***
Шепард немного скривилась, когда мимо неё проехал один из пистолетчиков Локка, и комок грязи попал к ней на ногу. Но в основном она осталась безразличной. Это был не первый раз, когда её первозданная броня пачкалась во время безумной спешки к Мидденхейму, и, вероятно, не последний. Всё, что её действительно сейчас заботило, это то, чтобы эта грязь не мешала движениям. На такой случай у неё были тряпки, которые висели на поясе. — Мы должны подойти к Мидденхейму в течение часа, — сказал Трейнбург, когда его лошадь пробежала рядом с Шепард, — Как только мы выберемся из этого проклятого леса, мы сможем его увидеть. Шепард кивнула, хотя она пыталась бессознательно уклоняться от лошади Трейнбурга. Поскольку верховая езда давала ему большую мобильность, чем позволяло его стареющее тело, Трейнбург ездил туда-сюда от переда армии к её тылу, где находился Шепард. Лошадь также была единственной уступкой, которую Трейнбург сделал для своего возраста, хотя он настаивал, что будет сражаться на двух ногах. «Как это делал Зигмар, черт возьми!». На самом деле Шепард беспокоило то, что она была единственным старшим офицером в армии, который не ездил на лошади. Не потому, что из-за этого она чувствовала себя неполноценной, а потому, что каждый раз, когда один из них подъезжал к ней по грязной дороге, часть той грязи обязательно попадала на неё. По крайней мере, Локк извинялся за это. Так что Шепард осталась в тылу с двумя Великими Пушками, которые были в наличии у армии, а также с полком алебардистов Рихтера, вызвавшиеся сопровождать её до их прибытия. Все остальные были растянуты по дороге. Её качество оставляла желать лучшего, поскольку мелкий дождь превращал крепкую землю в скользкую грязь. Единственное хорошее в этой ситуации было то, что стихия не испортила их порох. — Генерал! Капитан! — крикнул Локк, подъезжая к ним, замедляясь достаточно далеко, чтобы грязь не попала на Шепард, — Мы заметили опушку леса, и теперь в нашем поле зрения Мидденхейм. — Каков статус города? — спросил Трейнбург, а Шепард надеялась, что они не опоздали. Локк улыбнулся. — Кажется, он невредим, сэр. Дождь, который мы увидели ранее, был последним ударом прибрежного шторма, но если враг движется на юг, его могло поразить что-то похуже. У нас, возможно, есть время для подготовки. Шепард вздохнула с облегчением, хотя её шлем скрывал это. — Генерал, может быть, лейтенанту Локку следует ехать впереди, — предложила она, — Он и его люди могут предупредить город до того, как мы прибудем. В таком случае они смогут сформировать минимальную оборону. Или, как минимум, они смогут дать кое-какие припасы — одеяла, горячую пищу и так далее. — Отличная идея, капитан, — Трейнбург кивнул.- Вы слышали её, лейтенант! Локк отсалютовал сначала Трейнбургу, а затем подмигнул Шепард: — Конечно, генерал! После выкриков новых приказаний, Локк и его всадники поскакали дальше. Вскоре Трейнбург тоже уехал, намереваясь первым из основной армии покинуть лес. Рядом с Шепард усмехнулся Рихтер. — Приятно видеть, что хоть раз все идет своим чередом, — сказал он. — О чем ты говоришь? — спросила Шепард, — Борьба с бретонцами прошла хорошо. На шлеме Рихтера не было защитной маски, поэтому Шепард увидела всю силу его совершенно равнодушного взгляда. — Вы имеете в виду всё, кроме бретонского лорда, который чуть не смял нас, и того факта, что Грубер нас бросил? — Ну да, кроме этого, — Шепард отвернулась и проворчала, — Вот что я получаю, когда пытаюсь быть позитивной, — затем она сменила тему, — Итак, Рихтер, ты когда-нибудь раньше сражался с Хаосом? Рихтер остановился в своем марше на мгновение, но Шепард уловила это. — Ни разу. Но однажды я видел, как охотник на ведьм очищал один из культов Хаоса. Он казнил культистов и сжег их колдуна. — Разве он не мог просто пристрелить его? — спросила Шепард. Её желудок скрутило от варварства, проявленного Империей. Рихтер только пожал плечами. — Да, но дело не в этом. Нужно было показать городу, какая судьба уготовлена для тех, кто поклонялся Хаосу. — И это сработало? — Я никогда не возвращался в этот город, — признался Рихтер, — Но я слышал, что год спустя они установили три святилища Зигмару и одно Ульрику. — Так… Ага, — насколько бы ни ужасала Шепард идея управлять террором, ей пришлось признать, что такая политика принесла плоды. Она такое никогда не одобрит, но Алексия могла понять, почему они это делают. Она просто промолчит. — В любом случае, как я уже сказал, я никогда не сражался с ними в бою, — повторил Рихтер, — Но я точно знаю, что они не перестанут драться, пока не умрут. И что лучше убить себя, чем попасть к ним в плен, — он на мгновение отвел взгляд, — Особенно вас, капитан. Северные ублюдки любят брать женщин. Шепард не понравилось, как он сказал «брать». — Спасибо за предупреждение.***
