Труба. Добывающий нектар

«Каждый охотник желает знать!» — прыг — «Желает знать, где еды ему взять!» — скок. — Ого! Ого-го!!! Огромный бордовый цветок с ярко-желтым нижним лепестком, похожим на выпяченную губу, манил хранящимся на дне чашечки нектаром и комками ароматной пыльцы. Реквик снял со спины корзинку, перевесив ее на грудь, открыл затычки всех фляжек, висевших на плотном кожаном поясе, шлепнул себя по голому заду и решительно нажал на желтый лепесток. Тот легко поддался, открывая бархатистую изнанку. В бордовом полумраке медленно шевелились тычинки, густо облепленные шариками пыльцы, мерно пульсировал пестик, а совсем в глубине маслянисто поблескивал нектар. Аккуратно развернувшись, Реквик прижал лепесток коленом, отгибая его еще сильнее, перенес вес и нагнулся вперед, одновременно хватаясь за края других лепестков. Цветок покачнулся на массивном стебле, но удержался, позволяя Реквику скатиться в глубину. Крепко упираясь босыми ногами в стенки трубчатого цветка, он протиснулся между тычинок, открыл корзинку и принялся набивать ее сладкими шарами. Освободившись от груза, тычинки зеленоватыми змейками обвили ноги и живот, щекотно скользя по телу. Корзинка вновь отправилась за спину, а Реквик спустился еще чуть ниже, отцепил первую фляжку от пояса и наклонился к подрагивающей поверхности нектара. Одна из тычинок ощупала промежность, нашла сжатый анус, ввинтилась насколько хватило длины и замерла. Реквик наполнил вторую фляжку и получил в зад еще один зеленоватый отросток. С каждой фляжкой тычинок внутри прибавлялось, и они уже не лежали спокойно, а терлись и плавно раскачивались туда-сюда. Не удержавшись от соблазна, Реквик напился из фляжки и наполнил ее снова. Сладкий и густой нектар пьянил, тычинки распаляли, наклоняться за новой порцией нектара становилось все сложнее. Ноги дрожали, а спина покрывалась испариной. — М-м-м, — простонал он через закушенную губу и наклонился за пятой порцией нектара. Пятая тычинка толкнулась в переполненный анус, медленно растягивая его еще немного. — Ох. К восьмой фляжке Реквика совершенно развезло. Юркие тычинки трахали его в полную силу, а пестик, зажатый в руке, дергался и вырывался, открывая и закрывая отверстие на плоском конце. В конце концов пришлось его отпустить, и он тут же присосался к напряженному пенису. Тяжелые фляжки тянули вниз, ноги скользили по гладкой изнанке цветка, мышцы ныли и протестовали, тычинки наконец вошли в общий ритм и толкались вверх, одновременно забираясь чуть не до желудка. Корзинка елозила по спине, липкая пыльца смешивалась с потом и стекала меж ягодиц, где и так мокро от вязкого сока, выделенного тычинками. Реквик из последних сил хватался за место соединения лепестков и рвано вдыхал перенасыщенный цветочный аромат. По телу прокатилась волна оргазма и пестик подавился резко выплеснувшейся спермой, торопясь поглотить ее без потерь. Как по команде помятые тычинки вялыми змейками упали в остатки нектара и запузырились, растворяясь. Реквик поднапрягся и вывалился грудью на желтый лепесток, отдышался немного и вылез совсем. Из растраханной задницы капало на пятки, голова кружилась, но оставаться возле цветка было опасно. Оплодотворившись, тот начинал охотиться, чтобы набраться сил для выращивания семян. Ароматный и привлекательный на вид нектар становился пищеварительным соком, в считанные минуты растворявшим попавших в него насекомых. Те об этом не знали и устраивали целые битвы за право забраться внутрь первыми. Замешкайся Реквик хоть ненадолго, и могут искусать в запале. Собирать нектар из огромных цветов — удел немногих разумных. Спрятанные в чаще тропического леса, цветы распускаются на одну луну, и надо успеть найти и вычерпать их до того, как упругие лепестки осклизнут и неаккуратной лужей растекутся по земле. Сборщик должен помнить, где ему уже попадались цветы, уметь сориентироваться на местности, преодолеть реки, болота, овраги и буреломы, собрать нектар и пыльцу, отдать цветку сперму и вернуться с грузом домой. Можно срубить цветок или пробить дыру снаружи, чтобы сцедить нектар, но тогда не завяжутся семена и на будущий год цветка не будет, а значит племя останется без лекарства от многих болезней и