Старший помощник Льюис

Теперь Льюис знал, какой звук останется в его памяти самым жутким – скрежет острых камней, разрывающих в клочья обшивку галеры. Ильга не справилась бы с такими повреждениями, даже не ослабни под влиянием Туманного моря. Никто из команды не успел добраться до яликов, но некоторую часть обломков, вместе с ними выбросило на небольшой каменистый остров. Они никогда до этого не встречали суши в Туманном море, и Льюис предположил, что им не повезло наткнуться на обломки уничтоженного мира. Они умрут в двух шагах от Оси, осознал Льюис, когда они собрались вокруг костра из остатков галеры. – Корабль не починить, – произнесла Ильга, и впервые Льюис увидел ее слезы. – Давайте осмотрим остров, – предложил Деймон. Каждый понимал, что блуждание по камням будет пустой тратой сил, лишь оттягивающей тот момент, когда останется только впадать в отчаянье. Несмотря на густой полумрак, Льюис заметил, как между камнями мелькнуло что-то зеленое, и выбрал именно ту сторону. Он вдоволь насмотрелся на Туман, темные волны и мокрые камни, и уже собирался возвращаться, когда среди клубов цвета паутины глаз его на мгновение выхватил человеческую фигуру, больше похожую на призрак, чем на что-то реальное. Но он последовал за ней, и среди камней на мелководье обнаружил лежащий на боку ялик. Льюис проверил, цело ли днище и прочно ли он держится на своем месте, прежде, чем вернуться к лагерю. – Как успехи? – спросил Эндрю, когда он последним уселся у костра. Маленькой огонек отгонял Туман от клочка пространства, и создавал видимость безопасности. Иллюзию, что они могут предпринять что-то кроме бессильного ожидания смерти. – Я не нашел ничего, что бы нас спасло, – ответил Льюис честно. На ялике хватало места лишь для двух человек. *** – Другой корабль, – сказал Деймон. – Более прочное судно может пройти через камни. Мы сейчас в том месте, где секунда стоит многих дней в других мирах. – У нас не так уж много времени, – заметила Ким, заворачиваясь в чудом пережившее кораблекрушение одеяло. У нее будет намного меньше времени, чем у остальных – даже если другие оставят ей все немногие сохранившиеся припасы. – Но каждая минута может что-то изменить, – ответил Деймон. – У нас есть время. Ничего кроме него. У них не осталось даже способа его измерить, поскольку ни одни часы не пережили купания в воде Туманного моря. – Мы не должны сдаваться, – поддержал дока Эндрю. Они принялись обустраивать лагерь. Каждый из них пытался сделать вид, что полон надежд на спасение, но молчание и выражения глаз, обращаемых к невидимому горизонту, говорили Льюису, что никто не верит в чудо. Стоило поспать, но Льюис смотрел в темное пространство над их головами и не мог сомкнуть глаз. Его не должно было беспокоить, что скажут оставшиеся, когда обнаружат их отсутствие. Но он отчаянно хотел попрощаться: хотел попросить Ким присматривать за Ильгой, посмеяться в последний раз над привязанностью Деймона к его остроухому, выслушать бесполезные пожелания удачи и пообещать, что они с Эндрю обязательно достигнут Оси. Но если он всем расскажет о лодке, то Эндрю сможет выбрать себе любого попутчика, и зачем ему выбирать Льюиса? Ильга может починить лодку, если та на что-то налетит, Деймон знает кучу всего, а Йенновальд видит в густом сумраке. Знание о существовании способа выбраться с островка было единственным преимуществом Льюиса. Что-то шевельнулось на краю его взгляда, он повернул голову и увидел сидящую на камне Риччи. – Все уснули, – сказала она, словно Льюис без нее не слышал, насколько тихим стал лагерь. В абсолютной тишине Туманного моря он слышал биение сердца каждого из них – спокойное сонное биение. Льюис хотел спросить Риччи, нет ли у нее еще каких-то советов, но побоялся разбудить кого-нибудь звуком своего голоса, поэтому с ней ему тоже не удалось попрощаться. Обмотав сапоги обрывками плаща, чтобы тихо ступать по камням, он нашел Эндрю и осторожно тронул его за плечо. Как бывалый боец, тот проснулся мгновенно и бесшумно. – Должен кое-что показать, – произнес Льюис тихо. Эндрю посмотрел на него вопросительно, но без признаков тревоги. Льюис жестом велел следовать за собой, и тот поднялся, молча и тихо. Они оставили лагерь с беззаботно спящими друзьями, которые еще не знали, что их участие в истории о спасении Вселенной закончилось. Когда Льюис перестал слышать их дыхание и бормотание Ильги во сне, он остановился и спросил Эндрю: – Ты возьмешь меня с собой к Оси? – Только если ты нашел достаточно большой кусок обшивки, чтобы сделать плот, – ответил тот, словно речь шла о небольшой прогулке. – Я нашел шлюпку. Эндрю улыбнулся. – Я знал, что могу на тебя рассчитывать. Вина обожгла Льюиса при мысли о том, что ему не требовалось отказываться от прощания с командой. – Ты еще можешь вернуться, пока я готовлю лодку, – сказал он. Но Эндрю лишь качнул головой. – Каждая минута здесь равна годам в некоторых мирах, – сказал он. – У нас нет времени прощаться. И смысла. Льюис не мог не согласиться с ним. У них не имелось ни одной причины возвращаться. Все еще живущий внутри него деревенщина-южанин поднял голову и сообщил – следовало бы пристрелить Ким лично. Хороший хозяин не бросит собаку умирать от голода и не оставит мучиться лошадь со сломанной ногой. «Ким – женщина и человек, который имеет право