Код — 911391

Тэхену приходится приложить немало усилий для того, чтобы открыть глаза. Он спал в своём кабинете, в кресле, не готовый шевелиться. Но настойчивый стук в дверь заставил подняться. Ему было немного не по себе. Как-то зябко и паршиво. Нажав на дверную ручку, Ким потянул на себя, с удивлением видя перед собой Юнги, позади которого стоял ещё более удививший Тэхена своим появлением Чонгук. — Тэ, тут такое дело. Ты не мог бы поговорить с Чонгуком вместо меня. Мне нужно быть у шефа. Хосок лютует. Мне необходимо его успокоить. — Ладно. Проходи, Чонгук. Будешь чай, кофе? — Тэхен просто пытался казаться вежливым, но альфа явно не был в восторге от их предстоящего общения. — Нет, спасибо. — на секунду, когда Юнги кивнул и вышел, омеге показалось, что младший чувствует себя неловко. Если верить психологии, ерзанье на стуле выдаёт либо желание поскорее уйти или смущение. За второй вариант говорила также прикушенная губа. А может просто интуиция Тэхена не хотела умолкнуть. — О чем ты хотел поговорить? — Тэхен отошёл к окну, чтобы не смущать младшего и отвернулся. Снаружи гудела жизнь, все бежали с работы или на работу. — О том, как ты на меня смотришь. — Тэхен интуитивно сжимается, когда осознает, что Чон прямо за его спиной, дышит в затылок, готовый схватить как кобра застывшего в шоке крольчонка. Неосторожного и глупого. — Как.. Как я на тебя смотрю? — сглатывает, чувствуя, что оцепенение нарастает. Ким обнимает себя за плечи крепко. Омега ничего не может сделать с тем, что голос альфы вызывает в нем определённого рода чувства. — Так, словно представляешь, что я твой. Хочешь меня себе. Но нет, я никогда не буду твоим. — слова бьют не хуже пощёчины. — я могу трах.. Чонгук договорить не успевает. Тэхен резко разворачивается, впечатывая кулак в чужой нос, а его колено метко бьёт в пах альфы. В глазах ярость с пеленой от слез, которые вызвала обида. Этот молодой, зарвавшийся засранец оскорбил ранимого Тэхена очень крепко. Ничего не говоря, Ким переступает через альфу, упавшего на пол и покидает кабинет. Чувствуя себя абсолютно ужасно. *** Намджун задыхался. Короткие обрывки воздуха вырывались изо рта холодком, красиво завиваясь, словно струйки дыма от сигарет. Если покопаться в памяти, то всякий раз, как ребёнком Ким оказывался на холоде и изо рта вырывался холодок, он приставлял карандаш к губам и выпускал поток вверх. Представлял, словно курит. Мама ругалась на него, но всегда говорила, что лучше подросток просто воображает, что курит, чем занимается этим на самом деле. Какая ирония, что он впервые закурил в день, когда с родителями произошло ДТП. Удар. Второй, третий. Снова и снова столкновение кожи с костяшками. В последнюю неделю он усердно занимается в своём тренажёрном зале. Ему плевать, что тут холодно и постыло. Он так устал морально и так не хочется этого чувствовать, что он просто сбегает от всех. Стыдно признаться, но он сбегает даже от того, кого любит больше жизни. Он не понимает своих чувств, он окончательно запутался. И даже Юнги не способен ему помочь. Никто не способен. Дверь тихо поскрипывает, впуская яркий свет коридорного освещения, но Намджун делает вид, что не замечает этого, словно его волнует мелодия, звучащая из наушников. Он снова и снова бьёт несчастную боксерскую грушу, с таким остервенением, будто это его личный обидчик, кровный враг. — Ты снова без перчаток.. — голосок обламывается, словно наледь в первую неделю зимы на озере. — Что ты тут делаешь? — выходит резко. Так, как он раньше никогда себе не позволял. — Пришёл забрать тебя спать. Я не могу уснуть, у меня снова кошмары. Пожалуйста, побудь со мной. — Чимин словно тонет и зовет на помощь. А Намджуну стыдно. Стыдно, что он не хочет