Связь...

      Лучи закатного солнца тускло освещали комнату. Юная фея сидела на своей кровати, закатав рукав своего платья и рассматривая след на внутренней стороне предплечья. Скрещенные шпаги – метка, оставшаяся в качестве печати на договоре обеих сторон. Напоминание о том, что вскоре неизбежно произойдёт. Вздохнув, девушка перевела взгляд на прикроватную тумбу, где лежала стрела. Умереть от яда или испытать удачу и выжить в бою против той, чувства к которой не могла объяснить? Горестно. Обидно. Слёзы так и подступали к раскрасневшимся опухшим глазам, но она продолжала подавлять их. Какой в этом всём смысл?       Фарагонда прекрасно понимала, что испытывая страх перед предстоящим сражением, признаёт, что Лея была права относительно ведьм. Она больше не могла отрицать того факта, что неосознанно пришла к выводу, что в Мрачном замке ведьм учат тёмным искусствам. Никто не делает из них хороших и послушных девочек. Они учатся управлять магией на уровне фей Алфеи, а скорее всего их уровень даже выше, раз уж затрагивается древняя магия, следовательно, бой может стать для неё единственным и последним... Не было смысла молиться Великому Дракону о спасении своей жалкой, никчёмной жизни – он уже давно глух к её мольбам. Сначала отец, затем мать... Она просила оставить их, просила даровать исцеление, но Дракон проигнорировал отчаяния маленькой девочки уже тогда. Сейчас ничего не изменилось. Только теперь уже её жизнь в опасности.       Всхлипнув, Фарагонда всё же позволила слезам брызнуть из глаз, стекать, обжигая, ручьями по щекам, капать с подбородка. Ей было всё равно на то, если кто-то увидит. Она позволила себе кричать и выть, дала выход эмоциям в последний раз, пусть даже это было глупо, бесполезно и бессмысленно. Злой рок внезапно решил стереть всю её семью со свету. Будучи всего лишь жалкой неопытной феей, что она могла сделать, как противостоять уготовленной ей участи? Но она должна была попробовать. Должна бороться. Должна хотя бы попытаться побороться за свою жизнь. Да, она больше никому не нужна. Просто брошенная одинокая маленькая феечка среди избалованных вниманием, заботой, опекой и любовью принцесс. Но тем необходимее было стоять до конца. Только она сама есть у себя. Ни близких подруг, ни любимого человека. Никто не сдерживал её, и никому не было дела до того, погибнет ли она или же выдержит, достойно пройдя испытание. Только её это волновало. И развязывало руки.       Слёзы высохли, выплакивать уже было нечего. Фарагонда встала с кровати и налила себе воды из общего графина, стоявшего на столе. Осушив стакан, она почувствовала себя немного лучше. Время пролетело незаметно. Солнце уже село. На чистом, безоблачном небе замерцали звёзды. Тьма окутала двор Алфеи, пробираясь в каждую из комнат замка. Комендантский час наступил, вот-вот объявят отбой. Принцесса Лея часто оставалась на ночь у своего жениха, так что её очередное отсутствие не стало чем-то неожиданным для Фарагонды – напротив, она даже была рада тому, что смогла побыть наедине с собой и своими мыслями.       Позади раздался неприятный треск. Девушка вовремя обернулась. Заколдованная стрела взмыла в воздух и пролетела в сантиметре от плеча, но Фарагонда вовремя успела увернуться. Перевоплотившись, она направилась следом за указателем. Туда, где ждала её та самая ведьма. Ведьма, занявшая все её мысли. Ведьма, способная погубить или спасти. Ведьма, о встрече с которой она так грезила, но так её боялась.       Пролетев над лесом и озером Роккалучи, стрела замедлилась и пошла на снижение. Сердце всё быстрее колотилось, стремясь то ли вырваться наружу, то ли разорваться на две половины. Дыхание участилось, в висках пульсировало. Фарагонда старалась абстрагироваться от всего, то и дело потряхивая головой да старательно сосредотачиваясь на летящем впереди объекте. Преодолев Чёрное грязевое болото, стрела вывела свою спутницу к иссушенному полю, мёртвому и пустому. Идеальное место для сражения. «И для захоронения,» – невольно заметила для себя девушка и скривилась в кислой усмешке. От таких мыслей она даже в собственных глазам казалась ничтожной. Не хотелось бы, чтобы та ведьма увидела её такой. Тогда она автоматически одержит победу, даже не борясь.       