Mackey’s Theme — Le matos
— Блять! Бокуто был знаком с Куроо ещё со времён старшей школы. Они являлись тем самым «бродуэтом»: постоянно тусили вместе и слишком хорошо друг друга знали. Куроо никогда не делал безрассудных поступков — когда он с Бокуто, не считается — он всё чётко продумывал и приходил к разумному решению. Тецуро был очень умён и серьёзен в нужные моменты, и в тяжёлых ситуациях всегда здраво мыслил. Это знал Бокуто. Это знали все, кто был знаком с ним хотя бы один день. Куроо зачастую выкарабкивался из кромешной жопы своими силами, и Акааши действительно удивляло, что он так легко может переключаться с режима «Клоун-извращенец» на «Мистер-ответственность и глубокомыслие». Возможно, Бокуто научился этому у него: он точно так же умел менять свои личности в нужные моменты. И всю свою дурость и легкомыслие оставлять на потом. Бокуто знал Куроо десять лет и мог определить его действия наперёд. Но сейчас он был в полном замешательстве. Этого не ожидал никто. Куроо просто вскочил из-за стола и рванул в темноту ночного двора, прихватив Двадцать Первый Глок и фонарь. Бокуто же вышел из транса только после того, как Гильфи дёрнула поводок и убежала вслед за Куроо. Чёрт. — Так, спокойно, — Бокуто сжал холодную, как сталь ладонь Акааши и потянул к распахнутой двери. — Не разбегаемся и не паникуем, пошли найдём их. Бокуто светил фонариком в поглощающую их темноту и постоянно оглядывался на испуганного Акааши, который бежал следом. Под ногами хрустели сухие ветки, а листья разлетались в разные стороны. Фонарик освещал примерно четыре метра вперёд, дальше ничего видно не было. Пробежав метров пятьдесят от дома, они остановились и прислушались к оглушающей тишине леса. Бокуто вертелся по сторонам в надежде увидеть хоть что-нибудь живое. Но не было даже ветра. Деревья стояли и не двигались, их верхушки были будто нарисованы на фоне тёмно-синего неба. Луна то выглядывала из-под облаков и освещала небольшие промежутки между ветками, то пряталась обратно, за густую небесную дымку. Не слышалось даже криков ночных птиц. Кажется, что все куда-то совсем исчезли. Куроо в прошлом году присылал ему видео, в котором они с Кенмой вечером лежали на гамаке во дворе. Вокруг них было огромное разнообразие лесных звуков: цикады, крик ночных птиц — даже совы ухали — лай собак где-то вдалеке, скрип стволов и слабый летний ветерок, дующий в динамики телефона. — Куроо! — крикнул Бокуто, оглядываясь по сторонам. — Гильфи, ко мне! На его крики своим сбитым дыханием отвечал только Акааши. Громкий хлопок. Скулёж. Крик и треск веток. Это выстрел. Точно был выстрел. Бокуто вместе с Акааши резко развернулись к источнику звука и стартанули с места. Они бежали, держась за руки. Бокуто крепко сжал ладонь Кейджи в своей и чувствовал дрожь тонких и бледных рук. Акааши было страшно, действительно очень страшно. Страшно до дрожи в руках, до колотящегося сердца, которое вот-вот выпрыгнет из груди, до дрожащих ресниц и пустоты в голове. Выстрел. Ещё один. Лай. Завывание. Сердце у Бокуто билось, как бешеное, ноги сами неслись к источнику страшных звуков. В паре метров от себя он замечает Куроо с направленным куда-то в черноту пистолетом. Руки Куроо трясутся, еле удерживая пистолет, стеклянный взгляд прожигает холодные деревья, и кажется, что он вот-вот рухнет на землю. Бокуто стоит, как вкопанный, будто его ботинки приварены глубоко под землёй, и он даже пальцем шевельнуть не может. Тишину нарушает постоянный треск веток неподалёку, и Акааши оглядывается. Ничего. Всё так же темно и тихо. Внезапно что-то резко дёргает Акааши в сторону за рукав ветровки. Он чуть не заваливается на спину, но Бокуто, не отпускавший его руку с самого начала, удерживает его равновесие. Куроо моментально разворачивается и начинает палить по темноте вблизи Акааши. Опять громкий скулёж и лай. Лай приближается и кажется Бокуто очень знакомым. Ещё два выстрела. Акааши разворачивается и видит позади себя нечто. Нечто огромно. И его глаза… Они светятся. Это всё что успел увидеть Кейджи перед тем, как Куроо выстрелил ещё раз, и нечто скрылось в глубине леса. Оно смотрело на него. Таращило свои белые огромные глаза, которые чуть дырку прожгли, и не двигалось. «Что это?» «Это Гильфи?» Он не мог вымолвить и слова. На его лице застыл неподдельный ужас. Бокуто развернулся и посмотрел на Акааши, а тот не двигался. Он просто смотрел вглубь леса, и рука его тряслась так, что Бокуто сжал её в своей ещё сильнее. — Вы в порядке? — Куроо опустил пистолет и подошёл к ним. Чёрные волосы лезли на лоб и мешались глазам. Из-за пота они прилипли к