Соукоку — сборник драбблов

      Бой, дым, выстрелы, кровь, запах пороха, стоны и крики, всё, как обычно, когда Двойной Чёрный приступает к делу. Чуя произносит фразу для активации порчи и разносит вражеских бойцов и эсперов в пух и прах, буквально за несколько минут. Горы трупов, изрытая глубокими ямами земля и улыбающийся шатен, стоящий во весь рост посреди поля боя, над поверженными врагами.       Уничтожив вражескую организацию, состоявшую в общей сложности из 167 человек и не оставив от их базы и следа, Чуя спускается вниз, хохоча, как безумный, продолжая кидать гравитонные бомбы, оставляя от них на земле всё новые и новые раны. Осаму не спешит подходить к эсперу, чтобы обнулить его, несмотря на то, что враг уже давно повержен, и Арахабаки продолжает буйствовать вот уже в течении 15 минут. Шатен лишь с усмешкой взирает на Накахару, глядя на него сверху вниз с высоты своего роста, когда рыжий, истекая кровью и кашляя, практически без сил, падает к его ногам, только тогда, Дазай склоняется над ним и прикасается к его лицу своей ладонью для того, чтобы обнулить порчу.       Чуя силится подняться, когда его глаза приобретают нормальный вид, а кровавые символы исчезают с кожи, по лицу эспера всё ещё течёт кровь. Конечно, попытки подняться в его состоянии оказываются тщетными и всё, на что у него хватает сил, так это лишь на то, чтобы произнести фразу:       — Сволочь! Когда нибудь я убью тебя, проклятый Дазай! — сказав эти слова, Накахара отключается, а Осаму всё также улыбается, стоя рядом и глядя на рыжего сверху вниз.       — Это вряд ли, Слизняк! — произносит шатен, разворачивается и уходит, бросив обессиленного и еле живого напарника на поле боя одного.       Однако уходит Осаму недалеко. Достав из внутреннего кармана плаща телефон, он набирает номер.       — О, Осаму, рад, что ты позвонил, — послышался наигранно радостный голос на том конце. — Ты сделал всё, как мы договаривались?       — Конечно, Федя, — ответил Дазай. — Когда это я не держал слово? А ты помнишь о нашей договорённости?       — Помню. Но стоит ли мне тебе верить? Почему ты хочешь, чтобы я сделал это лично?       — Просто я соскучился, мы ведь давно с тобой не виделись. Ты можешь доверять мне, Фёдор, мы преследуем одну цель. Я хочу уничтожить Портовую Мафию, а убийство Чуи станет первым к этому шагом, но не последним. Если ты убьёшь его своей способностью, никто не заподозрит в убийстве меня, что даст мне время разделаться со всеми остальными, когда они поймут, что я задумал, будет слишком поздно.       — Ты же знаешь, Дазай, что я приду не один?       — Догадываюсь, но я рад, что ты сам об этом заговорил.       — Хорошо, скоро буду. К тому же я совсем рядом с тобой.       — Где?       — Здесь, — послышался голос за спиной Осаму, а связь по телефону была прервана.       Дазай обернулся и встретился взглядом с фиолетовыми глазами Достоевского.       — Следил за мной? — задал вопрос шатен.       — А ты думал, что я поверю тебе на слово? — с усмешкой спросил брюнет.       — Федя, Федя, как жаль, что ты мне не доверяешь, и это после всего, что между нами было? — Шатен театрально закатил глаза. — И где же твои люди, позволь спросить?       — Они здесь, — ответил Достоевский, подходя к Осаму ближе, и указывая рукой куда-то за свою спину, после чего шатен заметил, как из леса с разных сторон выходят вооружённые люди, их было много, очень много, не сосчитать. — Готов?       — Он там. — Осаму махнул рукой куда-то в сторону, и Фёдор заметил Чую, лежавшего без сознания неподалёку.       Брюнет в белой шапке ушанке направился к рыжему, а шатен последовал за ним. Подойдя к Накахаре, Достоевский склонился над ним и протянул руку, чтобы коснуться его, однако, Дазай дотронулся до шеи Фёдора рукой первым, сверкнула белая вспышка, обнуляя способность Достоевского, и его прикосновение не причинило вреда рыжему.       — Подожди, — произнёс Дазай, всё так же касаясь ладонью Феди и присаживаясь на корточки рядом с ним. — Хочу попрощаться.       Федя усмехнувшись, убрал руку от Чуи, а Осаму, всё так же сидя на корточках развернулся к Накахаре в пол оборота и коснулся второй рукой его лица.       — Прости, — тихо проговорил Осаму, глядя на рыжего сверху вниз. — Мне будет тебя не хватать, Фёдор, — с этими словами, Дазай резко взмахнул рукой, разворачиваясь к Феде и удерживая его за шею второй рукой, не позволяя отстраниться или выйти из-под удара первой руки, которой шатен до этого касался рыжего, в ней оказался зажат нож, до этого он был спрятан в рукаве его плаща, брызнула кровь, а точнее она забила фонтаном из перерезанного горла Фёдора, когда он упал на землю.       Послышались выстрелы, но ни одна из выпущенных врагом пуль не достигла цели. Все пули зависли в воздухе, а после полетели в стрелявших, Осаму удовлетворённо кивнул, когда заметил Верлена, выходящего из-за деревьев и направляющего в выживших крыс разрушительную волну гравитации. Через минуту с крысами было покончено, от леса остались лишь пеньки, после того как Поль ударил гравитационной волной по врагам, срезая деревья, как травинки.       — Все уничтожены, — доложил Верлен Осаму, подходя к нему, хотя Дазай и так это уже понял.       — Прекрасно, — Осаму кивнул.       — Помощь нужна?       — Нет, спасибо, я сам, — сказав это, Осаму подхватил Чую на руки и понёс его в ту сторону, где они оставили машину, когда приехали сюда, а Верлен, засветившись красным, куда-то улетел.       Придя в себя почти через сутки, в постели Осаму, Чуя застонал от боли, мучившей его и терзавшей всё тело, после того как порча пробыла в нём слишком долго и чуть не убила его.       — Да-зай, сука! — снова простонал рыжий и попытался встать, но тут же обессиленно упал на подушки.       — О! Чууя! — воскликнул шатен улыбаясь и подходя к кровати. —Наконец-то ты проснулся. Я за тебя переживал.       — Кто переживал? Ты, что ли? Да тебе всё это было по кайфу.       — Вовсе и не по кайфу, Чуя. Прости, что пришлось заставить тебя пройти через всё это, но я знал, что за нами следят, всё должно было выглядеть натурально, наша ненависть, как и прежде и затягивание с обнулением, Достоевский должен был поверить, ведь вся эта сцена была разыграна для него, — сказав это, Дазай присел на край кровати, рядом с Чуей, однако рыжий столкнул шатена на пол.       — Сволочь! — прошипел он. — Я теперь минимум неделю проведу в постели из-за тебя.       — Ничего страшного, — сказал Дазай, поднимаясь с пола и потирая ушибленный копчик. — Зато Федя мёртв, а твоей жизни ничего не угрожает. Мори-сан дал нам недельный отпуск, отлежишься, а я буду за тобой присматривать.       — Ты уж присмотришь, как же! — всё ещё продолжал возмущаться рыжий. — Лучше воды принеси, таблетку от головы и что-нибудь пожрать.       — Хорошо. Я заказал пиццу, ты будешь?       — Да.       Осаму вышел из комнаты, а вернулся с подносом и поставил его на тумбочку рядом с кроватью, на подносе стоял стакан воды, с растворённой в нём таблеткой обезболивающего, и кусок пиццы, лежавшей на тарелке. Чуя выпил воду и перекусил пиццей, после чего Дазай унёс поднос на кухню и, вернувшись к рыжему, лёг рядом с ним на кровать, притягивая к себе и обнимая. Рыжик тяжело вздохнул, но сопротивляться не стал, положив голову на плечо Осаму, сдаваясь.       Дазай начал поглаживать плечи Накахары, спускаясь руками всё ниже и запуская их под футболку эспера, затем его рука проникла под спортивные штаны рыжего, нащупывая возбуждённый член и поглаживая его через ткань трусов.       — Да-зай, у меня совершенно нет сил сегодня тебя ебать, — произнёс Чуя, однако не убрал руку Осаму.       — Зато у меня есть, — невозмутимо ответил шатен и продолжил ласки, запуская руку под боксёры рыжего и поглаживая влажную от предэякулята головку возбуждённого органа любовника.       — Ладно, хрен с тобой! Хотя не уверен, что даже на это у меня есть силы.       — Чууя, тебе не придётся ничего делать, я всё сделаю сам, — сказал Осаму, продолжая свои ласки.       — Давай уже, раз начал, — согласился Накахара, и Осаму, оказавшись сверху на нём, накрыл его губы своими, просовывая свой язык в рот любовника и сплетаясь с его языком. Руки шатена оглаживали тело рыжика, а затем, он стянул с него футболку, отправив её на пол, за футболкой последовали штаны Чуи и его боксёры, после чего Осаму разделся сам и, размотав бинты, снова оказался на рыжем сверху, нежно целуя лицо и шею, спускаясь поцелуями ниже, затягивая в рот, по очереди, соски, лаская и дразня их языком, чувствуя, как они твердеют от его действий. Спустившись поцелуями ещё ниже, оставляя на животе парня влажную дорожку от языка, шатен затянул в рот член рыжего и начал его посасывать, от чего Накахара выгибался и постанывал. Выпустив член изо рта, Осаму взял в руки смазку и выдавив прохладную субстанцию на на пальцы, растёр её между ними и, смазав колечко мышц парня, проник одним пальцем внутрь, ощутив, как Чуя напрягся. Выждав некоторое время, шатен задвигал пальцем внутри парня, а вскоре, добавив к нему ещё один, задвигал уже двумя пальцами, нащупывая простату и массируя её. С губ рыжего непроизвольно сорвался стон, ощущения были необычными, но приятными и хотя он раньше ни раз говорил Дазаю, что не будет снизу, хотя тот его и уговаривал, сегодня он сдался и всё же решил, почему бы и не попробовать? Осаму говорил, что это охуенно. Это и правда оказалось охуенно, и Чуя двинул бёдрами навстречу пальцам Осаму, неосознанно желая вобрать их глубже и усилить ощущения. Ему захотелось большего и шатен добавив к двум пальцам третий, провернул их внутри рыжика, заставляя любовника дрожать всем телом и стонать. Двигая пальцами, Дазай время от времени проворачивал их внутри парня, а вскоре добавил к трём пальцам четвёртый и задвигал ими ещё интенсивнее. Чуя более резко начал насаживаться на пальцы партнёра, подрагивая и постанывая от возбуждения и удовольствия, в конце концов, он не выдержал и взмолился:        — Осаму...       — Что?       — Да трахни уже, хватит издеваться.       — Издеваться? — спросил шатен, снова проворачивая пальцы и проталкивая их ещё глубже. — Мне казалось, что тебе нравится.       — Нравится... — простонал Чуя. — Но я хочу большего.       Ничего не ответив, Дазай высунул пальцы из рыжего и, смазав свой член и анус любовника лубрикантом, толкнувшись в него, вошёл примерно на половину, а через какое-то время снова толкнулся внутрь парня, входя уже полностью. Выждав немного времени, Осаму вновь толкнулся в любовника, целуя его в губы и заглушая стон, который тот не смог сдержать, когда член Осаму попал по простате. Обхватив ногами бёдра шатена, Чуя двинул задницей вперёд, вбирая член Дазая глубже, Осаму подавшись назад, снова толкнулся внутрь рыжего сильнее и резче, переходя сразу на ускоренный темп и закидывая правую ногу Накахары себе на левое плечо, держа его за ягодицы и резко насаживая на свой член. Чуя стонал и изгибался, ощущая, как внизу живота разгорается пламя, готовое поглотить его без остатка. А когда Осаму перекинул его правую ногу себе на правое плечо, а левую закинул на левое и резко вбивался в парня, Чуя уже не выдержал и вскрикнул, ощутив очередной удар члена по простате и почувствовав, как пламя внутри него, волнами растекается по телу, в какой-то момент переродившись в дикий оргазм, сотрясающий всё тело и заставляющий его судорожно выгибаться, пачкая собственный живот в своё же семя и вынуждая кричать. Осаму излился в рыжего почти одновременно с ним, тоже не сумев сдержать криков, а выйдя из раскрасневшегося и разгорячённого парня, свалился рядом с ним на постель.       — Тебе понравилось? — спросил Осаму, минуту спустя, когда дыхание и сердцебиение пришло в норму, притягивая любовника к себе и целуя в губы.       — Да, — ответил рыжий, когда поцелуй закончился. — Как ты и говорил, это было охуительно. Подай салфетки, — попросил Чуя, и Осаму, пошарив рукой по тумбочке, вскоре протянул Чуе влажные салфетки, которыми тот вытер свой живот и передал их обратно Дазаю, а использованные бросил на пол, Осаму снова обнял эспера и притянул к себе.       — Ты знаешь, — сказал шатен. —Мне кажется, что я люблю тебя.       — Кажется или любишь? — задал вопрос Накахара.       — Люблю, — ответил Осаму и чмокнул рыжего в щёку. — Прости за то, что затянул с обнулением, но мы должны были отыграть этот спектакль на отлично.       — Ладно, проехали. — Чуя зарылся пальцами в каштановую шевелюру, пропуская тёмные пряди между пальцев и добавил: — Я тоже люблю тебя, Дазай, хоть ты и полный придурок.