выбирать, – сказал Льюис внутреннему конфедерату. – Она убила больше человек, чем ты, если не считать пожара в Закрытом городе. Она справится с тем, чтобы пустить себе пулю в висок». Может, она даже сможет помочь остальным. Йенновальд слишком примитивен для того, чтобы не цепляться за жизнь, а Деймон и Ильга при всех их достоинствах сделаны из другого материала. Льюис оставлял их на Ким, уверенный, что они не будут страдать долго. И все же вступая в лодку и отталкиваясь от берега, он думал не о том, как сильно ему повезло остаться с Эндрю наедине. Он думал о том, как хотел бы услышать четыре совершенно бессмысленных пожеланий хорошей дороги. Без всякой разумной причины он хотел услышать их голоса еще раз – в последний раз, если у них с Эндрю ничего не получится… или Вселенная не станет такой, как они ожидали. «Множество прекрасных миров», – говорил Эндрю. Но получат ли они один из этих миров – и не будет ли слишком поздно для тех, кого они оставляли позади? Они оставили позади все, что знали, а цель их путешествия сильно походила на мираж. Верхушки пальм обещанного оазиса дрожали в воздухе, но они зашли слишком далеко и потеряли все ориентиры. Им не хватит воды для возвращения к последнему колодцу. У них не осталось другого пути, кроме как добраться до оазиса – даже если это всего лишь мираж. *** «Как будто только я из нас двоих скучаю по команде», – подумал Льюис, глядя на Эндрю, сверлящего взглядом пространство перед носом шлюпки. Льюис полагал, что наедине с ним будет чувствовать себя счастливым и «особенным», но самым сильным чувством оказалась тревога и неуверенность. Вероятно, все дело было в Туманном море – его обманчиво спокойные смертельные воды не давали расслабиться ни на секунду, какая уж тут речь о романтике. – Ты не жалеешь о том, что здесь именно я? – спросил Льюис, потому что неуверенности накопилось слишком много, чтобы удерживать ее в себе. – Наверное, Йенновальд или Ильга были бы более полезны. – Конечно, нет, – Эндрю обернулся, чтобы посмотреть на него. – Мы все равно отправились бы вместе – ведь мечи есть только у нас с тобой. Льюис улыбнулся. – Рад, что ты предпочитаешь умереть именно в моей компании, – попытался пошутить он, но все еще чувствовал себя потерянным. Что-то шло не так, как должно, но помимо смутного повода для беспокойства у Льюиса имелось множество совершенно явных причин для него. *** Первой проснулась Ильга, она и подняла тревогу. Команда обыскала весь остров, но не нашли ни следа Льюиса или Эндрю. – Здесь что-то тащили, – сказал Йенновальд, стоя на берегу. – Скорее всего, что-то, вмещающее не больше двоих человек, – добавил Деймон. – Иначе они не ушли бы вдвоем. Хотя я не понимаю, почему они не попрощались. – Если они вернутся, я им все зубы выбью, – буркнула Ким. – Будем надеяться, что нет, – вздрогнул Деймон. – У нас на самом деле не такие уж и большие… Ким шикнула на него, показав взглядом на Ильгу. Она так и продолжала относиться к ней как к ребенку, несмотря на все намеки Девиса на реальный возраст бывших Эконцев. – Этот идиот просто побоялся разрыдаться как девчонка при прощании, – добавила Ким. – Давайте вернемся в лагерь и поедим. Еды у них осталось всего ничего – Эндрю и Льюис забрали почти все припасы, кроме сумки у Ким под головой. – Если подумать, то прощание не имело такого уж большого значения, – бормотал себе под нос Деймон. – Сколько времени им понадобится, чтобы дойти до Оси? – спросила его Ким негромко. – Для нас сколько времени пройдет? Деймон пожал плечами. – Сложно рассчитать. От нескольких дней… до нескольких лет. – Прекрасно, – вздохнула Ким. – Я хотя бы могу умереть от голода всего один раз. Девис вздрогнул и покосился на Ильгу с тревогой, а потом на Йенновальда с тоской. – Должен признать, что рад наличию у тебя пистолета, – произнес он так тихо, что Ким еле расслышала его. – Не так я представляла себе конец истории, – пробормотала та, смиряясь с тем, что ей придется взять самую тяжелую часть на себя. Она не могла доверять твердости руки Деймона или умению обращаться с оружием Йенновальда и Ильги. Интересно, ощутит ли Льюис момент ее смерти? И почувствует ли он что-нибудь при этом? – У нас еще есть немного времени, – Деймон натянуто улыбнулся. – Успеем рассказать несколько историй. – Давай лучше без историй. И так тоскливо. Деймон не ответил, глядя в пустоту. Встревожившись, Ким тоже посмотрела в ту сторону – и увидела фигуру, приближающуюся к их костру. На острове стояла ненормальная тишина, но они не услышали ее приближения – даже Йенновальд с его звериным слухом. «Галлюцинация», – сказала себе Ким, схватившись за пистолет. И еще сильнее укрепилась в своей мысли, когда узнала Риччи Рейнер, давно сгинувшую в пустыне. «Почему из всех нас именно я слетела с катушек? – задалась вопросом Ким, смотря в глаза мертвеца. – Против меня с пистолетом у остальных нет и шанса». – Вы тоже ее видите? – шепотом спросил их Деймон, а Ильга прошептала: – Капитан Риччи? «Как этой паршивке удалось выжить? – поразилась Ким. Или галлюцинация у них одна на всех? – И как она оказалась здесь? Невозможно в одиночку пройти тот же путь, что проделали мы!» Кажется, она сказала последнюю фразу вслух. Или Риччи научилась читать мысли, потому что ответила: – Конечно, я мертва. Но наступает Конец Времен, так что не будем