пригрозила, если он начнет маньячить и распускать руки к ее ученицам, она ему сделает трепанацию черепа вот этим вот коньком. И подняла ногу в гранд-батмане, продемонстрировав наочно конек. Заодно и растяжку. Как будто кто-то сомневался, что она в отличной физической форме. Он пробовал подкатить через Диану. Диана не дослушав — послала его нафиг. Яблочко от яблони. Вот как можно этой женщине доверять чужих детей, если она своих воспитать правильно не может. Хотя, положа руку на сердце, для родителя девочки такой ответ ребенка, на попытку завязать общение взрослым незнакомцем, может считаться идеальным воспитанием. Для начала ее перевели в восьмерку, на «Серебряный». Но с каждым днем ставало понятно, что другие безнадежно отстают от фаворита, и достаточно уже ее мариновать, нужно допускать к работе. Как раз и новая система немного утрамбовалась. Пришлось сушить мозги и изобретать воистину нечто нестандартное. Когда собирал информацию об объекте, наткнулся на форумы. И интуитивно понял от кого идут воспитательные и образовательные полотна текста. А те, кто на нее кусались — загрызались до той степени, когда у противника начинал кровоточить ай-пи адрес. Именно по нему он пробил некоторые ники, и подтвердил свои догадки. Вторая их встреча началась со звонкого, как пощечина, ее «Блять». Но она его изобретательность оценила и они, наконец-то, поговорили по-человечески. Между второй и третьей, ее окончательно дожали. И она, подтвердив свой статус умной девочки, сделала выбор в сторону меньших потерь. И потекла хрустальная жизнь. В каток реально вселился новый дух. Тут все начало крутиться со скоростью света, гореть. Было большим трудом доверить ОФП и хорягу специалистам. А ей самой сосредоточиться на льду и постановках. Он учил ее. Учил делегировать. А не убиваться самой. Она учила его. Доверять людям. А не пытаться выгонять всех специалистов при первых же проблемах, давать шанс людям. Но она все-равно сидела на занятиях, наблюдала, а при необходимости и вмешивалась в процесс. На что Железняков ей ответил, что порвет за нее любого, кто скажет против нее слово, но ее будет ждать та же участь, если она не сомкнет свои изящные уста у него на уроках. Чудо-женщина. Понимала с первого раза. Теперь разбор полетов проходил после уроков. Перья не прекращали лететь даже после того, как Эдуард влетал в хор.зал с криками — «брейк». Но летели, слава Богу, только перья, а не заявления на стол. Из чего Эдуард сделал вывод, что обе стороны такой стиль общения устраивает. И перестал прерывать их сеансы взаимного выноса мозга. Позже эти два психа притерлись и стали общаться внешне спокойнее. Только внешне. Это если не слушать те слова, которые они друг другу саркастическим тоном выговаривали. Спустя какое-то время Эд уже не представлял свой день без ее влетаний в его кабинет с ее фирменным — Блять, Эдик, почему…    … почему не пашут холодильники, у нас лужи у бортиков. Или мы переходим в новую дисциплину, синхронное плавание?   ...... почему у нас столько оздоровительных групп? Мы такими темпами станем скоро самой здоровой нацией, прекратим умирать, перенаселим планету, сместим ее с оси и улетим к ибеням. У нас их уже 15. Может хватит?   ...... почему у нас потолки низкие. Где нашим парам поддержки делать? В горизонтальном положении? Так они так детей наделают. Давай утеплять веранду и пусть они там и зимой развлекаются. По пятницам, когда у нее был выходной, иногда всего на полдня, и тогда, когда она уезжала на старты, ему не хватало этого постоянного фонового шума. Она пахала, как дьявол. И заставляла остальных вокруг себя кружить в таком же темпе. Кто не догонял — тот оставался вне. Единственное, просила на 10.15 ей, по возможности, не ставить первый лед. Лучше после 12. — Так ты соня, оказывается, — подтрунил однажды Эд. — Эх, парень, если