скоро вымрет. Такое уже случалось. Реквику казалось, что раз он занимается такой тяжелой и важной работой, он заслуживает уважения, но сборщиков не любили, потому что… — О, Большая Дырка вернулся! — тыкая в него пальцами заорали ребятишки и бросились к дому старосты. Остальные жители тоже повысовывались из домов, пристально следя, чтобы Реквик не подходил близко, а шел четко посередине улицы. — Выверни бутончик, ну выверни! — выпячивали они губы, намекая на розовый край кишечника, легко выворачивающийся наружу у старых собирателей нектара. У Реквика ничего такого не было, но его все равно доставали. Быстрым шагом пройдя деревню, Реквик три раза стукнул в окошко старосты и снял с натертых плеч корзинку, поставил на специально сколоченную скамейку. Рядом выложил наполненные фляжки. Потом к его дому принесут корзину, наполненную хлебом и мясом, связку пустых фляжек и оставят на такой же скамеечке. Никто не подойдет близко к «кончающему в цветке». До своего дома бежал бегом под смех и улюлюкание, быстро забрался по веревочной лестнице, втянул ее за собой. Маленький дом на дереве располагался в небольшой рощице на отшибе от остального поселения, и роскошью не блистал. Три тыквы для воды, фляжки, кучей сваленные в углу, две дырявые корзины ждали починки, свешиваясь со стены, да тюфяк, набитый травой в углу — вот и все, что имелось. С высоты открывался чудесный вид на реку, поля и край леса. Реквик посидел немного у окна и растянулся на тюфяке. Иногда приятно не заботиться о собственной безопасности во сне. В походах он спал на деревьях, в гнездах или дуплах, постоянно опасаясь нападения лесной живности. Уже стемнело, когда раздался условный свист — принесли еду и воду. Реквик спустился вниз, подхватил свою корзину, набитую плодами и ароматными свертками, хотел уже подняться на верх, но заметил тень в кустах. Кто-то прятался меж ветвей и следил за ним, затаив дыхание. Не желая удовлетворять чужое любопытство, Реквик поправил корзину на плече и полез вверх. В кустах зашевелились. Стоило начать поднимать лестницу, ее кто-то схватил и повис всем весом. — Постой. Спросить хочу. По сдавленному шепоту Реквик не смог определить кто это может быть, тем более, с нынешними подростками он не сталкивался, а его ровесники уже имели собственных детей. — Что тебе? — А правда, что с цветами приятнее, чем с девушками? — Не сравнивал, — честно ответил Реквик. Когда умер предыдущий собиратель нектара, староста собрал всех парней подходящего возраста, выбрал двоих — самых щуплых, и устроил проверку. Этот день Реквику до сих пор снится в кошмарах. Их привязали за руки и ноги к скамейке и принялись пихать в зад корень учачу, тонкий на конце и постепенно утолщающийся к листьям. Ни о какой подготовке или смазке речь не шла, пихали как есть, до первой крови. Реквик проиграл. Отбросив мысли, что это недостойно, он орал, ругался и визжал на всю деревню. Его порвали, но не так сильно, как молчавшего до последнего собрата. Тот умер через несколько дней. Реквика снабдили корзиной и поясом с фляжками, велели без нектара не возвращаться и прогнали силой. Три дня он болтался в лесу неподалеку, надеясь, что ему позволят вернуться, но никто не сжалился над «порванной задницей». А зад и правда болел и кровил, заживая очень плохо. Ночью четвертого дня его разыскала мать и вздрагивая от каждого звука, сказала, что обратной дороги ему нет, староста велел забить его камнями, если покажется без добычи и выбрать нового сборщика нектара. Матери воют, отцы лютуют и угрожают перебить всю их семью, если Реквик откажется от работы, а у них младших пять голов, двое болеют, а староста нектар для лечения не дает, говорит, пусть сын принесет, тогда и вылечишь, а нет, значит умрут. Понимая, что выбора нет, Реквик отправился в джунгли, разыскивать ненавистный цветок. Первый раз с цветком ему тоже снился, только совсем в других снах, приятных. Растение оказалось куда лучше разумных. Поэтому сейчас Реквик жил в домике на дереве день или два, пока не кончалась подаренная еда, и вновь уходил в джунгли. — А тебе зачем знать? — поинтересовался собиратель нектара. — Интересно. — Так пойди и попробуй, — хохотнул Реквик и дернул лестницу. От неожиданности