Золушка в красных ботинках

— Ты как? Встать можешь? Головой не ударился? — взволнованно спрашивает Изуку, протягивая руку упавшему в реку другу.       Каччан, сидя по пояс в ледяной воде, несколько секунд растерянно смотрит на предложенную ладонь, недовольно морщится от боли и смущения, но все же подает свою руку в ответ.       Изуку помогает другу подняться, бережно приобнимает за талию и ведет его, дрожащего и прихрамывающего, к берегу. — Как же холодно, — жалуется Кацуки, опускаясь на траву, и, шипя, вытягивает больную ногу. — Нужно скорее попасть домой, — паникует Изуку, чье сердце разрывается от беспокойства за Каччана. — В мокрой одежде ты заболеешь. Идти сможешь или мне лучше привести помощь? Конечно, нужна помощь. До города ведь отсюда довольно дале… В-а-а-а-чан, что ты делаешь? — Избавляюсь от одежды, — заявляет, усмехнувшись, Каччан, стягивая с себя черную футболку. — Сам же только что сказал, что я в ней еще сильнее замерзну и простужусь.       В этих словах определенно есть смысл, но соблазнительный тон, которым они были произнесены, дерзкая улыбка, что их сопровождала, и этот пылающий взгляд, что внимательно следил за чужой реакцией, не оставляют сомнений, что истинная цель такого спонтанного обнажения — окончательно свести несчастного Изуку с ума. А ведь мокрая обтягивающая футболка и так с этим отлично справляется. — Ладно, правильно, раздевайся, если хочешь, а я… э-э-э… пойду поищу место, где ловит сеть. Нужно позвонить и позвать … да, нужно кого-то позвать… Я быстро!       Но прежде чем красный от смущения Изуку успел позорно сбежать от коварного блондинистого инкуба, полуобнаженный Кацуки хватает его за руку и резко дергает, заставляя упасть к себе на колени. — Уверен, что нам сейчас нужен третий? — хрипло шепчет Каччан, обжигая своим дыханием скрытое за зелёным локоном ухо. — Мне так холодно, ботаник, согрей меня.       Он прижимается к замершему Изуку, ласково проводит кончиками пальцев вниз по его спине, начав свой путь от чувствительной шеи и закончив на оголенной коже поясницы, где так удачно задралась желтая футболка. — Каччааан, — стонет Изуку, не в силах помешать чужим ловким рукам стянуть с него одежду, — ты ранен, тебе нужно в больницу. — Не переживай. Когда ты так близко, я совсем не чувствую боли. Да и вообще, я весьма-весьма крепок, так что прекращай недооценивать меня и расслабься. Ну же, Деку, прижмись ко мне ближе. Обними. Кожа к коже… так будет теплее. Ты ведь тоже замерз, весь дрожишь, но в то же время такой горячий, — лихорадочно шепчет Кацуки, а затем, после небольшой паузы на поцелуй в чувствительную ямочку между ключицами, томно тянет, — Братишкааа… — Эй, братишка, просыпайся! Вставай! Кто работать за тебя будет, придурок?! Подъем!       Изуку захотелось заскулить, закутаться с головой в одеяло и вернуться в такой чудесный (хоть и дико смущающий) сон, где повзрослевший Каччан в тот день у реки все-таки принял его руку. Но за два года совместной жизни он слишком хорошо успел узнать своего внезапнообретенного «старшего брата», чтобы хоть на секунду поверить, что тот спокойно позволит Изуку понежиться в постели лишние пять минуточек. — Даби, доброе утро. Который сейчас час? — Уже шесть, — раздраженно ответил брат, — ты должен был приготовить нам завтрак. Где еда, Изуку? — В холодильнике каша и блинчики. Разогрей их сам, пожалуйста, я лег только час назад. Всю ночь работал над вашими костюмами. — И как? — заинтересованно спросил Даби чуть потеплевшим голосом. — Закончил? — Еще нет. Но до бала осталось два дня. Успею. — Какой же ты все-таки бесполезный, мой милый маленький братик. Нам же в них еще потренироваться нужно