бы ты знал какие  мне сны снятся, ты бы спал со мной. Эд офигел. — Это предложение, Этери Георгиевна? — Блин, вот как обычно, что-то ляпну, — и расхохоталась весной у самой кромки души,  — ты не так меня понял. Короче. Всё. Сны мне хорошие снятся. Ушла я. По вечерам она еще находила силы за чашкой чая в кабинете смешить его разными рассказами в лицах. Байки со стартов, со льда, с тренировок, занятий. Попутно они планировали, обсуждали всякие разные админ дела. В Хрустальном она стала больше, чем старший тренер. Она стала всем, знала все и всех. Хрустальный стал ее домом. Работа давала свои всходы. И у строгого директора там, где было, казалось, все выпалено дочерна, ее шаровая молния темперамента дала взойти новой поросли. Начало распускаться что-то давно забытое. Странное, трепещущее. Он понял, что нарочно стал задерживаться вечерами, чтоб лишний раз ее увидеть, посмеяться вместе, поговорить. Он хотел ее видеть, смеяться с ней, говорить. Да к черту эти корректности, он просто ее хотел. Как облако из темперамента, таланта, требовательности, жесткости, мягкости, смеха, серьезности, несерьезности, пикантных анекдотов, летающей гривы волос, хриплого, постоянно немного простуженного от холода льда и криков на спортсменов голоса, тонких выразительных пальцев, лукавых и подвижных глаз. Он ее просто хотел, как явление. Он ее просто хотел, как женщину. Он делал не только то, что от него требовало его начальство. Он давал ей намного больше. Он не просто ей обеспечивал все необходимое. Он вел ее равной. Они вместе выезжали на важные встречи. Вместе проводили важные переговоры. Вместе обсуждали вопросы коммерческие, административные и хозяйственные. Она, фактически, стала его правой рукой.  Он любил с ней советоваться, ее нестандартный разум часто подсказывал нестандартные ответы. Товарищи наверху не препятствовали такому глубокому проникновению тренера во все процессы,  казалось бы человека, который должен только заниматься чистым спортом и искусством в спорте. Классическая история. Он любил ее, она любила лед, но с ним дружила. Этери вообще дружить любила. И умела. В 2013, в предверии Олимпиады, когда надо было выводить окончательно в рамках операции «Ландромат» олимпийские деньги, было решено, укрупнить структуры. И дабы вывести из-под вероятного удара самого Эдуарда, при объединении с «Самбо» Лайшев поставил в отделение «Хрустальный» абсолютно бесполезную болванку Филатова. Но зато с правом подписи. А где права, там и обязанности. В случае чего, если копнутся денежные дела, и отвечать будет тот, кто ставит подпись. То есть не Эд. Всех все устроило. Кроме Этери. Которая была воспитана на пионерских ценностях и лозунгах «сам погибай, но товарища выручай» Она натуральным образом полетела к Лайшеву защищать честь и достоинство того, с кем ей так комфортно работалось. В этой истории она услышала только то, что будет новый директор и новые подчинения. А подчиняться она не любила. Вечером, за бокалом коньяка, Ренат Алексеевич, рассказывал и показывал в лицах какую битву устроила мадам в его кабинете и какими непечатными эпитетами обкладывала всех ставя ультиматумы, чтобы отстоять честь Эдуарда. Они смеялись на это до икоты. Решено было порадовать темперамент тигрицы и сказать, что ее поход принес свои плоды и только исходя из ее требований и желаний Эдуарда оставляют. На Эда Ренат в качестве нового начальника возложил обязанность, приказом номер один, довести до курчавого разума, что ничего для этого самого разума не изменится, наоборот, финансирование вырастет, а с ним и возможности, да и для Эда так будет безопаснее. — Аксенов, — спросил в финале разговора, — скажи честно, ты с ней спишь? Что она прилетела тебя так отстаивать, — и снова зашелся в смехе. Эд промолчал. Это был первый раз, из череды последующих