Связь...

      Тёплые лучи яркого солнца нежно скользили по прядям длинных лиловых локонов, то ослепляя, то слабо поблёскивая, а то и вовсе теряясь в тени. Прохожие редко обращали внимание на девушку, сидевшую под одним из раскидистых деревьев городского парка. Они привыкли к её нахождению, считая практически частью скульптурного ансамбля. Молодая ведьма появлялась там каждый день в одно и то же время вместе с другими студентками, желающими развеяться где-нибудь после занятий. И всегда выбирала именно это место: оно казалось ей самым тихим и укромным для того, чтобы можно было расслабиться и углубиться в изучение интересующих её тем. Однако этот день не был похож на все предыдущие, к её огромному разочарованию.       Как и раньше, она подошла к облюбованному ею месту и, скинув с плеча довольно увесистую сумку, достала из неё не менее внушающего размера том в потёртом переплёте. Тут же бросила сумку на примятую траву в качестве подстилки и села, прислонившись спиной к стволу дерева. Книга не была обычным школьным учебником. Это был скорее трофей, доставшийся ей от Трёх Наставниц, управляющих школой, в качестве дополнительного образовательного курса. Старухи хоть и не нравились ей как личности, – уж больно омерзительным ей казалось их отношение ко всему живому, – но признавала, что они действительно обладали огромными знаниями и умело доносили их до желающих этими знаниями овладеть. Хотя бы в минимальной мере. Но Гриффин – именно так звали эту высокую, утончённую девушку, – поставила перед собой цель куда более высокую. Минимум она изучила и так, сама, одна, без учителей и наставников, как только начали проявляться способности. Да, в тайне от других она приворовывала некоторые старинные издания в библиотеках или книжных лавках, оставаясь при этом абсолютно безнаказанной. По началу этой информации ей было достаточно, но со временем становилось мало. И в свои шестнадцать она поняла, что без сторонней помощи ей уже не обойтись.       Узнав о существовании некого подобия образовательного учреждения для тёмных волшебниц, в простонародье именуемым Мрачным замком, которым управляли внушающие всему магическому измерению страх Древние Ведьмы, она заинтересовалась этим местом. Ни с того, ни с сего старухи решили набрать добровольцев, стремящихся в совершенстве овладеть чёрной магией. И внезапность подобного порыва очень настораживала юную девушку. Она чувствовала, что всё это затевается не из чистых добрых побуждений. Нет, ведьмы были на это не способны. Хоть они не проявляли агрессии, жители Магикса старались держаться от них подальше. А если у их отпрысков проявлялись нежелательные тёмные способности, отправляли своих детей к чародеям, чтобы те навсегда блокировали энергетические каналы потенциально опасных магов. Именно поэтому обнародование столь «прекрасной» вести подняло шумиху и вызвало диссонанс в обществе. Однако против открытия подобной школы не нашлось достаточно веских оснований. А благодаря тому, что изначально установка выглядела так, словно это место, где тёмные колдуньи смогут научиться контролировать свои силы и станут безвредны для окружающих, многие были даже «за». Так что Гриффин стала одной из первых официально зарегистрированных учениц на первом потоке.       Но никто и представить не мог, что творилось в стенах замка, находящегося на максимальном удалении от города, окруженного густым лесом и высокими труднопроходимыми скалами, возведённым ввысь так, что его башни терялись в грозовых тучах. Ведьмы не просто учили тёмным искусствам. Они тренировали своих учеников друг на друге, заставляя использовать полученные знания на практике: нанесение вреда друг другу и окружающим – часть тестов и экзаменов. О чём жители Магикса не знали – они спокойно спали по ночам, наивно полагая, что люди, попавшие в это место, будут такими же безобидными, как и те, кто прошёл ритуал блокировки. Как же они ошибались...       