лицу, но Куроо было всё равно. Руки его испачкались в земле и шелухе от веток. Он хотел выглядеть спокойным, но язык тела выдавал всё. — Э… да. Что, чёрт возьми, сейчас было?! — Бокуто повысил голос и уставился на Куроо. — Ты куда так рванул? И где Гильфи?! — Ты слышал? — Что? Ты о чём вообще? — Бо, я сам не до конца догоняю. Мы сейчас находим вашу собаку, и вы идете в дом. А я продолжаю искать Кенму, он точно где-то рядом, я слышал! Кенм… — А сейчас ты послушаешь меня, мать твою! — рявкнул Бокуто. Он тяжело дышал и брови его сошлись к переносице. — Мы ищем собаку и вместе идём в дом, чтобы составить дальнейший план. Сейчас я тебя слушать не стану. Здесь происходит не пойми что! Кенма пропал, Гильфи неизвестно где, ты творишь непонятно что! То убегаешь, то палишь по Акааши, сейчас вообще сам хочешь в лес уйти, где бегает медведь или ещё какая-нибудь хреновина! Ты головой хоть немного думай! Не только о себе, но и о других. Что мы будем делать, если и с тобой что-то случится? А? Как нам поступать? Кенма уже пропал, ты хочешь ещё больше потерь? Здесь полагаться не на кого! Полиция вряд ли нам поможет. Поэтому бери себя в руки и не давай эмоциям взять над тобой верх! Я понимаю, как ты дорожишь Кенмой, но мы не должны сейчас совершать опрометчивых поступков! Ты меня понял? Тетсу… Куроо не знал, что сказать. Слова Бокуто его хорошо отрезвили, но что-то внутри не давало покоя. Он ведь слышал. Гильфи долго искать не пришлось. Она вышла к ним навстречу, еле переставляя лапы и поскуливая. На кремового цвета шерсти виднелось красное пятно. На холке обнаружилась рваная рана. Кровь медленно стекала струйками по бокам и капала на сухие ветки. Собака вяло вильнула хвостом, увидев своих хозяев. Бокуто моментально подбежал к Гильфи и аккуратно подхватил её на руки. Пока они шли до дома, никто не произнёс ни слова. Только глаза у всех были на мокром месте.Shift — Luke Howard
Зайдя в дом, Куроо сразу побежал на второй этаж за полотенцами и одеялом. Бокуто держал Гильфи на руках и громко дышал. Акааши как никто другой знает, как Бокуто любит и дорожит Гильфи. Он считает её своим ребенком, заботится о ней лучше всяких там родителей и любит так сильно, что даже представить сложно. Когда Гильфи, будучи щенком, выбила молочный зуб, Бокуто, как угорелый, бежал в ветклинику, несмотря на успокаивающую речь Акааши. И сейчас Кейджи страшно представить, что чувствует Бокуто, когда у него на руках лежит окровавленное тело Гильфи. — Бокуто-сан, всё будет хорошо, — Акааши положил холодную ладонь ему на плечо и легонько погладил. Бокуто промолчал. Куроо чуть не полетел вниз с лестницы вместе с ворохом одеял, когда споткнулся об ступеньку. Он застелил ковер и снова убежал, на этот раз на кухню за аптечкой. Бокуто положил Гильфи на одеяло и окровавленными руками погладил по макушке. Она тяжело и отрывисто дышала, кровь растекалась по груди, и её глаза блестели, смотря в пустоту. Бокуто взял одну из тряпок и зажал рану. Акааши сел рядом с собакой и аккуратно стал поглаживать её, пачкая руки. Куроо быстро нашёл аптечку и нитки. Ему нужно было зашить рану, иначе Гильфи потеряет слишком много крови. Благо тремор рук у Куроо немного успокоился, и он смог вдеть нитку в иголку. — Так, теперь придержи её за голову, потому что будет больно. Акааши, ты прижми зад, чтобы не дёргалась. Бокуто сел перед Гильфи на колени, обхватил её морду руками и наклонил голову. — Гильфи, девочка, всё будет хорошо. Сейчас тебе полечат ранку, и будешь здоровая. Гильфи, только не закрывай глаза! Слышишь? Потерпи немного, — Бокуто уткнулся носом в собаку и поцеловал её в макушку. Слезы сами катились по щекам и скапливались на кремовой шерстке. Куроо второй раз в жизни увидел, как плачет Бокуто. Впервые это было за просмотром «Белого Плена». Сначала он обработал место раны по краям, потом взял тряпки и начал промакивать. Когда сменилась уже четвёртая тряпка, кровь ненадолго остановилась, и Куроо приступил к зашиванию. Рана была рваная, зашивать такую крайне тяжело. Но Куроо учился на врача, всё это он уже проходил. Когда он проткнул иголкой кожу, Гильфи дёрнулась и громко заскулила. Но Куроо не остановился: чем быстрее закончат, тем лучше. Гильфи кричала оглушительно громко. Бокуто прижал её голову к груди и бесшумно плакал. Слёзы лились водопадом, но он не издал ни единого звука, кроме успокаивающих слов. Акааши крепко держал задние лапы, когда собака дёргалась, чтобы вырваться. Спустя пятнадцать минут Куроо окончил зашивание и перевязал ей грудь. Собака лежала без сил на окровавленных простынях и тихо поскуливала. Иногда ее лапы