фиксироваться на мелочах. Это было так в духе Риччи, что Ким невольно почти расслабилась. – Для чего же ты сейчас явилась? – спохватилась она. – Извиниться, – ответила Риччи, словно это была обычная и достаточная причина вернуться из могилы. – Мне стоило послушать тебя, Деймон, и Льюиса. Мне не следовало смотреть на стену Храма и не стоило идти в Пустыню. – Это точно, – хмыкнула Ким, осознав, что им не так уж много и осталось терять, чтобы цепляться за жизнь. – Ты заварила самую скверную кашу в историю. – Я знаю, что ты не хотела… – начал Дейвин, но Йенновальд прервал его. – Ты не Риччи, – сказал он. – Ты… ты что-то другое. – У меня ее внешность, – без смущения и тревоги ответил их гость. – И ее память. Разве этого не достаточно для того, чтобы называться Риччи Рейнер? Ким подумала, что должна испытывать больше эмоций от того факта, что к их костру явился Искатель – единственное теперь и всемогущее божество, но на данном этапе жизни она даже не удивилась. – Я здесь потому, что по вашим меркам до Конца Времен еще слишком долго, – добавило то, что выглядело как Риччи Рейнер. – Ты можешь отправить нас куда-то? – спросил Деймон. – Ведь ты как-то добралась сюда? – Некуда. Почти все миры уже исчезли, а те, что остались, стали ледяными пустынями ли океанами кипящей магмы. – Одна новость лучше другой, – хмыкнула Ким. «Значит, ты просто прикончишь нас быстро?» – добавила она мысленно, рассчитывая, что Риччи услышит ее. – А как же Эндрю и Льиюс? – спросила Ильга. – Они добрались до Оси? Они справятся? – Я могу лишь надеяться. Как и вы все. – Что будет с нами? – спросила Ким напрямую. Не было смысла изображать крутость. – Все будет хорошо, – Риччи уселась у костра, словно ее пригласили. Ким подумала, не пустить ли ей в лоб пулю, но это был бы пустой перевод боеприпасов. – Давайте я расскажу вам историю. Вы все знаете по части ее, но никто из вас еще не слышал полностью. Так вот, первое, что я увидела, когда открыла глаза – как солнце рождается из моря… Она говорила долго. Ким не заметила, как задремала, но когда Риччи замолчала, то Ким вздрогнула и открыла глаза. Все вокруг крепко спали. Волны Туманного моря шумели совсем рядом, гораздо ближе, чем раньше. – История могла быть и подлиннее, – пробормотала Ким, с трудом шевеля губами. – Будь я умнее, история длилась бы куда дольше, – согласилась Риччи. – Но она такая, какая есть. А теперь и тебе пора уснуть. Мне надо повидать Льюиса. – Передай ему, что я убью его, если он не справится, – пробормотала Ким с закрытыми глазами. «Риччи» протянула руку и коснулась ее лба – невесомо и зябко, словно порыв ветра. – Прощайте. Волны Туманного моря с тихим шипением залили костер. *** Льюис не имел ни малейшего понятия о том, как выглядит Ось, и все же не сомневался, что перед ними именно она. Небольшой усеянный галькой островок в десять шагов с каменной аркой посреди не мог быть чем-то еще. Чувство опасности сжало грудь Льюиса при одном взгляде на нее, словно он смотрел в дуло заряженной пушки. Когда погас последний факел, Туман опустился к ним так близко, что едва не касался их лиц. Он окружал островок плотным кольцом, но сквозь арку виднелась галька и темная вода – ни единого клочка Тумана. Льюис знал, что перед ними их точка назначения, но все его существо требовало схватить весло и направить лодку в противоположном направлении. Он вцепился в сидение, пока днище не заскрипело о камни. Туманное море выполнило свою задачу – донесло свои волны до Оси. Где-то среди камней и темных волн сейчас, должно быть, просыпались их товарищи и понимали, что их бросили. Льюис ясно представлял себе, как обнимаются и закрывают глаза Деймон и Йенновальд, собираясь встретить конец старого мира, как Ким в бессильной злобе обещает прострелить ему голову, и как Ильга говорит себе, что выполнила долг так, как могла. Нужно было попрощаться. К черту время. У них было все оставшееся время мира. «У тебя еще время потребовать награды за то, что ты здесь, а не принимаешь горячую ванну во дворце Чемпиона», – произнес голос Арни в его голове. Льюис едва не поморщился. Как бы он ни любил секс, это место было последним, где ему хотелось бы расстегнуть штаны. Но разве ему не положен хотя бы поцелуй в конце истории? – Не могу поверить, что сейчас все закончится, – сказал он. – Наше путешествие оказалось таким коротким. – Мне кажется, что прошла целая Вечность, – произнес Эндрю. – Но сейчас все, наконец, закончится. – Не уверен, что это будет просто, – осторожно сказал Льюис, глядя в арку. Ничего пугающего на той стороне, но он бы предпочел отрезать себе ногу, чем шагнуть туда. – Я даже рад, что это не моя обязанность, – попытался он улыбнуться. Эндрю то ли не чувствовал исходящей от арки энергии, то ли отлично скрывал это. – Ты всегда был трусом, – сказал он. – И извращенцем. Хотя и полезным. Льюис как будто окунулся в Туманное море с головой. Ему показалось, что он находится посреди кошмара, но все остальное было невероятно реальным – все, кроме жестоких слов. – О чем ты? – беспомощно и растерянно спросил он, вспоминая все, что Эндрю говорил ему раньше. О его полезности, его нужности, его талантах… Эндрю признался ему в любви, в конце концов, и то, что происходило сейчас, требовало сложного объяснения. Льюис собирался получить его, умирает Вселенная или нет. – Я