Мидденхейм был впечатляющим, мягко говоря. Для Шепарда Альтдорф был в этом мире эквивалентом мегаполиса, но Мидденхейм взял идею средневекового города-замка и возвел её в абсолют. На вершине горы стояла массивная крепость, и единственными входами в сам город были несколько каменных проходов с подъемными мостами. Было просто понять замысел: если город подвергнется нападению, то жители могли просто поднять мосты, и противник застрянет на большом склоне. — Почему нам нужно было снова ехать сюда? — спросила Шепард, — Если у сил Хаоса нет осадных орудий, а если они простые налетчики, и скорее всего это так, всё, что нужно сделать Мидденхейму — это сидеть спокойно, пока не вернутся Рыцари Белого Волка. — Мы встретили с поклонниками Бога Чумы, — мрачно сказал Трейнбург, слезая с лошади, — В таком большом городе болезнь может быть такой же разрушительной, как и любое другое оружие. Имея это в виду, мнение Шепарда о важности этой битвы изменилось. Она никогда особо не думала о болезнях. Помимо той чумы с Омеги, дома большинство форм болезней лечились легко, вплоть до того, что про них не вспоминали. Однако здесь болезнь представляла собой вполне реальную угрозу, с которой встречались каждый день. А болезнь от злого бога, была только большей угрозой. Армия двинулась по одной из каменных дорог, где их уже ждал Локк с его всадниками, а также небольшая толпа людей. — Генерал, я получил известия от Ар Ульрика Эмиля Валгейра, — сказал Локк со своей обычной радостью, — Сигнальные огни зажжены, и Рыцари Белого Волка скоро придут вместе с ближайшими имперскими силами. На данный момент наша армия может получить столько припасов, сколько нам понадобится, а некоторые из городских стражников присоединятся к нам на поле боя. Шепард захотелось дать себе пощечину. Конечно, Империя сделает все возможное, чтобы защитить Мидденхейм. Эмиль Валгейр был не просто лидером Культа Ульрика и, возможно, одним из самых важных религиозных лидеров Империи, он был одним из выборщиков. Только графы-курфюрсты — и то спорно — и сам Император имел больший авторитет, чем Ар Ульрик. — Сколько? — спросил Трейнбург. — Они всё ещё собираются, и многие разрываются между желанием помочь нам и клятвой защищать город, — признал Локк, — Однако я бы сказал, что около сотни. — Это лучше, чем ничего, — сказал Трейнбург, затем огляделся, — Мы будем стоять здесь. Капитан Шепард, организуйте группы людей и любых добровольцев из города, чтобы возвести земляные укрепления для наших пушек и стрелковых подразделений. Лейтенант Локк, организуйте патруль. Отец Лихтцеле, пожалуйста, поддерживайте боевой дух… и постарайтесь не вступать в драку ни с кем из города. Шепард уже решала, где разместить их укрепления, осматривая близлежащий небольшой холм, когда Майкл пошел в ногу с ней. — Что-то не так? — спросила его Шепард. Воин-Жрец выглядел смущенным. — Я не… не люблю прихожан Ульрика. Да, Зигмар сам молился Белому Волку, но… — Они не являются частью вашей церкви, — закончила Шепард, и мужчина кивнул, — Посмотри на это с другой стороны: мы все сражаемся с одним и тем же злом. И если мы не будем работать сообща, то не будет иметь значения, кому мы поклоняемся, потому что мы все умрем. Майкл бросил на нее загадочный взгляд. — Прагматизм служит вам хорошо, капитан. — Эм… спасибо? — Шепард хотела спросить, что он имел в виду под этим заявлением, но Майкл уже уходил, чтобы поговорить с полком мечников, — Как бы то ни было… — Она снова посмотрела на холм, — Посмотрим, если мы направим пушки примерно на восемнадцать градусов выше…***
Через несколько часов, после организации смен патрулей окраин лагеря, солдатам наконец разрешили отдохнуть. Жители Мидденхейма были более чем готовы предложить пищу и припасы, и, несмотря на свою усталость и предстоящую битву, солдаты наслаждались горячей едой рядом с трещящим костром. У Шепард же сложились смешанное мнение об местной кухне. У неё был приятный вкус, хотя её явно пересолили, и ещё её было трудно жевать. Она вспомнила старую поговорку, что люди это то, что они едят. Учитывая, что северные территории выдержали основную тяжесть вторжений Хаоса, она предположила, что в этом есть смысл. — Ах, капитан, вот и ты, — сказал Рихтер, садясь рядом с ней, — Подумал, что тебе может быть приятна компания. — Ты имеешь в виду компанию, которая не будет флиртовать со мной каждые пять секунд? — спросила Шепард, пытаясь не рассмеяться при мысли о выходках Локка. — Это то, почему ты ешь в одиночестве? — спросил Рихтер, — Пытаетесь избежать его? Улыбка Шепард приобрела слегка злобный оттенок. — Он сейчас в патруле. Рихтеру потребовалось мгновение, а затем его улыбка совпала с её. — Я уверен, что ты не имела никакого отношения к расписанию патрулирования. — Я отказываюсь отвечать на том основании, что могу оговорить себя. Двое усмехнулись, затем продолжили есть в уютной тишине. Только когда они закончили, Рихтер снова заговорил. — Капитан, могу я задать вам вопрос? — Хм? — Шепард сделала глоток из своего бурдюка. — Я видел, как ты разговаривала с некоторыми из солдат, — начал Рихтер, — Говорила им о битве и тому подобном. Но как ты относишься ко всему этому? Шепард сглотнула, но долгое время молчала. Она не привыкла к тому, что люди спрашивают, как у нее дела; обычно было наоборот. За исключением нескольких раз во время Войны Жнецов, она заботилась о других и привыкла так часто делать храброе лицо, что чуть не солгала. Наконец, она просто пожала плечами. — Я сражаюсь очень долго. Я мало что умею, кроме как сражаться, и почти всё остальное вращается вокруг сражений. Возможно, я никогда раньше не сражался с Хаосом, но я знаю войну, — она ухмыльнулась, — Я знаю танец, но не танцпол. Рихтер приподнял бровь. — Почему-то я не вижу, как вы танцуете, капитан. «Черт, я знала, что мне не следовало использовать