Осколки. История первая

Когда Даня возвращается в кабинет старшего тренера, то видит, как Этери, уронив светловолосую голову на руки, спит безмятежным сном за собственным рабочим столом. Так нерадивые студенты отсыпаются после ночных загулов на задних партах во время лекций. Потом, Глейхенгауз уверен, Эр рассердится, что он не разбудил ее, но это будет потом, а пока пусть спит. Мужчина потихоньку закрывает дверь, вынув ключ из замка снаружи и заперев кабинет изнутри. Крадучись садится на свое место, надевает наушники и углубляется в прослушивание музыки для будущих программ нового сезона. Сортируя мелодии, помечая для кого из спортсменок и спортсменов школы он может их предложить, Даня изредка бросает взгляд на спящую женщину, еще больше похудевшую за прошедшие 5 дней температуры. С болью где-то у самого сердца замечает тени залегшие под глазами его любимой, которые не исчезают даже во время сна. В эти минуту ему кажется, что никакие объяснения, выяснения отношений и расстановки точек над i не имеют значения. Все равно, как, где и с кем она будет, если она будет улыбаться. Под звук “Либертанго” Пьяцоллы кружились мысли: “Что же ты так напортачил, Глейхенгауз, что она тебя гонит из своей жизни, своего сердца, и даже, черт бы с ней в самом деле, из своей постели?” “Либертанго”, в котором так удачно расставлены акценты под прыжки и точки для набора компонентной базы, меняется нежнейшим Адажио и “Спартака” Хачатуряна. Хореограф невольно делает отметку о том, что это отличная мелодия для парной произвольной. Пар у них нет, но Даня умеет видеть музыку в парном танце не хуже, чем в одиночном. Надо признать,что он никогда не сможет так точно и уверенно высчитывать сложность программ, как это делает Этери, но музыку он видит, слышит и чувствует. Этери начинает возиться и поднимет голову с рук. С легким стоном трет лицо и глаза: - Я что - уснула?- чуть осипшим голосом говорит она - Ну как ты такое можешь про себя думать?- укоризненно качает головой Даниил,- просто задумалась и очень медленно моргала. - Охх, стыд-то какой? Кто-нибудь видел?- Глейхенгауз глядит на нее с выражением “а ты как думаешь?”, но женщина не очень понимает его посыл и уточняет,- Так видел? - Ну, конечно, Эр! Я тут как раз пару экскурсий провел, показывая всем ученикам, что ты тоже человек,- и в этот момент он не выдерживает собственного серьезного тона и начинает смеяться. - Да ну тебя!- отмахивается Этери,- пошли работать! - Ехала бы ты домой, долечиваться,- просит Даня. - Еще один!- фыркает Тутберидзе,- Все со мной нормально. **** День за днем текут будни “Хрустального”. Тренерский штаб сосредоточенно готовится к грядущему в конце ноября гран при и дальше чемпионату России. Самый незначимый для них четвертый этап кубка они мысленно почти проскакивают, планируя, что туда отправятся опять Дудаков и Глейхенгауз вместе с Майей и Соней. Но ближе к выезду, обсудив все и взвесив состояние Этери, которая никак не может отойти от прошедшей болезни, решают, что Сергей возьмет кого-то одного из младшего состава, а Даниил останется в “Хрустальном”, чтобы облегчить нагрузку на старшего тренера. Женя тоже возвратилась к тренировкам, но на катке рядом ней теперь все время Даня, не только из-за того, что Тутберидзе не в форме для активной помощи, но и потому, что сейчас ее внимание полностью занято Аней в первую очередь и всеми, выезжающими на Россию во вторую. Даниил тоже периодами отвлекается от Медведевой и переключается на девочек, то поправляя Соню, которой меньше чем через неделю выезжать в Казань, то следя за Майей, то отмечая что-то для себя в прокатах Ани и Камилы, то поправляя руки Даше. Вокруг льда горячо, на нем самом переплавляются, закаляясь, будущие чемпионы. Женя чувствует себя наблюдателем, далеким от этого плавильного котла, который зачем-то брошен в общую кучу, но никому по настоящему не нужен. Закрывая глаза, она проваливается туда, где сама была заготовкой, которую закаляли. **** 2017 год - Загитова, где твои глаза! Куда ты все время смотришь на дорожке? Где зрители? У тебя под ногами? Резкий голос тренера разрывает воздух надо льдом. И Женя радуется. Это плохая радость, но это сейчас единственное, на что она может надеяться - на ошибки соперников. Если Алина катает все, что ей поставили и все, что она может прокатать, то никакая улыбка, никакое вживание в образ не помогут ей, Жене