спасать. Это дико. Он смотрит на парня перед собой, видит застывшие слезинки на ресницах, так красиво обрамляющих его любимые сапфировые глаза. Слышит родной голос. Наблюдает, как Пак подходит и с дрожью в пальцах хватается с опаской края его футболки. А потом врезается лбом в грудь и ткань безбожно промокает. — Ты так мне нужен… А Киму будто сердце с любовью вырвали. Он даже не нашёл в себе силы поднять руки и уложить на талию, прижать крепче к себе. Он чувствует запах, такой обожаемый прежде и такой…холодный ныне. Он будто могильный. Ким клянётся, он будто не ощущает Фенека рядом. Словно ни капли не изменилось с тех пор, как он его оплакивал в морге.. — Фенек, я.. — он хочет оттолкнуть, но не получается. Его опрокидывают на спортивный мат, подставив подножку и Пак наваливается сверху. Одна рука загипсована и ему не удобно, но он тянется к губам, чтобы поцеловать. Шарит рукой под футболкой, прикусывая влажные от слез губы. — Ты ненавидишь меня? Разлюбил? За что?! — Ты умер для меня в тот день. Слезь с меня. — практически с отвращением стаскивает с себя парня, сдерживаясь, чтобы не причинить вреда. В груди жжется неприятное чувство. Смесь обиды, ненависти и совсем слабой, едва живой любви. Или это лишь привязанность. Ему понять не дано. — Больше не делай так никогда. Мы больше не пара. А на душе тошно. Он говорит одновременно правду и обманывает. Совсем не понимая, что чувствует. Дурак. За несколько минут метаний по комнате скидывает в сумку самое необходимое и, не оборачиваясь, уходит, слыша в спортивной комнате плач. Который совершенно не жалит совестливым восклицанием. Сидя в машине он думает о том, что это невозможно. Пака разлюбить невозможно, но сейчас он его не то ненавидит, не то просто знать не желает. Заведя мотор, он уезжает с подземной парковки, перемещаясь по ночному городу из точки А в точку Б не более, чем за двадцать минут. А точка Б это его кабинет в Департаменте. Где есть минибар, диван и блокируется дверь. Но зайдя на свой этаж он буквально напрягся. Дверь в его кабинет раскрыта, там шум и включается свет. Буквально на минуту, после чего гаснет. Вытащив пушку и уложив палец на спусковой крючок, Ким ничего уже не опасаясь врывается в комнату, обнаруживая там.. Тэхена, который буквально варварски разграбил его любимый минибар. От шотландского виски осталось меньше четверти бутылки. В ведь она была закупорена… — Хён? — пьяно заговорил младший. — Да, Тэ, это я. — у младшего тоже под рукой пистолет. И он выглядит не столь пьяным, сколь разбитым. Прямо как Намджун глубоко внутри. — Детка, давай мне оружие. Пожалуйста. Мы же не хотим никаких несчастных случаев? — Прости меня.. Я виноват.. Я умудрился разнеси твой минибар… разбил бутылку. Ты злишься на меня? — из горла Тэ вырывается сдавленное рыдание и Намджун только сейчас видит, что слегка позади Кима груда осколков от стекла, видимо, бывшего графином, но больше всего его волнует кровь на осколках и руке блондина. — Эй, солнышко. Как я могу на тебя злиться? Ты же у нас самый прекрасный мальчишка в мире. Давай-ка ладошку. Я подую. — подойдя ближе и обняв всхлипывающего парнишку, Намджун сел прямо на пол, забирая Тэхена буквально на руки. Подальше от осколков. Младший словно панда липнет. Обнимая его одной рукой, Ким стаскивает с себя футболку, с трудом отцепив от неё пальцы младшего и аккуратно заматывает рану, без колебаний промыв раны дорогим алкоголем. Как и обещано – дует. — Я.. Прости. — Тэхен ничего не может, кроме всхлипов и тихих извинений. Намджун знает. У Кима срыв. Они с Юнги привыкли к этим обострениям. Единственное, что радует, это лишь то, что он, сморенный алкоголем, быстро засыпает на чужих руках, в полудреме снова и снова извиняясь