никогда тебя не любил, – сказал Эндрю с каким-то новым выражением в глазах и непривычно изогнутыми в ухмылке губами. Льюису казалось, что перед ним незнакомый человек. Не тот человек, которого он любил. Человек, который никогда не был тем, в которого он когда-то влюбился. Он никогда не знал настоящего Эндрю – внезапно понял Льюис. – Ты… ты лгал, – поразился он и замер, поняв парадоксальность своего вывода. Они оба были одаренными, Эндрю смотрел прямо ему в глаза, когда говорил с ним, и выражался недвусмысленно. И сейчас, и раньше. – Но ты же не мог? Не могли же его чувства измениться так быстро и внезапно? «Вэл, – вспомнил Льюис. – Должно быть, это он… Нет, он мертв. Тогда, возможно, еще одна личность, которая поселилась в его голове после использования меча?» – Кто ты? – спросил он, надеясь, что разгадал загадку и сейчас услышит незнакомое имя. Надеясь, что Эндрю, который где-то там, заперт внутри собственной головы, все еще любит его. – Эндрю Лефницки, – произнес тот, разбивая Льюису сердце. – И то, что тебя так удивляет – это мой дар. – Дар… врать? – Именно, – кивнул Эндрю. – Отстойная способность, не так ли? И все же… – он улыбнулся довольно и искреннее. Льюис задумался, не снится ли ему кошмар, но руки болели от весел, в кошмарах так не бывает. – Однажды я понял, что могу не только выжить среди идиотов, привыкших верить во все, что говорят другие идиоты, но и совершить нечто крутое. Кстати, ты был даже неплох, когда жонглировал словами. Льюис почувствовал себя тем, кто, умея вытаскивать из рукава карты, сел за стол с противником, способным перекрашивать их щелчком пальцев. – Я понял, что могу дойти до края Вселенной, потому что вы меня доведете, – продолжил Эндрю говорить. Очевидно, поэтому он и взял Льюиса с собой – чтобы хоть кто-то узнал о том, как великолепно ему удалось обмануть всех. Без этого удовольствие не будет полным. – Искатель поймет, что ошибся, когда выбрал Риччи, а не меня. Краем глаз Льюис увидел Риччи, поднимающую брови. С ее точки зрения Эндрю нес бессмыслицу. Она не выбирала себя. Искатель лишь искал свою тень, и не мог выбрать, в ком она находится. – Ты использовал меня, – Льюис произнес эти слова, но все еще не хотел в них верить. – Ты сам напросился, – холодно заметил Эндрю. – Ты оказался полезен, поэтому я позволил тебе остаться и смирился с… поползновениями. Льюис давно отучился злиться на тех, кто обманул его в его игре – кто смог вытащить себе из рукава лучшие карты, чем. Но он не играл с Эндрю, он верил в него, как до встречи с ним верил лишь в Удачу. Он готов был умереть ради Эндрю, он убивал ради него… он убивал ради того, чтобы Эндрю не пачкал руки кровью сам – и последнее действительно злило Льюиса. – Ты даже не покинул бы Грэль живым без меня, – Льюис уже не искал альтернативных объяснений, он искал уязвимое место для удара побольней. Льюис полагал, что знает, какой удар заставит противника согнуться от боли. – Сюда мы бы ни за что не добрались без помощи Риччи. Интуиция не подвела его даже сейчас. Эндрю сморщился, словно отхлебнул темной воды. – Снова она… Почему все смотрели на глупую девчонку как на чертово чудо! Почему Искатель выбрал ее?! Почему не меня? За его спиной Риччи пожала плечами. «Можно подумать, ты особенный», – подумал Льюис, который теперь точно видел, что влюбился в человека, которого полностью придумал сам. Сам по себе Эндрю был жестоким, эгоцентричным, претенциозным и пустым – таким же, как Арни Гиньо. – Будь ты чуть более полезен, чем шляпа Риччи, тебе не требовалась бы моя помощь, чтобы сделать буквально каждый шаг на этой дороге! – заявил Льюис. – Если бы не Ильга и Деймон, ты бы умер в Эконе! Если бы не мы, ты не смог бы даже покинуть Грэль! – Но я здесь, – улыбка расплылась на губах Эндрю. – Умник, его остроухий, рептилия и твоя шлюха мертвы. Ты тоже умрешь, потому что не заслуживаешь новых миров. Я решил сам тебя прикончить – за все то, что мне пришлось вытерпеть. Льюис не стал уточнять списка понесенных им обид. Как и спрашивать о Ким – теперь он не сомневался, что она на самом деле не уходила с корабля. – Тогда тебе следовало бы нанести удар в спину, – заметил Льюис. Эндрю все еще дрался не так хорошо, чтобы быть уверенным в победе. Но Льюис бросил взгляд на арку и вспомнил – если Лефницки умрет, все их путешествие потеряет смысл. Во Вселенной не останется ничего, кроме Искажения. – Ты не увидишь нового мира, – произнес Эндрю. – А я получу компенсацию за то, что мне пришлось столько времени тебя терпеть. Льюис потянулся к мечу, повторяя его движение, только медленнее. Он видел в глазах Эндрю – не мог не видеть – искреннюю жажду крови, и понимал: если не станет защищаться, его кровь прольется. Но какой смысл ему жить теперь? – Не хватайся за оружие для мужчин, извращенец, – бросил Эндрю. – Так для тебя все быстрее закончится. Льюис вытащил меч и держал его острием вниз, не принимая боевой стойки. «Может, пусть оно так и кончится?» – подумал он. – Не ты решаешь, как все завершится, – услышал он голос Риччи. К немалому удивлению Льюиса, его услышал и Эндрю. Он повернул голову и скривился, словно от запаха гнилого мяса. – А вот и предательница человечества явилась. Не удивлен тому, что вы держитесь вместе. «Я не предавал тебя. Я бы никогда тебя не предал! – хотелось закричать Льюису. – И Рейнер