эту метафору», - подумала Шепард. «Мои танцы не так уж и ужасны! Ладно, может быть, но всё же!» — Моя точка зрения остается неизменной-, заявила она, нахмурившись. — Достаточно честно, — сказал Рихтер, — Я боролся достаточно, чтобы знать свой предел. Тем не менее… я не знаю, у меня просто плохое предчувствие. Мои шрамы всегда чешутся, когда должно произойти что-то плохое. — Доверяйте шрамам, — мудро ответила Шепард, — Они никогда не лгут. — И это хорошо, что мои люди и я буду сражаться вместе с тобой завтра? — спросил Рихтер. — Если у вас нет веской причины, чтобы я передумала, мое решение остаётся в силе, — сказала Шепард. Все старшие офицеры сражались бок о бок с выбранным полком. Трейнбурга сопровождали Великие мечи Аверланда, которые клялись последовать за ним в ад, если он попросит. У Локка было несколько отрядов всадников, но он ехал с отрядом седых аутрадеров, и хотя они более опытные, чем он, они были полностью преданы молодому дворянину. Майкл нашел особенно набожную группу мечников из Рейкланда, которые следовали за ним повсюду. Со своей стороны, Шепард решила присоединиться к «Алебардерам Рихтера». Они вместе сражались во время битвы при Хельмгарте, и Шепард не видела причин менять их. Рихтер улыбнулся. — Тогда мы с моими людьми будем гордиться тем, что сразимся вместе с тобой, капитан. Но только не расстраивайся, когда у я убью больше, чем ты. — Чт…- Шепард моргнула, — Ладно, будь по твоему. Никто не побьет мой рекорд убийств, мерзавец. Приготовься ходить с надранным задом! Оба они чуть не выпрыгнули из кожи, когда перед ними внезапно появился Локк. — Ох, сержант Рихтер, вы чем-то обидели нашего дорогого капитана? Такая огорчительная красота — повод для дуэли, добрый сэр. По его тону было ясно, что Локк пошутил, но Шепард всё же чувствовала необходимость кое-что объяснить. — О, мы с Рихтером просто спорили о том, кто больше убьёт завтра. Кажется, он верит, что выиграет это маленькое соревнование, — она нахмурилась, — Разве ты не должен был быть в патруле? — Моя смена закончилась несколько минут назад, — объяснил Локк, — И ты не возражаешь, если я приму участие в этом маленьком пари? Тот, кто совершит больше убийств, получит приз, верно? — В основном это хвастовство, — уточнила Шепард, — И только до следующего боя. Локк только что уселся с тарелкой тушеного мяса, но встал и высоко поднял ложку, размахивая ею, как мечом. — Тогда я добуду славы, которая меня ждет! — Это было бы гораздо впечатляюще, если бы ты не капал едой себе на лицо, — сухо проборматала Шепард. Локк поднял взгляд как раз вовремя, чтобы капля бульона упала ему на нос. Шепард не могла не рассмеяться, и вскоре к ней присоединились двое мужчин. Страшная битва была на горизонте, и все это знали. Тем не менее, они радовались, пока у них был шанс.***
Следующее утро было прохладным, но, к счастью, не было ни тумана, ни иной опасности для имперских запасов пороха. Основная армия была выстроена организованными рядами, пушки и артиллеристы стояли на холме, в то время как мечники стояли сразу за копейщиками и алебардщиками, готовые отразить любую атаку, остановленную их товарищами. Стража Мидденхейма рассредоточились по флангам, их зоркие глаза высматривали внезапные угрозы. Алексия была впереди армии, рядом с правым флангом, готовая встретить первоначальную атаку и показать солдатам, что один из их командиров так же находится на передовой, как и они. Майкл был во второй шеренге с левой стороны, готовый подкрепить силы солдат так верой, так и крепкой рукой. Локк и его кавалерия были спрятаны за несколькими небольшими возвышенностями, готовые устроить засаду приближающемуся врагу градом пуль. Трейнбург находился в центре армии вместе с Великими Мечами, что позволяло ему легко реагировать на изменения на поле боя, а также лично быть там, где нужно. Шепард считала положение имперских сил было довольно хорошим; у них была высота для орудий, оборонительные порядки, и подкрепление уже в пути. Тем не менее, это не избавило ее от тревожного чувства в животе. Она все еще сражалась с неизвестным врагом. Капитан ненавидела сражаться с неизвестным. Затем ветер переменился, и Шепард забыла о битве, пытаясь не выпустить внезапную рвоту. Запах, донесшийся до них, был хуже всего, с чем она сталкивалась прежде. Гниющее мясо, желчь, экскременты — Шепард уже сталкивалась с этими запахами, но сейчас это было их концентрат, умноженный на десять. Части других воинов не удалось подавить резкий позыв и их вырвало. Поморщившись, Шепард надела шлем, чтобы заглушить запах. Она так спешила, что чуть не забыла заправить свою косу — несколько месяцев назад, после того как она обрубила волосы, они уже достаточно отросли, чтобы снова заплести косу, — под шлем. Это не слишком сильно повлияло, но запах металла и её собственного пота хоть как-то сбивали тот смрад. — Вот и они, — мрачно сказал Рихтер, кивая на опушку леса. Шепард крепче сжала свой молот, когда десятки, а затем и сотни фигур вышли из-за деревьев. Все они были пешими, поэтому им не нужно было беспокоиться о кавалерии, что очень обрадовало Шепард. Увы, но тяжелой пехоты было гораздо больше, чем ей хотелось. Только тонкая шеренга воинов, не более двух сотен, действительно казалась людьми. Они носили рваную одежду, хотя у многих была обнаженная грудь, и вооружены