за себя. Аккуратно уложив младшего на диван, Намджун вздохнул. Он не знал, что делать. Но сидеть никак не поможет, поэтому он тихо включил настольную лампу, отвернув её от Тэхена. Укрыл его пледом, которое нашёл в ящике стола и убрал осколки с пола, делая тщательную уборку. Он любил ходить по гладкому полу босиком. Голую кожу он решил прикрыть, накинув на плечи толстовку, которую у него обожал таскать Чимин. Он больше его не любит. Эта мысль плотно засела в голове. Он холодно к нему относится. Но прямо сейчас он, с плохо сдерживаемыми рыданиями, опускается на пол возле дивана и вжимается носом в ткань, которая хранит призрачный запах любимого. Он надевал её ещё до похищения… Что же происходит с его чувствами? Они никуда не делись, его сердце рвётся к Паку. Но вовсе не в собственную квартиру, где как известно, его парень должен спать, не травмируя свою руку, закованную в гипс. *** У Чонгука нет слов. Их просто нет. Кажется, Намджун сошёл с ума. И ежели так, то он будет тем, кто ему мозг вправит на место. Он мужчину не понимает. Ни его мотивов, ни действий. Он шмыгает носом, который чертовски болит, после хука справа, который устроил ему этот несносный хен, который прямо сейчас распластался и сладко спал на ковре в кабинете Намджуна, прижавшись боком к шефу. Чон в ярости пересекает кабинет, в который ночью так и не закрыли дверь и довольно грубо толкает отца в плечо, что мгновенно его пробуждает. Он стонет от того, что жутко затекла спина и рука, на которую положил голову Тэхен. И черт возьми Чону стоит огромных усилий не задушить парочку прямо тут и сейчас. Самое ужасное начинается, когда оба слышат всхлип с порога и видят Чимина, который со вселенской обидой в глазах пытался обнять самого себя. Так крепко, словно хотел сам себя задушить. Чонгук сам привёз его на работу. Ведь Пак позвонил утром и сказал, что ему постыло в серой, словно уже и не живой квартире Кима. Рассказал о том, что Ким ушёл и конечно Чонгук не мог не попытаться защитить дорогого человека. Но он никак не ожидал, что застанет отца в объятиях любовника в открытом кабинете. Он не знал. И Чимин сейчас на все это смотрит. И все четверо, потому что Тэхен ощутил копошение и тоже сонно уставился на альфу с заклеенным носом и Пака за его спиной. — Чимин.. — прохрипел Намджун, но младшего уже и след простыл. Тупейшая история. Тэхен ведь просто сполз во сне с дивана и лёг рядом с другом. Ничего такого, что уже явно подумали двое пришедших альф. — Отец, если ты сейчас же мне все не объяснишь, то я не знаю, что сделаю с этой маленькой, приставучей, наглой шлюхой.. — Чонгук, если ты сейчас не замолчишь, то я сломаю тебе нос второй раз. *** Чимин не сдавался. Прямо сейчас, когда его голову сжимали какие-то металлические тиски, а сам он был прикован к стулу, по металлу которого подавалось электричество, он не хотел умирать. Не хотел бросать Намджуна. Не хотел.. — Здравствуй, Чимин. Рад, что ты очнулся. — доктор Пак совершенно непринуждённо вошёл в зал. Чимин обманулся. Его ноги были в порядке, просто он хорошо умеет изображать паралич. — Ой, у тебя кровь из носа. Давай обработаю, мой мальчик. И мужчина, абсолютно спокойно, словно его ни капли не смущало происходящее, начал обрабатывать взятым из аптечки марлевым тампоном чужие носовые пазухи. Судя по шипению и ощущениям, это была обычная перекись водорода. — Прости, мне пришлось приковать тебя. Ведь ты уже трижды пытался сбежать, а мне очень нужно, чтобы ты остался рядом. Не переживай, твои друзья скоро обрадуются новостью, что ты жив. И даже относительно здоров. — профессор щёлкнул пальцами и, словно волшебник, извлёк из кармана бархатную коробочку. — Что это? — свой хриплый голос Чимин даже не узнавал. Как