Приземлившись, Фарагонда огляделась. Стрела исчезла в воздухе – значит, она на нужном месте. Но где же её противница? Она не могла не прийти. Проклиная кого-то, она также проклинает и себя. Поэтому обязуется выполнить условия контракта, если хочет остаться в живых. А она явно не из тех, кто сдаётся. Фарагонда успела это понять за то малое время, которое была с ней знакома. «Может быть, случилось что-то, из-за чего она опаздывает? Неужели незаметно покинуть Алфею проще, чем Мрачный замок?» – но девушке недолго удалось порассуждать.       На противоположной стороне поля искривилось пространство. В вихре искр появился силуэт высокой утончённой барышни в длинном фиолетовом облегающем платье с глубоким вырезом до бедра, соблазнительно оголяющем ногу. Портал за спиной девушки закрылся. Поправив очки (которых до этого Фарагонда не видела), подняв их чуть выше к переносице, ведьма стала всмартиваться в сторону феи. Обе видели друг друга, но ни одна не предпринимала никаких действий. Простояв с минуту в полной тишине, разглядывая и изучая одна другую, они одновременно сдвинулись с мёртвой точки и пошли навстречу. Неспеша, осторожно ступая, вымеряя каждый шаг, словно были на минном поле и в любой момент могли подорваться.       – Почему ты здесь? – первой подала голос ведьма. – Не тебя я рассчитывала встретить.       – Однако это именно я, – Фарагонда удивилась тому, как жёстко и уверенно звучал её голос. – И я предупредила Вас, что заменю принцессу Лею. Потому Вы не могли не знать.       – Я лишь знала, что придёт кто-то другой, – пройдя около трети пути, они остановились. – В любом случае, моя цель именно Лея. Так что причинять вред кому-либо другому не входит в мои планы. Пока что...       «Так её зовут Фарагонда!» – радостно подметила для себя Гриффин, чему в который раз поразилась. Эта девчонка творила с её сознанием что-то неладное. Ситуация ухудшалась тем, что фея настойчиво оставалась почтительна, не переходила на «ты» в ответ.       Фарагонда после небольшой паузы двинулась в сторону, не отводя взгляда от сверкающих янтарных глаз оппонентки. Та последовала её примеру.       – Вам также известно, что мы не можем отказаться от этой битвы, иначе обе потерпим поражение и вместе отравимся проклятым ядом...       – О, в школе для блестящих девочек учат не только наезжать на всех, кто им не нравится, кто бы мог подумать! – выпалила ведьма. – В таком случае ты должна знать, что мы можем сколько угодно ходить кругами, но когда начнём бой – ты проиграешь.       – Вас это так волнует? – Фарагонда снова остановилась. На миг ей показалось, что она увидела в глазах ведьмы смятение.       Гриффин оставила этот вопрос без ответа, полагая, что он был очевиден. Да, волнует. Она не могла до конца объяснить себе, почему не желает сражаться с этой феей и старательно оттягивает момент начала боя. Может, это благодарность за то, что утихомирила свою принцессу? Вздор! Она – ведьма, она не испытывает чувства благодарности! Она не должна испытывать каких-либо чувств в принципе! Но что это? Утопая всё глубже в сапфировых глазах, она забывала о необходимости дышать. Хотелось подойти ближе, коснуться руки, а затем раствориться в ней, потеряв самообладание. Но сознание каждый раз взывало к ней, останавливая, не давая совершить необдуманного спонтанного поступка. Всё же Гриффин могла гордиться своей выдержкой, доведенной, как она думала, до совершенства за те несколько лет, что пробыла под гнётом Трёх Прародительниц, но которую удалось пошатнуть незначительной маленькой фее. Девушка напротив словно сияла в её глазах. В ней она видела своё спасение. Или погибель?..        Не дождавшись ответа, Фарагонда продолжила:        — Лучше потерпеть поражение, чем сдаться. Я смотрю на это как на возможность узнать как можно больше о силе и способностях своего врага. Я — лучшая ученица на своём потоке. Пришло время применить полученные знания на практике и показать, на что я способна.       