Wishing on Raindrops

      – Чувак, – окликнул Армина Конни, как только тот сел за рабочее место утром понедельника, – да ты херово выглядишь.       Армин неподвижно смотрел на стол, еле держа глаза открытыми. Он знал, что выглядел просто ужасно, отвратительно, – последствие не менее отвратительной недели.       – А ты все такой же наблюдательный, Конни, – вяло ответил Армин. Горло адски саднило – в течение двух прошедших дней он вдоволь накричался и на Эрена, и на Жана. Тёмные круги под глазами выделялись сильнее обычного, яркими фиолетовыми цветами распустившись на его тлеющем лице. Армин бросил взгляд на отражение в мониторе, раздражённо потёр глаза и заговорил вновь. – Тебе надо было становиться детективом.       Конни отмахнулся.       – Не, слишком много зубрёжки.       – Точно.       Армин, ёрзая в кресле, вздохнул и потянулся включить компьютер.       Штуковина была древней, казалось, года 850-го, но, поскольку она хоть как-то функционировала, Шадис отказывался её заменять. Армина это, естественно, не особо радовало. Слабый кусок железа, кряхтя и медля, вернулся к жизни. Изо всех сил он завопил, загудел, задребезжал. Именно поэтому Армин старался никогда его не выключать.       – Вот же… – произнёс Конни в унисон механическому гулу, зажимая уши руками и закрывая глаза, будто бы это хоть как-то могло заглушить шум.       Армин подпёр подбородок ладонью и стал мирно ждать тишины, никак не реагируя на кривляния Конни. Когда компьютер стих, Конни опустил руки и нахмурился.       – Ты вообще-вообще не в порядке, да?       Армин поднял на него взгляд. Конни нависал над перегородкой и выглядел искренне обеспокоенным. Армин решил ответить честно; может, хоть так Конни отстанет.       – Я вообще-вообще не в порядке, – признался Армин, а затем добавил: – Слезай, а то снова грохнешься.        Конни закатил глаза и тяжело вздохнул, однако всё же пропал за своим рабочим местом, бормоча что-то похожее на «хорошо, мам».       Армин должен был догадаться, что Конни не отступит просто потому, что им не удалось поговорить через перегородку кубикла. Звук приближающихся шагов его слегка возмутил.       Конни либо не заметил, либо не захотел признавать раздражение Армина. В любом случае, он встал в проходе, не давая Армину шанса сбежать.       – Эй, – тихо подступился он, – выпьем после смены?       – Может, ты лучше у Саши спросишь?       – Нет, наш ребёнок заболел, и ей пришлось взять отгул. Давай сходим, я угощаю.       – Разве тебе не стоит ей помочь? – поинтересовался Армин, притворно занимая себя черновиками, которые он забыл убрать в пятницу.       Улыбка Конни померкла.       – Чувак, я похож на доктора?       Армин оглядел его, прежде чем помотать головой и протараторить:       – Много зубрёжки.       – Именно. Ну так что? Всего по стаканчику. Слушай, да, я не психолог, но, ей-богу, язык у меня подвешен. Вдруг мне удастся отвлечь тебя от проблем.       Конни шагнул вперёд и запрыгнул на стол Армина, прямо на бумаги, которыми тот был так увлечён.       Армин тягостно выдохнул и откинулся на спинку кресла, потирая рот пальцами.       – Я правда не могу.       Его слова были приглушены рукой.       – Есть веская причина меня динамить, Арлерт? А я ведь хорош. Единственная отмазка, которую я приемлю, это если у тебя уже назначена свиданка с «гетеросексуалом», – Конни подмигнул ему, показывая кавычки пальцами.       Армин рвано глотнул воздуха. Глаза защипало. Он ненавидел то, с какой колоссальной скоростью он ломался. Даже крошечное упоминание Эрена толкало его в пропасть. Он не ел два дня, но, несмотря на это, подступила тошнота. Захотелось свернуться в клубок.       Вымолвить даже единое слово казалось невыносимым, и Армин понимал, что и пытаться не стоит. Он начал мотать головой, пока комната не закружилась словно карусель, стараясь вытрясти слёзы из глаз и мысли об Эрене из головы, но ни то, ни другое ему не удалось. Щёки моментально намокли, а дыхание вдруг стало самой непомерной в мире задачей.       