Соукоку — сборник драбблов

Брюнет с фиолетовыми глазами склонился к лицу рыжего и поцеловал его в губы, чувствуя чужие пальцы в своих волосах. Расстегнув пуговицы на рубашке невысокого парня, Фёдор стянул ткань с плеч Накахары. Чуины руки, тем временем, расправились с пуговицами на рубахе Достоевского. Парни направились в спальню, а затем скрипнула входная дверь. Через минуту в спальне показался шатен с карими глазами. — Достоевский, — обратился Дазай к брюнету, — вообще-то, это мой парень. — Правда? — спросил Фёдор, взглянув на Осаму. — Я не твой парень, — запротестовал Чуя. — И могу трахаться с кем захочу. — И ты хочешь с ним? — Именно. Но я не гоню тебя, можешь присоединиться к нам, — предложил Чуя, скидывая брюки вместе с боксёрами и ложась на кровать. — Что ж, хорошо, — согласился Дазай, снимая с себя рубашку и бросая её на стул. Голый Фёдор лежал на кровати сверху Чуи, оглаживая его обнажённое тело и накрывая губы своими. Чуя в растяжке не нуждался, поскольку несколько часов назад Достоевский его уже трахал, поэтому он, воспользовавшись смазкой, резко вошёл в рыжего одним толчком, от чего тот застонал, впиваясь пальцами в плечи любовника и двигаясь ему навстречу. Сбросив с себя брюки и нижнее бельё, Дазай лёг рядом с Фёдором и Чуей, оглаживая тела обоих, целуя постанывающего парня снизу, в губы, затем развернул к себе лицо брюнета и впился поцелуем уже в его губы. Пальцы Дазая нащупали лубрикант и смазали колечко мышц Достоевского, проникая внутрь, от чего тот возмущённо зашипел: — Эй. — Что, ни разу не был снизу, Федя? — поинтересовался Осаму, двигая пальцем внутри брюнета. — Нет, — ответил тот, резко толкаясь в рыжего, срывая стон с его губ и сам постанывая, когда Осаму надавил пальцем на простату. — Не переживай, тебе понравится. Рыжий от этого балдеет, сам видишь. — Ладно уже, продолжай, раз начал, — проговорил Достоевский, снова толкаясь в парня под ним. — Это и правда приятно. Осаму двинул рукой более резко, снова надавливая на простату и начал её массировать, от чего Федя даже замер на некоторое время, не двигаясь в Чуе, а Дазай ввёл в него ещё один палец, разводя их в стороны на манер ножниц, оглаживая упругую задницу брюнета и потянулся губами к его устам, вновь целуя и проталкивая в Достоевского третий палец, срывая с его губ очередной стон. Фёдор вновь двинул бёдрами, входя в рыжего глубже, снова заставляя того застонать. — Быстрее, — прошептал Чуя. — Я пытаюсь, — ответил Фёдор, но вместо того, чтобы ускориться, наоборот замедлил движения, отдаваясь новым ощущениям и балдея от длинных пальцев шатена у себя в заднице. Осаму задвигал ими быстрее, разводя в стороны и резко толкаясь вперёд, от чего Фёдор вновь начал постанывать. Дазай добавил четвёртый палец, задвигав рукой быстрее, всё сильнее давя на комочек нервов, срывая с губ брюнета новые стоны. Вытащив из Фёдора пальцы, Осаму приставил к растянутой дырочке крупную головку смазанного лубрикантом члена и двинул бёдрами вперёд, входя до половины, затем толкнулся глубже, от чего Достоевский вскрикнул, тоже двинув бёдрами вперёд, толкаясь в рыжего, который впился пальцами в его плечи, раздирая кожу до крови. Осаму немного вышел из брюнета и резко толкнулся вперёд, срывая с губ любовника очередной стон, тот, пытаясь подстроиться под движения шатена, двинул задницей назад, насаживаясь на член, затем вперёд, проникая в Чую на всю длину, заставля рыжего вновь застонать. Дазай ускорил движения, всё резче и глубже входя в Достоевского; тот двигался ему навстречу, подаваясь назад и толкаясь вперёд, испытывая двойной кайф от проникновения в рыжего и в себя, постанывая и вскрикивая, чувствуя, что уже на грани. Не в силах больше сдерживаться, Фёдор ускорил движения и, вскрикнув, излился в Чую. Когда он вышел из партнёра, Чуя обхватил его член рукой, вновь поднимая. Осаму вышел из Феди, приподнимая его за ягодицы и насаживая на член Чуи, от чего оба парня застонали, а Осаму проник в Фёдора двумя пальцами, растягивая его дырку сильнее, затем снова приподнял Фёдора за бёдра и опустил вниз, тот и сам начал приподниматься и резко опускаться, насаживаясь