Гриффин через ноздри набирает полные лёгкие воздуха и медленно вздыхает его через приоткрытый рот, слегка прикрывая глаза. «Так вот, кто я для неё... Во мне она видит лишь своего врага...» Внутри, в области сердца, начала зарождаться буря. Тело понемногу охватывала ярость, отзываясь слабым сотрясением в кистях рук. Пытаясь сохранить маску спокойствия, ведьма сжала пальцы так, что ногти впились в кожу, частично отвлекая владелицу, помогая ей направить ярость на оппонентку:       – Фея-недоучка-первогодка против ведьмы-выпускницы, – Гриффин злорадно ухмыльнулась, предвкушая лёгкую победу, – дорогуша, у тебя нет ни единого шанса.       – Зато мне выпала возможность узнать Вас получше, – слова ведьмы были лишь очевидным для самой феи исходом событий, но она не желала высказывать своё согласие.       Они могли хоть всю ночь ходить кругами, отрицая нежелание вредить друг другу и прикрываясь страхом перед проклятьем, но сражение было неизбежно. Гриффин решила взять инициативу на себя:       – Тогда давай познакомимся «поближе». Хочу посмотреть, чем меня сможет удивить лучшая феечка-первокурсница!        Наконец отпустив своё хладнокровие, ведьма дала выход накопившимся чувствам и эмоциям. Взмахнув руками, резко раскрыв ладони, освобождая их от натиска ногтей, она создала две тёмные сферы, обрамлённые шипами, а затем запустила их в сторону принявшей боевую стойку соперницы. Цель была лишь припугнуть и пошатнуть стержень фейской уверенности в себе, не более. Расчёт был на то, что малышка поддастся, подставившись под удар, чем мгновенно обеспечит себе поражение, а ей — победу, после чего они тихо-мирно разойдутся, продолжив существование как до их встречи... Но Фарагонда увернулась от первого шара, попутно удачно отбив второй, придав тому обратное направление с усилением. Выставив руку вперёд, Гриффин перехватила сгусток собственной энергии и поглотила его. Кажется, девочка решила играть по-крупному. Или же её благой посыл до неё попросту не дошёл?       – Это была лишь разминка, – за спиной у ведьмы образовался столб дыма едко-зелёного цвета, с каждой секундой возрастающий ввысь плотной стеной, за которой сложно было что-либо разглядеть. – Пошутили – и хватит... – волна обрушилась на поле токсичной завесой, распространяясь с огромной скоростью и отравляя всё живое, что встречала на своём пути.       Не зная, что туман не мог причинить ей вреда по велению создавшей его ведьмы, Фарагонда создала вокруг себя защитный покров, после чего наколдовала поглощающий вакуум. Вскоре дым поредел. Пора было переходить в наступление. Фея выпустила из рук световые стрелы, отправляя их одну за другой в сторону противницы, но намерено не целилась, что позволило той уклониться от атак. К сожалению, не всегда удачно. Одна из выпущенных стрел задела Гриффин за левое плечо – неглубоко, но ощутимо.        При виде царапины, спешно зажатой правой рукой, Фарагонда опешила. Её плечо отозвалось ноющей болью, словно она сама была задета своей же магией. «Я переусердствовала? Может, она поймёт, что я не хотела ранить её, что всё это случайность?» – но во взгляде пострадавшей читалось лишь остервенение.       Гриффин спешно залечила рану. Мало того, что эта мерзавка отвергла её «благодушие», стремление столь редкостное, сколь дождь в Алфее, так она ещё и возомнила о себе невесть что! «Я сама виновата. Позволила оцарапать себя, полагаясь на благочестие фей. Давно пора понять, что среди них нет ни одной, по-настоящему желающей добра. Жалкие притворщицы...» Неверно поняв направленный на себя полный сожаления взгляд, восприняв его как жалостливую издёвку, она твёрдо решила отказаться от первоначального плана. Негодницу надо было как следует проучить. Теперь её атаки стали куда более мощными, точно вымеренными.        – Ты за это заплатишь, фея! – фраза, которую Фарагонда уловила за мгновение до того, как на неё обрушился шквал игловидных осколков.       Ведьма перекрыла ей пути к отступлению барьером. Что ж, Фарагонде стало очевидно, что она сама спровоцировала дальнейшее развитие событий. Она не могла позволить себе легко проиграть, но и заходить так далеко тоже не планировала. Первый щит разлетелся под натиском атаки сверху, однако девушка успела поставить второй, но и быть оцарапанной – тоже. «Хочешь как лучше – получается как всегда, – горькой насмешкой промелькнуло в мыслях. — Всё верно. Она – врагиня. И я не могу позволить ей творить всё, что вздумается!»       