тот, кто стоял внизу, отпустил ступеньку, та мотнулась и ударила его, заставив вскрикнуть. — Я не знаю где искать цветы, — прошипел незнакомец, сплюнул и выругался. — Зуб выбил? — Не, губу разбил. — Попроси у старосты нектара, полечишься, — посоветовал Реквик и закрыл дверь. Возиться с любопытными соплеменниками не хотелось. Отдохнув два дня, Реквик воспользовался хорошей погодой и ушел в новый поход. Он давно хотел проверить лес за рекой, соорудил плотик из трех связок камыша, лег на него грудью и поплыл, подгребая руками. На середине попал в быстрое течение. Пока выгреб, его далеко унесло к незнакомым берегам. Едва выбрался на пологий берег и отдышался, услышал крики. То уходя под воду, то выныривая на поверхность, поплавком крутилась лохматая макушка. Сноп камыша уплыл вперед, лишая пловца единственной опоры. Тяжело вздохнув, Реквик вошел в воду. — К поселку идти туда, — указал направление Реквик, трясущемуся от холода пареньку. Он знал его в лицо, но не помнил имени, и не стремился вспоминать. Они были в чем-то похожи. Оба небольшого роста, оба худые, только Реквик от постоянного нахождения в лесу щеголял накачанными мышцами, и волосы заплетал во множество косичек, слепленных на концах кусочками смолы. Паренек тоже проводил много времени на солнце в полях с мотыгой, судя по мозолям на руках. Его спина обгорала много раз и кое-где облезала прозрачными лоскутками, сейчас скатавшимися в белесые катышки. Короткие волосы, высыхая, топорщились в разные стороны, а на затылке пряталась тонкая косичка, подвязанная так, чтобы не бросаться в глаза. Последний момент заинтересовал Реквика. Косы носили только собиратели. Даже женщины волосы не плели. Реквик учился по картинкам в старом доме собирателя. Тот прямо на стене нарисовал как из трех прядей складывается одна коса. После долгой практики на веревке он наловчился плести и себя. — Это что? — Реквик подцепил косичку пальцем. Парнишка вырвался, прикрыл затылок ладонью. — Старшие увидят, поколотят же. — Пусть колотят, я так решил, — зло огрызнулся парень и отошел в сторону, явно не собираясь никуда уходить. — Я хочу научиться собирать нектар. — И стать изгоем. — Меня это не пугает. Племени нужно больше нектара. — У тебя кто-то умер? — Все. Мать, отец и сестренка. — Сочувствую. Травмированный. — И тогда я решил, что стану собирателем и больше никто не умрет! Еще и идеалист. — Умрут, нектар не всесильный, — вздохнул Реквик и принялся вычищать тину из-под ремней, на которые крепились фляжки. Он уже понял, что парень добровольно не уйдет, так и будет тащиться следом, попадать в неприятности, а вытаскивать ему, Реквику. — Один цветок. — Что? — Я позволю тебе забраться в один цветок. Ты поймешь, что не подходишь для такой работы, расплетешь косу и вернешься домой. Я никому не скажу, где ты был, будешь дальше возделывать поля. — Не надо за меня все решать! — вспылил парнишка и широким шагом направился к зарослям. — Мне прям интересно, куда ты собрался заливать нектар, — хихикнул Реквик. — Корзину сплету, тыквянки уже отсюда вижу, — отрезал тот и полез на дерево. В плодах с плотной кожурой и нежной мякотью, созревающих на лианах круглый год, часто устраивали свои гнезда вжухи — кусачие насекомые с трескучими складными крылышками. Реквик всегда сперва наблюдал, не летают ли они поблизости, а только потом аккуратно проверял самые крупные и спелые плоды. Парнишка тонкостей не знал и совсем скоро им пришлось резво нырять в воду, чтобы отбиться от жужжащей армии. Выплыли еще ниже по течению, едва вскарабкались на илистый берег, нацепляв кровососок. — Ну, как, не передумал еще цветы искать? — помогая снять извивающихся червей, поинтересовался Реквик. Шмыгнув распухшим носом, парнишка отрицательно качнул головой. — Как тебя зовут? Все никак не могу вспомнить. — Линкан. Думаешь я совсем глупый, не понимаю, что к цветам тропинки не протоптаны? Тебя тоже за руку по лесу не водили. — Меня пинком прогнали, — согласился Реквик. — Нож мать тайком принесла, вот и все снаряжение. Ладно. От меня ни на шаг, смотри внимательно, ползучих много, они ядовитые. Шестилапов много разных, некоторые кусаются. Звери тоже попадаются, но редко. — А ты по дороге охотишься? — Редко. Звери