на орган рыжего, а Дазай протолкнул в него ещё один палец. — Ты хочешь тоже войти? — спросил Фёдор. — Конечно, мы с Чуей не кончили, последовал ответ. — Порвёшь. — Нет, мы с рыжим такое пробовали. Не порвал. Вскоре внутри у брюнета было уже четыре пальца, помимо члена Чуи. Рыжий резко вскинул бёдра вверх, проникая в Фёдора глубже, тот застонал от этого толчка, а затем почувствовал, как в его заметно расширившуюся дырочку, входит ещё один член, от чего брюнет застонал, резко опускаясь вниз, а Дазай толкнулся вперёд, проникая глубже. Чуя обхватил ягодицы Феди руками и принялся резко насаживать его на свой член, вскидывая бёдра вверх, со стонами проникая глубже. Осаму всё резче толкался в брюнета, так же удерживая его руками за бёдра, каждый раз при проникновении постанывая, ощущая трение об орган рыжего. Достоевский сам двигал бёдрами, насаживаясь на оба ствола, постанывая и вскрикивая, чувствуя, что уже на грани. Комнату наполнили пошлые хлюпы и шлепки бёдер о бёдра, а так же стоны троих любовников. Осаму сжал правой рукой плечо Фёдора, резко двигая его на себя, насаживая его до конца на своей орган и на орган рыжего. Резко ускорив движения, Дазай вбивался в брюнета в бешеном темпе, Чуя вскрикнул, кончая, и Осаму почувствовал, что его член входит в тело брюнета теперь более свободно из-за спермы, которая вытекала из дырки брюнета. Обхватив нижнего за бёдра двумя руками, Осаму всё резче и грубее толкался в него, яростно долбясь в разъёбанную дырку. Фёдор застонал, изливаясь на живот рыжего; шатен толкнулся в него ещё несколько раз, тоже кончая и выходя из Достоевского, падая на постель рядом с любовниками, оглаживая их разгорячённые, вспотевшие тела. Фёдор обессиленно упал на Чую, так и не встав с его члена. Через пару минут, он всё же снялся с органа рыжего и упал на постель рядом с Дазаем. — Не думал, что окажусь сегодня в такой роли, — проговорил он, поворачивая голову к Осаму и глядя в карие омуты. — Но это было охуительно. — Рад, что тебе понравилось, — произнёс Осаму, целуя брюнета в губы. — Эй, — послышался рядом возмущённый возглас Чуи. — Хорош его целовать, ты всё же мой парень. — Правда? Кто-то минут двадцать назад, утверждал обратное. — Ты же знаешь почему. Это был ведь твой план. — Какой такой план? — спросил Достоевский, с подозрением глядя на Осаму. — Выебать тебя, Фёдор, — ответил шатен. — Давно хотел это сделать. — Вот как? Мог бы просто сказать. Я бы не отказался. — И что, согласился бы быть снизу? — Нет, я вообще думал о тебе в этом смысле, ты мне давно нравишься, Дазай. Но я хотел, чтобы снизу был ты. — Вот поэтому и нужен был этот план. Я актив, поэтому снизу быть не собираюсь. — Я тоже не собирался и считал себя активом до сегодняшнего дня. — Что ж, теперь ты уни, как и Чуя. Тебе ведь понравилось? — Да, если бы не это, я б тебя придушил, из-за твоего гнусного плана. — Тогда, может повторим? — Только на этот раз в этой роли будет Чуя, — произнёс Достоевский. — Я? — возмущённо воскликнул рыжий. — Не позволю трахать себя в два ствола. — Тебе же не впервой? — Кто сказал? — Дазай. — Нашёл кому верить. Дазай ещё та лживая скотина. Фёдор ткнул шатена локтем в бок, от чего тот вскрикнул. — Так ты соврал насчёт Чуи? — Конечно. Рыжик бы меня точно придушил, предложи я ему такое. — А мы не будем предлагать, пока, — произнёс брюнет. — А потом он сам захочет, это охуительно, Чуя. Ничего подобного раньше не испытывал. Иди сюда. Фёдор притянул Чую к себе, оглаживая его спину и целуя в губы. Затем губы Осаму потянулись к устам рыжего, а язык проник в его рот. Языки троих парней сплелись между собой, а Фёдор перетащил Чую на себя, усаживая на свои бёдра и тут же входя внутрь, от чего с губ рыжего сорвался протяжный стон. В следующее мгновенье пальцы Дазая коснулись колечка мышц Накахары, и один из них проник внутрь. — Эй, Дазай! Я же сказал, что не позволю отъебать себя в два ствола, — заявил рыжий, насаживаясь на член брюнета. — Расслабься, любимый. Фёдора не порвали и тебя не порвём. Достоевский говорит, что никогда такого кайфа не испытывал. Правда ведь, Фёдор? — Правда, — ответил тот, вскидывая бёдра