подёргивались, и грудная клетка вздымалась высоко вверх. — Это укус, рваная рана от укуса животного. Может по пути на лисицу какую-нибудь наткнулась. Не знаю, но жить будет, — Куроо хлопнул Бокуто по спине и пошёл в ванную. Котаро лишь молча проводил друга взглядом и сел рядом с Гильфи на пол. Он положил её голову к себе на колени и начал мять брыли. Собака слабо вильнула хвостом, ударяя им о паркет, и опустила. Акааши был как статуя. Он не мог ничего сказать. Он не знал что сказать. Кейджи точно так же любил Гильфи, как и Бокуто. Он очень дорожил ей и волновался. Но характер Акааши имел иной: всегда здраво мыслил и старался не поддаваться эмоциям. Однако сейчас внутри всё пекло, жгло, резало и кололо. Сейчас он чувствовал огромную вину на своих плечах. Ему нужно было сразу отговорить Бокуто брать Гильфи с собой, за один день с ней ничего бы не произошло. Найдя Кенму, на следующий день они бы вернулись домой, и всё было бы хорошо. Или не вернулись бы. Куроо стоял в ванной и мыл руки, осмысливая произошедшее. Он не мог объяснить буквально всё, что произошло. В скептическом уме Тецуро это никак не укладывалось. Он не мог найти этому всему рационального объяснения. Единственный, у кого был шанс это сделать — Ойкава. Но уже поздно, и идти к нему сейчас, когда у него вся голубятня сдохла — не вариант. Лучше всё обсудить завтра, на свежую голову, и решать проблему. Делать что-то сейчас на жёстких нервах — плохая идея. Но что с Кенмой? Он где-то там один в лесу в компании непонятной твари. Из груды мыслей его отвлёк Акааши. Он тихо зашёл в ванную и прикрыл за собой дверь. — С ней точно всё будет хорошо? — голос у Акааши дрожал, он еле смог выдавить из себя пару слов. — Да, не волнуйся. Рана глубокая была, но я-то мастер на все руки, хах, — Куроо тихо усмехнулся и приподнял уголки губ. Смех в трудных ситуациях — защитная реакция. Все это знают. И Акааши в том числе. Он лишь взглянул на Куроо пустым взглядом и кивнул. — Прививки, я надеюсь, сделаны? — продолжил Тецуро. — Просто если животное было зараж… — Да, конечно. Спасибо, — перебил его Акааши спокойным и приглушённым голосом. И вышел из ванной комнаты. Бокуто всё так же сидел рядом с Гильфи, поглаживая её по голове. Акааши решил принести ей воды, чтобы хотя бы смочить пасть. Собака лежала и уже спокойно дышала, на белых бинтах виднелось небольшое алое пятно. — Вы как? — Акааши присел рядом с Бокуто и облокотил голову тому на плечо. — С ней точно всё будет нормально? Я конечно не сомневаюсь в Куроо, но… — Да. Не волнуйтесь. Всё будет хорошо, — отчеканил Акааши стальным голосом. Этой ночью Бокуто не отошел от Гильфи, Акааши не отошел от Бокуто, а Куроо сидел за столом на кухне и не мог сомкнуть глаз. Мысли не давали ему покоя. Как можно спать, когда Кенма неизвестно где? Что с ним? Что случилось? Жив ли он вообще? Эти мысли грызли сознание и не давали успокоиться. Куроо чуть ли не рвал волосы на голове и злился на самого себя. «Это я во всем виноват». «Не надо было его оставлять». «Только о себе и думаю». «Кретин». «Если бы я не забыл про еду, всего этого бы не произошло». «Твою мать». Он отрубился к самому утру, когда на часах было около шести. Акааши задремал ещё ночью, уткнувшись лбом в широкое и тёплое плечо. Этот вечер был для всех слишком насыщенным. В дверь кто-то постучал, и Ойкава сонно пошел открывать. Он тоже не спал почти всю ночь и смог это сделать только под утро. Ситуация с голубями его сильно потрепала и выбила из колеи. Но больше Ойкаву пугал факт того, что он смог найти объяснение произошедшему…***
Talk — Hozier
Кенма проснулся в холодном поту после своего сна. Его разбудил звук захлопывающейся двери и заведённого мотора. Обув тапочки, Козуме укутался в одеяло и пошёл на первый этаж. За ним тихо шагал Хиро, резво переставляя чёрные, как уголь, лапки. На столе лежала записка. Кенма тихо фыркнул, что не получилось Куроо отчитать заранее. Но ничего, он это всё равно сделает, только попозже. Надо отдать должное Ойкаве: несмотря на то, что он иногда вёл себя слегка странновато, готовил он отменно. Булочки оказались действительно очень вкусными и мягкими. «Каждый день бы ел такие». За завтраком Кенма отламывал кусочки мяса для Хиро, когда тот тёрся об его ноги. Ещё в детстве Куроо с Кенмой его разбаловали: давали ему всё что он хотел, чтобы ему было комфортно. Но это не помешало ему вырасти очень умным и добрым котом. Внезапно на Кенму налетела куча вчерашних воспоминаний. Дорога. Окно. Глаза. Двор. Кенма ненароком взглянул в то самое окно, но всё было, как всегда: зеленоватый двор с высокими деревьями, маленькие