Он вжался в кресло, желая слиться с ним и исчезнуть. Конни не должен был видеть его в подобном состоянии. Лишь Жан видел его таким.       Жан.       Жан, который долгие годы любил его. Который извинялся каждый день. Которому Армин изменял на протяжении двух месяцев и которого он хотел бросить уже восемь. Которому он не мог смотреть в глаза. Которому он так беззаботно лгал.       Жан, о котором он переживал так сильно, что ненавидел это чувство.       Жан, ради которого Армин бросил мужчину своей мечты.       Армин заслуживал только страданий. Он разлагался на самом дне и тянул Жана за собой.       Жан.       Судорожный всхлип вырвался из груди. Армин не намеревался отталкивать Конни, когда тот слез со стола и крепко обнял его за плечи.       – Тише-тише. Дыши, ладно? – хоть Конни обычно и был чересчур громким, тогда он всё же пытался шептать, и Армин был благодарен. – Армин, давай. Тебе просто необходимо отвлечься, и, чувак, в этом я спец.       Армин чувствовал себя омерзительно, замученно. Он устал от всего. Тело горело от напряжения, в особенности опухшие глаза и щемящая грудная клетка.       Жутко устал.       – Н-не могу, Конни, – выдохнул он. – Жан не отпустит, – его робкий голос был настолько же бессильным, насколько бессилен осенний лист перед порывом ветра.       – Жан не… – Конни отстранился, сводя брови к переносице. Подобная эмоция была весьма редкой гостьей на его улыбчивом лице. – Что это вообще значит?       – Просто… – внутренности сжались, вызывая чувство недомогания, к которому Армин уже начал привыкать за все эти месяцы. – Мы… У нас, эм, сложный период, и Жан… В общем, я не могу… Не…       – Он что, твой отец? – Конни выпрямился, буря пробоины в Армине своим внимательным взглядом.       Армин оцепенело качнул головой.       – Вот именно. Сколько тебе лет, Армин?       – А?       Было неловко признавать: Армину пришлось подумать. Последний раз он отвечал на этот вопрос лет в тринадцать. После этого людям стало плевать.       – Двадцать восемь?       Конни кивнул в ответ.       – Достаточно взрослый, чтобы самостоятельно принимать решения, да?       У Армина будто ком застрял в горле. Он рвано и жадно дышал в попытке успокоиться. Каким-то чудом никто из коллег не заметил его состояния. Иногда Армину казалось, что ему несказанно везло в подобных ситуациях.       Армин неуверенно кивнул. Да, он был достаточно взрослым, чтобы самостоятельно принимать решения. Однако на деле он не мог.       – Так, ладно, – пробормотал Конни, потирая затылок. – Ты бы пошёл, если б смог?       Армин вновь кивнул. Он знал, что готов пойти на многое, чтобы избежать разочарованный взгляд Жана и его упрямые просьбы всё объяснить.       – Круто. Дай мне свой телефон, – скомандовал Конни, протягивая руку. Его пальцы пару раз согнулись в подманивающем жесте.       – Мой…       – Телефон.       – Зачем?       – Перекинусь парой слов с Жаном, спрошу разрешения сводить тебя на незабываемое свидание.       Армин мотнул головой, прикрывая рукой карман брюк.       – Не стоит.       – Армин, – тяжело выдохнул имя друга Конни, – если тебе нужно, чтобы он тебя отпустил, кому-то придётся позвонить. Так что звоню либо я, либо ты. Выбирай. Можем, конечно, попросить Шадиса, – Конни на пару секунд задумался, – он жуткий ублюдок. Схожу-ка я за ним.       – Нет! – хрипло выкрикнул Армин, вскакивая с кресла и хватая Конни за плечо. – Нет, – уже тише попросил он, подушечками пальцев впиваясь в ткань и кожу под ней. – Я смогу. Смогу. Я позвоню.       – Точно? – недоверчиво спросил Конни.       Армин закивал.       – Точно.       И не смог.       Он услышал первый гудок, второй, третий, пихнул телефон Конни в грудь и упал в кресло, растерянно ожидая худшего.       