будто ему пересадили чужие голосовые связки. — Это должно поднять тебе настроение. Я попросил твоего, назовём так, брата Джека достать для тебя. — он раскрыл коробочку. И у Чимина на лице отразилась боль. На кольце были выгравированы их имена и дата начала отношений со знаком бесконечности. Ким не хотел, чтобы они заканчивались. — В тот день, когда ты ходил на похороны, я пристально наблюдал за тобой. Честно говоря, я не думал, что ты так просто убежишь. Думал, что смогу показать тебе шоу. Хотел, чтобы Ким Намджун увидел, как ты бьёшь его и похищаешь кольцо. Не ты, естественно, а твой двойник. Ты меня разочаровал. — Вы несёте какой-то бред. — выплюнул, ядовито, Чимин. — Да нет, просто ты совсем меня не понимаешь, мой мальчик. — в голосе преступника проскользнула грусть. — Я не ваш мальчик! Не ваша игрушка! — если бы он только мог двинуться.. — Ошибаешься, Чимини. Не думал, что ты узнаешь все так, но план практически сработал и ты не сможешь этому помешать, поэтому я расскажу тебе. — если верить дурацким фильмам, то когда преступник раскрывает весь свой план, значит до его осуществления осталось рукой подать. И, к сожалению, Чимин не супергерой, чтобы порвать цепи на своём теле и все исправить. — Джек. Войди. В комнату вошёл второй Чимин. Только это была марионетка. В ужасе Чимин и сам начал переживать, что настоящий он среди копий, а сам он копия. — Это Джек. Он мой единственный цельно удавшийся эксперимент. Как ты знаешь, я генетик. И все «копии», которых ты видел это выращенные мной твои стволовые клетки. Ебейший, я тебе скажу, эксперимент. Но наконец-то мне удалось создать твою копию, практически идеальную. У него всего два недостатка. Отсутствие твоей памяти и дефект развития. Его мозг другой. Он не может испытывать эмоций. Зато знаний в его голове гораздо больше, чем у тебя. — Чем больше Пак слушал, тем больше его тошнило. — Есть ещё один. Кейдж. Он неимоверно глуп, даже хуже чем ты и при этом сплошная эмоция. Сейчас он в Департаменте. Играет твою роль. Думаю они бы насторожились, если бы ты вдруг стал хладнокровен и умен. Сначала я хотел уничтожить его ещё эмбрионом, но пожалел. Он смотрел на меня твоими глазками… такими же, как тогда, когда я передавал тебя в детский дом. — Остальные, знаешь ли, просто массовка. Некоторые даже говорить не умеют. Я держу их как запчасти для Кейджа и Джека. — скучающий вид профессора поражал. — На самом деле мне жаль, мальчик мой. У меня не было выбора. Мне нужно уничтожить Департамент. Они зло. — Зло тут вы! Это вы убийца и сволочь! Они пытаются снизить преступность! А вы… — Чимин закашлялся собственной кровью. И это его напугало. — Что вы со мной сделали..? — Ты умираешь, малыш. Ты так меня и не дослушал. Будучи подростком ты задавался вопросом, откуда у тебя шрам за ухом? — доктор нежно, почти ласково заправил ему прядь, проходясь по шероховатости рубца. — Ты был ребёнком, я провел тебе операцию по вживлению маленького гаджета. Оно незаметно, но твой мозг передавал ему свои сигналы, давал ему возможность скопировать твои воспоминания. Хранить их годами. Это сложная военная нейрогуморальная технология. Я запатентовал её с мужем. Тут всего один недостаток. — После извлечения мозг теряется, не может подавать сигналы адекватно. Сначала наступают тремор, разные расстройства двигательной активности и чувствительности. Ты уже не должен чувствовать пальцев ног. Мозг не справляется, ему кажется, будто извлекли часть него. Он в панике генерирует лишние сигналы. А потом изматывается. Синапсы между нейронами погибают. Они больше не могут передавать информацию. Мозг начинает активировать иммунную систему. — Его и некоторые другие органы покрывает защитная оболочка. И наш иммунитет даже