Капли и комья

— Станет слишком жарко — кинь за спину палочку. У Рихарда обеспокоенный вид, тревожно сведенные к переносице брови. Кристоф его понимает и сам волнуется, но показывать этого не хочется. Они уже давненько играли огнем: петарды, военные дымовые шашки, бензин и спички… Детские шалости по сравнению с тем, что им сделали профессиональные пиротехники. Теперь их сцена — византийская ладья с греческим огнем — готова вспыхнуть смертоносной волной огня в любое мгновение. И это может быть по-настоящему опасно. Даже для них. Кристоф серьезно кивает. Вопрос о сохранности касается всех, но Рихард — на передовой, так близко к Тиллю и его плащу… Кристоф чувствует, что всерьез нервничает по этому поводу: настолько, что морщится нос, как у скалящегося зверя, и удлиняются клыки. Рихард видит это. Рихард всегда все замечает. Он улыбается одобрительно, хлопает по плечу, отвлекая и вырывая из тревожного состояния — все хорошо. Все будет хорошо. Все идет ровно по сценарию. Взрывы у балок с облаками искр, ракетницы, плащ. То и дело в лицо Кристофу прилетают залпы обжигающего тепла и оранжевого жара. Кажется, что кожа, требующая прохлады и влаги, вот-вот лопнет и начнет течь, как воск, но вместе с тем… Кристофа охватывает странное ощущение. Он видит перед собой Рихарда, Пауля, Тилля… Чувствует Оливера и Флаке. И купается в огне, который пульсирует в такт с гитарными риффами, с криками толпы, наконец, с ударами самого Кристофа. Зал заполнен теплом не только огня — тысяч людских тел, торопливо бьющихся сердец. Ритм музыки мешается с криками, со взмахами руками, палочки вибрируют в руках от ударов, и Кристоф все глубже соскальзывает в странный транс. Не надо даже переходить на другой уровень восприятия: он и без того окружен звуком и вибрациями, купается в них, и воздух плотный настолько, что кажется, что на него можно лечь. Кристоф закрывает глаза, растворяясь в музыке, прислушиваясь к ней, стараясь отделить Рихарда от Пауля, и их обоих — от Оливера, вычленить Тилля и Флаке, но все бесполезно. Музыка сливается в мощный поток, который подхватывает и уносит Кристофа куда-то далеко, и он приоткрывает губы, жадно стараясь хватануть хоть немного прохлады, хоть откуда-нибудь. Брызги из бутылки Тилля. Старая вентиляционная труба под потолком. Безмолвная поддержка Рихарда… Кристоф не сразу понимает, что все закончилось. Музыка и эйфория отпускают нехотя. Хочется пить, хочется есть, хочется секса, хочется устроить масштабную кровавую охоту — хочется всего сразу. Рихард чувствует — и ловит его в последний момент. Хватает за щеки, а затем целует, жадно выпивая избыток энергии и волнения, успокаивающе поглаживая по затылку. Остальные кричат, смеются, отпускают пошлые шутки и показательно изображают рвоту, но Кристоф, наконец, расслабляется, и соскальзывает лицом Рихарду в изгиб между шеей и плечом. Кажется, что огонь и голод все еще гуляют по давно мертвым венам, но волнение — сильное, до дрожи — постепенно отпускает, и Кристоф начинает слышать что-то еще помимо запаха добычи и остаточных вибраций в руках. Тихий, успокаивающий голос Рихарда.