не торопятся наткнуться на нож до смерти. — Понятное дело. — Чтобы найти цветок, первым делом надо забраться на дерево и найти самую темно-зеленую низину. Дойти до нее и проверить, нет ли там того, что ты ищешь. — А если нет? — Залезаешь на самое высокое дерево и ищешь темно-зеленую низину, — хохотнул Реквик и полез по шершавой коре. Нужную низину они нашли на второй день ближе к вечеру. Линкан к тому времени совершенно вымотался, продираясь сквозь заросли. Спать в развилке между толстых ветвей ему тоже не понравилось, а устраивать гнездо Реквик не стал нарочно. Цветы искать — это не в поле спину гнуть. Там можно развернуться и уйти домой, к очагу и кровати, тут даже воду не всегда удавалось найти в достаточном количестве, и постоянно кто-нибудь пытался укусить. — Ого, какой громадный! — открыл от удивления рот Линкан. Цветок им и правда попался большой. Толстый стебель вознес темно-синий бутон на два их роста. Толстые кожистые листья раскинулись во все стороны, как громадные языки. Самые нижние упали на землю и начали гнить, привлекая мириады шестилапов, питающихся разлагающейся растительностью. Сетка жилок пружинила под ногами, казалось, что земля проминается и непрерывно шевелится. — Там нектара по колено, не меньше, — задумчиво побарабанил по пустой фляжке Реквик. — Раз уж ты здесь, сделаем и тебе перевязь, небось донесешь. — Донесу, — заверил Линкан и яростно почесал искусанное плечо. — Пока не подготовимся, внутрь не полезем. — А мы вместе? — покраснел Линкан. — Посмотрим. По очереди скорее всего. Один ты много не начерпаешь, быстро кончишь. А этого делать нельзя. — Последнюю фразу Реквик сказал, уже оглядывая окрестности в поисках подходящих материалов для работы. Эту ночь они провели на широких листьях цветка. Реквик уже слазил наверх и убедился, что пыльца на месте, нектара много, но держаться будет сложнее, чем обычно, слишком широкая чашечка. Возникла идея сделать страховку, а может и тыквянку на веревке приспособить, чтобы таскать нектар пока цветок развлекается с одним из них. На рассвете лепестки приоткрылись, позволяя забраться внутрь. Реквик деловито раскладывал свеженакрученные веревки и емкости. Линкан нервничал. — Ты чего мотаешься? Столкнешь все, — дернул его за руку Реквик, усаживая на край листа. — Тебе было страшно в первый раз? — В первый раз я все сделал неправильно и чуть не переварился. С тобой такого не случится, я прослежу. Срываешь пыльцу только с одной тычинки, передаешь мне и начинаешь набирать нектар. — С одной? — Для начала тебе хватит и одной. Только кончать не смей, пестик держи крепко, кричи, я тебя вытащу. Если цветок оплодотворится, то нектар испортится и бродить нам опять по джунглям. Линкан сосредоточенно кивнул. — А если не в пестик, а мимо? — Что мимо? — Ну, кончить. — Мимо можно, только повыше, чтобы в нектар не попало. — Ага, понял. — Но, лучше, кричи. Реквик с усилием раздвинул лепестки, Линкан лег животом на нижний и принялся медленно сползать внутрь ногами вперед. Его колотило настолько сильно, что подрагивал даже лист, на котором они находились. — Ногами сильнее упирайся в стенки. Чего тебя трясет так? Держу я. Желтые шарики рви и клади в корзину. Не надо ее снимать, через плечо кидай, дубина! Пыхтя и причитая в полголоса, Линкан кинул за спину несколько липких шариков и замер. Реквик почувствовал, как натянулась веревка. — Ой. — Что?! — Кажется я оборвал две тычинки. — Приятно развлечься, — фыркнул Реквик. — Пестик хватай, а то сейчас присосется. Пестик Линкан схватил, сжал так, что чуть не оторвал. На светло-зеленой поверхности отпечатались пальцы. Освободившиеся от пыльцы тычинки уже занялись поиском нужного отверстия, Линкан задергался, как червяк на крючке. — Уроню, — пригрозил Реквик. — Может передумал уже? Могу вытащить. — А-а-а-а-а! — напряженно краснея, выкатил глаза Линкан. — Ты нектар собираешься добывать? Спускайся глубже, бери фляжку, наклоняйся. Пестик держи, он гнется, головой можешь упереться во что-нибудь, чтобы не нырнуть. Работай давай! Линкан безмолвно открыл рот, пытаясь не то вдохнуть, не то выдохнуть, напрягся, поджимаясь, и быстро заморгал. Крупные слезинки друг за другом покатились по щекам, зависая