птички, чирикающие на гамаке; ветер, покачивающий верхушки елей, и солнце, выглядывающее из-под облаков. «Может, это тоже сон был?» Но нет. Воспоминания слишком чёткие и болью отдают в виски. Кенма решил сходить к Ойкаве за помощью. Только он мог проконсультировать в этом деле. Кенма не знал человека, который разбирался бы в мифологии лучше. Ойкава, кажется, жил именно этим. Голуби и фотографии были только подработкой. Накинув на себя ветровку, Кенма закрыл дом и пошел к соседу. Улицы были неширокими, асфальтированная дорога заканчивалась в двух километрах от дома. Вместо неё начиналась грунтовая дорога с ямами на каждом шагу, отчего водители легковушек плакали в подушки. У каждого дома был предусмотрен уличный фонарный столб с протянутым вдоль всей улицы электричеством. Сами дома были симпатичными, современно отделанными снаружи: стриженные газоны, зеленые туи и выложенная плитка. Дом Ойкавы немного отличался от других. Он сделал себе невысокий деревянный забор, покрашенный в тёмно-коричневый цвет, а вокруг дома поставил светильники на солнечных батареях. Голубятню оплетал изумрудного цвета виноград. От дома до калитки и голубятни была выложена тропинка из бордовой плитки, местами из щелей между ней росла трава, и выглядело это достаточно необычно. Весь двор у Ойкавы был засажен растительностью, трёхметровые ели распушили свои ветви у входа во двор и покалывали щиколотки, по бокам от дорожки росли кипарисы и пару кустов алых и розовых роз; под кустами можно было заметить гипсовые фигурки животных. Куроо нравился белый пятнистый кот, стоявший на ступенях. Террасу заставили множеством горшков с самыми разными видами растений, а то, что было на заднем дворе, можно было перечислять до вечера. Кенма зашёл во двор, отодвинув задвижку калитки через забор. Ойкава не особо парился о своей безопасности, аргументируя это тем, что кроме него тут живёт на постоянке от силы человек пять, которым он и его двор сто лет не сдался. И он был прав: здешним людям не было совершенно никакого дела до какого-то там соседа-ботаника. Неадекватов тут не водилось. Как только Кенма зашёл во двор, со стороны послышалось громкое урчание голубей. «Это что, вместо дворового пса?» Кенма постучал пару раз в дверь, но никакой ответной реакции не пришло. Когда он постучал ещё несколько раз, его также проигнорировали, и он решил зайти. В доме было достаточно тихо. Рядом с прихожей находился небольшой зал с камином, напротив находилась кухня, а между ними — коридор и лестница на второй этаж. Все стены были увешаны разными оберегами и расписаны знаками. Кенма увидел шоколадную макушку, выглядывающую из-под кожаной спинки дивана. Ойкава сидел в наушниках и что-то делал в ноутбуке. Укутанный в несколько пледов, из-под обилия одеял он высовывал только руку, управляющую курсором, и голову. Кенма аккуратно подошёл и положил руку на плечо, отчего Ойкава с негромким вскриком дёрнулся и повернулся на Кенму, чуть не обронив ноутбук. — Ты чё так пугаешь?! Я чуть не наложил! Предупреждать надо. — Ой, ну извините, Ваше Высочество. Сам виноват, нечего в наушниках сидеть. А то придут, спиздят твоих голубей, а ты и бровью не поведешь, — Кенма закатил глаза. — Ладно-ладно. А чего ты один? Где патлатый? Я его сегодня видел. — Он облажался и поехал в город за едой. Кстати, спасибо за булочки, очень вкусно, — Кенма немного улыбнулся, вспоминая чудесный вкус подпёкшегося теста и сочного мяса. — Не за что. Ты просто так или по делу? — Ойкава скосил губы в бок в кривую ухмылку и приподнял бровь в вопросительном жесте. Ойкава знал Кенму: тот сам просто так никогда не придёт. Даже если в мире будет только один Ойкава и приставка, Кенма выберет приставку. Поэтому это был скорее риторический вопрос. — Ну-у, да, по делу. Мне нужны твои знания в мифологии, — немного замялся Кенма, опустив взгляд в пол. — Охо-хо, что же такое случилось, что ты ко мне с такими требованиями заявился? Призрака увидел, что ли? — Ойкава рассмеялся, его эта ситуация забавляла. Он знал, как Куроо с Кенмой скептически относятся к этому всему, поэтому для него это показалось шуткой. — Существуют ли какие-то огромные собаки со светящимися глазами? — отчеканил Кенма. Ему не хотелось опять возвращаться в пучину вчерашних воспоминаний, но удостоверится надо было. Просто устал и не выспался, вот и мерещилось разное. Ойкава немного опешил и отложил ноутбук в строну. Его глаза слегка округлились и брови подскочили вверх. — А что? Кенме такой ответ не понравился. Это значит, что Ойкава попросил подробностей, а уже это значит, что объяснение есть. Кенма немного нахмурил брови и исподлобья взглянул на Ойкаву. — Вчера вечером я что-то видел.***