Конни, самодовольно улыбаясь, взял его своими небольшими руками и начал ходить из стороны в сторону, насколько позволяло рабочее пространство. А когда Жан ответил монотонным «алло» и Армин услышал это со своего места, Конни решил пройтись по всему офису.       – Жан! Дружище! – радостно кричал он собеседнику, хотя на его лице явно читалось недовольство. Армин остался один на один с изнутри пожирающем любопытством.       Конни вернулся спустя шесть мучительных минут и сорок три несчастные секунды, его лицо озаряла победная улыбка. Он бросил телефон в сторону Армина, и тот чуть не упал с кресла, пытаясь поймать его прежде, чем устройство столкнулось бы с бетонным полом. Армин тут же его выключил, чтобы Жан не смог дозвониться, и небрежно кинул на стол.       – Вот и всё, – заявил Конни, пока его руки покоились на боках, а грудная клетка гордо выступала вперёд. – Думаю, я убедил его в том, что мы не встречаемся.       Армин посмотрел на него с опаской, не уверенный, хочет ли он слышать подробности.       Во всяком случае, Конни не дал ему времени что-либо вымолвить.       – Он сказал, что я надоедливый и никчёмный, а ты мог найти кого-то получше, – Конни повёл плечом. – Жаль только, что он не видел, до чего я красив.       Его улыбка ослепляла.       Армин облегчённо выдохнул и сердечно улыбнулся.       – Спасибо, Конни. Я перед тобой в долгу.       Конни хлопнул его по плечу.       – Ещё в каком.       На протяжении всего рабочего дня Конни несколько раз предложил добраться до бара на машине и выглядел всё более и более огорчённым с каждым отказом Армина. Армин взамен предлагал пройтись, потому как погода была чудесной.       Погода и правда была превосходной, однако Армин хотел гулять не сильнее Конни. Прогулка заняла бы больше времени – Армину это и было нужно. Больше времени вдали от Жана. Больше времени на хорошее самочувствие. Больше времени подышать, не утопая в аромате его духов.       Армин вздохнул, и Конни бросил на него взгляд, который Армин просто проигнорировал.       Они шли молча, не считая моментов, когда Конни жаловался на всё, что попадалось на глаза. Особенно на пробегавших мимо них по променаду, громогласно хохочущих «мелких отпрысков без намордников»; на тех, за кем не поспевали родители, гнавшиеся за своими непослушными чадами, крича им вслед имена вперемешку с угрозами.       Армин осуждающе посмотрел на Конни.       – Прошу, скажи, что ты не держишь своего ребенка на поводке.       – Чувак, ты поймёшь, когда у тебя родится ребёнок.       Армин фыркнул.       – Ага, когда родится. Не сомневайся, я обязательно сообщу, когда у меня появится матка.       Конни состроил брезгливое выражение лица, придерживая дверь в бар.       – Фу, блин.       – Господи, да тебе же десять лет, – заходя в помещение, ответил ему Армин. – Ну серьёзно.       Конни, вскинув брови и приоткрыв рот, прижал руку к груди, якобы обидевшись.       – Как ты смеешь… Мне как минимум тринадцать.       Всего стаканчик виски и три бокала пива спустя Армин превратился в рыдающий мешок костей, а Конни – в его временного психолога.       – Итак, – инициировал диалог Конни, – что случилось?       – Помнишь ту могилу, что я вырыл?       Конни кивнул, глядя на Армина через дно своего стакана.       – Так вот, она уже наполовину закопана, а я перестал пытаться из неё выбраться.       Конни ничего не ответил. Вместо этого он отошёл к бару и вернулся с двумя новыми бокалами пива.       – Давай, расскажи всё папочке Конни.       Армин цепко сжал один из них. Из-под его холодных пальцев стекал конденсат.       – Я всё испортил, – прошептал он. – Я просто ужасный человек. Я всё испортил.       Армин поник головой.       Он шмыгнул и успел вытереть нос тыльной стороной ладони до того, как Конни пихнул салфетку в его свободную руку. Другой он все той же мёртвой хваткой держался за бокал.       – Мы сошлись, Конни, – его голос дрогнул. Конни не выглядел пьяным, внимая Армину с широко открытыми глазами. – Сошлись с Эреном. Он любил меня, и всё было замечательно.       Лицо Армина исказилось в преддверии нового потока слёз. Минуты, казалось, растянулись в дни, прежде чем он продолжил.       – Всё было идеально, потому что мы были вместе. Вместе с Эреном Йегером. Он… Даже не могу подобрать слов, чтобы описать Эрена, Конни. Не думаю, что какие-либо слова его опишут, – улыбался Армин невесомо, но искренне. – Мы были вместе два месяца. Именно за эти два месяца я понял, почему существуют сказки. Все те концовки в стиле «Долго и счастливо» имели смысл, потому что с Эреном никак иначе. Никакой грусти или боли. Он их облегчал. Всё время. Всегда, когда был рядом. Он даже мог ничего не говорить, понимаешь? Были ночи, когда я сидел на его глупом диванчике в гостиной и плакал, так как боялся, что он меня бросит из-за того дерьма, в которое я его втянул. Но знаешь, что он делал?       Конни неспешно мотнул головой.       – Он держал мои руки в своих, пока они не переставали трястись, – Армин смял салфетку, – приподнимал моё лицо и говорил: «Армин, всё наладится. А знаешь почему? Потому что мы вместе. И я не хочу быть нигде больше, только здесь, с тобой. Ты мне доверяешь? – я кивал, а он отвечал: – Хорошо, потому что я доверяю тебе», – ему совсем не стоило верить мне, Конни.       Армин перешёл на мрачный шёпот:       – Он мне доверял. А я ушёл. Ушёл, – губы задрожали. – Я его бросил.       – Но ведь они были хорошими? В смысле, ваши отношения, – еле слышно спросил Конни.       Армин коротко кивнул.       – Что делало их такими?       Шероховатая поверхность деревянного стола показалось Армину невероятно интересной, и он не мог отвести от неё взгляд. Он почувствовал, как багровеют щёки от воспоминаний, в которых они с Эреном были вместе. Счастливые. Влюблённые. Вдвоём.       – Много чего.       – Поделись.       – Однажды мы ходили на каток, – начал Армин.       Конни улыбнулся и уточнил, побуждая Армина сосредоточиться на чём-то хорошем:       – Всего один раз?       – Всего один раз, – подтвердил Армин с дрожащей улыбкой, которая затронула его полные слёз глаза. – Эрен почти всё время падал, но говорил, что упал бы ещё.       – Почему? – Конни подался вперёд, наваливаясь на стол и сосредоточенно слушая Армина.       Впервые за долгое время Армин не чувствовал себя обузой. Делиться подробностями стало гораздо легче – алкоголь развязывал ему язык.       – Потому, – объяснял он, – что я держал его ладонь, пока помогал ему вставать. Мы стояли около бортика, держась за руки и смеясь над тем, как много раз он упал или как нелепо мы выглядели со стороны: с раскрасневшимися лицами, слезящимися глазами, заложенными носами. Мы и правда выглядели глупо, но… Мы были настолько счастливы и, знаешь, никого не замечали, будто людей вокруг и вовсе не было.       – Эм… – впервые Конни было нечего сказать. Он молчал, затем вдруг рассмеялся. – Чувак, это так по-гейски.       Армин усмехнулся, поднимая бокал, который он бездушно сжимал до этого, и прикладывая его к губам.       – Очень, – согласился он, пробегаясь языком по нижней губе и нахмуриваясь. – Всё было идеально.       Удушающее желание зарыдать, которое мучало его уже третий день, чудесным образом улетучилось. На его место пришло чувство пустоты и горечи. Он потерял Эрена.       Конни вырвал его из раздумий прежде, чем Армин успел углубиться в прошлое.       – Эй, я схожу отлить, ладно? А то бак переполнен.       Пока он вставал из-за стола, Армин кивнул.       – Маленький мочевой пузырь? – подшутил он, слабо улыбаясь.       – Завались, – Конни драматично закатил глаза. – Ты всего-то на пару сантиметров выше.       Армин пожал плечами.       – Ну не знаю. Иногда пара сантиметров играет свою роль.       Конни помедлил, вдумываясь в сказанное, после чего издал смешок и хлопнул Армина по спине.       – И ты говоришь, что мне тринадцать?       – Я сказал, что тебе десять, – поправил его Армин.       – Молчи уже.       Без Конни шум бара стал невыносим. Армин задавался вопросом, почему так много людей заливали в себя дешёвое разливное пиво в вечер понедельника. Может, весь город вобрал в себя несчастных людей, способных существовать тогда лишь, когда их кровь наполовину состоит из алкоголя. Может, все они и опустошены в этом прибрежном городе с влажным климатом, но слишком строптивы, чтобы переехать, чтобы изменить хоть что-нибудь.       Армин прекрасно их понимал.       – Привет! – звонкий голос вытянул его из мыслей.       Перед ним стоял мужчина с короткими светлыми волосами и в облегающей его мускулистый торс футболке.       – А я тебя узнал! – сказал он, широко улыбаясь.       – Извините? – Армин прищурился, глядя на него.       Внезапно всё встало на свои места: Армин уже видел этого мужчину за одним столиком с той незнакомой девушкой с фотографий Эрена, а значит, незнакомец приходился Эрену другом.       Грудь сдавило; Армин забыл, как дышать.       – Ты… Ты в порядке, чел? Может, водички?       Машинально мотая головой, Армин неторопливо втянул воздух в лёгкие.       – Нет, просто… – он укусил себя за язык. – Я тоже Вас вспомнил, и мы, эм… Эрен… Мы не…       – Эрена здесь нет, – мужчина сел на место Конни. – Он тухнет в своей берлоге ещё с пятницы.       Армин кивнул, испытывая невероятное облегчение и в то же время глубокое разочарование от того, что Эрена в баре не было.       – Мне жаль, – Армин опустил глаза, не сумев встретить обеспокоенный взгляд незнакомца. Это его вина. Это он сделал Эрену больно. Это он его предал.       – Я Райнер, если что, – блондин протянул руку, которая была раза в два крупнее руки Армина.       – Армин.       – Да, знаю, – усмехнулся Райнер. – Поверь, в последнее время я очень часто слышал твоё имя.       Армин хмуро посмотрел на него.       – Подозреваю, слышал только плохое?       Райнер вскинул брови и покачал головой.       – Совсем наоборот. Если честно, он расхваливал тебя, ни на секунду не затыкаясь.       Вина своими когтями резанула Армина вдоль живота, и он сложил свои дрожащие пальцы в замок.       – Даже так? – тихо спросил он.       – Да, – Райнер запрокинул голову, осушив половину стакана. – Ты будто у него в голове поселился. Думаю, для него мир вокруг тебя и вертится.       Армин больше не мог это слышать.       – Мне пора. Извини, но мне пора, – прошептал он. Тошнота возгоралась в нем с новой силой. – Пожалуйста, передай Конни, что я в порядке и сам доберусь до дома. И, пожалуйста, скажи, чтобы он не волновался.       – Без проблем, – пообещал Райнер, задумываясь. – Что за Конни?       Армин провёл трясущейся рукой по волосам. Они прилипли к каплям пота над его бровью.       – Невысокий, с бритой головой, громкий. Ты его не пропустишь. Спасибо, я в долгу не останусь. Спасибо ещё раз.       Армин поспешил под открытое небо. На улице было душно, ноги тряслись под тяжестью собственного тела. Идти до дома в таком состоянии было почти что невозможно. Разбитый, отчаянный, одинокий, он выудил телефон из кармана, чтобы набрать Жана.       Так как целый день устройство было отключено, Армин обнаружил восемнадцать пропущенных звонков и семь голосовых сообщений. Он думал, что все они принадлежали разъяренному Жану, который требовал, чтобы Армин немедленно вернулся домой.       Однако реальность была куда хуже.       Звонил Эрен. Одиннадцать раз с мобильного, шесть – с домашнего. Оставшийся звонок был от Жана.       Хоть Армин и знал, что пожалеет об этом, он всё же решил прослушать голосовую почту.       Первое сообщение было долгим: только белый шум и отголоски классической музыки на фоне. Следующее походило на предыдущее, и, прежде чем Армин успел его удалить, тихие всхлипы удержали его внимание. Армин прижал телефон ближе к уху, будто вместе с этим увеличилась бы громкость. Наконец, невнятные звуки слились в чёткое слово.       – Армин, – прошептал Эрен перед тем, как сигнал прервал его.       Второе сообщение перетекло в третье, состоящее из прерывистого дыхания Эрена и его тихого голоса.       – Армин? – Эрен звучал измученно, его голос – хрипло. – Армин, надеюсь, с тобой всё в порядке. Не позволяй ему себя обижать, хорошо? И скажи мне, если он попытается что-нибудь сделать. Скажи мне, хорошо? Я волнуюсь.       Армин пошатнулся на набережной, ведомый отсутствующим взором. Воспроизвелось четвёртое сообщение.       – Я продолжаю названивать, – Эрен шмыгнул носом и, пытаясь это скрыть, громко кашлянул. – Просто хочу услышать твой голос. Я надоедливый, знаю. Прости. Всё.       Сообщение оборвалось, и началось пятое.       – Скучаю по тебе рядом, Армин. Скучаю по тому, как ты читал мне вслух или как мы смотрели какое-то ебучее модельное шоу, а ты рассуждал о впечатлительности несовершеннолетних. Я так скучаю по тебе. Надеюсь, у тебя всё в порядке, где бы ты ни был. Прости меня.       Теперь Армину жизненно необходимо было присесть. Всё его тело тряслось от напряжения, помогающего сдерживать подступающие слёзы. Гул океана заполнил его голову и затуманил разум. Волны разбивались в такт звукам неспокойного желудка.       После ещё одной длинной, напряжённой тишины Эрен произнёс последнее сообщение. То, после которого прекратились и звонки.       – Я люблю тебя, – сказал он твёрдым, уверенным голосом и сбросил.       Армин выронил телефон из рук и побежал к перилам, огораживающим набережную. На них он повис, опустошая содержимое желудка прямо в воду.       Чуть позже он соскользнул на деревянные доски променада, сотрясаемый непрекращающейся дрожью.       Люблю. Люблю. Люблю.       Армин снова почувствовал себя плохо.       Только спустя час он смог попросить Жана, чтобы тот забрал его.       Он ненавидел себя.       Эрен любил его, а он, блять, себя ненавидел.       Ночь он провёл лежа на диване, в то время как Жан безмолвно сидел на кухне, изучая рабочие документы под искусственно-жёлтым светом настольной лампы, которая была здесь ещё до их переезда в этот причудливый дом.       – Тебе нужно что-нибудь? – спросил Жан, направляясь мимо Армина к креслу в другом конце гостиной.       Расстояние между ними казалось пресным, бесчувственным.       Армин мотнул головой.       – Я в порядке.       – Уверен? Ты сидел в луже собственной рвоты, когда я нашёл тебя. Я могу позвонить твоему терапевту.       – Жан, все хорошо, правда, – Армин выдавил болезненную улыбку, которая тут же померкла.       Они молчали, глядя куда угодно, только не друг на друга. Телевизор был выключен, и единственным источником звука служили проезжающие мимо машины.       Тишина сгущалась, даже их ровное дыхание казалось громким.       – Жан, – позвал Армин. Он крепко сжал плед, в который прежде был заботливо укутан.       Жан поднял на него отрешённый, равнодушный взгляд.       – Поче… – голос сорвался на полуслове. Армин откашлялся, нервно стискивая плед между пальцами. – Почему мы вместе?       Хоть Армин и говорил полушепотом, Жан заметно вздрогнул. Он свёл брови к переносице. Морщины оттенили его недоумение.       – Почему ты спрашиваешь?       – Мне просто интересно.       Багрянящий страх подступал к щекам. Руки по-прежнему беспокойно мучали плед.       Жан откинулся на спинку скрипнувшего кресла. Он принялся сосредоточенно изучать потрескавшийся потолок. Они давно хотели отремонтировать его вместе. Армин проследил за вглядом Жана. Едва различимая трещина разделяла потолок на две части.       Армин не замечал её раньше.       – Потому что я тебя люблю, – резко проговорил Жан.       Люблю. Люблю. Люблю.       Странно было слышать эти слова из его уст. Они сливались со светом настольной лампы. Такая же фальшь.       