Осколки. История первая

- Глейхенгауз, жду тебя в кабинете! - этими словами закончилась утренняя тренировка на льду для хореографа штаба Тутберидзе. Этери Георгиевна быстрым шагом направлялась к своему рабочему месту, почти не замечая привычной суеты спортивного комплекса и автоматически отвечая на приветствия своих учеников. Голова работала, сортируя задачи на повышенных оборотах. Глейхенгауз был не самой яркой и важной, но самой близкой и болезненной. Спускать на тормозах поведение, которое молодой человек позволил вчера вечером, было неправильно с точки зрения общей дисциплины. Этери многие годы руководила тренировочным процессом и прекрасно понимала, что маленькая слабость рождает большой бардак. Но сил на трезвую оценку ситуации, непредвзятую со всех сторон, не было. **** - Мама, это нечестно!- Ди кричала на весь каток, начисто подрывая тренерский авторитет матери,- все, все смеялись, когда пришла эта новенькая, а выгоняешь ты только меня! Я что - хуже всех?! Ди, успокойся!- Этери пытается достучаться до дочери, заставить ее посмотреть на себя, чтобы она не только увидела мать, но и поняла все то, что последняя собиралась ей сказать. Диана упорно избегала смотреть в лицо матери, продолжая возмущаться и обвинять. - Дэвис, сейчас же прекрати истерику,- рявкнула в конце концов Тутберидзе и больше от бессилия, чем в воспитательных целях шлепнула девочку по пятой точке. Диана вывернулась, словно маленький котенок, из материнских рук и понеслась со льда, заливаясь слезами обиды. "Ну и что я за мать и тренер?!"- в сотый уже раз за короткую жизнь Дишки на льду думала Этери, провожая убегающую девочку взглядом, но не делая даже попытки догнать. **** В двери кто-то оставил записку, угол которой торчал на уровне глаз Тутберидзе, когда она подошла, вертя в руках ключ. Дедовский способ, которым с развитием интернета и различных мессенджеров пользоваться полностью перестали. Этери вынула бумажку, провернула ключ в замке, и только войдя в дверь, развернула листок. И в недоумении вчиталась в текст сначала раз, потом - второй. “Они будут падать, страдать, ломаться и снова падать, пока не сдадутся! Не забывай, сука - своих щенков надо беречь! Второе место - тоже хорошее!” Это, интересно, у кого такое оригинальное чувство юмора? Тутберидзе пытается обратить все в глупую шутку или месть за какую-то обиду (обижать она умеет, тем более за дело), но внутренний нюх чует паленое. Опасность вовсе не призрачная. И шнурки Ками кто-то чем-то пропитал, между прочим. А кто и чем - неизвестно. Пока она размышляет над текстом послания до ее кабинета доходит наконец Даниил. Закрывает дверь и прижимается к косяку спиной. - Зачем позвала?- спрашивает у начальницы. Этери молча откладывает листок, и упирается взглядом в молодого человека: - Дань, ты какого рожна творишь? Что за дурная идея таскаться пьяным по ученицам? Глейхенгауз молчит. Рассказывать, какие виражи пьяненьких мыслей завели его в квартиру Алины он, конечно, не собирается. Потому что мысли были мелкие, гадкие и в трезвом состоянии ничего, кроме стыда, не вызывали. - Я так понимаю, ответом меня не удостоят?- наконец произносит Тутберидзе,- Тогда будет вопрос номер два. Ты в курсе, что она в тебя влюблена? Никаких ответов вслух не надо. По побитой физиономии Дани ясно, что вполне себе в курсе. Пустота растет. Вряд ли, принимая решение о расставании, Этери думала, что будет настолько больно узнавать, что ее Даня (нет, не ее) времени терять не будет. - Так зачем же ты к ней пришел под ночь, Глейхенгауз?- тихо и, кажется, совершенно безразлично спрашивает женщина. Сейчас стоп-кран сорвет, и он выскажет этой ледяной бабе все, что накипело. - Эр, я пришел к той, которая не гонит меня из своей жизни. Ты спрашиваешь, в курсе ли я, что Алинка в меня влюблена? Да какая разница?! Ты меня бросила и сказала, что любишь. Что мне в твоей любви? Алинка не бросает. Даже тебя. Я хотя бы буду уверен, что рядом есть кто-то, кто не вышвырнет меня и не отложит в долгий ящик, когда ему надоест, что я рядом, и я живой! С каждым словом монолог становится все громче, все горячее, но слушательница почему-то все больше замерзает от этих опаляющих фраз. - Я поняла,- наконец прерывает Этери своего подчиненного,- Это, собственно, не слишком удобно и потенциально может обернуться для нас репутационными потерями. Когда вы познакомились, Алина была несовершеннолетней и твоей ученицей. Но, в конечном счете, это можно так или иначе компенсировать. Но не надо скотства. Хочешь ухаживать за девушкой - ухаживай. А того, что было вчера, чтоб больше не повторялось! Ты же можешь быть романтиком,- “кому как ни мне это знать”. - заканчивает про себя мысль Этери. - Все?- язвительно спрашивает Даниил. - Нет,- вздыхает женщина,- Я должна вынести тебе выговор за то, что случилось, но, учитывая, что Дудаков тебе объяснил неформально меру твоей неправоты, я так и быть спущу на тормозах вопрос. Но, Глейхенгауз, еще один залет, любой, и ты летишь отсюда по собственному желанию в лучшем случае, а если я сильно рассержусь, то по статье. Не смей делать из наших девочек инструмент для поглаживания своих обидок и страданий! Полагая, что разговор окончен, Даня взялся за ручку двери, но Тутберидзе жестом остановила его: - Нет, не все! Есть более важные заботы. Садись. Она вытащила из сумки шнурки Ками и протянула ему записку, обнаруженную в двери. - По-моему, нам угрожают, Дань? Или у меня паранойя? Все душевные страдания временно забываются, потому что в ее тренерском штабе нет людей, для которых работа на втором месте. Тем более тут нет людей, которые способны пренебречь здоровьем спортсменов. - Может, все-таки - блеф?- неуверенно говорит Глейхенгауз - Может, Дань! Но лучше перебдеть, чем недобдеть. У нас следующий выезд - Сочи. Зная специфику южного раздолбайства, необходимо детям внушить, чтоб все по сто раз перепроверили. И нам тоже задача - проверять их инвентарь. Что-то надо придумать с костюмами, чтоб не сперли и не попортили. Придумаем?- задает вопрос тренер - Подумаем,- коротко отвечает хореограф. В эти мгновения все их перебранки кажутся такими мелкими глупостями, что выветриваются не только из голов и душ, но даже с задника жизни. Главное - это доставить детей живыми, здоровыми, собранными и готовыми на соревнования и такими же привезти и отдать их мамам и папам. Желательно с медалями. В одном писавший Этери записку был прав - своих щенков надо беречь. И они сделают все, чтобы для их подопечных ничего не изменилось: приехать готовыми - уехать с медалями.