Вид у Ойкавы был не очень. Когда на его пороге стояли Бокуто и Куроо, он немного удивился, не ожидав такого визита в одиннадцать утра. Эти двое были не менее помятыми и с опухшими лицами смотрели на хозяина дома. — Ого, что-то зачастили ко мне гости в последние два дня. Какими судьбами? И чё вы как с похорон, умер кто? — Ойкава приподнял уголки губ в попытке доброжелательно улыбнуться, но выглядело это, грубо говоря, не очень. Ему сейчас хотелось не принимать гостей, а просто отоспаться и потом уже решать все проблемы. Но Куроо, видимо, так не думает. — Кто в такой глуши к тебе в гости приходил-то? — Брось, ты меня совершенно недооцениваешь, — Ойкава сделал немного обиженный вид, но потом смирился с поражением. — Кенма вчера приходил, я сам удивился. Вы обычно вместе приходите, и то по твоей инициативе. Кстати, а где он? — Об этом мы и хотим поговорить. Пустишь нас, или на крыльце будем мёрзнуть? — Куроо немного наклонил голову. Бокуто стоял рядом и молчал. Акааши еле уговорил его пойти с Куроо, а не сидеть с Гильфи. Она уже могла ходить, укус прошёлся по коже выше холки и не мешал передвижению. Бегать она, конечно, ещё не могла, но ходить было не проблематично. Бокуто сильно драматизировал, за что Акааши на него накричал. В тот момент, на самом деле, ахуели все. Даже Гильфи голову в сторону повела. Нечасто в обычной собачьей жизни такое увидишь. — Ой, какие мы нежные! Заходите. Welcome to the Oikawa’s Palace, чувствуйте себя как дома! Тапочек не выдаем, куртки вешаем сами, посетителей с бедламом на голове не принимаем. Куроо, ужас, ты когда в последний раз причёсывался? Ты знаешь вообще о существовании расчёски? — Ойкава вообще не догонял, как можно жить с такой жестью на голове. Да у бездомных на мусорках причёски и то выглядят адекватнее. — Завали. Зализанным слова не давали, — рявкнул Куроо, злобно косясь на Ойкаву. Макушкой он зацепил какие-то побрякушки, висящие на косяке двери, отчего в ответ полилась нецензурная брань Ойкавы. Все окна были зашторены, поэтому в доме стояла кромешная темнота. Виднелись только небольшие просветы из щелей между штор. Пока они все поднимались на второй этаж, Куроо три раза чуть не убился, ударяясь о хлам на полу. Бокуто лишь молчком шёл за ним, разглядывая стены, украшенные и расписанные разными знаками и рисунками. Он, как и Куроо, ничего не понимал, но это, вероятно, было связано с магией. На втором этаже у Ойкавы стало значительно светлее: окно в спальне было открыто на распашку. Ветер трепал занавески в разные стороны, сквозняком дуло по ногам, но Куроо это совершенно не волновало. В комнате у Ойкавы всё выглядело достаточно необычно. Двуспальная кровать, шкаф для одежды, комод, рабочий стол и большое окно. Что же тут необычного? Обычная спальная комната, всё как у всех. За исключением небольшой детали. Всю комнату увешали записками, набросками, рисунками, плакатами и непонятными побрякушками. Всё это выглядело неплохо. Куроо ожидал примерно что-то подобное, но в плохом виде. А здесь всё казалось даже слегка эстетичным. Комната была чёрно-зелёных оттенков, по углам стояли драцены в чёрных горшках, на солнечном подоконнике ютились алоэ и несколько кактусов. На рабочем столе устроили полный беспорядок: куча листиков с записями, открытый ноутбук, ручки и карандаши, валяющиеся по всей поверхности стола и на полу, рядом — мусорное ведро с огромным количеством помятых бумажек. Но внимание Куроо привлёк достаточно большой и толстый блокнот по центру стола. Из него торчали всякие закладки, и весь он был исписан. Вот же писака, у него ноут есть, а он все ещё в блокнотиках пишет. Бокуто внимательно рассматривал стены. Они были практически полностью обклеены рисунками и фотографиями так, что обоев не было видно. Внимание Бокуто привлекло фото на стене. На нём был Ойкава и какой-то хмурый парень. Прото селфи на фоне его дома. Но всё выглядело каким-то другим. Ойкава широко улыбался, одной рукой держа телефон, а другой, облокотившись на плечо друга (?), показывал знак мира. Это фото Бокуто показалось очень атмосферным, поэтому он решил подать голос впервые за весь визит. — Ойкава, а кто это? — Бокуто повернулся на Ойкаву, который уселся на свою разворошённую кровать. — А это мой… друг, Ива-чан, — Ойкава опустил глаза в пол, заламывая пальцы. — Он японец? И ты его с суффиксом зовёшь. — А, да, когда я был в младшей школе, он с родителями переехал из Японии в Канаду. Учился со мной в классе, тогда и познакомились. А называл я его так ещё с детства, уже просто