Ведьма внутренне вздрагивала от каждого ранения дуэлянтки: чем больше урона она наносила, тем сильнее презирала себя. «Да какое мне дело до состояния девчонки из розового замка? Никакого же!» Но ощущалось иначе. Незнание причин выводило из себя. Настырность феи – тоже. Хотя её можно было понять: сдаться – умереть. Буквально. А кому оно надо? И ради чего? Малейшая потеря концентрации внимания привела к тому, что Фарагонда, почувствовав ослабление, взяла осколки под свой контроль, и придав им более округленные формы, перенаправила от себя, наполняя свечением.       На Гриффин обрушился град взрывающихся шариков, действуя на нервы, отлетая от окружающих ведьму тёмных волн, как назойливая муха от взмахов рук. Очутившись в сети светомагии, девушка изумилась своей невнимательности. Плечо напомнило о себе режущей болью. Уязвлённое достоинство дополнило запал сопротивляться и снова нападать, перехватывая инициативу в свои руки.       – Напрасно стараешься, фея, – фыркнула ведьма, освободившись из натиска. – Только и можешь, что перенаправлять магические потоки. Воспользуйся хотя бы одним процентом своего мозга и придумай что-нибудь своё! – провокационный выпад ради перехода сражения в состояние поактивнее. Вызывали же реплики отвращение к себе, подавляемое привычной злобностью.       – Вы даже этого не делаете! – выпалила Фарагонда, концентрируя в руках энергию. Провокации на неё уже давно не действовали. Она умела быть дерзкой, когда того требовала ситуация.       Мощный всплеск оттолкнул Гриффин назад. Она вовремя затормозила – иначе бы её горло было насажено на крепкий сук дерева. «Слишком затянуто, пора прекращать этот цирк!» – констатировав этот факт, девушка стала сгущать вокруг противницы концентрированную тьму. Разум феи захватывали иллюзии. Её сопротивление лишь усиливало их. То её разрывало на части мучительно медленно, ещё невыносимее – быстро. То её сдавливала, вытягивая, или тянула, сжимая, неведомая консистенция, напоминающая соперницу. То в уме зарождались пугающие образы мучений родителей. Задевали даже не так сильно, как страдания атакующей её ведьмы. «Да почему я вообще переживаю за неё?! Ещё и сильнее, чем за родных?! Она же пытается меня убить!» – озадаченная внутренним противоречием, Фарагонда усилием воли стремилась отвлечь себя. Но иллюзии продолжали атаковать. Самовнушение об их бесплотной лживости с переменным успехом побеждало. Но не бесследно – разум путался между реальностью и вымыслом, истощая дух с телом.        – Вы безумна! – пыталась вернуть себя в действительность фея, обращаясь к нападавшей сквозь иллюзии. – Поверить не могу, что подумала, будто бы слова о черпании сил из разных источников ради благого использования обеими сторонами, были произнесены от чистого сердца!       Ощущая вину за состояние девушки, Гриффин яростнее наседала:       – А ты наивна! Я никогда не говорила ничего подобного. Лишь намекнула на то, что и светлую магию можно использовать во зло, но тебе своими фейскими мозгами этого не понять! Ты сама интерпретировала мои слова так, как тебе того хотелось. Только ты виновата в том, как сильно заблуждались и обманывалась на мой счёт. Не приписывай мне черты, которых у меня никогда не было и точно не будет! – откровенность сейчас была ни к чему, но Гриффин слишком поздно поняла, как сильно её слова задели Фарагонду.       Успехи феи аннулировались, иллюзии снова полностью поглотили её, и ведьму это не радовало. Но она не знала, как иначе разорвать тягостное для неё и для её соперницы столкновение. Потому приходилось идти ва-банк. А хотелось прижать к себе девчонку, чтобы уберечь, успокоить... Но если бы она поступила так, её многолетние старания по созданию образа холодной и отчуждённой женщины оказались бы напрасными. Планы важнее людей. Вот только теперь она не была согласна с этим полностью так, как раньше.       – Почему ты сомневаешься? – прохрипела Фарагонда под гнётом очередного помутнения сознания, не понимая, что позволила себе сблизиться с врагиней, переходя на «ты». – Добей уже! Или прекращай!       