ржавыми мечами и топорами. Их кожа была восковой и бледной, как будто они были в тисках лихорадки. Именно те, кто стоял за первой волной, беспокоили Шепард. Эти воины были огромными, каждый на голову выше среднего человека. Они носили толстые пластинчатые доспехи, которые выглядели крепкими, несмотря на ржавчину, и многие из них несли большие щиты вместе с зловещими мечами и топорами. Те, кто стоял позади них, шли с огромными алебардами или другим двуручным оружием, которое выглядело так, будто могло без особого труда разрубить человека пополам. Это более крупное войско привлекло внимание капитана. Они были организованы в свободные порядки вокруг знамён в форме мух, от одного взгляда на которые у неё сворачивал желудок, и каждый воин был… ну, их нельзя было описать не иначе, как уродами. Сквозь броню прорастали рога, на лицах было слишком много глаз, а даже если глаз было всего два, они гноились, а комки жира протискивались сквозь щели в доспехах. У многих были щупальца или другие мутировавшие придатки, заменяющие руку или ногу, а кишки волочились по земле или качались, когда их придержвали владельцы. Нельзя было увидеть двух одинаковых воинов, и было трудно сказать, кто с кем сгруппирован. Это была буквально орда монстров. И они действительно были монстрами, поняла Шепард. От отрядов Хаоса исходило всепроникающее чувство неправильности, и оно не имело ничего общего с волнением перед боем. Она как будто смотрела на ошибку природы, и единственный способ покончить с скольким ощущением — уничтожить источник. — Я вижу лидера, — сказал Рихтер приглушенным голосом из-за тряпки, которой он прикрыл нос, — Он отвратителен. Вражеского предводителя было нетрудно заметить — он был ещё на голову выше любого из толпы, а доспехи, которые он носил, скрепленные линиями из жира, походили на панцирь насекомого, а то, что не было ржавым, было покрыто маслянистой гнилью. Его топор был прислонен к его плечу, и хотя деревянная рукоятка гнила, а лезвие было ржавым, у Шепард не было желания испытывать на своей броне его удар. Силы Хаоса всё ещё были на приличном расстоянии, но имперские солдаты уже нервно переминались. Шепард была не из тех, кто могла поддерживать крестовый поход против чужой религии, но она могла поддерживать здравый смысл. — Спокойно, воины! — крикнула она, скрестив руки на груди, — У нас есть все шансы: у врага нет укрытия, а у наших орудий на возвышености. Мы организованы, они — толпа. Мы готовы. — Капитан Шепард права! — взревел Майкл, высоко подняв молот, — Зигмар одарил нас удачей и праведным делом! Уничтожим эту погань, за Зигмара! — За Империю! — добавила Шепард. Рихтер с глухим стуком вонзил рукоять своей алебарды в землю. Вскоре к нему присоединились остальные его люди, а затем множество копейщиков и алебардистов по всей армии. Мечники ударили клинками по щитам. Позади них завопили артиллеристы. Страх, который испытывала армия, был отброшен разумом, бравадой и чистым адреналином, но действительно имело значение, продлится ли он, когда битва начнется. — Готовьтесь! — крикнул Трейнбург, размахивая серебряным клинком над головой, — Готовьтесь к битве! Дисциплинированные ряды копейщиков приготовились к предстоящей атаке, в то время как алебардщики и мечники стояли наготове у флангов. Пистольеры проверили свой порох и пристреливались в последний раз, в то время как пушкари уже прицеливались. Шепард посмотрела на вражескую армию, ее глаза сузились. «Мы готовы. Давай».***
Громкий смех лорда Малариуса эхом отдавался в ушах всех его воинов. Он надеялся на хорошую битву, достойный вызов, который принесет ему престиж, и вот армия, превосходящая его численностью почти в два раза. — Дедушка Нургл благословил нас! — хохотал он, и многие из его самых преданных последователей присоединились к нему, — Южные слабаки собрались в одном месте, и когда мы сокрушим этих жалких солдат, нас ждет целый город! — Милорд, у имперцев много орудий. Сможем ли мы прорваться и взять город? Лицо Малариус могло быть скрыто, но его защитник все еще ощущал всю силу его взгляда. Борис Гнойный Клинок был почти такого же роста, как и его хозяин, и его стремление заменить Малариус ни для кого не было секретом. И пусть Малариус был бы рад заменить своего чемпиона, Гнойный Клинок был достаточно силен, чтобы сохранить свою позицию. В отличие от многих из тех, кто почувствовал благословение Нургла, его тело было худощавым и выглядело бы жалко, если бы не его толстые доспехи. Его броня болезненно-коричневато-зеленого цвета, цвета пораженного синяка, и была усеяна маленькими дырочками, через которые, если прислушаться, проходило эхом жуткое жужжание. — Ты сомневаешься в моей силе? — Маларий зашипел, и желчь, стекавшая по его горлу, сердито запузырилась, — Ты сомневаешься в силе Нургла? Гнойный клинок быстро покачал головой, представляющий из себя изможденный череп с пергаментную кожей и несколькими болезненными прядями волос, и попятился. — Конечно, нет, милорд, я просто предлагаю принять меры предосторожности! И каким бы честолюбивым ни был Борис, Малариус не беспокоился о том, что он пытается занять его место, потому что чемпион боялся своего хозяина. Тому просто нужно было время от времени показывать свою власть молодому воину. — У имперских собак много ружей, это правда, — продолжал Маларий, — Но