привычка. — Называл? — Бокуто, приподняв брови, повесил фото обратно на стену. — Он пропал пять лет назад. Тут даже Куроо содрогнулся всем телом. Он без Кенмы один день не может, а тут уже пять лет. Почему Ойкава ничего не рассказывал об этом? — Извини… я не знал. — Ничего, давняя история. Вспомнили — забыли. И тела не нашли, так что извиняться не надо. Так что там у вас? — Ойкава быстро перевёл тему, пока его не захлестнули воспоминания. — Кенма вчера пропал. Мы всю округу обыскали, его нигде не было. Хиро тоже пропал. Все вещи дома, даже телефон. Когда я пришёл, задняя дверь была открыта нараспашку, а Кенмы и след простыл. Я к тебе приходил, но у тебя что-то неважно с делами было, и я позвонил Бокуто, он приехал с Акааши. Мы пошли вместе искать, но безрезультатно. Потом их собака зарычала, и мы пошли в дом. А потом… — Куроо стоял напротив Ойкавы, засунув руки в карманы джинс. — Потом…? — Ойкава понимал. Он всё прекрасно понимал. Он изучил всё вдоль и поперёк. Ответ был. Но не факт, что полный. — Потом я услышал крик. Крик Кенмы… — Бокуто резко повернулся на Куроо, рассматривая его напряжённый профиль. Котаро ничего не слышал, тогда и Акааши тоже. У него крыша едет уже? — И побежал в лес. Там на меня выбежала какая-то хреновина, я в неё выстрелил пару раз. Вроде попал, не знаю. Волк это или медведь, я не понял. Но у него светились глаза. Может бликовало, не знаю. Потом прибежали Бокуто с Акааши, и этот зверь на них переключился. Ну, я выстрелил пару раз, и оно убежало. По пути мы нашли окровавленную собаку и вернулись домой. Я подумал, что это по твоей част… — Стоп. Со светящимися глазами, говоришь? — Ну да, большое достаточно, — Куроо повёл плечами, смотря прямо на Ойкаву. — Так стоп. Погоди, мне надо переварить всю информацию. Говоришь, слышал крик Кенмы? — Да, поэтому и метнулся сразу туда. — Бокуто, ты слышал крик? — Ойкава повернул голову в сторону Бокуто и увидел два круглых, как пять копеек, янтарных глаза. — Нет. Куроо не понял. Куроо, блять, вообще не врубается. В смысле он не слышал? Куроо же не поехавший, так какого чёрта?! — У меня есть для вас самая подходящая версия произошедшего, но вам она не понравится. От слова совсем. — Ну?! — Бокуто и Куроо в унисон гаркнули на Ойкаву. — Ритуал Улгимо. — Блять. То, что слово ритуал стоит рядом со стрёмным словом, меня пугает. Но пугает ещё больше то, что тебе не нравится эта версия. Я по твоей роже вижу, что всё плохо, — Куроо был зол. Нет, Куроо был в ярости и в испуге одновременно. Он не знал, что с этим делать, и как это решать. Мало того, Куроо не верил во всю мистическую ересь. Он мог поверить в поехавших людей, которые этим занимаются, но никак не в духов, призраков и тому подобное. — Поподробнее пожалуйста, — Бокуто взял стул. Поставив его задом напротив Ойкавы, он сел, оперевшись руками на спинку. — Да вы вообще что несёте?! Какой ритуал?! Бокуто, ты что ему веришь? У него голуби подохли, вот он и поехал умом. Этому всему есть явно более разумное объяс… — Завались. Ты хочешь найти Кенму или нет?! Потому что если это то, о чём я думаю, то без моей помощи тебе не справится. Кенма сам не выберется, полиция не поможет, если он конечно еще жив… — Ойкава немного замялся, но продолжил. — Поэтому прошу тебя выслушать меня внимательно и переварить всю информацию. И вообще-то голубей жалко, бездушный ты урод. — Так, давайте сейчас только без ссор. Нам не до этого! — заткнул их Бокуто. — Кенма вчера днём ко мне приходил. Он говорил о том же, о чём и вы. И боже, не надо на меня так смотреть! Он мне говорил о животном, которое увидел на дороге и во дворе. Куроо, ты же в машине с ним был и, по его словам, не видел ничего. Так ведь? — Куроо кивнул. — И потом во дворе вечером. Ты тогда уже пошёл спать, а он из кухонного окна увидел это животное во дворе. Так вот, я сейчас покажу тебе примерный рисунок этого животного, и ты должен сказать мне, его ли ты видел вчера в лесу. Окей? — Куроо опять только кивнул, не посмев перебить Ойкаву. Ойкава встал с кровати и пошёл к рабочему столу. Из груды бумаг он нарыл один лист небольшого размера. Тот был немного смят, и бумага выглядела довольно старой. Куроо взял лист из рук Ойкавы и начал рассматривать рисунок. Он замер. Дыхание сбилось и пульс, кажется, тоже. Этот рисунок был очень жутким и детальным. Животное чем-то походило на собаку, у которой не было шерсти и кожи, а на спине и лапах находилась острая броня (?). Вместо головы был череп с рогами и огромными зубами. Это выглядело слишком жутко. Но страшнее было то, что именно это Куроо и видел вчера ночью. Бокуто прилип взглядом