на подбородке. — Лучше расслабься. Они же все равно влезут, а тебе легче будет. Поверь. Реквик вспомнил свой первый раз, когда неосмотрительно освободив от пыльцы все тычинки разом, он орал, принимая их в порванный и воспаленный анус, и как ревел потом, выбравшись наружу, не сразу обратив внимание, что боли нет и крови тоже. Цветок вылечил своего осеменителя, чтобы тот мог прийти в другой раз. Реквик лег грудью на нижний лепесток, распластавшись для надежности, забросил в глубину кувшинчик на веревке. Ошалелое лицо Линкана было совсем близко. Тот совершенно выпал из реальности, насаженный на две тычинки. Яркие солнечные лучи пробивались сквозь лепестки, и Реквик видел, как старательно извиваются тычинки, пытаясь добыть вожделенную сперму. Остальные тычинки, нагруженные пыльцой, подергивались, желая присоединиться. Вытянув кувшинчик, Реквик наполнил первую фляжку до половины, забросил кувшинчик вновь, тот шлепнулся в нектар и булькнул, Линкан вздрогнул всем телом и чуть не упал, быстро переступил ногами, все же удержавшись. — Нравится? — ехидно поинтересовался Реквик. — Они внутри, в животе, — выдохнул Линкан и медленно опустил взгляд, боясь увидеть что-то страшное. — Нектар собирай. — Не могу. Они же меня… — А ты как хотел? Они тебя, а ты знай себе фляжки наполняй. Мечта, а не работа, — обрывая пыльцу с третьей тычинки широко улыбнулся Реквик. А нечего было навязываться. Будто не видел, что задница у собирателя и правда растянута будь здоров. Издержки профессии. Третья тычинка радостно ввинтилась с размаху, Линкан ойкнул и оросил внутреннюю часть цветка семенем. — Выбирайся, горе — добытчик, — потянул за веревку Реквик, выволакивая несопротивляющееся тело наружу. Пока Линкан приходил в себя, Реквик забрался внутрь цветка, начерпал несколько фляжек, позволяя трем свободным тычинкам легко скользить у себя внутри, и отжимая в сторону остальные. Отпущенный на свободу пестик сразу нашел член и теперь посасывал его равномерно, будто отсчитывал про себя «раз-и, раз-и». Внутри нарастало тепло и работа уже не казалась такой уж беспросветно-угнетающей. На нижний лепесток грудью лег Линкан, пуская внутрь цветка свежий воздух. — Забери и дай другие, — протянул ему связку фляжек Реквик. Несобранные комки пыльцы тыкались в грудь и плечи, пачкали своей сладостью, слипались между собой. Реквик оборвал их все, отдал корзинку наверх. Наклоняться за нектаром без груза на спине было куда легче и приятнее. Спустившись глубже, где венчик цветка становился уже, Реквик присел, уперся спиной и ногами покрепче и продолжил вычерпывать нектар, одновременно наслаждаясь нарастающим растяжением. Освободившиеся от пыльцы тычинки разве что не пищали от нетерпения, желая изучить разумного изнутри. Они уже нашли самые чувствительные места и терлись о них без остановки, мешая Реквику сосредоточиться на работе. Он то и дело останавливался, поглядывал вниз, много ли еще осталось, постукивал по заполненным и пустым фляжкам, и пережимал основание члена. Едва все фляжки были наполнены, Реквик позволил себе кончить, отдышался и медленно встал на затекшие ноги. — Тебя вытаскивать? Реквик вздрогнул от чужого голоса. Он успел забыть, что сегодня не один. — Фляжки забери. Расслабившиеся мышцы слушались с трудом. Он растянулся на жестком листе, закрыл глаза, вдохнул влажный воздух с нотками прелой листвы и нектара. Высоко на деревьях пели птицы, жужжали шестилапы и легкий ветерок холодил разгоряченную кожу. В такие моменты Реквик чувствовал себя совершенно счастливым и забывал о неприятностях. Первые три похода за нектаром были сущей пыткой. Он не знал джунглей, неуклюже барахтался в цветах и отлеживался неделями после каждого раза. Ненависть грызла его изнутри, и, если бы не лечение цветов, он наверняка заболел бы тяжелой болезнью. Постепенно пришло принятие и тут же подтянулось наслаждение. Цветы изо всех сил старались доставить ему удовольствие, и только паника не давала почувствовать это. Иногда ему хотелось рассмеяться в лицо злобствующим соплеменникам. Они не понимали, какую власть он имеет над ними. Стоит ему принести совсем мало нектара, и они передерутся или постепенно вымрут один за другим. Никогда в племени не было два