они не могут убить того, кого не видят. Распевая слова, которые не должны были формироваться человеческими ртом, Малариус вытащил из мешка рядом с собой гнилое сердце. В конце его заклинания сердце растворилось, съеденное кучей личинок изнутри. Как только последняя личинка упала на землю и растворилась, облако зеленого газа начало литься из-под земли, расширяясь и покрыв всю чумную армию. Трава, насекомые и любые мелкие животные, которых коснулось туман, мгновенно умерли, и все более выносливые, например взрослые люди, становились больными. Однако, когда облако поглотило армию Малариуса, дети Нургла почувствовали только силу и могущество, когда благословение их бога покрыло их. С радостным криком измученное войско двинулось вперёд. Малариус усмехнулся, когда он и его избранные воины присоединились к наступлению. Заклинание, которое он наложил, продлится в лучшем случае всего несколько минут — если бы у него было больше времени на правильную подготовку церемонии и было бы более существенное подшение, оно длилось бы дольше, — но оно сбило с толку и напугало южных трусов, защищая воинов Хаоса от их ружей, по крайней мере, на залп или два. Вот теперь начинается настоящая битва.***
— Какого черта? — Шепард не знала, что собираются делать хаосопоклонники, но точно не ожидала, что зеленое облако появится из ниоткуда и будет прикрывать их. — Грязное колдовство, — выплюнул Рихтер, — Я знал, что это будет непросто. — То, что их не видно, ещё не значит, что они исчезли, — сказала Шепард, — Мы будем стрелять вслепую, пока не сможем вести огонь нормально. Лучше пусть умрёт немного от шального попадания, чем не умрет никто. Она дала знак знаменосцу полка Рихтера совершить нужные движения, сообщив Трейнбургу о своих намерениях. Минуту спустя полки стрелков выпустили залпы в облако. Возможно, они не могли видеть, во что стреляют, но один мертвец — это один воин, который до них не доберётся. Однако Великие Пушки пока не открывали огонь; они будут стрелять только, когда получат чёткую картину, чтобы они могли нанести им максимальные потери. Хотя облако всё ещё нервировало имперцев, слова лидеров не покидал их, и они стояли твёрдо. Оглядываясь назад, Шепард увидела, как знамя Трейнбурга махнуло в направлении Локка, отдавая кавалерии новый приказ: как только облако разойдется, Локк должен выйти и атаковать врага с тыла. В лучшем случае армия Хаоса будет приведена в разлад до того, как она дойдёт до основных силы Империи. По крайней мере, часть вражеских воинов будет убита, что ослабит давление на основные силы. Однако это зависело от того, исчезнет ли странное облако. Шепард была достаточно уверена, что так и будет. Во время своего пребывания в Альтдорфе она изучала всё, что смогла, связанное магии, и внимательно слушала Паррала. Вообще говоря, любое заклинание, наложенное волшебником, длилось недолго, если в них не вкладывалось ни огромная концентрация, ни какой-то магический артефакт, подпитывающем эффект. Хотя возможно, они имели дело с могущественным колдуном. Капитан была готова поспорить, что, если облако не исчезнет само по себе, им придётся иметь дело с какой-то мистической ерундой. Шепард не могла сказать, поразили ли мелкие орудия что-нибудь, но враги всё ещё находилась в нескольких сотнях ярдов. Тем не менее, солдаты продолжали стрелять в облако. С таким количеством стрелков, составляющих почти четверть всей армии, производящих так много выстрелов, велика вероятность, что они попадут в что-то точно. К сожалению, когда облако начало рассеиваться почти в пятидесяти ярдах от их позиции, имперцы увидели, что судьба не благоволила им. Было убито всего двадцать лёгких пехотинцев, и даже дюжина более крупных воинов не пала. Однако, до того, как хаоситы навяжут ближний бой, Шепард стало ясно, что у них есть последний выстрел. Она только надеялась, что артиллеристы не облажаются. Загрохотали Великие Пушки, посылая свои ядра, проносящиеся сквозь группу воинов, убивая многих и задевая тех, кто был позади. Стрелки показали свою ярость, и, поскольку они действительно имели представление о том, во что надо целятся, были ранены десятки, но, к удивлению Шепард, погибло меньше, чем она надеялась. Ей пришлось задаться вопросом, насколько они чертовски крепкие. Затем всадники Локка двинулись в путь, и впервые с момента прибытия в этот мир Шепард была рада услышать звук приближающихся лошадей. Несмотря на тошнотворные эффекты облака, Локк повел свою кавалерию на правый фланг и в тыл лорда Хаоса, разряжая пистолеты. Десятки воинов были сбиты с ног, и тыл армии был приведен в замешательство, поскольку некоторые пытались повернуться и противостоять кавалерии, но всадники уже развернулись и отошли. Острие атаки было притуплено, но по прежнему представляло угрозу. — Готовьтесь! — закричала Шепард, опираясь на колени и держа перед собой щит. Пушечное мясо из культистов первыми ринулись в бой. Волна вопящих безумцев бросилась к стене из копий и алебард, не обращая внимания на опасность. Некоторые были пронзены, другие зарублены, а те, которые не были, набрасывались на солдат. Несмотря на дисциплинированные формирования, использованные Империей, многие из нурглитов убивали по двое или более человек, прежде чем сами падали. Что ещё более важно, их оборонительная линия была нарушена, создав