Армин сильнее нахмурился, ногти впились в кожу.       – Хорошо, – Армин слабо кивнул. Он отвернул голову, пряча взгляд на спинке белого кожаного дивана.       Жан тихо ответил:       – Ага, – встал с места и вернулся к рабочим документам.       Армин помедлил. Сердце гулко отозвалось, вихрем порождая новый ураган внутри.       – Ага.       Эрен позвонил в два часа ночи, что выдернуло Армина из дрёмы. Затуманенный взгляд уставших глаз не смог прочесть имя на входящем вызове, и Армин опрометчиво ответил на звонок.       – Армин? – с удивлением вопросил Эрен. От прежней сонливости Армина не осталось и следа.       Грузно вставая с дивана, Армин, еле передвигая ногами, вышел в патио, закрывая за собой стеклянную дверь. Его трясло: волна душевных терзаний и головокружительного упоения, навлеченная голосом Эрена, подхватила его в прибое и бросила на скалы.       Он медленно сел и еле слышно заговорил:       – Что, Эрен?       Непрошенные слёзы сдавили его голос так, что он стал крайне писклявым.       Ёбаный стыд.       – Я… – Эрен шумно выдохнул. – Не знаю. Я не думал, что ты ответишь. Наверное, просто хотелось тебя услышать.       Армин истерично рассмеялся. Опустив голову, он яростно запустил руки в свои спутанные волосы, чувствуя, как волоски вырываются из кожи головы       – Не знаю, что тебе сказать, Эрен, – проговорил он, всхлипывая.       Эрен вздохнул, а Армин стиснул зубы.       – Ты должен забыть меня. Я не… Мы не можем. Тебе нужен кто-то лучше, а то, что ты пытаешься со мной поговорить, нам не поможет. Я тебя недостоин, Эрен Йегер. Неужели ты не понимаешь?       – Хотелось бы понимать, – казалось, Эрен и сам сдерживал слёзы.       – Оставь меня, – Армин отчаянно потёр уставшие глаза тыльной стороной ладони. За закрытыми веками вспыхнул красочный узор калейдоскопа.       Эрен откашлялся. Оживился:       – Не могу, Армин. Я тебя не брошу. Знай, что есть кто-то, кто тебя любит. Знай, что у тебя есть я и я тебя не отпущу. Ни при каких условиях.       – Всё же, – голос Армина был едва слышен, поскольку съёжился где-то глубоко в груди, – тебе стоит над этим подумать.       – Ни за что.       Первым сбросил Эрен. Армин застыл на месте, неотрывно всматриваясь в дощатый настил патио у неродного дома, пока глаза не начали закрываться. Было холодно и дождливо. Армин уснул с первыми лучами восходящего солнца.       Скрипнувшая стеклянная дверь разбудила Армина. Жан высунул голову наружу – на его лице в равной степени отражались замешательство и беспокойство.       – Армин? – позвал он, открывая дверь шире. На Жане была только пижама, и дуновение утренней прохлады заставило его содрогнуться. – Ты чего здесь?       – Не мог уснуть, – в горле першило. Роса осела в волосах, а рубашка, в которой он уснул, неприятно липла к влажной коже. – Опять стало дурно, и я вышел подышать.       Жан насупился.       – С каких пор ты приходишь сюда, когда тебе плохо?       – Ну… Я подумал, что поможет, – оборонился Армин.       – Помогло?       – Нет.       Жан перевёл тему.       – Я сварил кофе, выпей, если хочешь, – сообщил он, одной ногой переступая порог в гостиную.       – Спасибо.       Здравые беседы всегда были редким исключением в их отношениях. Теперь же они казались чем-то невообразимым.       Жан кивнул и закрыл за собой дверь, оставляя Армина одного.       «Он любит меня, – напомнил себе Армин, поднимаясь на шаткие ноги. – Я с ним, потому что он меня любит».       Армин решил переодеться в гостевой спальне, всеми силами избегая их собственной. Он даже забыл, когда спал там в последний раз. Каждую ночь он только и видел силуэт Эрена на месте Жана. Никогда раньше он не замечал, как безумно похожи они были; и в момент, когда он это понял, спать рядом с Жаном стало невыносимо.       Вина пожирала его изнутри. Вина за то, что он жаждал оказаться рядом с Эреном. И вина за то, что он не мог прекратить думать об этом.       