ни в чем не клялась тебе, а тем более человечеству». – Я тут решаю, – произнесла Риччи. Льюис почему-то ждал, что она щелкнет пальцами, как факир на ярмарке, но она лишь глянула на меч – и метал, формировавший прекрасное оружие, стек в бесформенный комок, словно воск на жаре. Эндрю с досадой отбросил бесполезный хлам, в который превратилось изначальное оружие по воле его истинного владельца. – Конечно, предательница помогает предателю, – он сплюнул на камни. – Теперь вы можете править помойкой, в которую превратилась по вашей вине Вселенная, вместе. – Я не предавал! – все же выкрикнул Льюис. – По крайней мере, тебя, – добавил он. – Разве? – бросил тот раздраженно. – Разве ты не сговорился за нашими спинами вот с ней? – Только из-за моего «сговора» мы здесь! Льюису не должно было теперь беспокоить мнение Эндрю, но больше никто уже не узнает, что он сделал, чтобы добраться к Оси. Поэтому Льюис хотел, чтобы Эндрю понял: Льюис никогда не действовал во вред их команде, если только мог, их миссии, как бы ни хотел, и самому Эндрю – никогда! – Мне надоело, что ты дуришь мне голову, – заявил Лефницки. – Бездарно и надоедливо. Просто убей меня и наслаждайся плодами своего предательства! Льюис вспомнил, что все еще держит в руках меч, и отбросил его за спину. Металл брякнул о камни, впрочем, если бы он утонул в Туманном море, Льюису было бы плевать. – Я не собираюсь тебя убивать, – произнес он, показывая пустые руки. Он надеялся, что сможет все объяснить. Что Эндрю поймет причины, по которым ему пришлось хитрить, что он оценит все, что сделал для него Льюис. И раскается, будет извиняться, возможно, плакать и просить прощения… Но Эндрю не собирался даже слушать его. – Ты всегда был слабаком, Лу, – произнес он. – Если ты не способен убить меня, то я убью тебя. – Послушай… – предпринял последнюю попытку что-то исправить Льюис, когда Эндрю сорвался с места. Сердце Льюиса захлестнуло паникой. Он забыл об Искажении, о Вселенной и о Бездне. Он думал лишь о том, что сейчас умрет. До сих пор Эндрю не убил его лишь из-за желания воплотить пошлейший из штампов – рассказать своей жертве о том, насколько он умнее. Лефницки носил маску так долго, что та почти срослась с кожей, поэтому горел желанием показать хоть кому-то свое настоящее лицо. Эндрю был выше его и тяжелее. Он мог сломать Льюису шею, даже если при падении тот не расшибет голову. Высшие уровни мозга Льюиса отключились, и руками его двигала самая примитивная, доставшаяся от предков-рептилий часть. Та, что просто не хотела умирать. Она помнила о спрятанном за поясом костяном ноже и о том, как воткнуть его в чужой бок так, чтобы тот прошел ребра и вошел прямо в сердце. Льюис не осознавал, что его рука движется, пока она не остановилась. Пока не услышал невозможно громкий на пустынном островке звук сломавшегося лезвия – половина его осталась в теле после того, как острие достигло цели. Взгляд Эндрю наполнился удивлением, но он не успел понять, откуда взялась боль в боку и холод, подбирающийся к сердцу. Он умер, не осознав, что умирает. Что умирает от руки Льюиса. Рукоять кинжала упала на камни, когда Льюис поймал тело Эндрю, разом утратившее всю силу и энергию, превратившееся в пустую оболочку. Он опустил тело Эндрю на камни медленно и бережно, словно боялся его разбить. *** «Какой точный удар, – думал Льюис отстраненно, словно речь шла не о нем и не о человеке, которого он любил. – Откуда я его знаю?» Его память стала платой за дар, но Льюис почему-то не сомневался – он сейчас воспроизвел удар, которым уже убивал. Который пришелся точно в сердце человеку, который не ждал нападения. Человеку, который разбил ему сердце. Слова были другими, человек перед ним был другим, но движение было тем же. И ошибка, которую он совершил, была той же. Но он не помнил своего прошлого, и потому повторил ошибку. – Эндрю, – произнес Льюис дрожащим голосом. – Прости меня. Его жалкие слова канули в Туманное море. Он, наконец, осознал, что остался совершенно один – с телом на руках и Бездной по ту сторону арки. И тем, что выглядело как Риччи Рейнер. – Ты победил, – сказал Льюис, поворачиваясь к тому. – Идти через Бездну больше некому. Никто другой не успеет придти вовремя. – И все это из-за меня! – Льюис подавился истеричным смешком. В конечном итоге он убьет куда больше, чем убил любой из одаренных. Он обрек на смерть всю Вселенную. – Вселенная погибнет в любом случае, – ответила Риччи, и в голосе ее слышалась печаль, а из глаз смотрело Туманное море. – Ничто не способно остановить энтропию после гибели Хранителя Времен. Ничто его не воскресит. Льюис услышал сегодня достаточно вещей, в которые не хотел верить. – Тогда почему ты вела нас сюда? Зачем солгала, что хочешь все исправить?! – Я не лгала. Я не обещала ни рождения новых миров, ни чего-то еще из того, что вы себе придумали. Льюис усилием мысли отогнал от себя воспоминания о том, как команда гадала и строила планы на будущее, которого, как оказалось, у них никогда не могло быть. – Тогда к чему все это, если ничего нельзя сделать? – Можно, – произнесла Риччи. В сердце Льюиса умершая надежда издала не песнь, но бормотание. – Можно нанести умирающей Вселенной последний удар изначальным оружием по ее Оси. Тогда ее не станет вовсе. Не станет всех миров, Время обратится в ничто. Вселенная