многих, когда он начал всем намекать на отношения с Этери. Так сказать, пытался приблизить то, что выстроил у себя в голове. А чего там только не строилось. Сколько раз он представлял, как берет ее, на каких ложах, при каких обстоятельствах, как она будет стонать под ним, просить продолжения. Эд свои фантазии не сковывал. И иногда уже даже перестал различать где они, а где действительность. Для него это стало просто навязчивой идеей. Его навязчивые фантазии. А она как нарочно, то придет сядет к нему на стол. То начнет облизывать свои губы. То начнет разминать руки и потягиваться-вытягиваться, как кошка. То после вечернего льда, ожидая когда вскипит чайник, поднимет по стене свои длинные стройные ноги, чтоб немного кровь отлила. А у Эда в это время кровь только приливала. И явно не к ногам. На следующий день после разговора Этери с Лайшевым, и разговора Лайшева с Эдом, Этери дожидаясь чая, пассионарно стала объяснять ему и доказывать, что нельзя вот просто так сдаться и позволить себя уйти, надо бороться. Он хотел ей рассказать то, что обещал Лайшеву и закрыть этот вопрос навсегда. Но ему, черт возьми, так было приятно, что она так убивается по нему. И он вместо рассказов..... поцеловал свою Пассионарию. Обещал себе, один раз, и все. Но остановиться не смог. Она вначале, вроде восприняв все равнодушно, по мере того как распалялся Эд, начала ему отвечать. Сколько раз он представлял, как он ее и где. А произошло все в кабинете на столе. Как-то все случилось очень быстро. Он просто не смог остановиться, когда к ней прикоснулся впервые. «Я люблю тебя, Этери» — пролетело по кабинету. И было оставлено без ответа. Он не верил своему счастью. Что судьба ему дала шанс. Он ошибся. Не дала. Этери больше не дала. Это был единственный раз. Один раз, а разговоров сколько было! Нет, он конечно  не ходил с хештегом на лбу «Я трахнул Этери» Но делал всё гораздо толще и понятнее. Но теперь все разговоры, на любые рабочие и нерабочие темы приходили к знаменателю — Этери. Допустим он говорил так двусмысленно: «вот мы на выходных с Этери ездили…» И на логичные дальнейшие вопросы, формулируемые с разной степенью корректности, но сводящиеся к смылслу «Вы с Этери вместе?» Он отвечал с хитрой улыбкой «Ну, как сказать…» Люди конечно же правильно понимали слова взрослого и серьезного дядьки-начальника и поползли слухи разгоном одна килосплетница в секунду. — Я люблю тебя, Этери. Постоянно он ей говорил это. Она не знала как реагировать. Злилась. На себя злилась, что одним разом дала зажечься этому вулкану. Кто б подумал, что в Эдуарда Михайловича столько любви влезло, что как у чайника, уже вскипело и хлопает сверху крышечкой. Она на это отвечала шутливо — Я тебе, что кукла, любить меня? И он не врал. Они действительно ездили периодически куда-то на выходных. Да только не на своих, а на человеческих выходных. У нее выходной был один в неделю — в основном пятница, а иногда блуждающий, как устанет. А в субботу или воскресенье они могли ездить на деловые встречи. Все же понимают, что самые важные и самые деловые встречи происходят не в кабинетах, а в более укромных местах. Он их так теперь нарочно составлял. Более того, он специально что-то планировал на праздники, какие-то рабочие вопросы или ужины. Он знал, что Этери пролистывает в голове мимо все эти красные дни календаря. Они ей ни о чем. А видимость их отношений, то что эти дни они проводили вместе, создавалась. Зачем ему была эта видимость? Он сам не знает. Он хотел реальных отношений с ней. А она его после этого злосчастного дня начала избегать. Он же не знал, что это вполне в этерином характере — допустить поближе, а потом бегать подальше. Так было у нее с каждым. Только Авербух стал исключением. Но там изначально было все слишком трезво, без чувств и непонятно вообще зачем. Поэтому