бреши в их построениях. Именно в эти дыры ринулись основные силы Хаоса. Пусть каждый был замедлен своим больным телом и тяжелым снаряжением, воины-ветераны наносили удары с силой конного рыцаря. Ни один имперский солдат не выстоял перед ударом, когда чумоносцы врезались в них. Ещё до того, как началась рукопашная, южанам было трудно сражаться; прежние запахи были почти невыносимы, и некоторые люди падали на колени, хватая ртом воздух и не в силах защитить себя, когда очередной воин Хаоса подносил оружие к их шее. Шепард вместе с полком Рихтера оказались отрезанными от остальной армии, когда в них напали две дюжины легких культистов. Солдаты Рейкланда сражались с фаталистичной решимостью; когда один человек втыкал свою алебарду в грудь или череп одного врага, другой поднимал своё оружие, чтобы прикрыть своего товарища, когда тот восстанавливал равновесие. Сама Шепард постоянно блокировала мечи и топоры, сбивая нападавших с ног, прежде чем раздавить их черепа и ребра своим молотом. Одна вещь, за которую она была благодарна вселенной, заключалась в том, что эти молодые бойцы пахли не так плохо, как другие. Хотя от них всё ещё воняло, но Шепард не теряла сознание от этого. К ней бросился мародер с обнаженной грудью, а Алексия успела согнуть колени и использовать щит, чтобы швырнуть психа через себя, и затем развернуться, ударив молотом в шею, практически отсоединив голову. Другой хаосопоклонник попытался пронзить её мечом, но она наклонилась и ударила его шлемом в лицо, оглушив на достаточное время, чтобы алебардщик пронзил его. — Рихтер! — закричала она, стараясь быть услышанной сквозь шум битвы, — Нам нужно перегруппироваться и соединиться с остальной армией! — Стараюсь, капитан! — Рихтер закричал в ответ, отрубив руку мародёру. Стиснув зубы, Шепард бросилась на другую группу воинов, атакующих её людей. Каждый взмах был тщательно прицелен, и каждый удар делал свою жертву как минимум калекой. Выжившие воины отходил назад, удивленные свирепостью Шепард, дав людям Рихтера возможность перевести дух. Полк сократился до шести человек, включая самого Рихтер. Двое из павших даже не были убиты прямо, а скончались в муках от ран; их поглотила какая-то болезнь с коротким инкубационным периодом, а их оружие вместе с бронёй быстро проржавели. — Идите! — закричала Шепард, — Я прикрою вас! Рихтер кивнул, затем отдал жест своим людям, убивая любого мародера, проскользнувшего мимо Шепарда. Их капитан продолжал сражаться; ещё один шаг — ещё мертвый враг. Однако, она не увидела группу воинов во главе с Гнойным Клинком, которые приближались сзади. — Черт, — прорычал Рихтер, затем нацелил свою алебарду, — Мы не дадим капитану умереть, ребята! С бешеным криком Рихтер и его люди бросились вперед, огибая ошеломленную Шепард, и вступили в бой с дюжиной тяжелых воинов. Это почти было самоубийством, но защита офицера — особенно того, которого он уважал — была долгом, выполняя который Рихтер с радостью умрёт. К его мрачному удовлетворению, воины Хаоса были удивлены не меньше Алексии; они думали, что смертные отступят вместо резкой контратаки, и заплатили за эту ошибку, когда трое из них погибли. Конечно, их всё ещё было меньше, и один из сынов Нургла одним ударом разделил солдата Рихтера пополам. Шепард отомстила за этого человека, высоко прыгнув и ударив своим молотом по голове воина, раздробив череп. Затем она немедленно отпрянула оружие, когда жировые скопления трупа растворились в желчи и личинках, испускающих неземное сияние. — Посмотри на меня! — закричал Борис. Его голос прозвучал как пыльный хрип, — Покажи мне свой пыл, смертный! Шепард не ответила устно, только повернулась, чтобы встретить вражеского чемпиона. Её молот вновь опускался, но его рукоять попала в меч Гнойного Клинка — уродливый металлический дрын, которую он держал обеими руками, с десятками маленьких отверстий вдоль острого края — и затем чемпион оттолкнул Шепард. Когда он взмахнул своим оружием, Борис издал ужасный звук, похожий на пронзительный вой поверх хриплого кашля. Шепард уклонилась от первого удара, потом позволила второму соскользнуть по щиту. Сначала она подумала, что у неё превосходство над медлительным противником, но нурглит усмехнулся, обнажив гнилые зубы, и широко раскинул руки. Непрерывное жужжание, исходившее от чудовища в форме человека, стало почти оглушительным, а моментом позже облако толстых мух вырвалось из его доспехов. Шепард держала свой щит близко к лицу, чтобы насекомые не могли проникнуть сквозь щели шлема, в то же время яростно размахивая молотом в рефлекторной попытке избавиться от них. Незадолго до того, как мухи начали окружать, кто-то вытолкнул Алексию из облака. Шепард с ужасом наблюдала, как один из людей Рихтера, которого она успокаивала в битве при Хельмгарте, безумно трясся, когда мухи жадно впивались в его плоть и заползали во внутрь для того, чтобы прогрызть путь назад. Шепард поднялась на ноги и зарычала на чемпиона. — Ты сранный выбл-ух! Внезапный удар по её щиту отправил Шепард в полет, и когда она приземлилась на спину, у нее чуть не перехватило дыхание. Борис, возможно, не смог убить Шепарда своими мухами, но у него по прежнему была возможность зарубить её. Если бы не её сила, рука была бы сломана, а так на щите осталась значительная вмятина. — Ты настойчивый, — Гнойный Клинок нахмурился, когда Шепард поднялась, — Ненавижу настойчивых. Несмотря на ситуацию, Шепард усмехнулась. — Тогда я твой худший кошмар. Снова подняв молот, она атаковала. Хаосит взмахнул мечом по широкой дуге, но Шепард упала на колени в последнюю секунду; по скользкой от крови траве она прокатилась до него и ударила. Раздался зернистый треск, когда колено Гнойного Клинка разбилось, но, в отличие от смертного человека, чемпион был благословлен Нурглом и почти не почувствовал ещё одно увечье. Тем не менее, пусть он не ощущал удар в полной мере, это не означало, что эффекта не было, и его нога согнулась под весом его брони. «Невозможно!»