Справедливость замечаний разозлила без того растерянную ведьму. Сейчас фее не хватало ни сил, ни знаний, чтобы её остановить. А это значило только то, что прервать их бойню могла лишь сама Гриффин. Как вихрь сумасшествия, промелькнула мысль о подчинении воли. Когда дух обезличен, проще вредить. Значит, можно быстрее отвертеться от взваленной самодурством уязвлённого эго ноши. Сомнения тут же окружили со всех сторон. Выбирать надоело – хотелось результата. И это давление ощущалось извне, но отказов не принимало категорически.       Оказавшись в чужой власти, фея не могла сопротивляться. Стычка, как она и опасалась, состоялась с превосходящей по силе соперницей. Но сожалений это не вызывало. Расстраивала лишь необходимость противостоять во имя идеи противопоставленности света и тьмы. На деле они воспринимались взаимодополняемыми. И впервые Фарагонда ощутила это, синхронизируясь с силой, с самой сутью ведьмы. Сквозь тяжесть чужого воздействия и состояния, формируясь, крепла связь между ними. И Фарагонда ощущала это, но интересовалась вопросом, а знает ли о том сражающаяся с ней ведьма, чувствует ли она то же, что и уставшая от ментальных пыток фея? Она надеялась, что да. Потому что это бы упростило всё: и мотив боя – познание через силу, слияние во имя общего блага; и их дальнейшие пересечения, если им суждено случиться...       Стоило Гриффин воздействовать на Фарагонду, пробуя внушить ей повиноваться и сдаться, как её заполонила боль. И была она не от пыток иллюзий или захвата рассудка. То были тягота вечного одиночества, страх новых загадочных чувств, желание спасти всех, жертвуя собой, и обрести счастье либо так, либо без потерь – не её личные ощущения: они принадлежали фее, что отчаянно боролась за всех, ради блага всех... Впервые уловив в себе неведомый порыв самопожертвования, ранее никогда не возникающий, ведьма сбавила обороты ради себя в первую очередь. «В книге не говорилось о том, что пытки окажутся взаимными!» Возможно ли, что её соперница не так проста, как кажется на первый взгляд? Уж больно легко ей удаётся обратить собственную магию Гриффин против неё же самой! «Она действительно стоит того, чтобы зваться лучшей ученицей...»        – Достаточно! – обведя рукой очертание круга над головой, ведьма стала усиленно заворачивать воздушные потоки в спираль. Ослабление собственным заклинанием негативно сказалось на ней. Девушка потеряла контроль над создаваемым смерчем, что привело к его чрезмерному разрастанию.       Очнувшись от иллюзорного бреда и последовавших за ним болью со сплетением инородного магического потока, до сих пор пульсирующего по телу на удивление согревающими волнами, придающими сил бороться дальше, Фарагонда приподнялась, но не успев прийти в себя, сразу же была сбита с ног проносящимся мимо ураганом. Её всё сильнее засасывало вглубь, поднимая выше и выше. Дышать или кричать было невозможно, приходилось уворачиваться от вращающихся вокруг брёвен и сухих колючих веток, что также были оторваны от земли и кружили в хаотичном адском танце, намереваясь то ли покалечить, то ли убить...       – Используй крылья, дура! – словно со всех сторон раздался крик сквозь вой ветра. Гриффин воспользовалась телепатической связью, стараясь привести фею в чувства, пока не стало слишком поздно. Она не могла позволить этой девчонке умереть сейчас. Не после того, как узнала, что её оппонентка способна на гораздо более могущественное колдовство, чем примитивные фейские блёстки и светящиеся шарики. Фраза отрезвила Фарагонду. В центре вихря засияла маленькая точка, которая стала медленно, но верно двигаться в противоположную сторону от движения смерча. И всё бы получилось, если бы Гриффин не отвлеклась на столь завораживающее зрелище и не пропустила бы удар в спину от очередной взмывшей вверх ветки. Не успев среагировать, ведьма оказалась в эпицентре урагана, среди множества мелких и крупных камней и древесных частей. Выйдя из-под контроля, смерч изменил направление, затянув Фарагонду обратно в свои дьявольские объятия.       Их носило из стороны в сторону, переворачивало головой вниз, земля оказывалась то чрезмерно близко, то чрезвычайно далеко, поймать поток и вылететь не получалось ни у одной, ни у второй. В панике пересекаясь взглядами, полными отчаяния и страха, девушки понимали, что проиграли обе. Теперь они либо вместе погибнут, либо друг друга спасут. И стремление к жизни у каждой было значительно сильнее желания всё бросить, сдаться, закрыть глаза и отпустить ситуацию.       