перестанет существовать – и тогда родится новая. Начнется Новый Круг. «Но и ведь уже и так ничего не существует», – хотел сказать Льюис. Но ответ он нашел сам – прошлое все еще существовало. Хотя бы в его памяти и памяти Искателя, но оно все еще есть. Перестать существовать куда хуже, чем умереть. Смерть означает, что ты жил. От всех живших в этой Вселенной не останется ничего. Ответственность за такое решение весила больше планеты. Льюис не хотел выбирать. – Но ведь для этого все равно придется пройти через Бездну? – вдруг пришло ему в голову. – Разве для этого не нужен герой? Эндрю умер. И вообще не очень подходил на эту роль, как выяснилось. – Я пошла в Пустыню не потому, что хотела уничтожить миры или спасти их, – сказала Риччи. – Я пошла, потому что мне было больше некуда пойти. «Я могу взять лодку и вернуться обратно», – хотел сказать Льюис. Он мог взять лодку, но ему некуда было направить ее. – Ты все прекрасно разыграла, – признал он. – Браво. Льюис умел ценить хорошую игру. – Неплохо, – признала Риччи. – Но ты сам выбрал это – ты сам влюбился в него. Как и я сама когда-то влюбилась в Стефа. – Конечно, – усмехнулся Льюис. – Дурак всегда садиться за стол сам. Крапленые колода и зеркала вытаскиваются потом. Самым худшим было то, что Льюис не мог утверждать, что не сел бы за стол, если бы знал о крапленых картах. – Мне жаль, – сказала Риччи, глядя на тело Эндрю. Который несколько часов назад улыбался, и его глаза сверкали… который никогда его не любил и пользовался попытками Льюиса произвести впечатление. – Но у меня есть лишь один шанс исправить то, что я натворила. Я не могла поступить по-другому. – Ты сволочь, – с чувством произнес Льюис. – Не отрицаю, – кивнула Риччи. – Но ведь ты проделал весь этот путь не ради меня, верно? – Из всех людей в мире… – Мне подходил лишь ты. И ты сам решил идти. «Не я привел Эндрю сюда, а он – меня», – подумал Льюис, оценив всю иронию ситуации. – И ты хочешь, чтобы я помог тебе теперь? – спросил он, пытаясь найти в своей выжженной душе немного ярости. Нашлось лишь желание забиться в угол и плакать. – Найди кого-нибудь другого! Лучше бы я остался в Грэле! – Грэль превратился в пепел и прах, – произнесла Риччи. – Как и все миры. Мы с тобой стоим в конце Времен. – Все миры погибли? – переспросил Льюис. Тот клочок земли, на который их выбросило после крушения, не мог считаться миром. – А что случилось с… – Я навестила твою команду, – ответила Риччи. Он не питал иллюзий насчет того, что случилось после. – Ким желала тебе удачи. – Скорее она желала мне сдохнуть, если ты ее ни с кем не спутала. Он все еще жалел, что не попрощался с друзьями, но теперь ему оставалось лишь существовать с этой ошибкой. – А если я не пойду? – спросил Льюис, руководствуясь скорее чувством противоречия, чем разумом. – Если я выберу вот это, – он оглянулся и нашел отброшенный ранее меч. Кинжал бы больше подошел, но при большом желании можно обойтись и камнем. – Смерть кажется тебе легким выходом? Ты однажды отказался от смерти. Не думай, что я просто так отдам ее тебе. Он допустил ошибку, снова встретившись с ней взглядом. Из глазниц Риччи на него смотрело Туманное море. Льюис хотел сглотнуть, но во рту оказалось сухо, как в изначальной пустыне. Искателю ничего не стоит отнять у него способность умереть от собственных рук – а других получателей второго шанса не осталось. – Я всегда боялся смерти, – произнес Льюис. – Даже после того, как умер. Технически, я умирал дважды, но не перестал бояться. И вот он встретил то, что пугало его больше смерти. – Ты единственный человек во Вселенной, который не умрет, – произнес Искатель. – Ты перестанешь существовать одновременно с ней. – Технически, я, знаешь ли, не вижу разницы, – поежился Льюис. – И как ты заставишь меня идти, если я откажусь? Искатель ведь не станет убивать свой последний шанс на искупление? Льюис может провести вечность в компании сходящего с ума Разрушителя миров среди рассыпающегося в прах пространства. – Я останусь последним существом во Вселенной. Колесо остановится и нового Круга не случится, – ответил Искатель с жутковатым отсутствием эмоций в голосе. Эмоции принадлежали Риччи, а от ее личности в нем осталось мало. – Но ты прав. Я не могу заставить тебя. Ты должен сам решить. Льюис посмотрел на арку, и понял, что его интересует лишь одна вещь – единственная вещь, которая теперь имела значение. – В той новой Вселенной ведь будет кто-то, похожий на тебя? А на меня и на Эндрю? Искатель сделал движение, словно собирался пожать плечами, но тело его не слушалось. – Никто не может сказать, какой будет та Вселенная. Но ты не слишком уникален. Как и Эндрю. Как и та, которую ты зовешь Риччи. – Думаю, этого достаточно, – произнес Льюис. И понял, что согласился пройти через Бездну. Хотя часть его все еще хотела отбросить меч в одну сторону, кинуться в другую и провести остаток дней в полном отсутствии комфорта и раздираемым отчаяньем, но прожить их до последней секунды. Не становиться ничем. «Ты должен, – напомнил себе Льюис. – Прежде, чем стать бабочкой нужно перестать быть гусеницей. Ты был скверной гусеницей, Лу. Надеюсь, бабочка из тебя получится лучше. Или хотя бы просто получится». – Я хочу получить кое-что от тебя, – сказал Льюис. Он сам не был уверен, почему этот вопрос так важен. Возможно, он