***
I’ve moved further than I thought I could But I miss you more than I thought I would Amber Run — I found ©
Джулии подходит грушевый бренди, Элис — сироп из черной смородины, а Кэдди — гренадин. Время близится к двенадцати, детское еще, вечеринка у физкидов приближается к своей хронологической сердцевине. Если так вообще говорится. Элиот не знает — в нем плескается Брамбл и две Маргариты, и мысли текут еще ясно, но уже чуть более причудливо, чем обычно. Джулии подходит грушевый бренди, Элис — сироп из черной смородины, а Кэдди — гренадин. С Квентином вопросов никогда не возникало: персиковый беллини с тремя кубиками льда, расколотого до мелкой крошки, персиковым шнапсом, просекко, гренадином и сиропом. С Квентином все всегда очень просто — кроме того, что кошмарно, несправедливо сложно. Квентин, Джулия, Кэдди и Элис сидят в центре комнаты, на диване, и между ними витает какое-то странное напряжение. — Чего кислые сидим, котята? — Марго, мудрейшая из живущих, присаживается на спинку дивана, требовательно глядя на первокурсников сверху вниз. — Все в порядке, Марго, — сдержанно отзывается Джулия. — Нет-нет, я точно чувствую какую-то драму, — прищуривается Марго. У нее длинные, звенящие даже сквозь музыку сережки, острые кошачьи стрелки и такая же острая улыбка, — А у меня на такие вещи нюх. В ответ на подобное заявление Кэдди закатывает глаза, а Элис поджимает губы. Как занимательно. Элиоту приходится отвлечься на приготовление коктейля. Реймонд. Второкурсник с факультета целителей. Ром с колой. С к у к о т а. Когда он снова возвращает взгляд на диван, ни Элис, ни Кэдди там уже нет. Квентин лежит головой на плече у Джулии, что-то тихо ему объясняющей. Элис обнаруживается у окна, беседующая с кем-то из умников о чем-то максимально умном — Элиот даже не пытается вникнуть. Кэдди присаживается за барную стойку, и лицо у нее очень недовольное — как, впрочем, и всегда. — Чего-нибудь крепкого и несладкого, — помолчав, добавляет, — пожалуйста. — Доверьтесь моей алко-интуиции, мисс Орлофф-Диаз, — Элиот театрально вешает белое полотенце на руку и наклоняет голову. — Я вижу в вас потенциал для «Текилы санрайз». Кэдди хмурится еще сильнее, но Элиота это не останавливает. — Поменьше сока, побольше текилы и терпкий гренадин, как вам такое предложение? Получив кивок, он начинает готовить коктейль. Кэдди смотрит на диван, и не следит за его движениями — ей же хуже, они идеально отточены — зато справа вырастает Тодд и зачарованно разглядывает процесс приготовления. Граница между гренадином и соком получается мягкая, омбре гранатового и светло-оранжевого, как он и планировал. — Сделать что-нибудь для Джулии? Элиот говорит это самым обычным тоном, но не без умысла — они с Кэдди оба поглядывают на диван, только на разных людей, и если первокурсница отвлечет Джулию… «Да ничего ты не сделаешь, » — обрывает он сам себя. Застигнутая врасплох Кэдди не успевает ответить; к барной стойке подплывает пряный ягодный парфюм Марго, а за ним — она сама. Тодд шугается, а Кэдди уходит вместе с коктейлем в сторону Джулии. — Элиот, танцуй! — объявляет Хэнсон, укладывая локти на стойку. — Я всегда за, Бэмби, но есть повод? — Есть, — на лице Марго расцветает подозрительно довольная улыбка. — Снежная королева бросила Гарри Поттера, но все прошло без конфликтов, путь свободе-е-ен. В переводе на нормальный человеческий это означало, что Элис… бросила Кью? — Серьезно? Когда? — Сегодня, вот они и сидят кислые все. Твой выход, детка. — Ты же шутишь, — закатывает глаза Элиот. — Даже если бы у меня были шансы, он сегодня закончил отношения длиной почти в месяц, нужно дать время! — Какое время? — возмущается Марго, оглядывается и понижает голос. — Твой краш наконец свободен, ты должен сделать первый шаг и срочно. — Хорошо, но давай хотя бы через неделю, а? Ему сейчас нужен друг. Даже если представить, что Марго