- Гнилой Клинок подумал. «У меня дар дедушки Нургла! Этого не должно было случиться!» Заставив себя встать на ноги и зафиксировав колено на месте, Гнойный Клинок снова атаковал отчаянным шквалом ударов, которые снова заставили Шепарда защищаться. Шепард видела, что оружие пораженных чумой воинов могло сделать с человеком, и у нее не было желания долго испытывать свой щит против ржавой палки. Она вкладывала много энергии в уклонения, пытаясь найти возможность контратаковать. А потом она увидела её. Мрачно улыбаясь, Шепард ударила своим молотом по правому запястью Бориса, раздробив его. Не в силах полностью удержать свое оружие, Гнойный Клинок пошатнулся, и его незащищенное лицо было разбито помятым щитом. Гнилые зубы разлетелись, а прокаженный нос превратился в пасту. Последнее, что увидел Борис Гнойный Клинок, был залитый кровью молот, летящий к его голове.***
Генриетта нахмурилась, сидя в укрытия на опушке леса. Она надеялась, что чемпиона Хаоса будет достаточно, чтобы одолеть одну смертную женщину, но она ошибалась. Было ясно, что Шепард не был нормальным человеком; она была быстрее, выносливее и сильнее всех, словно один из величайших смертных героев. Однако это не имело смысла. Кроме странно пахнущей крови, в Шепард не было ничего необычного, и у неё не было магических предметов для усиления своих способностей. Не в первый раз Генриетта вытаскивала жетон, принадлежавшие человеку, которого она хотела убить. Откуда бы ни пришла Шепард, то место её закалило. Возможно, в будущем вампирше нужно быть более осторожной. Но она покачала головой. Она могла заботиться об осторожности только после смерти Шепард. Булькающий смех, достаточно громкий, чтобы Генриетта смогла услышать без проблем, привлек её внимание. Очевидно, Малариус и его личная охрана перехватили часть имперский кавалеристов и убили их одного за другим. «Твой чемпион потерпел неудачу, Маларий, » — подумала Генриетта. «Я надеюсь, что ты можешь убивать лучше».***
Генерал Трейнбург наблюдал за продолжающимся сражением, прищурив глаза. Из-за нечистой магии, которую сотворила армия Хаоса, его орудия и пушки не нанесли достаточного урона. Даже бросок лейтенанта Локка в тыл, хоть и был значительный, но этого явно было не достаточно.. Основная проблема заключалась в том, что пораженные чумой монстры не умирали, как обычные люди. Он даже видел, как один культист гогоча вытащил три копья из своей груди, прежде чем убить владельцев оружия. Только практически полное уничтожение, казалось, убивало тяжелое войско. Осматривая поле боя, он заметил, что все мародеры, кроме маленькой горстки, были убиты. «Спасибо Зигмару за маленькие чудеса». Он повернулся к музыканту своих Великих Мечей. — Скажи передним рядам отступить, и пусть тыловые подразделения заменят их. Барабанщик кивнул и отбил быстрый ритм. Через несколько минут передние шеренги — в основном копейщики и алебардщики — начали отступать, но Трейнбург быстро увидел, что отступает менее четверти солдат этих частей. Остальные либо не смогли выйти из боя, либо были мертвы. Как бы ему ни было больно, он знал, что передние ряды будут растерзаны силами Хаоса. Однако они выполнили свой долг, и атака врага была остановлена, а нападение с тыла отвлекла часть наиболее элитных сил. Теперь настала очередь Империи ударить, и маршировавшие вперед ряды алебардистов и мечников были счастливы отомстить за своих товарищей. Пока происходили эти маневры, Трейнбург указал на крайний левый угол. — Дай сигнал стрелкам и пушкам целиться в ту часть воинов. Они уязвимы. Минуту спустя обрушили стрелки град ненависти, а за ними — Великие Пушки. Группа из нескольких десятков тяжелой нурглитов была почти полностью уничтожена сотнями выстрелов и пушечных ядер… «Минуту». Трейнбург нахмурился. «Был только один выстрел из пушек. Что случилось?» На его вопрос ответили мгновение спустя, когда позади него раздался сильный взрыв. Одна из Великих пушек дала осечку и взорвалась, убив артиллеристов и поджигая часть холма. Экипаж другой пушки запаниковал и начал отодвигать своё артиллерийское орудие и запас пороха от огня, в то время как полк стрелков делал все возможное, чтобы потушить огонь. Трейнбург зарычал; он думал, что его пушки снова могут стать полезными, и тут случилось это. — Генерал! — крикнул ближайший сержант, — Тыловые части противника возвращаются! — Должно быть, они отбросили назад людей Локка, — сказал себе Трейнбург, его слова заглушил шум боя. Затем имперец поднял свой меч, чтобы привлечь внимание своих Великих Мечей и ближайших полков, — За мной, люди! Мы перехватим врага и отрубим голову нечистой твари! Ему ответил восторженный рев. Великие