к рисунку и бегал глазами по всему листу. На нём были разные пометки и надписи, Бокуто заметил пометку роста: «1,4-1,6 м.». — Жесть какая, это что за Цербер? — Бокуто такого даже в самых стрёмных ужастиках не видел. Он отлип от рисунка и перевёл взгляд на Ойкаву. — Я… Я это видел вчера, — Куроо говорил, не отводя взгляда и бегая глазами по каждой прорисованной детали. — Что ж, тогда моя догадка верна. Прошу устроиться поудобнее, сейчас будет долгий рассказ, — Ойкава в пригласительном жесте махнул рукой на кровать, и Куроо с Бокуто переместились, усаживаясь на краю. Сам Ойкава передвинул ранее взятый Бокуто стул и поставил напротив гостей. — Кофе, чай желаете? — Нет, начинай уже. — Ладно-ладно. В общем, давно на этих землях жили индейские народы. Их ещё называют Микмаками. У них были свои поселения на территории Канадских лесов. В одной из таких деревень был очень известный вождь по имени Улгимо. Он являлся великим волшебником, и одним из важнейших источников его магической силы была трубка. Будучи волшебником и обладая всей силой наших современных ясновидящих и заклинателей духов, он мог слышать и видеть то, что происходило очень далеко. Однажды он почувствовал, как приближается вражеский отряд, который превосходил в количестве, и, дабы спасти свой народ, он сказал им, что опасность грозит с другой стороны. Все мужчины покинули поселение, отправившись к врагу, остался лишь один Улгимо с парой собак. Когда враги прибыли в поселение, они взяли Улгимо в плен, не зная, кто он такой. Лишь один волшебник доказывал им, что это может быть всеми известный Улгимо, но над ним лишь посмеялись. Тогда они решили сжечь пленника, привязав к дереву. Но когда огонь вспыхнул, он превратился в молодого солдата, и из огня в тот же момент выбежали ранее убитые собаки. Но выглядели они уже не так. Улгимо вместе со своей стаей, разгромив вражеский отряд, скинул всех в огромный земной разлом. После победы он опять превратился в старика, а собаки сбежали в лес. Через некоторое время Улгимо умер, но попросил его не сжигать, а положить его тело на высокий помост. Народ так и сделал, и покинул это место. Но через год они вернулись по его просьбе и застали живого Улгимо, спокойно разгуливающего по старому поселению. Перед его второй смертью он попросил их раскопать его могилу через несколько дней, когда гроза прогремит в небе. Тогда он выйдет и останется с ними навсегда. После смерти народ решил его оставить на покой, даже сверху могилу заложив камнями, чтобы уж наверняка. Дух Улгимо был разозлён, и вернулись те самые собаки. По его приказу они стаей напали на поселение, оставив в живых пару человек для продолжения рода. Люди были напуганы и стали поклонятся духу Улгимо. С каждым годом он становился всё сильнее и стал Микмакским божеством. Однажды Улгимо разозлился на непослушание одного из жителей. Он напустил беды на поселение: ураганы, неурожай, смерть скота и нападения диких животных. Народ был настолько напуган, что решил принести жертвоприношение для Улгимо. Они связали виновного в ярости Улгимо жителя и отвели к разлому. Он молил о пощаде, но людям было всё равно. Из леса выбежали те самые собаки, который начали загонять жителя к пролому земли, чтобы у него не было возможности сбежать. У жителя не было и шанса, и он сам спрыгнул, когда собаки уже были под боком. Через мгновение раздался громкий гул из глубины ущелья, и собаки завыли в унисон, а потом скрылись в глубине леса. Этих собак назвали Имаджи — хранителями леса. После этого появился хороший урожай и погода. Люди благодарили и поклонялись Улгимо. Этого благословения хватило на пять лет, жители спокойно жили, продолжая свой род. Но Улгимо этого было мало, и народу снова пришлось проводить ритуал. На этот раз Имаджи помогли найти жертву. Это был какой-то охотник из другой деревни, который забрёл на чужие территории. Имаджи заманили охотника к деревне, и там его уже поймали жители. Они снова совершили жертвоприношение, и на следующие пять лет им был обеспечен покой. И такой обычай у них был на протяжении долгих лет. И я боюсь, что наш Кенма пропал именно по этой причине. Как и… — Ойкава снова замялся, закусив губу, — как и Ива-чан. Сказать, что Куроо и Бокуто были в ахуе — это ничего не сказать. То есть сейчас Ойкава рассказал им какую-то легенду, стрёмную даже для лагерных страшилок, и говорит, что Кенма в этом замешан. Вы хотите смерти Куроо прямо сейчас? Он аж побелел от выслушанной информации. Бокуто был не лучше. Он сам по себе был более впечатлительным. Ойкава видел полное непонимание на их лицах, поэтому продолжил: — Да, знаю, звучит