хотел еще немного потянуть время. – Ты ведь забрал мою память, когда наделил меня даром? – Такова плата, которую я беру со всех, – кивнул Искатель. – Ты хочешь что-то вспомнить? – Как его звали? – спросил Льюис. – Как звали человека, который улыбался мне? Которого я вспомнил, несмотря на все твои усилия? Которого я любил? Он понимал, что знание его имени ничего не изменит, но та его часть, которой он привык доверять – та, которая подсказывала, когда стоит придержать карты в рукаве, а когда выхватывать револьвер, говорила, что он должен узнать о нем все, что может. Если Льюис смог его вспомнить, значит, он был невероятно важен – тот человек, с которого все началось. – Тебе не понравится ответ, – произнесло то, что все еще выглядело как Риччи. – Я все равно хочу его услышать. – Ты уже знаешь его имя, – ответила она. – Ты всегда его помнил. Льюис. – Нет, – прошептал он, отказываясь верить своей догадке. Слишком очевидно. – Это мое имя. – Будь оно твоим, – Риччи улыбнулась, и он по привычке пересчитал ее зубы. Как будто ей требовалось отрастить еще клыков или щупалец для того, чтобы не являться человеком, – ты бы его не помнил. Никто бы не помнил. Оно было написано на медальоне, и понял вдруг Льюис все значение этого факта. «Льюис», – должно быть, прочитала Арни, держа изящный медальон с портретом незнакомой ему женщины. Он, вероятно, хотел сказать, что это имя не принадлежит ему, но Арни прервала его словами: «Я буду звать тебя Льюисом». Он не стал возражать. Теперь Льюис вспомнил, почему его имя – чужое имя – было столь важно, что он сохранял его десятилетиями. Но как он не старался сохранить память о своей ошибке, Искатель лишил его памяти – и обрек его повторить старую историю во множестве деталей, включая завершающее ее кровавое пятно. Когда-то он пошел за человеком, который ему улыбнулся, в армию Конфедерации, хотя его отец, отпустивший своих рабов, был против. Однажды тот человек показал ему медальон – подарок от женщины, на которой он собирался жениться после того, как война окончится. И он поздравил своего любовника, обнял и поцеловал, а потом выхватил из-за пояса нож и вонзил его между ребер прямо в нелюбящее его сердце. Даже улыбка не пропала с мертвого лица – когда-то он славился своим умением снимать вражеских часовых в их разведывательном отряде. Через сто с лишним лет он забыл об этом – и снова пошел за человеком, в надежде, что тот полюбит его за то, что он идет с ним на край света. – А как же тогда звали меня? – спросил он. Искатель покачал головой. – Я не могу забрать у тебя дар сейчас, – сказал он. – А без этого не могу вернуть имя. В нем не было большого смысла все равно. Во Вселенной не осталось никого, кто мог бы звать его по имени. «И так заканчивается моя история, – подумал он, пытаясь осознать, что она с самого начала была о нем, а не о ком-то другом. – Стоило ли ее вообще рассказывать?» Стоит ли пытаться пройти через Бездну? Эндрю не полюбил бы его даже бы Льюис с самого начала взял эту ношу на себя. «Но это не только наша с Эндрю история», – подумал он вдруг. Ким бы врезала ему, если бы увидела, как он колеблется. Ильга бы расстроилась, если бы он не пошел дальше, Йенновальд буркнул бы: «я всегда говорил, что ты слабак», а Деймон сказал, что очень хотел бы увидеть новый Круг. Он пройдет через Бездну не ради Эндрю – он пройдет ее ради всей команды «Барракуды второй». – Я могу лишь пожелать тебе удачи, – сказал Искатель. Льюису показалось, что он снова слышит голос Риччи – и голос Ким, голос Деймона, голос Ильги, голос Йенновальда. Почему-то от совершенно бессмысленного пожелания ему стало так легко, что он смог, наконец, шагнуть на ту сторону арки. *** Когда Льюис вступил в Бездну, пространство вокруг него исчезло – никаких звуков и ни проблеска света. Он ощутил присутствие – нечеловеческое и жуткое – повсюду вокруг себя. Присутствие разума, намного превосходящего человеческий и зверино жестокого. Оно ждало в темноте кого-то целую Вечность, с начала Времен. И оно ненавидело Льюиса. Оно ненавидело всю жизнь, и даже Искатель с Хранителем Времен ничего не смогли сделать с ним – лишь заточили его в Бездне. Скрип камней под ногами складывался в слова: «У тебя ничего не получится. Ты всю жизнь провел неудачником, ты не смог даже умереть с достоинством. И ты думаешь, что сможешь начать новый Круг. Что кто-то вроде тебя сможет хотя бы коснуться Оси? Ничтожество, мало среди человечества нашлось бы столь же ничтожных. А ты помнишь…» Оно помнило. Оно знало все ошибки и оплошности, о которых Льюис и сам уже забыл. Перепутанные имена, сон на вахте, несчастный работяга, обчищенным им в покер до нитки только от скуки в дождливую погоду, и конечно же… «Никто не любил тебя. Никто никогда не любил тебя. Ни один из людей, ложившихся в постель с тобой, не делал это из-за чего-то большего, чем мимолетная похоть и скука. А человека…» – Заткнись! – не выдержал Льюис. Он не знал, сколько прошел, и сколько еще осталось, в темноте был лишь он и голос. Голос ужасающе знакомый и при этом Льюис понятия не имел, чей – возможно, кого-то из той жизни, что он забыл – и при этом самый отвратительный, что он слышал, даже если отвлечься от смысла слов. Скрип ножа по стеклу в сравнении с этим голосом показался бы музыкой. «Человека, которому ты клялся в любви, ты