вверх, проникая в Чую глубже. Чуя хотел, что-то возразить, но Фёдор снова вскинул бёдра вверх, попав по простате, от чего рыжий вскрикнул и резко опустился вниз, принимая в себе член Достоевского глубже, а Осаму добавил ещё один палец, двигая ими в стороны, растягивая стенки сильнее, затем в Чую вошёл третий палец. Входили они в рыжика довольно легко и двигались свободно, внутри у него было тепло и мокро от спермы Фёдора, которая ещё не полностью вытекла. Добавив к трём пальцам четвёртый, Осаму резко задвигал ими, а Чуя с запозданием, прошипел: — Дазай, если сделаешь это, я тебя грохну. — Не грохнешь, тебе понравится, — с этими словами Осаму вытащил из Чуи пальцы и приставил к дырке свой член, удерживая того за бёдра руками, не позволяя пока двигаться и толкнулся внутрь, проникая до половины, Чуя недовольно зашипел, но потом Осаму толкнулся снова, входя до конца и от такой охуительной заполненности Чуя застонал, а шатен двинул его на себя, вновь срывая стон с губ рыжего. Ускорив движения, Дазай проникал в тело рыжего глубже, удерживая его за бёдра, тот всё резче подавался задницей вперёд-назад, насаживаясь на оба члена, чувствуя нарастающий жар внизу живота, который с каждым толчком в него Федора и Дазая становился сильнее. Сжимая пальцами плечи Достоевского, Чуя целовал его грудь, затягивая в рот по очереди соски и слегка покусывая их. Достоевский всё резче вскидывал бёдра вверх, проникая в Чую глубже, Дазай толкался в рыжего всё быстрее, двигая партнёра на себя, проникая в него с пошлыми шлепками тела о тело, срывая стоны с губ любовника и сам при этом постанывая. Резко насадившись на оба члена, Чуя вскрикнул, и излился на живот брюнета, чувствуя, в себе нарастающие толчки и тяжёлое дыхание обоих партнёров. Фёдор и Осаму кончили одновременно, со стонами излившись в любовника. Шатен вышел из Чуи и лёг на бок рядом. Рыжий встал с члена Фёдора и свалился на постель, попав в объятья Осаму. Через пару минут любовники привели себя в порядок, сходив в душ все втроём, а затем Фёдор предложил: — Давайте выпьем. — Я не против, — произнёс Чуя, а Осаму кивнул. Парни прошли в гостиную, Чуя принёс из кухни вино и бокалы, а Достоевский откупорил бутылку, разлив вино по бокалам и незаметно подсыпав Дазаю какой-то порошок, пока тот отвлёкся, разговаривая с Чуей. Выпив этот бокал, Осаму почувствовал, что его резко потянуло в сон, а вскоре он вырубился. — Что с ним? — спросил рыжий у Фёдора. — Я подсыпал ему снотворное. — Зачем? — Есть верёвка? — не отвечая на вопрос Чуи, спросил Достоевский. — Нет, но есть скотч. Так, зачем ты его опоил? И, что ты собираешься делать с ним дальше? — А ты ещё не понял? — Фёдор чмокнул Чую в губы. — Давай сделаем из Дазая уни. — Чего? Я не собираюсь его насиловать. — А мы и не будем. Он сам попросит трахнуть его, когда достаточно возбудится. Я давно хотел отыметь Дазая, да и ты, наверное, тоже? — Да нет, я не задумывался над этим. Меня устраивало всё в наших отношениях. — Не хочешь, как хочешь. Но я его трахну. Дай скотч и давай перенесём его в спальню. Чуя с минуту подумал и всё же принёс Фёдору скотч и помог перенести Дазая на кровать. Рыжик немного покривил душой, сказав, что не думал о том, чтобы трахнуть Осаму. Он думал и не раз, но Дазай бы не согласился, а тут предоставилась такая возможность. Конечно, Дазай будет потом в ярости, но, что он сделает Чуе? Осаму раздели и примотали его руки к телу скотчем, Фёдор сам растянул партнёра, а затем Дазай начал приходить в себя. — Эй, что вы задумали? — спросил шатен, почувствовав в себе пальцы брюнета и несмотря на то, что своего согласия он на такое не давал, всё же почувствовал нарастающее возбуждение. — Трахнуть тебя, что же ещё? — Я не давал своего согласия. Это изнасилование. — Расслабься, — произнёс Фёдор, двигая рукой и массируя простату, от чего с губ Осаму сорвался непроизвольный стон. — Тебе понравится. — Чуя, — шатен умоляюще посмотрел на рыжего. — А что я? Я ничего не делаю. — Чуя, ты просто... — Осаму не договорил, так как Фёдор вошёл в него одним толчком, попав по простате и сорвав стон удовольствия с губ шатена. Немного подавшись