Гриффин наблюдала за происходящим в стенах замка, являясь частью этой системы, постоянно находясь в ней и непрерывно варясь в общем котле, и стала задаваться вопросом, к чему приведут все эти испытания. Казалось, что ведьмы растят под боком на виду у всех собственную армию элитных чёрных магов, готовых ринуться в бой в любой момент. И эта мысль не давала покоя. Безусловно, ей льстило то, что Прародительницы обращают внимание на её заслуги, даже поощряют за это, награждая тайными знаниями, которыми делятся лишь с избранными своими последователями. Ведь она до этого могла лишь мечтать о подобных привилегиях. Да и в замке имелась обширная библиотека со свободным доступом к довольно-таки мощным и опасным знаниям – самые опасные из них Ведьмы, конечно же, утаили и надёжно спрятали. Однако некоторым, как и Гриффин, удалось добиться их расположения к себе и получить небольшую часть этих таинств. Таких было мало, и из всех Прародительницы должны были к концу обучения выбрать лишь одного. Но для чего, не уточняли. Но ей, Гриффин, этого было не нужно. Цель стать той самой лучшей из лучших для того, чтобы в дальнейшем поглотить ещё больше знаний, неведомых простым магам, сводила с ума и застилала глаза, гоня прочь весь здравый смысл. Она несколько лет выкладывалась на полную, чтобы оправдать ожидания наставниц и достичь высот во всём, за что бралась. Она должна стать лучшей. Она должна быть сильнее, ловчее и хитрее других выпускников. Именно эти мысли в данный момент занимали голову девушки, изучающей главу о заклинаниях, причиняющих боль и страдания другим, подчиняющих своей воле и вынуждающих сдаться. Некоторые даже способны были довести до смерти.       – О, гляньте, кто тут! – раздался сверху омерзительно-писклявый девчачий голосок.       Глубоко вздохнув, успокаивая поднимающуюся волну раздражения отсчётом в обратную сторону от десяти, Гриффин оторвалась от книги и устремила взгляд янтарных очей на заговорившую. Перед ней стояла совсем ещё девчонка. На вид – первогодка из колледжа для милых добрых крылатых феечек под названием Алфея. Ученицы этого престижного учебного заведения носили весьма узнаваемую школьную форму тёмно-фиолетового цвета с вышитой буквой «А» на груди и короткой настолько, что даже ей, ведьме, довольно распутной в некоторых планах, казалась слишком провокационной. Дерзость мелкой фейки её на долю секунды выбила из колеи. Но Гриффин в совершенстве овладела навыком скрывать истинные чувства и эмоции. Ни одна мышца не дрогнула на её лице, сохраняя выражение спокойствия.       – Чего тебе? – небрежно бросила она пару слов, предчувствуя, что просто так малявка не отстанет.       И почему из всех присутствующих эта тварь прицепилась именно к ней? Оглянувшись, она поняла, что оказалась единственной «одиночкой». Остальные были либо в паре с кем-то, либо вовсе собрались плотной кучкой, бурно о чём-то беседуя и споря межу собой. Никто не смотрел в сторону ведьмы и пары фей, стоявших над ней. Да, пары. Гриффин не сразу заметила за спиной у нависшей над ней девки ещё одну.       Вторая фея слегка дёрнула подругу за рукав и прошептала:       – Что ты делаешь?       – Хочу убедиться, что она, – девушка резким движением высвободила руку из хватки второй феи и указательным пальцем практически уткнулась в лоб спокойно наблюдавшей за всем ведьмы. Та даже глазом не моргнула. Выждав театральную паузу, фея продолжила, – не станет угрожать мне и моим близким и не превратит меня в жабу, например. Она ведь вообще не должна использовать магию.       В мыслях Гриффин ухмыльнулась, но виду не подала. В жабу? Она только что прочла о невероятных пытках, руки чесались попробовать применить знания на практике. А эта бабочка-переросток боялась, что её могут превратить в жабу? Но на всякий случай всё же решила не светить книгой, аккуратно закрыла её и положила рядом с собой, перевернув вниз обложкой.       – А что такое? Боишься меня? – Гриффин позволила себе слегка растянуть губы в грустной усмешке. – Думаешь, что если источник моей магии противоположен твоему, то я – преступница? В чём именно я или такие, как я, провинились перед тобой, что ты позволяешь себе так относиться к нам? Я не сделала ничего, из-за чего должна объясняться перед такой никчёмной сошкой, как ты, пытающейся самоутвердиться за чужой счёт.       Самолюбие феечки было задето. Как и ожидалось, она начала возмущенно пыхтеть что-то про то, что грязная мерзавка (то есть Гриффин) не имеет права так разговаривать с самой наследной принцессой какой-то там захолустной маленькой планетки. Гриффин была хороша в астрономии, но это название вспомнила смутно – значит, ничего важного или особенного на родине этой пикси нет, а соответственно, и интереса выслушивать её дальше тоже. Резко оттолкнувшись рукой от земли и вскочив на ноги, тем самым прервав тошнотворный писк, ведьма выпрямилась и внимательно вгляделась в лицо этой назойливой мухи. Малая явно не ожидала, что ведьма окажется выше неё почти на две головы. Ей пришлось слегка запрокинуть голову, чтобы смотреть на лицо, а не грудь, отчего стало тяжелее что-либо произносить. Гриффин это играло на руку. К счастью, малышка не стала скрывать страх, глаза слегка расширились от ужаса, позволяя прочесть об осознании надвигающейся опасности. Проучить эту феечку, возомнившую себя сверхсуществом, было долгом чести. Однако Гриффин не могла себе позволить сделать с ней что-либо при свидетелях, ей предстояло и дальше играть роль послушной и неконфликтной девочки...       – Как тебя зовут? – не повышая голоса, но вместе с тем властно и достаточно громко произнесла она.       Фея решила сделать вид, что ничего не боится, и бойко выкрикнула своё имя:       – Лея! – гордо вздёрнув подбородок, хотя при запрокинутой голове это было сложно сделать, принцесса сложила руки крестом на груди. – А что? Хочешь сшить мою куклу вуду и проклясть меня?       – Какие интересные мрачные идеи приходят в голову столь светлым созданиям, – Гриффин заговорила намеренно мягко, но с толикой издёвки и иронии. – У меня и в мыслях ничего подобного не было. Теперь вот думаю, а так ли безобидны всеми любимые феи?..       – Тогда зачем Вы спросили её имя? – Гриффин неохотно перевела взгляд на стоявшую позади девчушку. Она уже и забыла, что та была всё это время рядом со своей подружкой. Вежливость и явное желание всеми силами избежать стычки и как-то уладить конфликт привлекли внимание, как и довольно запоминающиеся бледно-розовые косы, закрученные по бокам в некое подобие баранок. Слегка полноватая, но вместе с тем по-детски очаровательная барышня произвела сильное впечатление, чего Гриффин от себя никак не ожидала. Её глубоко-синие глаза словно пленили ведьму, затягивая всё сильнее куда-то вглубь морских пучин. Она не понимала, откуда у неё взялось желание немедленно приблизиться к этой фее и изучить получше.       «Что же меня в ней зацепило? Из-за чего возникла эта тяга в груди? Что, во имя Прародительниц, происходит? Почему она?» – такими вопросами задавалась юная ведьма, позабыв о том, что от неё по-прежнему ждут ответа на предыдущий, поставленный той самой так сильно заинтересовавшей её девушкой.       Дёрнув плечами, словно попытавшись смахнуть нахлынувшее вожделение, – признаться, безуспешно, – Гриффин продолжила играть на публику:       – Я лишь хотела сказать, что прошу меня простить, принцесса Лея, – она слегка подалась туловищем вперёд, прижав правую руку к груди, изображая поклон. – Ожидайте от меня подарок сегодня вечером, – выпрямившись и бросив короткий взгляд в сторону перешептывающихся сокурсниц, которые уж явно поняли, о каком "подарке" идёт речь, ведьмочка подняла с травы книгу с сумкой и растаяла в воздухе.       – Ты видела это?! – пуще прежнего завопила Лея, на этот раз обращаясь к своей соседке по комнате. – Она только что использовала магию! Фарагонда, мы должны сообщить об этом!       – Лея, успокойся, – девушка положила руку на плечо принцессы, та слегка притихла, позволяя тёплой энергетике распространяться по телу, – она не сделала ничего плохого, это правда. И формально, никто не запрещает ведьмам использовать магию. Главное, чтобы они не использовали её во зло. Так что заявлять нам не на что. И потом, ты же первая к ней прицепилась. Пойдём лучше. Если не поторопимся, то опоздаем на дополнительное занятие у профессора Уизгиса, – взяв нерадивую соседку по комнате за руку, Фарагонда стремительно направилась в сторону выхода, уводя её за собой.       Но странное незнакомое ранее чувство притяжения к другой персоне не позволяло фее сосредоточиться на предстоящем занятии. Встретившись с ярко-желтыми глазами, она уже не могла отвести взгляд от незнакомки, мысленно восхитившись её фигурой – казалось, хрупкой, но от неё так и веяло силой, – и длинными пурпурными прядями, льющимися по плечам, а у лица по обе стороны так мило выбивались две короткие и более светлые прядки...       «Так, стоп! – девушка поймала саму себя на мысли, что считает эту ведьму... привлекательной? – Мне пора взять себя в руки. Возможно, она просто применила какое-нибудь заклинание, из-за чего я решила, что она приятная особа, вот и всё. Надо быть осторожнее с ведьмами. И что за подарок она собралась отправить Лее? Предчувствие такое, будто он ей не понравится...»       