к Аверу Эд не ревновал совсем. Как пришел — так и ушел. А Глейха он возненавидел. Блять, как он его ненавидел. Плевался. Не переваривал. Терпеть не мог. Мог бы, удавил своими руками. Собственно для этого, он напившись, приехал тогда в Новогорск. Он себе такой пьяный выпад позволил только однажды. И если бы он его нашел у нее тогда в номере, он бы его реально убил. Ему рассказывали, что он оттуда не вылезает, и они постоянно там толкутся, смеются и стучат чем-то. Чем? Чем? Кроватью стучат о стены. Глейх на Эда действовал, как красная тряпка на быка. Даже не так, как рулон кумачовой парчи. Он когда видел его с ней, как она счастливо с ним смеется, заглядывает ему в глаза, дотрагивается к его руке, он готов был всех порвать. И его. И ее. Даже одно упоминание нею его имени, действовало аналогично. Причем его неконтролируемая агрессия вымещалась не только на самом Глейхе, она стала переноситься и на Этери. Он ей грубил, хамил, строил из себя хозяина жизни, ее жизни. Вопреки тому, что приставлен был, как раз в услужение. Сам потом себя ненавидел за это, распинал, клялся, что он ее больше не обидит, ведь она действительно этого не заслуживает, но потом видел ее с Глейхом или слышал от нее о нем — глаза наливались кровью и начиналось всё сначала. В этих ревнивых игрищах он забыл о еще одном важном зрителе. Он забыл о жене. Вот так, прямо о ней и не вспоминал. Зато она его хорошо помнила. Трое детей великолепно освежали память. Она конечно понимала, что он на ней женился без большой любви. Но как-то жили, детей рожали. А тут Эд как сорвался с цепи. Путем недолгих разговоров и несложных наблюдений, она поняла кто стал разлучницей. Так в открытую гулять и ее позорить — это было, в ее понимании, хамство. А если что-то выглядит, как хамство, и люди, а конкретно ее подруги, об этом говорят, что это хамство, значит так оно и есть. Эдика начали ненавидеть всей женской тусовкой жены Аксенова. Дома начались скандалы. Она ему закатывала истерики. Вначале он все отрицал. Жена грозилась пожаловаться папе. А там не просто был папа, а ПАПА. А потом он плюнул, пусть жалуется, все равно жизни нет. Ни тут, ни там. И на ее очередной визг, вынул портрет Этери в рамочке и поставил на прикроватную тумбочку со своей стороны, вместо их свадебной фотографии. Портрет полетел в стену. На следующий день он принес другой. И так каждый день. До тех пор, пока дети не начали писаться в кровать. Его жена прибежала в Хрустальный, нашла эту Гетери и высказала ей все. Из нового Этери услышала, что оказывается она подкладывает свою дочь под Глейхенгауза, так как стремится его заполучить к себе в зятья. Смыслом этого нуарного треша было то, что и Этери развратница и дочь такую же растит. Поводом таких диких фантазий стала их новогодняя семейная фото, где были Этери, Диана и Даня, которую именно так и прокомментировал Эд. А он больше ничего не придумал в ответ в тот момент, когда его жена спросила, почему это его возлюбленная потащилась в Новый Год в жаркие края не с ним, а с другим мужиком. Сказать правду, что его возлюбленная плевала на него с высокой колокольни и давно счастлива с другим, ему было стыдно. Хотя куда уж позорнее было то, что он творил дома. Выслушав бедную женщину, Этери закатила глаза так далеко, что увидела свой мозг. А потом после ее ухода — истерику в кабинете Эда. То, что он из нее слепил, она уже давно переварила и выпустила из себя. Но за то, что Эд сказал такую глупость о Диане, на тот момент еще несовершеннолетней, она ему устроила в кабинете полный погром, пообещав, что в следующий раз придет с коньками. И если тот не забыл, при первой встрече она ему пообещала сделать трепанацию черепа. Дальше Эдина жена пожаловалась папе, как и обещала. Но ее папа ей быстро объяснил ху из ху. Папа ведь тоже был из той же системы. Эда ведь женили