собирателя. Это же немыслимо, получать удовольствие через отверстие для испражнения! А цветам все равно. Им не грязно и не противно. Им нужна сперма, а Реквику нектар, пыльца и удовольствие. Он бы давно ушел из поселения, даже место присматривал одно время, но не смог. Мать встречалась с ним тайком и уговаривала не уходить, да и жалко того, кого выберут следующим. Не всем повезло как Реквику, многие кончали жизнь самоубийством или сходили с ума. Не от тычинок, от ненависти окружающих. Тем более непонятны мотивы Линкана, добровольно решившего стать собирателем. Кстати, о Линкане. — Спасибо, ты мне здорово помог, — приоткрыл один глаз Реквик. Парнишка повесил связки фляжек и корзинки с пыльцой на ближайшее дерево и сидел рядом, обняв колени руками. Услышав Реквика, передвинулся еще ближе, под самый бок. Горячее бедро прилипло к измазанному пыльцой и нектаром боку. Реквик хотел отодвинуться, но Линкан посмотрел с такой невысказанной мольбой, что он остался лежать неподвижно. — Я рад, что оказался полезен. — Такой большой цветок в одиночку не вычерпаешь. Надо запомнить место и прийти, когда созреют семена. У меня уже растут несколько цветов, только они еще маленькие. Хорошо заиметь такой поблизости. Ты знаешь, что цветы все связаны общими корнями под землей? — Нет. — И сажать новые надо так, чтобы неподалеку были корни старых, и они могли соединиться. Я столько семян перепортил, пока понял в чем дело. — Поэтому ты всегда долго в джунглях? Сажаешь цветы? — Не только. В джунглях много интересного. Как ты? Линкан поерзал, смущенно улыбнулся. — Нормально, не болит даже. — И не будет болеть. Цветок лечит. — Теперь ты такой сладкий, — провел пальцем по его груди Линкан. Вдруг нагнулся и быстро лизнул сосок. Реквик вздрогнул от нового для него ощущения и сел, нахмурился, не понимая, зачем это. Линкан тоже вздрогнул, отодвинулся к краю листа, едва не соскальзывая вниз. — Извини. Ты такой… «Грязный», «липкий», «глупый» … Реквик ждал чего угодно, только не: — Красивый. Это было смешно. Очень. Реквик фыркнул, вдохнул и рассмеялся в голос, откидываясь на локти. Косички подергивались и щекотали плечи, в животе закололо, а он все смеялся, не в силах остановиться. Линкан испуганно улыбался, не зная, что делать. — Надо еще цветок найти, этот в твоей башке не долечил что-то, — наконец немного успокоился Реквик. — Красивые дома сидят, в окошко смотрят, а не по джунглям шастают. Посмотри, в каком месте ты красоту увидел? Тут? Тут? — он вскочил на ноги, тряхнул косами, с которых во все стороны посыпался налипший мусор, глянул на себя через плечо. Линкан ничего не ответил, только окатил его восторженным взглядом, смущая до горящих ушей. — Ладно, надо идти. Скоро тут соберется всякая живность, полезет перевариваться, не самое приятное зрелище. — Почему они лезут сами? — навьючивая перевязь с фляжками, обернулся Линкан на разворачивающий лепестки цветок. — Запах. Сейчас он слабый, потом будет такой, что все забудешь и сам пойдешь. Домой они добирались четверо суток. Реквик постепенно привык к спутнику, даже перестал ворчать из-за задержек в пути. Линкан уставал куда быстрее тренированного собирателя, и дикая жизнь для него была в новинку, но старался не тормозить из последних сил. В добавок ко всему зарядил дождь. Последнюю ночь они провели в дупле старого дерева, убив жившую там многоножку, которая стала сносным ужином. Только сильный голод и насмешки Реквика помогали Линкану преодолеть брезгливость. За весь день им попалось всего одно дерево со съедобными плодами и те пришлось отбивать у птиц и обезьян. Он пробовал жевать шарики пыльцы, но от приторной сладости сразу разболелся живот. И вот многоножка… — Меня сейчас вырвет, — честно предупредил Линкан и положил в рот совсем маленький белый кусочек. — Не ешь, мне больше достанется, — с влажным звуком высасывая мякоть из хитиновой оболочки усмехнулся Реквик. — Я когда лазил наверх, видел хлебное дерево у дома старосты. Завтра к вечеру дойдем, если ты не решишь упасть от голода где-нибудь под кустом на радость шестилапам. — Ну, уж нет! — почесал искусанную ногу Линкан. — Лучше я их, чем они меня. Реквик молча протянул ему кусок многоножки, Линкан вздохнул, зажмурился, и