очень стрёмно, но все это очень похоже на правду. Имаджи заявились на эту территорию, чтобы найти жертву. Каким-то образом Кенма оказался в лесу в нужное им время, и его забрали. Где ваш кот, я, к сожалению, не знаю. Но могу сказать одно — животные очень сильно чувствуют их присутствие. Моя голубятня пала смертью храбрых именно из-за этого. Возможно, Хиро тоже что-то почувствовал. Имаджи очень умны. Это крупные твари, ростом до полутора метров, у них очень хорошее обоняние, быстрая регенерация и рост. Сбиваются в стаи, как волки, и живут точно так же, но при этом всеядны. Слух и зрение у них не очень. Это всё, что я смог узнать у знакомых, занимающихся мифологией, и в старинных книгах. В интернете о них информации практически нет. Как убить их, я, к сожалению, не знаю. Также Имаджи имеют возможность ненадолго управлять разумом жертвы. На дороге тогда Имаджи управлял разумом Кенмы и создал иллюзию животного на дороге. А вчера вечером, когда ты один услышал крик Кенмы, он управлял твоим разумом, чтобы ты сам побежал в лес. Думаю, они просто хотели напасть на тебя, чтобы съесть. На животных им всё-таки тяжело охотиться, потому что те задолго чувствуют их присутствие. Я серьёзно начал заниматься этим делом, когда пять лет назад пропал Ива-чан. Его так и не нашли, но я надеюсь, что он ещё жив. — Так блять, стоп. Притормози, — у Куроо сейчас пар из носа пойдёт, и мозг из ушей потечёт. — Проще говоря, если не задевать мои скептические чувства, то это дело рук культа? — Если не задевать твои скептические чувства, то да. Я предполагаю, что эти сатанисты до сих пор занимаются ритуалами. Скорее всего, это поселение находится глубоко в лесу. И у нас есть ещё возможность спасти Кенму. Но это будет не просто, Улгимо не из тупых и будет максимально защищать свою территорию. — О господи, да что за пиздец! Нет, я правда не понимаю, как я должен в это поверить. Почему именно этот год выпал на наш приезд. Может, ты просто преувеличиваешь, а он просто заблудился в лесу? Ну же, да? Такое же бывает, — Куроо ударил ладонями по коленям и вскочил с кровати. — Тецу. Ты же сам понимаешь, что Кенма никогда сам не пойдёт гулять в лес без вещей, тем более без телефона, — Бокуто понимал сейчас Куроо. Но нужно было придерживаться нейтральной позиции, и если есть хоть какой-нибудь шанс, то надо слушать знающего человека — в данной ситуации Ойкаву. Он же сам потерял друга (?), скорее всего, по этой же причине. Ойкаве было так же не по себе. — Давайте чайку с ромашкой? А то нервный ты какой-то, — Ойкава действительно ему сочувствовал. Он прошёл через то же самое и полностью понимал поведение Куроо. Но сейчас он сделает всё, чтобы помочь другу найти Кенму. — Издеваешься?! Я пошёл, всё, меня достал этот цирк! Я не буду верить этой бредятине душевнобольных! Пойду в полицию, там возьмут служебных собак, и мы найдем Кенму. Всё, с меня хватит! — Куроо резко развернулся и быстрым шагом пошел к двери. Но Бокуто перехватил его за предплечье и развернул на себя. Не успел Куроо сообразить, как почувствовал резкое жжение и боль в скуле. Бокуто ударил его. Сильно. Больно. Отрезвляюще. Охлаждая пыл. И взял за грудки. — Куроо, хватит! Успокойся, понял меня?! Тебе сказали, что полиция не поможет, собаки не будут слушаться вблизи этих тварей! Ты головой думай хоть немного. Других не жалко, ты хоть о Кенме подумай! Что ты полиции скажешь? У менья туть палня уклали какие-тё сатанифты с двухметловыми собаками. Да? Ты видел как Гильфи себя в лесу вела? Там точно что-то есть. Просто доверься. Пожалуйста, — Бокуто отпустил его кофту и сделал шаг назад. — Извини… я просто очень переживаю, — Куроо выглядел, мягко говоря, не очень. Он был весь белый, только на щеке красовалось красное пятно от удара. Бокуто неплохо приложился. — И ты извини, я не хотел так сильно. — Ничего. Помогло. — Ребят, я конечно, может, и похож на вундеркинда, но ни слова на вашем японском не понял, — Ойкава смотрел на них, упёршись руками в бока. Бокуто сам не заметил, как перешел на японский, а Куроо вслед за ним. — А извини, всё нормально, в общем. — Так, Ойкава. Ты сказал, что каждые пять лет, верно? — Куроо подошёл обратно к кровати. — Ну, да. — И то есть пять лет назад этот дух тоже забрал людей? — Ох, даже не знаю, раз каждые пять лет, то, наверное, могу предположить, что да. — Не умничай. Бо, ты помнишь, что случилось здесь пять лет назад? — Бокуто нахмурился и потёр переносицу. У него в голове происходили сложные мыслительные действия. — Дайшо? — Бокуто повысил интонацию, хотя сегодня он был отличительно тих. — Дайшо, — подтвердил Куроо.