Фарагонда вытянула руку вперёд или вверх, или вниз, – она сама уже не понимала, что это было за направление, надеясь зацепиться хотя бы за подол платья ведьмы. На удивление, её ладонь встретилась с чем-то жёстким, довольно широким, но вполне обхватываемым. Она как можно сильнее вцепилась в объект и притянула к себе второй рукой, немного погодя поняв, что это была лодыжка, в чём помог заехавший над бровью каблук сапога. Удар побудил инстинктивно зажать ногу ещё сильнее, хотя её владелица охотно вырвалась из цепкой хватки. Мгновение спустя догадавшись, что пытается сделать фея, Гриффин ловко извернулась и ухватилась за плечо одной руки Фарагонды и предплечье другой. По телу прошлась волна умиротворения. Почувствовав исходящую от феи положительную энергетику, ведьма расслабилась и приблизила к себе перепуганную малышку, прижав к груди так крепко, как только могла позволить в текущей ситуации. Фарагонда опешила, но вырываться не стала, напротив, обвила руками талию ведьмы, чтобы быть ещё ближе и помочь осуществить задуманное. Мягкое сияние накрыло обеих зелено-голубым свечением, плавно перетекающим в лилово-фиолетовый. Звуки вокруг стихли. Стало возможно дышать и чувствовать сердцебиение друг друга. Потоки тёмной и светлой магии переплелись, раскатываясь волнами по телам обеих волшебниц, сначала окатывая с головы до кончиков пальцев ног, а затем вздымаясь в обратную сторону и расширяясь за пределы физического тела. Наступление желанного спокойствия и чувства безопасности позволили на несколько секунд отвлечься от происходящего вокруг. Длилось так мало, но ощущалось столь протяжно. Каждая дуэлянтка позволяла неведомой синергии биполярностей растекаться по своим магическим каналам, дыша в унисон, становясь единым организмом. В краткий миг обе осознали, что являются друг для друга чем-то большим, чем две врагини, соперницы; они – одиночки, изначально созданные для того, чтобы потом стать одним целым. Они – две стороны одной медали, и ни одна не сможет умереть, пока жива другая. Только вдвоём они оставят этот мир, только вдвоём будут сосуществовать в нём порознь, но вместе. Внезапное осознание заставило обеих вынырнуть из пучин единения и воспротивиться ему. Последствия не заставили себя ждать. Ударная волна от разрыва общего энергетического потока развеяла бурю и оттолкнула фею и ведьму в противоположные друг от друга стороны.       Всё закончилось. Обе поняли это, когда одна из них оказалась придавлена стволом поваленного дерева. Ведьма поднялась на дрожащих руках, столь предательски сгибающихся в локтях, и на полусогнутых в коленях ногах приблизилась к лежавшей на земле девчушке, истощённой, лишившейся своего фейского обличия, с трудом приоткрывающей глаз от подпёкшейся над веком крови.       – Как тебя зовут? – собрав последние силы, Фарагонда задала вопрос, терзавший её в течение всего дня. Она старалась не потерять сознание прежде, чем услышит ответ.       – Гриффин, – присев на корточки рядом с измождённым телом, она подняла одну из сухих веточек, разбросанных рядом, и начала чертить пентаграмму. – Запомни это имя. Когда придёшь в себя, где бы ты его не услышала, не ищи меня и больше не попадайся мне на глаза. Если в следующий раз мы пересечёмся – я не смогу быть снисходительной к тебе, фея! – выкрикнув последнее слово, она дотронулась до рисунка, наполняя остатками своей энергией, тем самым активировав портал в лазарет Алфеи. Сделать так ей было легче, чем пытаться сдвинуть бревно, придавившее Фарагонду. И это последнее, что Гриффин хотела сделать для своей противницы.       Ведьма снова обманывала себя. Она бы никогда не смогла убить Фарагонду, ведь линии их жизней только что сплелись в одну, неумолимо длинную, но в то же время небывало ломаную. Она просто больше не хотела причинять боль этому несчастному созданию, даже если для этого ей придётся полностью отказаться от дальнейших встреч с нею, не видеть блеска этих добрых честных и доверчивых глаз и больше никогда не объединяться с ней ни в одном из смыслов этого слова.       Жаль, что благим намерениям ведьмы не дано было свершиться, ведь причинять боль этой фее и получать от неё в ответ предстояло ещё бесчисленное множество раз...