Медведевой, получить желанную золотую медаль и разделить ее с этой ужасной женщиной, которая натягивает свой голос через воздух катка, так хорошо и честно тренируя ее, Женькину, соперницу. Хочется подбежать к Этери Георгиевне и задать все вопросы, которые мучают. Высказать все то, что наболело. И самое главное прокричать, прошептать: “А как же я? А как же мы, Этери Георгиевна? Неужели эти два года, которые я отдавала нашему общему делу, нашим общим победам, нашей… любви…” Дальше мысль обрывается. Даже самой себе страшно признаваться, что фантазия, которой ты жила все эти годы, не два, намного больше, в каждом вращении, прыжке, скольжении - это не более чем твоя и только твоя фантазия. И значит она что-то лишь для тебя. И это у тебя одна на двоих душа, а у твоего тренера просто цели, которые она реализует с любой другой, если та другая подойдет лучше. Женя уходит в заклон. Из заклона в бильман. В спине снова что-то неприятно дергается и сжимается, но привычно и сильно Медведева вытягивает себя вверх. У Жени никогда не было вращений, которыми восхищала Юля, у нее никогда уже не будет силы выкатать все прыжки после двух минут кружения по льду, как у Алины. Женя точно знает, что ничем не примечательна и эти два года ее ведет на вершины не тело, а душа, которая отдает всю себя ради их общей победы. И это ее, Женькина душа, может так проживать программы, что рыдают стадионы, но душа не может научить тело быть сильнее определенного предела. Уже не может. Выходя из вращения, видит, что Тутберидзе стоит на льду совсем рядом и внимательно смотрит на нее: - Красиво,- произносит тренер и добавляет,- жаль, что мы не можем перед ним вставить каскад. Они больше не пробуют усложнять. Трижды в первой половине сезона пытались и трижды через неделю-другую Этери возвращалась к упрощенной композиции, потому что видела, что Медведева не выкатывает большую сложность. Что она при этом чувствовала, было никому неизвестно. Может быть, ничего, кроме математической необходимости усложнять и такого же прагматического понимания, что набрать в усложненной программе больше не получится, так как “материал” не годится для этого решения задачи. **** Этери аккуратно идет по льду в сторону замершей в конечной точке Камилы. Даня, как обычно, материализуется почти из воздуха и протягивает руку, на которую она опирается. Счастье - это знать. Знать, что кто-то всегда протянет тебе руку. Команда, которая не предает, вот оно счастье неудачливой спортсменки и удачливого тренера Тутберидзе. Периферическим зрением Этери замечает, как ее провожает взглядом Женя. Еще раз ловит себя на том, насколько тяжело ей дается наблюдать почти полное отсутствие прогресса в восстановлении этой девочки. Они обе до сих пор больны, бледны и вряд ли готовы к тем нагрузкам, которые должны нести, каждая в своем деле. Десять лет вместе. Чего греха таить за это время даже ритм сердца становится одним на двоих. Столько общей боли, столько радостей пережитых сообща. Тутберидзе делает свою работу. Объясняет, показывает, направляет новую спортсменку к вершинам. Медведева наблюдает, как красиво и плавно движутся руки ее тренера, рисуя узор финала “Болеро” для Камилы. Как резко выбрасываются вперед кисти в последнем движении, как намечается прогиб, который в исполнении спортсменки превратиться в сильнейшую финальную точку, а сейчас лишь тонким карандашом намечается тренером, указывающим, куда стремиться. - Не спи, Медведева, замерзнешь!- неожиданно слышит чуть ли не над своей головой Женя. Как же глубоко она задумалась, если не заметила, когда подошла Этери Георгиевна и встала почти вплотную, запустив Женьку будто вовнутрь себя, спрятав в кокон собственной энергии, разливающейся на метр вокруг женщины. Губы сами собой расплываются в улыбке, когда она рядом. Они медленно двигаются вдоль бортика, беседуя ни о чем, точнее о самом важном. О том, чего словами-то и не скажешь. - Устала?- задает вопрос Этери Георгиевна - А вы? - отвечает Женя - Есть немного!- чуть улыбается тренер. - Вот и у меня немного есть,- в тон отзывается спортсменка. А потом Тутберидзе выходит за лед и снова превращается в чужого тренера. В тренера, который о тебе не забыла, просто нужно еще чуть-чуть подождать. Женя перестает чувствовать тяжесть ботинок и почти как два года назад легко скользит по льду, не замечая ни усталости, ни упадка душевных сил.