быстро проглотил пищу, едва прожевав. — Почему нам больше не попадаются цветы? Я думал они растут и вдоль реки. — Вдоль реки растут только мелкие белые, они нам не подходят. Крупные цветы прячутся во влажных низинах, вырастая на одном месте раз в два-три года. — Получается, цветы всегда надо искать заново? — удивился Линкан. — Да, — кивнул Реквик и выкинул остатки хитина в кусты. — А теперь спать. Он сходил за большими листьями, нарубил сухих лиан, которые легко распались на мягкие волокна, и устроил постель. Один из листьев заменил дверь, прикрыв неровную дыру. Линкан помогал пушить лианы и пристраивать лист, но когда корзины и фляжки были подвешены под потолком, а Реквик улегся и закинул ноги на стену с глухим стуком, Линкан остановился в нерешительности. — Чего застыл? Иди сюда, — позвал Реквик. Ему тоже было немного не по себе от необходимости лежать с кем-то так близко, но не спать же Линкану на улице, тем более что там поливал дождь, а в дупле было уютно, хоть и темно. Прижавшегося к стене Линкана он слышал, а не видел, и это немного приободряло. Да, они сейчас прижмутся друг к другу, но не этого ли хотелось последние два дня? Линкан подался вперед, шаря рукой перед собой, наткнулся на плечо Реквика, осторожно лег рядом. Некоторое время они возились, пытаясь устроиться поудобнее, постоянно задевая привставшие члены друг друга и извиняясь. Наконец развернулись спина к спине и затихли. Судя по выровнявшемуся дыханию, Линкан уснул очень быстро, а Реквик с трудом удерживал себя на месте. Аккуратная попа Линкана четко вписалась в изгиб поясницы Реквика и вся кожа в местах взаимного соприкосновения горела, будто намазанная перцем. Реквик немного отодвинулся, но Линкан тут же прижался сильнее, ища тепла. Еще и развернулся, чтобы закинуть на Реквика ногу и руку. Собирателем овладела паника. Он научился правильно обходиться с цветами, неплохо знал джунгли и их обитателей, а вот с такими же разумными, как он, дела не имел. С тех пор прошло несколько циклов, за которые он смирился, что навсегда останется один. И умрет тоже в одиночестве, истощив возможности тела. Заинтересованные взгляды и тесные объятья не вписывались в картину мира. Отлежав руку, Реквик лег на спину, и Линкан устроился еще удобнее, почти укладываясь сверху. Не просыпаясь, он принялся тереться о ногу Реквика напряженным членом, вздыхая и причмокивая губами. Реквик замер, не зная, как на это реагировать, Линкан длинно выдохнул и скудно кончил на чужую ногу, тут же размазывая семя. Воздух наполнился характерным ароматом. Под листьями, которыми они застелили дупло, кто-то ощутимо завозился. Реквик придавил шевеление пяткой и прислушался. Не хватало, чтобы объявились другие охотники до спермы. Не только цветы ценили эти выделения разумных. В напряженном ожидании неизвестно чего Реквик и заснул тревожным, ломким сном. Чем ближе они подходили к поселку, тем сильнее Реквик сомневался, что Линкану стоит показывать другим, где он был и чем занимался. Линкану следовало спрятаться и прийти позже без груза, наврав, что заблудился в лесу и еле вышел обратно. После многодневного похода вид у него был голодный и потрепанный, никто не заподозрит обмана, наоборот, накормят, отмоют, полечат. — Снимай корзину, фляжки и шагай вон до того дерева. Там есть гнездо для сна, а еду принесу тебе позже, — велел Реквик. — Нет. — Что значит «нет»? Ты хоть понимаешь, на что себя обрекаешь?! Джунгли, цветы и одинокая жизнь, «украшенная» насмешками. — Я буду с тобой. — Зачем? Хватит жертв! Я не хочу тебя. Меня устраивает все, как есть. Отдам нектар, выполню свой долг, и уйду. Давно хотел проверить что растет южнее. — Я пойду с тобой. — Не пойдешь. Ты вернешься в свой дом и будешь жить, как раньше. — Не прогоняй меня! Пожалуйста! — Линкан упал ему в ноги, обхватил лодыжки, не давая идти. Корзина сползла ему на затылок и придавила голову к грязной ступне Реквика. После бесконечно долгого молчания, Реквик потянул за корзину. — Хорошо. Только не говори, что я не предупреждал. В поселок они вошли вместе под свист и улюлюкание. Шарики из сухого навоза полетели со всех сторон. Линкану прилетело по лбу, Реквику по губам. Оставалось пройти еще три