назад, Фёдор вновь толкнулся вперёд, снова попав по простате и сорвав новый стон с губ Осаму. — Развяжи ему руки, — произнёс Фёдор, обращаясь к Чуе. — Никуда он теперь не денется. Чуя разрезал скотч на руках Дазая, и тот обхватил Фёдора за плечи, быстро двигаясь ему навстречу. Неожиданно, Фёдор вышел из Осаму, от чего тот разочарованно застонал и поставил его в коленно-локтевую позу, после чего резко вошёл внутрь. — Чуя, присоединяйся, — пригласил Фёдор, резко толкаясь в шатена, от чего тот вновь застонал. — Дазай не против. Ты же не против? — спросил Фёдор, на что Осаму вскрикнул от очередного толчка. Накахара разделся и встал на колени на кровати, взяв рукой свой возбуждённый орган и проведя им по губам Дазая. Осаму послушно открыл рот, пропуская внутрь член рыжего. Тот толкнулся бёдрами вперёд, положив руку на затылок Осаму и заставляя его взять в рот до конца. Осаму покачивался в такт движениям Фёдора, заглатывая член Чуи всё глубже, Достоевский обхватил шатена за бёдра и принялся вбиваться в него всё ярострее, постанывая при этом, хотя сам Дазай не мог сейчас издать ни звука, так как у него был занят рот. Минуту спустя, шатен довёл Чую губами до оргазма, и тот, со стоном, излился ему на лицо, а Фёдор, толкнувшись в шатена ещё несколько раз, тоже кончил, продолжая резко двигаться в шатене, доводя до оргазма его, балдея от криков, с которыми он изливался на простынь. А вскоре после этого случая, Осаму покинул мафию, подорвав на прощание машину рыжего. Встретились они с ним лишь четыре года спустя, позже одолели вместе Лавкрафта, потом была битва с драконом и тюрьма. — Слышишь меня, Достоевский? — спросил Дазай, наблюдая за тем, как быстро заполняется секция тяжёлой водой. — Тебе не убить меня, — ответил тот, зло глядя на шатена. — Какая прелестная реакция. Но как же ты выберешься? Спастись, используя способность не выйдет из-за стен. Гравитация Чуи действует только на вещи, которых он касается, так что порошки и жидкости для него та ещё проблема. А что насчёт твоей способности? Было бы забавно посмотреть. Однако, по моим наблюдениям, она тебе отсюда выбраться не поможет. Вот почему я выбрал эту ловушку. «Такими темпами, — размышлял Сигма, — мы и правда выйдем победителями. Против двух сверхсильных противников Дазай сам в одиночку...» — Чуя, — произнёс Дазай в микрофон. — С тобой я тоже прощаюсь. Очень жаль, что всё обернулось именно так. Уже семь лет минуло с момента нашей первой встречи. И все эти годы мы только и делали, что грызлись друг с другом. Но... Сейчас, оглядываясь назад, я вижу, что бывали моменты, когда мы приходили к единодушию. Такие как... Ой нет, прости-прости, ничего такого не было. В общем... Гудба-ай~. Осаму ещё наблюдал некоторое время за тем, как Чуя скрывается под водой, а затем развернулся и отошёл от секции. — Мы выбираться будем? — спросил Сигма. — Конечно, но, пожалуй... — Что? — Отойди-ка ты лучше подальше. — Почему? — Потому что... — Осаму не договорил, раздался оглушительный грохот, и его сбил с ног поток воды, вырвавшийся из секции, Сигма был отброшен потоком назад и влип спиной в стену. Посреди разрушенной секции стоял Чуя, по его лицу и телу расползлись кровавые символы, радужка голубых глаз сузилась до крохотных точек. Эспер с ненавистью взирал на Дазая, создавая рукой гравитонную бомбу. Достоевского не было, так как порча Чуи уничтожила его без следа. — Теперь можно выбираться, — проговорил шатен, походя к рыжему и обнуляя способность. — Как же я тебя ненавижу, сволочь, — проговорил Чуя, пошатываясь, а потом падая на одно колено. — Наши чувства взаимны, слизняк, — ответил Осаму, склоняясь к рыжему и шепча ему на ухо: — Ты ведь догадываешься, за что тебя ненавижу я? — Да пошёл ты! Сам стонал под Фёдором, как последняя шлюха, не строй из себя жертву, — сказав это, Чуя закрыл глаза и отрубился. Осаму, с тяжёлым вздохом, поднял рыжего на руки и направился к одной из секций. — Пойдём, — сказал он Сигме. — Будешь коды вводить. Сигма поднялся на ноги и последовал за Дазаем, спросив: — Мы успеем? У тебя осталось двенадцать минут. — Успеем, путь ведь свободен, спасибо Чуе.