Мечи стремились применить свои навыки на деле, и около сотни мечников, которые были захвачены наступлением Трейнбурга, жаждали славы. С более чем сотней человек, укрепляющих линию фронта, пришло время силам Хаоса ощутить на себе всю тяжесть атаки. Конечно, она была слабее, чем у последователей Бога Чумы. Один только запах заставил десятки людей упасть на колени и изо всех сил пытаться дышать, лишь чтобы быть убитыми врагом или случайно растоптанными своими союзниками. Мерзкий смрад, источаемое хаоситами, заставил многих солдат бежать, а не сражаться. Тем не менее, много прочной стали попало в цель. Могло потребоваться три или четыре имперских солдата, чтобы победить одного крупного северянина, но ситуация начала меняться в пользу Империи. Сам Трейнбург возглавил атаку. Запах, исходящий от его врага, стал только невыносимее, но он сдержал свою желчь и прорубил толстую броню одного воина мощным взмахом меча. Вокруг него Великие Мечи сбивали с ног все больше воинов точными ударами своих двуручных клинков, а ряды простых мечников и алебардистов отбрасывали врага за счет своей численности и дисциплины. Затем он услышал что-то среднее между влажным кашлем и смехом. Справа от него десятки мужчин были убиты небольшой группой воинов. Каждый был настолько мутирован, что трудно было сказать, были ли они когда-либо людьми. Тот, кто вел их, явно был главой всей армии и обладал талантом к магии, если это он призвал туман. — Значит, вожак этих щенков, старый волк? — усмехнулся хаоситский лорд, — Я вижу, у тебя всё ещё есть клыки, пусть они и тупые. Трейнбург не тратил время на слова, хотя бы из-за проблемы с воздухом. Даже если бы Малариус был один, мало кто из смертных мог бы оставаться в его присутствии долго, не задохнувшись. Всё, что Трейнбург мог сделать, это поднять свой меч. — Защитите генерала! — выдохнул предводитель Великих Мечей и бросился на Малариуса. Раздувшийся воин спокойно взмахнул топором и секунду спустя Великий Меч развалился гниющими кусками мяса и металла. — Никаких пешек, старый волк, — весело сказал Малариус, — Я с удовольствием скормлю твою душу Нурглу. Трейнбург выплюнул желчь, затем бросился в атаку.***
Шепард всё бы отдала за глоток свежего воздуха. Однако лучшее, на что она могла надеяться— это запах пота и метала её шлема. Все же то, было предпочтительнее ядовитых паров, исходивших от культистов, так живых, так и мертвых. Хотя особой разницы не было. «На самом деле, кварианцам, возможно, где-то повезло», — подумала Шепард. «Как же хочется, чтобы в моём шлеме были фильтры. Даже переработанный воздух лучше этого». По крайней мере, ближайшая территория была в основном чистой от двигающихся хаосопоклонников. После убийства чемпиона, к Шепард и Рихтеру присоединился Майкл и несколькими полков; вместе они раздавили оставшегося противника. Тем не менее, Шепард почувствовала укол вины, когда посмотрела на Рихтера. В его полку остался только один человек, кроме самого сержанта, и хотя другой солдат получил лишь небольшой порез в конце боя, он уже побледнел и не прекащая дергался. Сначала Шепард винила себя; в конце концов, она привела в эту армию Рихтера и его людей. Но когда она посмотрела на северян, всё ещё сражающихся с имперцами, ее вина превратилась в ярость. «Ты сделал это,» — подумала она. «Если бы тебя и твоих гребаных богов не существовало, мои люди не умерли бы! Это все твоя вина!» Майкл подошел к ней, но его внимание не было сконцентрировано на ней. — Во имя Зигмара, нет… Шепард проследила за его взглядом. Там, на передовой армии, столкнулись элиты обеих сторон. Монстры, которые лишь отдаленно напоминали людей, бешено кромсали мечников, хватая их щупальцами и превращая в гниющие массы плоти. И посреди всего этого лидер Хаоса сражался с Трейнбургом. Однако назвать это сражением было бы до абсурда великодушно. Не похоже, что гигантский урод получил хоть один удар, пока Трейнбург осел на колени. Его меч упал на землю вместе с обеими руками, обрубленными до плечей. Кровь медленно стекала из ран, а болезнь уже пожирало его тело; черная плесень вырвалась из вен, мышцы, органы и кости растворились в однородную жижу. Даже его доспехи обратились в пыль, а огромные личинки активно поглощали ту слизь. Чудовище, убившее Трейнбурга, подняло топор над головой и завопило. — Я победил! Пусть дедушка взглянет на лорда Малариуса и проявит своё благославление! В то время как многие имперцы возле Малариуса в ужасе отступали, Шепард, наоборот, шла вперёд. Крепко сжимая молот, она бросилась в атаку. «Он убил старика,» — со злобой подумала она, - «Но посмотрим, как он справится со мной!»***
От автора: Фу. Я ненавижу писать такое. Не потому, что это было плохо или что-то в этом роде, но от написания текста, связанного с Нурглом, я словно подхватываю грипп. В половине случаев я едва успевала закончить абзац, прежде чем я выходил на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Не думаю, что после этой битвы Шепард снова буду сражаться с врагами, связанными с чумой. Ну, может, Скавены… Как всегда, присылайте мне предложения или идеи через личку и оставляйте отзывы вежливо и со вкусом. Следующая глава: Шепард сражается с любимым сыном Нургла, но даже если она победит, сможет ли Империя спасти Город Белого Волка? Дейзи сказала мне, что в лесу есть маффины.