Огонь и камень

      Альбедо вышел из лаборатории, задумчиво потирая морщинистую ладонь. Тонкий шрам на ней был почти незаметным и никогда не беспокоил его - это скорее было въевшейся привычкой. Его кабинет был просторным и светлым, именно с ним граничила лаборатория, с широким массивным столом у окна. Высокие книжные стеллажи были забиты разнообразными переплетами настолько, что стоило бы добавить еще парочку-другую полок, а то и вовсе поставить несколько новых рядов. Несколько рядов выбивались из общей картины своей упорядоченностью - там стояли собственные работы алхимика. Он поправил седую прядь, которая выбилась из прически, и сел за стол. На темной деревянной подставке, под высоким прозрачным колпаком шуршал песок на вершине цветка, лепестки которого никогда не прекращали меняться. Альбедо потянулся, и лег на стол, вытянув руку и положив голову так, чтобы хорошо видеть зыбкий танец. Рядом со стеклом колпака, на краю подставки, красным блеском отражал лучи заходящего солнца небольшой кругляшок со знаком огня в золотистой оправе.       Их историю Альбедо рассказывал полностью всего один единственный раз, почти сразу после её завершения. Тогда алхимик пришел в Новый Мондштат потерянным, запутавшимся, с кучей вопросов и смятением в сердце. Ища ответы, он игнорировал любые вопросы, а они почти все были об одном и том же - закончилось ли? То, как смотрели рыцари на алхимика и каким тоном спрашивали его, еще сильнее сводило его с ума. Альбедо уже почти не помнил, что все началось с жестокой катастрофы и весь его труд, на самом деле, был направлен именно на то, чтобы избежать новой. Был. Тогда он ненавидел каждого, кто напоминал ему об этом, хотя где-то на самом краю сознания понимал, что люди ни в чем не виноваты - все, что они хотели, так это перестать боятся, быть спокойными и уверенными в завтрашнем дне. Алхимик никому не отвечал, понимая что не сможет сказать что-то, кроме грубых и колких слов.       Джин уже ждала Альбедо в своем кабинете, когда он наконец добрался до её двери. Внутри, помимо неё, сидели другие капитаны и важные члены ордена. Те, которых алхимик знал, и те, кто успел появиться за годы отсутствия. Говорить было тяжело, но в тот момент было важнее получить то, за чем Альбедо пришел. Когда он закончил свой длинный сбивчивый, но связный рассказ, прозвучал чей-то тихий незнакомый голос: - Значит, Властелин Камня, все же выбрал его.       Слова эти были едва ли не тише шепота, но в звенящей тишине, которая повисла в кабинете после того как затих Альбедо, прозвучали почти как гром среди ясного неба. Алхимик протянул руку к Джин и после того, как она отдала ему чудом не забытый в пламени гибели старого Мондштата (хотя наверняка чудо здесь не причем - она носила его при себе с момента, как Дилюк оставил его перед ней) Пиро Глаз Бога. Альбедо поднял его перед собой так, чтобы его блеск видели все присутствующие. - Он не выбрал никого.       Тяжелее всего было принять то, что тот незнакомый голос, действительно был неправ. Альбедо тонул в собственных размышлениях, пытаясь разобраться по-настоящему в том, что произошло в самом конце. Это заняло у него очень много лет, прежде чем фразы обвинений, оправданий, вопросы и неполученные ответы наконец стали спокойной и понятной картиной. Его книги, которые стояли опрятными рядами, были результатами долгих и упорных исследований. Некоторые из них досконально описывали многие виды проклятий, в первую очередь основанных на чувствах. Был там описан и “феникс” - самое редкое , которое нельзя было наложить специально, случаев которого за всю историю мира, кроме того, что Альбедо видел сам и того, о котором упоминал архонт, удалось найти еще всего два, но на страницы попал один - второй был больше похож на совсем другое при детальном исследовании. Другие из книг, детально изучающие руны, символы и знаки на разных языках из разных культур, часть из которых давно умерло, часть существовало только теоретически, а часть была из настолько отдаленных мест, что экспедиции туда занимали годы, даже десятилетия.       