на «своей» девочке. Знали бы, что его так бомбанет от этой тренерши, не женили бы, подождали и крепче бы привязали и одного и другого. Но что сделано, то сделано. А Эдиной жене ее папа посоветовал помалкивать, потому как Этери, кроме того, что роковая соблазнительница, она еще и стратегический для страны объект (спасибо, что не продукт) и Эд туда и приставлен, чтобы делать ей хорошо, пока она делает хорошо для страны. И если ей хорошо именно вот так,  значит все это должны принять и поддержать. Пока она дает результаты, и если для этих результатов ей нужен Эдик — ей будет Эдик предоставлен в любых порциях. Элементарно проверить так ли это, с той стороны никто не удосужился. Да и логично, заняться им было нечем, только по постелям со свечкой лазить. А словам Эда они доверяли. Как же все порядком офигели, когда узнали реальное положение вещей. В конце-концов они с женой развелись и Эд уехал на съемную квартиру, оставив все жене. И начал исполнять с контрактами, собираясь положить весь мир к ногам любимой женщины. Но женщина не оценила. Эд реально сошел с ума. Он зациклился, чокнулся и помешался на этой женщине. Он ездил за ней на все старты, даже на те, где он и не нужен был. Ненароком оказывался рядом — в кадре, в лифте, в кафе.  Причем присутствие Глейха его уже не смущало. Он был уверен, что когда-нибудь она пустит его в свой номер, в свое тело, и в душу. Он выжидал момент. И тот настал. И это произошло. Тогда, когда Глейх в первый раз не смог сложить себе цены, вообразил себя великим в отрыве от Этери и действительности, и начал гулять, как паршивая кобелина по барам, клубам и девкам. И когда Этери впервые не смогла это переварить, закрылась в себе. Тогда она позволила быть с собой рядом. Не в том смысле. Просто, когда тренировка или соревнование заканчивались, переключался рубильник и она уходила в себя, безучастно вокруг себя ничего не наблюдая. (события описаны в главе «Быть или не быть») Он был рядом, возил ее сумки, ее саму на такси, носил ей еду, а по вечерам они сидели в темном номере и молчали. О нелюбви. Об общей. Она молчала о боли нелюбви к ней Глейха, а Эд молчал о нелюбви к нему Этери. И в один из вечеров он решил, что надо выбивать клин клином. Нелюбовь нелюбовью. И когда она подошла молча к окну, он так же молча подошел сзади, обнял ее и начал ласкать шею. Он шептал ей «я тебя люблю» между поцелуями. И готов был услышать ее коронное «я тебе, что кукла, чтобы любить меня» Но не услышал. Он развернул ее к себе, целовал уже в губы. Но и тут ответа не было. Она у него в руках, была действительно как кукла — безэмоциональная и безучастная. То, что Эд принял со спины за согласие, было полное равнодушие и отсуствие ее «тут и сейчас». — Ты же не будешь меня насиловать? Отстань от меня. Эдуард ужаснулся, в какого монстра Глейх превратил ее своим отношением. Где этот вулкан страсти и комок энергии, где эти черти, постоянно пляшущие в глазах? Он ее своей нелюбовью превратил в холодную черную дыру с пустым обледеневшим взглядом. То, что даже свой нелюбовью она не смогла сделать с самим Эдуардом. От человека Этери осталась только оболочка. Осознав весь ужас, Эд не в силах держать всё в себе, и дальше наблюдать это, вылетел из ее номера. А потом Глейх вернулся к ней. И она ожила. И Эд понял главное. Что любить и владеть кем-то не тождественно. Он не обладает нею, но любит ее. И если она оживает от того, что рядом этот сосунок, и умирает, если его нет — то пусть лучше будет с ним, но живая. Любить — это высшее искусство. А она, Этери, и есть само искусство. И если любовь Глейха или ее собственная иллюзия самой себе придуманной его любви, дает ей силы жить, то Эд за жизнь. И за искусство. Когда-нибудь она станет его. Он точно это знает. 