не в курсе о существовании этих органов, он с ними не знаком. А когда она рвётся, что происходит при удалении устройства, то иммунная система проникает в мозг. И думая, что он чужероден, начинает его активно уничтожать. Аутоиммунное состояние, так называемое. Профессор вздохнул, видимо думая, что Чимин ничего не понимает. Отчасти так и было. Кроме того факта, что он осознал, что умирает. Блядство. — Я не слишком утомил тебя лекций по нейробиологии, сынок? У Пака возникает шок в который раз за последний отрезок времени, пока он был в сознании. — Как вы меня назвали? — Глупый. Ты так и не понял. Я твой папа. Я родил тебя и воспитывал первые несколько лет твоей жизни. Мы были счастливой семьёй. — мужчина поправил очки и достал из нагрудного кармана фотокарточку. Он, явно моложе, Чимин, ещё крохотный совсем, сидит на руках у очень красивого альфы. Темноволосого, с ярчайшей улыбкой, которая превращала его глаза в щелочки. — Твой отец был самым красивым и умным альфой в университете. На одной из вечеринок последнего курса чудным образом оказался я. Серая мышь, ботаник и вообще отстраненный от людей молодой омега. Черт, я так напился, что даже не помню, как мы переспали. Через пару недель я понял, что со мной что-то не так и пошёл к врачу. Так я узнал, что у меня будет малыш. Твой отец не был гнидой. Когда я ему сказал, он обрадовался. Мы поженились. И нет, брак не стал фиктивным. Со временем мы очень полюбили друг друга и работали вместе. — Как раз перед тем, как мне было время рожать, нужно было доделывать последние детали устройства. Я продолжал работать и уговаривал тебя подождать с рождением. И ты действительно родился позже. Напугав родителей прямо в день сдачи проекта. Смех одиноким звуком отразился от каменных стен, являясь чем-то не естественным. Чимин не понимал, что же случилось, что все это закончилось.. так. Но долго ждать ответа на вопрос не пришлось. Врач продолжил. — Из-за того, что разработка была принята в военных целей нас с мужем и тобой буквально запихнули в засекреченную базу с лабораторией. Первые два года все было нормально, но потом Департамент, который стоял во главе этой базы вдруг решил, что Чонвон предатель и работает на другое государство. Готовит теракт. Бред. Он никогда бы не поступил так с нами! — мужчина снял очки и потёр переносицу двумя пальцами. — Они убили его на наших глазах. Я рад что ты этого не помнишь. Меня лишили всего и пригрозил твоей смертью выставили вон. Я горевал несколько месяцев. Я не мог растить тебя… вместо этого я строил план мести. Я хочу разрушить Департамент. И ты играл в этом свою роль.. Я вернулся в генетику и экспериментировать мне было не на ком.. Черт, я взял твои стволовые клетки и вскоре из них начали развиваться твои клоны. Но они были слишком крохотные и чертовски долго росли. А ещё первые из них вообще рождались юродивыми. Твой плач по ночам убивал меня. Я один раз практически задушил тебя подушкой, только бы ты не плакал.. — голос оборвался, выказывая сожаление. — Я вживил тебе это дурацкое устройство и бросил на пороге приюта для сирот. Я наблюдал за тобой. У меня немалое количество фотографий, видео. Я плохой папа. Особенно учитывая то, что я с тобой сделал. Но твоего отца я любил слишком сильно.. В отличие от тебя. После тебя у меня ещё останутся твои копии, пускай это уже будешь и не ты… — Скажи мне ещё всего одну вещь. Кто является предателем в наших рядах? Я был шпионом и не знал. Но там есть кто-то ещё. Кто сливал тебе информацию, что не мог достать я…? — А ты так и не догадался? Он же был у тебя прямо перед носом. — профессор тянул с ответом. Аккуратно взяв сына за руку, он надел на него кольцо. — Раз уж ты так хочешь знать.. Это был Ким Сокджин.