права, а у него сломался гей-радар именно на Квентине, все равно, Элиот ловит себя на мысли, что ему немного — самую малость — не хочется быть утешительным призом. Личностный рост, чтоб его. Марго тяжело вздыхает. — Ну пройдет неделя, а ты и дальше будешь драматично молчать и раздевать его глазами, и это даже не вопрос. — Ну да, я буду дальше драматично молчать и раздевать его глазами, — согласно вздыхает Элиот в ответ. — Почему? «Потому что он слишком хороший.» — Какой тебе коктейль сделать? — Не уходи от вопроса, — Марго упирает руки в бока, но Элиот уже отвлекает свое внимание на полку с ликерами. — Вишневый дайкири? Или что-нибудь на водке? — Ладно, я сделаю вид, что тебе удалось перевести тему, — сдается Марго, — Ты знаешь, что приготовить мне, и еще наколдуй что-то на твой вкус во-о-он той натуралистке, — она кивает в сторону невысокой шатенки, подпирающей стену рядом с Тоддом и Хоберманом. — У тебя на нее планы? — Ага, — Марго облизывает губы. — Ее, кажется, зовут Фен. Что ты ей приготовишь? — Что-то с арбузом? Или клубникой, не могу решить. Коктейль для Марго называется «Кровь и песок». Ничего сверхъестественного: виски, апельсиновый сок, красный вермут и вишневый ликер, но ей нравилось само название. Когда Марго уходит, унося в одной руке свой коктейль, а в другой — клубничный дайкири для Фен, Элиот поворачивается к дивану и на секунду перехватывает взгляд Квентина. Первокурсник тут же отводит глаза и завешивается волосами. Джулии в поле зрения нет, и Элиоту кажется, что Кэдди сыграла в этом решающую роль, даже без коктейля. «Соберись, черт тебя возьми, соберись!» Квентину сейчас нужен друг и алкоголь — какое совпадение, Элиот собрал бинго. Он наскоро смешивает Кью его любимый «Беллини», на ходу меняя рецепт так, как ему кажется правильным. — Птичка напела мне, что тебе сейчас не помешает, — Элиот не может с собой справиться: отдавая коктейль, он проводит рукой по плечу Квентина, попутно отмечая, что его безразмерный серый свитер, оказывается, очень мягкий на ощупь. — Птичку зовут Марго? — устало спрашивает Квентин, трет глаза и делает глоток. — Очень вкусно, спасибо. — Птичку зовут на вечеринки, а имя — второстепенно, — уклончиво улыбается Элиот. Он садится рядом, размышляя, стоит ли оставить Колдуотера одного, чтобы тот запил свое расставание — с одним «Беллини», да, его уносило и с меньшего — или остаться и посочувствовать. Квентин решает все за него — приваливается к плечу и вытягивает ноги под кофейный столик, откидывается назад и очень трагично вздыхает. — Почему все так несправедливо? — Ты в целом? Капитализм. Если в частности, то уточни. Шутка срабатывает: Колдуотер издаёт короткий смешок и улыбается — в уголках глаз появляются морщинки, челка падает на лоб, и в животе Элиота что-то скручивается, как если бы бабочки устроили бешеный рейв в спальном районе. Или оргию: в конце концов, — горько усмехается Элиот, — какой хозяин, такие и бабочки. — Нет, на самом деле я рад, что все так произошло, — начинает Колдуотер. — Мы с ней не работали, и лучше было расстаться сейчас, чем трепать друг другу нервы еще месяцы вперёд. Просто… все равно неприятно. — Ты любишь ее? — Не знаю. Мне кажется, я всех люблю: и Брейкбиллс, и дом физкидов со всеми студентами сразу, и вас с Марго, и магию — ее, кажется, сильней всего. Все эти месяцы я как будто под наркотиками, в хорошем смысле; магия, учеба и тусовки с вами — я все это люблю и во всех влюблен, так что мне сложно отделить мои чувства по поводу Элис. — Тогда не будем говорить о чувствах, — облегчённо заканчивает Элиот. — Расскажи мне о Филлори? Глаза Квентина зажигаются в ту же секунду, и от этого света что-то в Элиоте воет и скулит, что-то уязвимое и детское, что, казалось бы, давно должно было умереть, но теперь болит. Колдуотер допивает свой коктейль, улыбается — черт, эти ямочки на щеках — и начинает рассказ.