2024 год. Весна в этом году выдалась аномально жаркой. Еще только середина мая, а дышать уже нечем. Даже тополиный пух летает. Что вы там говорили — «тополиный пух, жара, июль»? А май не хотите? Мы сидим на полу близ открытой балконной двери, но и ночь не сильно приносит облегчение от жары. В квартире тишина, все спят. Кондиционер не включаю. Во-первых, даже самый тихий из них шумит. А во-вторых, боюсь заболеть. Поэтому даже сейчас, даже на теплый пол положила кучу подушек и сижу на них. Стоят 2 кружки с чаем. Моя с фенхелем. Приходится любить эту «укропную воду» Уже четвертый год привыкаю относиться к своему организму, как к фарфоровому. Он у меня работает в режиме ультра си. Даже ультра-ультра си. Когда я перестала удивлять всех на льду — нет не потому, что Тим Тутберидзе перестала давать результаты. Как раз результаты были. Но люди к хорошему быстро привыкают. Поэтому удивляться перестали. Я переключилась на другое. И тут я опять исполнила, да так, что все офигели. А когда собирались выфигеть обратно, опять офигели. Так бывает. Мы сидим лицом к лицу. Прижавшись тесно-тесно. Обнявшись крепко-крепко. Вокруг темнота. Тишина. Но мы не молчим, как тогда в чужих номерах холодных гостиниц. Нам есть, что сказать друг другу. За прошедшие годы я поняла — нельзя молчать. Не бывает так, что нечего сказать. Бывает так, что некому услышать. Нужно говорить. И слушать. Я провожу Эду по щеке обратной стороной ладони. Закрываю веки. Говорю шепотом — Почему у тебя такой взгляд? Нежно целую в глаза. — Что ты ними увидел, что так смотришь на мир? **** Я родился в самой обыкновенной советской семье. Жили от зарплаты до зарплаты. Дружно. Ходили на парады. Родители работали на заводе, я был октябренком, потом пионером. Любил учиться. А потом крякнула перестройка, а потом и развал Союза. И жизни стало по-барабану, что ты любишь. Отец ушел. Куда не доложил. Мать осталась на мне. С работой, но без зарплаты. Но вот парадокс, на бутылку деньги откуда-то находились. Мама спилась очень быстро. Я был в отчаянии. Везде рекламировались какие-то маги, которые зашивали что-то там от алкоголизма. Последнее, что было вынес им. Лучше бы просто выбросил. Не зашили. Русло осталось открытым на прием 40 градусной. Моя мечта была учиться в Университете. Да, представьте себе, я еще в таком положении вещей, мечтал. Юность, наверное. Но не в нашем, где знания можно получить, наверное  в технических профессиях да в медицинских, а в Гарварде. И даже еще пока мама была в адеквате, в выпускном классе, ездил в Германию по какой-то программе обмена. Эта поездка навсегда перевернула мой мозг. Я понял, что можно жить не так как скот, не так как мы живем. Что мир находится в руках тех, у кого знания, как управлять этим миром. Этому надо учиться, а не теореме Виета. У них, в Германии, я познакомился с интернетом. Это вообще было запредельно. И я еще будучи в Германии узнал как и где этому учат.  Для меня был возможен только самый лучший результат. Гарвард. А почему бы и нет?  ВУЗ, который выпускает Президентов. И берут туда практически без экзаменов. Надо только сдать тесты на сертификаты. Иностранные языки у меня на неплохом уровне. И английский и немецкий. И эссе. Главное там эссе, в котором ты опишешь свои взгляды на жизнь. А мне, ребенку перестройки, есть о чем написать. И я выполнил все требования и… мне пришел ответ. Меня приняли. Но не время  праздновать. 