Все эти труды давно сделали имя Альбедо одним из самых и почитаемых алхимиков и ученых во всем Тейвате. Почести, приглашения, постоянный поток новых учеников - это совсем мало интересовало его сперва, а после он привык и такая жизнь, полная взаимодействия и внимания, стала для него обыденной и приятной. Всё шло своим спокойным чередом, а результаты долгих и изматывающих исследований перестали выбивать Альбедо из колеи каждый раз, когда он понимал что результаты далеки от ожидаемых. Чем больше он изучал и узнавал, тем всё тверже и тверже убеждался только в одном: по-другому у них бы ничего не получилось тогда. Конечно, случись катастрофа сейчас, вот в этот самый момент, с новыми знаниями и умениями, он бы смог добавить еще времени - может пару месяцев, а может пару лет, но ничего кардинального. Решения действительно не было. Архонт тогда не раз говорил что-то такое, но Альбедо думал, что это касалось только какой-то из его текущих идей, а потому брался за новую с удвоенным энтузиазмом. Раньше он просто не мог принять, что существует что-то настолько невозможное. Это все параллельно подводило его к ответу на самый главный вопрос: почему Чжун Ли поступил именно так, а не иначе? И он, этот ответ, был столь прост и сложен одновременно, что сложить его воедино было трудно даже сейчас. Архонт действительно любил Альбедо. Загадка круга с рунами и кольцами по мере ее распутывания, едва ли не кричала об этом. Сейчас алхимик понимал: Чжун всегда слушал его, всегда слышал, всегда чувствовал каждое действие и каждый порыв. Огромное руническое поле было возможностью для Альбедо двигаться дальше. Феникс и дракон не исчезли в бездне, они стали скованы и связаны внутри переплетов магии, которая оказалось завязанной на две души - ведь третья почти догорела в тот момент. Второй душой был сам Альбедо - его кровь была последней и почти самой важной частью заклятия, потому что именно его жизнь теперь отмеряла время. Время, которое архонт оставил ему для решения, как думал сперва алхимик, но теперь был уверен - он оставил ему время для собственной судьбы. Жизни без сожалений, без терзаний, с возможностью двигаться вперед именно так, как Альбедо самому бы этого хотелось, не оглядываясь каждую секунду в страхе что-то не успеть, потерять окончательно или где-то ошибиться. Последнее признание Моракса именно потому и звучало в прошедшем времени: так он надрывал связь между их сердцами, давая возможность выбрать новый путь или остаться на старом. Хотя была у этого и другая причина. Первой душой, самой главной, на чьей силе держался весь круг, был сам архонт. Он уже тогда точно знал, что это конец его пути. Тогда знал, что дальше его ждет только забвение, которое он выбрал сам, что обратного пути нет и не могло быть. И точно знал, что его собственной души более чем достаточно для любого исхода: она не сгорит слишком сильно если алхимик все же найдет решение, а в другом случае её силы хватит чтобы все сработало должным образом. Какое-то время Альбедо думал, что случилась какая-то ошибка, что заклинание сработало неверно - оно ведь должно было только выбросить феникса в бездну, но чем больше он разбирался, тем больше понимал: Моракс задумал все так с самого начала.       Мог ли архонт поступить иначе и остаться рядом с алхимиком? Альбедо долго злился, когда узнал: мог. И это тоже удалось понять со временем, когда пришла пора злиться на самого себя. Думал ли алхимик, что Чжун Ли обычный человек? Нет, с самого начала было очевидно что это не так. Альбедо просто принял это, не задумываясь и не задавая вопросов, а потому не заметил самый главный момент, который определил все произошедшее. Он не заметил, когда весь мир Моракса, одного из древнейших архонтов, Властелина Камня, сузился до двух существ - людей, чья жизнь больше похожа на искры от костра на фоне прожитых им веков. Он не заметил, как для Чжун Ли перестало существовать вообще все, кроме их бесед, прикосновений и тихих ночей. Он не заметил, как во взгляде архонта отблески чужой боли пустили свои первые ростки. Как… Много чего не видел Альбедо, но как он мог заметить хотя бы половину, оставаясь в неведении? И тогда алхимик понял: архонт не мог поступить иначе. Моракс больше не мог отпустить того, с кем разделил свою душу - это разрушило бы его настолько, что больше всего в итоге пострадал бы тот, с кем он разделил своё сердце.

Моракс слишком сильно полюбил их обоих.

      Цветок шуршал песочными лепестками - этот секрет, секрет золотых песчинок, Альбедо тоже смог разгадать. Все было в круге, ответ и должен был стать очевиден: в каждой золотой крупинке был заключен маленький осколок души архонта. Пока он жив, пока он здесь - изменчивые лепестки никогда не рассыпятся. А он будет здесь до тех пор, пока будет биться сердце Альбедо, пока жизнь будет струиться по его венам, пока бездна хлопком не проглотит застывших в объятиях дракона и ястреба.       Багровые лучи заката всё еще врывались через широкие окна внутрь кабинета, осторожно касаясь разноцветных корешков переплетов на полках, блуждая по странным картинам на стенах, подглядывая в исписанные совсем недавно формулами листы. Тишина звенела мирным покоем в тепле уходящего солнца. Короткий треск красного стекла и стук падающих песчинок по деревянной поверхности больше некому было услышать.