А ведь она так и не спросила, как зовут эту девушку... И это незнание стало самой тяжёлой пыткой, которую юная фея испытала также впервые. Прослушав всё, о чём говорил профессор Уизгис, Фарагонда думала лишь о возможности ещё раз встретиться с той барышней в парке и представиться как подобает, а заодно узнать заветное имя. Но она даже и не догадывалась о том, что всё пойдёт совершенно по другому пути...       Вернувшись в свою комнату, девушка застала свою соседку Лею, снующую из стороны в сторону и громогласно о чём-то возмущавшуюся. Снова...       – Фарагонда, это всё из-за тебя! – фраза, к которой принцесса прибегала каждый раз, когда хотела свалить свою вину на кого-то другого. По иронии судьбы, этим кем-то почти в ста процентах случаев была именно она, ею провозглашенная подругой и по совместительству фрейлиной (хотя ни один из «статусов» не устраивал саму фею, на что не раз сама указывала) Фарагонда. Повезло с соседкой, нечего добавить. Но в этот раз причина действительно могла быть в ней. За спиной принцессы слева от распахнутой балконной двери в стену вонзилась стрела, чьё остриё прижимало пергамент. На нём алым пламенем полыхали три буквы: ЛЕЯ. – Если бы ты не отговорила меня пожаловаться насчёт выходки этой ведьмы, то до этого бы не дошло! – от феи исходило столько негативной энергии, что Фарагонда еле сдержалась, чтобы не ляпнуть о её сиюминутной схожести с той, которую сейчас так яростно упоминает. – Возьми на себя ответственность за случившееся!       – Почему ты решила, что это дело рук той ведьмы? – девушка старалась произносить слова как можно небрежнее и отстранённее, пряча как можно глубже назойливо вырывающуюся бурю негодования и разочарования в своём выборе, до последнего надеясь, что всё происходящее не более чем совпадение. – Это просто чья-то нелепая шутка, не надо уделять ей столько внимания, Ваша Светлость, – официальное обращение всегда помогало принцессе Лее прийти в чувства и взять себя в руки; этот раз не стал исключением.       – Просто шутка? – повторила она за Фарагондой, но не для того, чтобы ещё раз услышать подтверждение достоверности услышанного ею. – Ты ещё не поняла? Это и есть «подарок» мне. Эта стрела отравлена. В старину ведьмы так вызывали своих врагов на дуэль! Нам рассказывали об этом в прошлом семестре, как ты могла такое забыть? Если я не приму бой с этой сумасшедшей, этот яд убьёт меня! И для тебя это просто шутка?! – в конце её голос всё же сорвался на визг.       Фарагонда не забывала: она сразу поняла, что это за послание и кому оно предназначено. Очевидно, что ведьма не была искренна в своих намерениях оставить всё как есть и отступить. Её гордость была задета, а таким образом она пыталась отомстить за своё унижение. По своей фейской натуре Фарагонда хотела верить в то, что всё закончится тихо и мирно. Но жестокость реальности каждый раз больно ранила. А заживлять такие раны было очень тяжело. Казалось, словно не стену школы, а её грудь пронзили тысячи острых игл, чей яд медленно растекался по венам, причиняя неистовую боль, мучая жертву, сводя с ума, заставляя молить о скорейшем наступлении смерти. Она уже подвергла королевскую особу опасности, требовать от неё согласия на дуэль было невозможно. Однако был способ принять удар на себя.       – Если таково желание принцессы, я поручусь за Вас и приму бой, заняв Ваше место. Если мне суждено будет погибнуть от рук той ведьмы... – она запнулась, не в силах продолжить: дыхание перекрыл густой ком в горле, режущий изнутри, словно лезвие ножа. Неужели так сильно понравившийся ей человек станет причиной её гибели, да ещё и такой нелепой? Но всё же она нашла в себе силы продолжить, – так тому и быть.        Сорвавшись с места, Фарагонда решительно направилась к символу её опрометчивого доверия и, покрепче обхватив древко, рывком выдернула стрелу из стены:       – Я ручаюсь за принцессу Лею и принимаю вызов, ведьма! – она вложила в слова всю свою ненависть к себе и горечь от причинённой душевной боли, рассчитывая на то, что сможет передать их через древность чар. В ту же секунду надпись на пергаменте изменилась – теперь на нём крупными буквами было высечено её имя. После чего яркая вспышка ослепила обеих присутствующих в комнате. Фарагонда почувствовала, как пламя распространяется по всей стреле, а затем окутывает её руку, вскоре поглощая тело целиком. Жара не было, лишь леденящий душу страх предстоящего боя. Свет погас, стрела потухла, а проклятье вступило в силу. Дороги назад не было...