60 тысяч долларов стоит учебный год. А тут еще и мама «заболела». Говорят в Америке можно учиться даже бесплатно, если тебе дадут стипендию. Начал узнавать. Есть такое. И даже спортивная стипендия. А я занимался серьезно самбо и дзюдо. Но…увы. Среди 33 стипендиальных дисциплин не было ни самбо,  ни дзюдо. Опять мимо. Главное накопить на первый год обучения. А там, если отличные оценки, могут дать стипендию уже по результатам учебы. Либо там на месте уже что-нибудь придумаю. Значит вариант зарабатывать 60 тысяч долларов. Что уже смешно. Хотя… Ради мечты можно пойти на всё. И я пошел. К брату. Троюродному. Но все же родная кровь. Серега занимался всем понемногу в 80-х и к 90-м сколотил с друзьями свою банду и капитал на ней. Конечно денег не дали. Но предложили заработать. Я им говорю: мне надо 60 тысяч», а они такие: «это только в киллеры» И поржали надо мной. Какие киллеры, нафиг. Начал я угонять машины. Да, мальчик-отличник и такая перспектива. Зато денежки полились. Первое, что сделал, и Серега помог — мать в чувство привели. До того, как меня пришли брать — она больше ни капли не пила. Не знаю, что ей сделали. Но тогда, когда меня привезли, она нашла где-то бутылку — и с горла. Деньгами я не сорил, складывал. Потом стал вообще бригадиром — был сверху. По моим расчетам — года-два и я смогу себе позволить Гарвард. Конечно, пришлось в этом году отказаться. Три раза писал письмо отказа. Просто рука не поднималась добровольно отказываться от мечты. Но выигрывает самый терпеливый. И я смогу добиться. Верю. А другим путем ни на здоровье матери, на ни учебу, а значит и свое будущее, не заработаешь. Парень-бандит-интеллектуал с горящими глазами. Первое мое бандитское лето. Серега гордился брательником. Удивлялся, надо же такой ботан, а так влился. Сказал, что уважает. Выехали всей компанией на природу. Стандартно — алкоголь, наркота, шлюхи. А еще из приятного — рыбалка, шашлыки и свежий воздух. Приехал еще какой-то бус. Люберецкие привалили. Мы с ними были практически одна кровь. Крови, что у них, что у наших на руках было немеряно. Высадились. Выпили. Погутарили. С ними тоже молодые да ранние-перспективные приехали. А еще привезли ссученых — слили стрелку, много наших полегло. Пацаны, бритые, со связанными руками и ногами. И насмерть испуганными глазами. Их по-факту уже и нет. На зоне их уже списали. Только они еще живы. Люберецкие предложили провести инициацию молодых. Начали со своих. Вытащили связанных. Молодому дали в руки пистолет. Наши стали снимать на камеру. Говорят стреляй. Он поднял руку прицелился. И выстрелил. Мимо. Специально мимо. Антон подошел к нему и выстрелил в затылок. Двое. На моих глазах. Я впервые видел смерть. Это....... Я понял, что и я молодой. И меня ждет то же. Те же сучьи игры. Пока суть да дело, пока движ был в одной стороне я нашел бутылку водки и выпил. Сколько смог. В голове завертелось. Ок. Сейчас задрыхну и будут думать, что перепил. Какая уж тут стрельба по живым мишеням. Все таки водка была выпита не зря. За мною пришли. Без нее было бы тяжелее. То, что я бухой и как бы даже стоять не могу, скидку мне не сделало. Все уже были укуренные. И меня с размаху зашвырнули в речку. Чтоб протрезвел. Вылез весь мокрый с дрожащими руками. Показываю, что не могу. Но толпа уже разъяренная. Орут мне — не ссы. Серега первый вместе с ними. Значит, как родственнику послабления не будет. Беру тяжелый и холодный металл в руку. Оттягивает неприятно вниз. Умом понимаю, что пацан угробил тоже душ немало. Иначе бы не был здесь. Только в глаза не смотреть. Только не в глаза. Поднимаю взгляд. И вижу его голубые глаза. Как небо сейчас над нами. Как мои. В них у него вся жизнь. Вся его жизнь перед моими глазами. И в моих руках. И моя жизнь тоже в моих руках. На одной чаше весов моя жизнь — на другой его. Чья ближе? Я видел, что они делают с теми, кто не стреляет. И я… жму. Потом, когда я пошел умываться и смывать с рук запах оружия, я поднял глаза в зеркало. И не увидел себя. Я увидел его. Его взгляд. Меня больше не было. ****** 2024 год. Мы сидим молчим. Его губы у моего уха уже не шевелятся. Губами чувствую на щеке соль. Ему стало легче. — Спасибо тебе, что ты есть. В этом мире. — Мы с тобой действительно близкие люди. Мы стали еще крепче. Слышу легкое кряхтение. Мне пора.