дома, Линкан не выдержал, схватил с земли комок сухой земли и швырнул в ответ. Кто-то жалобно вскрикнул, навозные шарики полетели чаще и прекратились, только когда они подошли к дому старосты. — Клади все на скамейку и уходим, — утирая кровь с губ, велел Реквик. Скрипнула дверь и на пороге появился староста собственной персоной, огладил подбородок, сложил руки на круглом животе. — Линкан, зайди-ка, а ты, Реквик, иди домой, я велю принести тебе еды. Самого Реквика староста никогда не приглашал в дом и не разговаривал при случайной встрече, будто Реквика не существовало в принципе, а нектар появлялся в поселке сам собой. Тем более он удивился, что Линкану позволили войти в неоскверненное жилище. Появилась надежда, что староста уговорит Линкана работать в полях, а не лазать по джунглям. Он развернулся и трусцой направился к дому на дереве. Не успел он задремать, растянувшись на лежанке, как внизу затрещали кусты и раздалось блеяние Линкана. За спиной у него топорщилась свертками корзинка с едой. Реквик выпустил лестницу до половины, тихо спустился и ловко стянул ношу с чужой спины. — Спасибо, можешь идти домой, — поблагодарил Реквик с самого верха. — Мой дом отдали другой семье! — выкрикнул Линкан, махнул рукой, пытаясь поймать ускользающую лестницу. — Сочувствую. Я говорил, что податься в собиратели — плохая идея. — Мне негде ночевать. — Тебе стоит построить свой дом. Закрыв дверь, Реквик развернул несколько свертков, нашел жареное мясо и лепешки, принялся есть, привалившись к стене. В его маленьком доме не было стола и скамеек, только хорошая крыша, плотные ставни и удобная лежанка. Немногочисленные вещи лежали прямо на полу и еще один жилец явно не был предусмотрен. Пусть Линкан поищет другой дом. Своим присутствием он слишком… тревожил то, что уже зажило. Да, вдвоем работать с цветком гораздо проще, но Реквик привык надеяться только на себя. Опять хлынул дождь, глухо барабанил по крыше, журчал, стекая вниз. Сытость растеклась по телу приятным теплом, глаза закрывались сами собой. Он тщательно облизал пальцы, сложил оставшиеся свертки в корзину и лег, стараясь думать только о предстоящем походе. Даже с его дерева можно было увидеть несколько перспективных мест, и к своим посадкам стоило заглянуть. Пока цветы маленькие, их могли повредить гусеницы. Этого нельзя допустить. Едва уснул, приснился Линкан. Крепко обнимал, страстно целовал, горячо любил только не человеческим членом, а пучком гибких тычинок. Реквик самозабвенно отдавался, лаская гибкое тело, шептал ласковые слова, обвивал ногами, только кончить никак не мог. Разрядка витала совсем рядом, он подгонял ее, напрягаясь всем телом и… проснулся. Дождь все так же барабанил по крыше, очень хотелось отлить. Реквик распахнул дверь и с облегчением зажурчал, добавляя еще немного воды к общему потопу. В темноте кто-то громко чихнул и высморкался. Без всяких сомнений это был Линкан, больше некому. Ругаясь, на чем свет стоит, Реквик сбросил лестницу вниз. Добровольного собирателя пришлось затаскивать почти волоком. Он так замерз и отсидел ноги, что едва шевелился. У Реквика не было огня, чтобы согреть еду, и из теплых вещей только старое лоскутное одеяло. Он как мог растер дрожащего Линкана, и обнял, прижимая к себе. — П-п-прос-сти, мне п-п-правда некуда идти, — стуча зубами, извинялся Линкан, прижимаясь холодной спиной к горячей груди Реквика. — Навязался на мою голову, — ворчал Реквик, а сам уже думал, что надо раздобыть мягкой кожи, чтобы сделать Линкану перевязь для фляжек по мерке, а то травяные веревки, сплетенные наспех, растерли ему плечи. Что теперь они добудут достаточно нектара, чтобы попробовать варить мед. Сам нектар со временем портился, прокисал и терял целебные свойства, а мед мог храниться в глиняных горшках гораздо дольше. В тайном убежище, рядом с посадками цветов, у Реквика уже был металлический котелок, выменянный на нектар у кочевого племени, и несколько глиняных горшков, стащенных у односельчан. Даже небольшой запас дров имелся. Осталось набрать нектара и упарить его до нужного состояния. Пока он размышлял, Линкан пригрелся и уснул, присвистывая носом. Устроившись удобнее, Реквик уткнулся во влажную макушку и тоже заснул.