Жан вошёл на кухню с газетой в руке. Одежда сидела на нём свободнее, чем раньше. Ел ли он вообще или забывал, по уши зарывшись в работу? Армин не имел ни малейшего представления.       Арлерт поднёс кружку к губам, пряча хмурость за горячим напитком. Жан всегда был виртуозен на кухне: его кофе никогда не горчил, а блюда с лёгкостью могли бы заслужить звезду Мишлен.       И всё же Армин предпочёл бы выпить чашечку приготовленного Эреном кофе, по вкусу больше напоминающего серную кислоту.       Намеренно делая большой глоток, Армин обжёг язык и горло. Теперь появилась причина избегать разговоров. Жан, судя по тому, как болезненно он наморщился, сделал то же самое.       – Есть на сегодня какие-нибудь планы, о которых мне стоит знать? – Жан отложил газету на стол, очищая невидимую грязь с ободка своей кружки.       – Работа, – пробормотал Армин. Во рту развязался настоящий пожар, унося за собой чувствительность языковых сосочков, посему односложные ответы казались оправданными. – Сон.       Жан кивнул.       – Значит, мне не придётся подбирать кое-кого, пьяного в хлам, неподалёку от весть знает какого бара?       – Будь начеку, – раздражённо бросил Армин. Он встал с места и направился положить кружку в раковину, заполненную грязной посудой, которую ни один из мужчин не спешил вымыть.       – Армин.       Армин повернулся на зов собственного имени, врезаясь в приблизившегося Жана. Его поясница оказалась крепко прижатой к краю кухонной тумбы.       Он постарался вырваться. Подступил холодный пот.       – Жан, – прошептал он хрипло, неуверенно.       Когда мужчина мягко положил руку ему на предплечье, Армин непроизвольно дёрнулся. Жан виновато опустил взгляд. И как они только допустили, чтобы их отношения вышли из-под контроля до такой степени?       – Мы… У нас всё хорошо, да?       Армин не знал, что ответить. Между ними всё было далеко не хорошо, и он был уверен, что его партнёр это знал. Врать было бессмысленно. Вместо слов Армин схватил галстук, обвитый вокруг шеи Жана, и потянул его на себя, прижимаясь к мужчине в поцелуе.       Когда Армин отпустил смятую ткань, он встретил озадаченный взгляд Жана. Его щёки покрывал лёгкий румянец, а широко открытые глаза блестели под лучами утреннего солнца, что прорывались сквозь неплотно зашторенное окно.       Ничего. Никакой искры. Всего лишь кожа к коже. Плечи Армина поникли.       – Жан, – прошептал он, – скажи, что любишь меня.       – Что? Зачем?       – Скажи. Скажи, а не то я тут же свихнусь и уйду. Прошу, Жан.       Никогда в своей жизни Армин не думал, что дойдёт до подобных просьб. Но вот он стоял на кухне ненавистного им дома напротив мужчины, которого ему предстояло заново научиться терпеть, и умолял о трёх словах, которых всё равно было бы недостаточно.       – Я люблю тебя? – признался он с настолько неуверенной интонацией, что казалось, он задал вопрос, и у Армина кольнуло под ребром.       – Хорошо, Жан, – прошептал Армин, двигаясь мимо него ко входной двери. – Увидимся вечером. Не задерживайся на работе, ладно?       – Хорошо, – ответил Жан. Он заметно приободрился; его лицо расплывалось в улыбке, которую Армин давно не видел.       Армин неловко отвернулся.       – Пока.       «Жан заботится обо мне, Эрен», – кричал внутренний голос Армина. Он хлопнул дверью так, что та затряслась.       «А я люблю тебя», – отвечал голос Эрена из какой-то потаённой части его беспокойного разума.       Армин смотрел под ноги по пути на работу.       Он снова и снова шептал:       – Люблю тебя сильнее, – пока его сожжённый рот не онемел, пока сдавливающий грудную клетку страх не ослаб. Он три раза думал о том, чтобы позвонить Эрену, и столько же отговаривал себя от этой идеи.       У Эрена ведь была семья. У него были друзья. У него была девушка.       – Сильнее всего на свете.