убил. Хладнокровно убил. Ты ничтожество, которое не любили даже родители. Никто не любил тебя, никто не пошел бы ради тебя в Пустыню, никто бы даже улицу ради тебя не перешел. Ты способен лишь убивать тех, кого ты любишь. Если только можно назвать любовью твое желание обладать, смешанное с похотью и тоской. И ты собираешься создать новую Вселенную? У личинки мухи, копошащейся в дерьме, больше достоинства у тебя». Льюис не отвечал. Он даже себе не смог бы ответить – действительно ли он считает, что в состоянии начать Новый Круг. Вопрос такого значения казался ему слишком далеким. Он подумает о Новом Круге позже. Сейчас необходимо просто идти вперед, даже если он не видит, где находится. Если он остановится, то не сможет заставить себя снова двинуться с места. Как заведенная машина с неисправным стартером, он не мог позволить себе остановку, потому что ему негде получить еще одну искру. Просто идти, как говорила Риччи, которая прошла через Пустыню – единственный за историю миров сравнимый опыт. Идти шаг за шагом, шаг за шагом. Не думать о прошлом, не думать о конце пути, думать лишь о том, как сделать один шаг, а потом еще один. Не думать ни о чем, кроме шагов. Голос не умолкал. Знающий его насквозь голос. Льюис прошел сто, тысячу или десять тысяч шагов, перебирая в памяти имена и лица, пока, наконец, не осознал – он всего пару раз когда-то давно слышал свой голос на записи. Свой собственный голос – хоть звучал он на редкость мерзко. После того, как он осознал это, голос – точнее, существо, которое им пользовалось – сменил тактику: «Ты ничтожество, но я готов оказать тебе услугу. Ты все равно не одолеешь Бездну, но зачем тебе умирать в бесполезных попытках? Остановись – и я сделаю тебе подарок». «Какой еще подарок?» – Льюис не спрашивал вслух, но хватило и мысли. Искушение было слишком велико, чтобы не подумать о нем. «Ты можешь прожить долгую и счастливую жизнь. В иллюзии». – Фальшивую жизнь! Нет, спасибо, – бросил Льюис. «Ты не будешь знать, что она фальшива. Ты думал о том, что согласился бы на предложение Хранителя Времен». – Это было до того, как… Неважно, это было раньше. «Согласись – и ты проснешься в собственном доме, в одной постели с Эндрю, который улыбнется и поцелует тебя. Конец света так далеко, что о нем нет смысла думать. А если Эндрю задумается – Деймон, Йенновальд и Ильга ушли его предотвращать. Все, что случилось с вами, станет просто кошмарным сном. Ты никогда не отличишь свою жизнь от настоящей». – Ты плохо меня знаешь, иначе бы не предложил такого. Ты можешь наговорить кучу гадостей, но тут ты промахнулся. «Я предлагаю тебе лучшую сделку в твоей жизни». – Я отказываюсь, – произнес Льюис. Не только для этого существа, но и для себя. – У нас с Эндрю не могло быть такой жизни. Ты предлагаешь лишь скверную фальшивку. Но твой настоящий промах в том, что ты ее предлагаешь – теперь я знаю, что точно могу дойти до Оси. Человек с сильной «рукой» не делает таких предложений. Ты боишься проиграть». В жизни Льюис не совершал ничего, кроме ошибок. Так стоит ли жалеть о том, что все его ошибки – и их последствия – перестанут иметь значение, потому что перестанут существовать? «Поэтому Риччи и выбрала меня, – подумал он. – Во всей Вселенной она не нашла ни одного человека, который смог бы ошибиться так много раз – даже когда пытался поступить правильно». Да здравствует Новый Круг! Голоса сменили пластинку. «Ты только и способен, что идти. Ни на что больше. Идти в темноте. Теперь ты обречен вечно идти в темноте. Вот чего ты добился. Чего ты заслуживаешь. Эндрю был полностью прав насчет тебя». Он решил, что пересечет Бездну не ради Эндрю Лефницки – он и так сделал для него слишком много. Он начнет новый Круг ради Деймона, любовь которого к науке могла сравниться только с любовью к Йенновальду, который, не будучи человеком, умел быть человечнее людей. Ради Ильги, которая могла прикосновением руки отменить катастрофу. Ради Ким, чьи пули – почти всегда – и слова – большей частью – попадали в цель и ради Арни, умеющей быть как ведьмой, так и королевой. Ради молчаливого Мэла, никогда не ведущегося на его уловки. Ради милашки Юлианы, которая мило улыбалась, делая вид, что не видит дальше своего хорошенького носика. Ради очаровательно ревнующего Берта и ради Стефа с глазами достойными песни и локонами достойными оды. Ради Риччи, которая была готова ради своей команды на большее, чем способен сделать человек. И ради двоих богов, которые когда-то создали миры, а потом не смогли их поделить. Миры созданы для того, чтобы быть разрушенными, хотя люди и забыли об этом. Льюису осталось лишь исполнить функцию меча, отсекающего голову приговоренному. Он знал, что перестанет существовать раньше, чем последний во Вселенной звук достигнет его ушей, и не узнает, как звучит первосталь, рассекающая Ось. Но ему почему-то казалось, что он будет похож на звук колокольчика. *** Тысячи и тысячи Вселенных. Тысячи и тысячи жизней. Но каждый раз, когда тот, кто похож на Льюиса Хайта, снова встречает кого-то, похожего на Эндрю Лефницки, кто-то – обычно чем-то схожий с Арни Гиньо или Риччи Рейнер – произносит: «Это закончится быстро и скверно». Иногда он закатывает глаза, раздраженный глупостью чужих попыток игнорировать очевиднейший факт. И почти каждый раз он оказывается прав.