будет. Изучить, привыкнуть, найти косяки, если есть. — Твой-то почти готов, — с трудом сдерживая накатившее раздражение ответил Изуку. — Но вот Томура в последний момент внес изменения в чертежи, а Химико-чан с Джином уже который день не появляются дома, я не могу продолжить работу без них. — Что ж, как только закончишь мой костюм, то сразу сообщи. А тех двух неудачников, если придётся, я к тебе сегодня же за шкирку притащу. Хотя странно, что Тога так давно не появлялась. Она же почему-то от тебя без ума. Хотя кто знает, что у этой сумасшедшей в голове. А про еду впредь не забывай. Завтрак должен ждать меня каждое утро на столе, а не в холодильнике. Теплый и вкусный. Кое-кто, в отличие от тебя, много работает и нуждается в хорошей пище. — Я тебя понял, — ответил Изуку, а затем, собравшись с духом, задал давно волнующий его вопрос: — Даби, я видел приглашение на бал, что прислали отцу. Мое имя тоже в нем было указано. Если я сделаю вовремя ваши костюмы, а также успею смастерить что-нибудь простенькое для себя, то смогу ли я пойти с вами?       Даби удивлённо приподнял бровь, а затем с жуткой ухмылкой плавно приблизился к Изуку, заставив того непроизвольно поморщиться от ударившего в нос запаха горелой плоти. — И что же ты там собрался делать, мой милый беспричудный малыш? — ехидно спросил он. —Мешаться под ногами у героев? Доставать их просьбами об автографах, отвлекая от общения с действительно стоящими людьми? Позорить самим своим существованием нашу славную семью? — Слабая причуда или даже полное её отсутствие — это не позор, — спокойно возразил Изуку, для которого Даби слишком мало значил, чтобы его слова действительно могли его задеть. — Всего лишь особенность конкретного человека, которая от него совершенно не зависит. Герои и посильнее нашего отца не стыдятся своих детей, что не так сильны, как они сами. — Ха! Назови хоть одного из них, кто не сожалеет о таком бракованном экземпляре в своём элитном потомстве. Искренне, а не на камеру для журналистов. — Старатель, например, — ответил Изуку, внимательно следя за реакцией брата на имя бывшего героя номер один.       Даби не удалось сдержать короткой вспышки голубого пламени, что на секунду осветила жуткие шрамы на некогда красивом лице. — Интересный пример. И с чего ты решил, что этот высокомерный огненный ублюдок, ой, простите, выдающийся герой, гордится хоть кем-то, кроме своего драгоценного Шото? Или способность золотого двуцветного малыша повелевать льдом и пламенем недостаточно крута в твоих глазах, Изуку Мидория? — Отнюдь. Герой Шото невероятен, а причуда феноменальна. Но он не единственный ребёнок в своей семье. Когда СМИ недавно раскрыли личности двух других детей Старателя, хотя тот много лет тщательно охранял их частную жизнь, то Тодороки-сан стал всюду появляться со своей дочерью, Фуюми. Ты видел их совместные фото, Даби? — Спросил Изуку, прекрасно осознавая, что в данный момент он в прямом смысле играет с огнем. — Очень трогательные и нежные. А интервью, где Старатель с такой отеческой любовью говорит о ней? А ведь Фуюми-сан, в отличие от младшего брата, умеет лишь слегка охлаждать свои ладони. Весьма слабая причуда. Но это не мешает Тодороки Энджи постоянно повторять, что его дочь — это его гордость и опора всей семьи. И да, на бал он её с собой возьмёт, его агенты это уже подтвердили.       Изуку знал, что просить о чем-то Даби и при этом намеренно выводить его из себя — очень плохая идея. Просто ужасная! Но вот уже пару лет ему не даёт покоя одна невероятная теория и сейчас, когда он получил ещё одно косвенное её подтверждение, то ни о чем не жалел.       Даби зло скрипнул зубами, и, громко хлопнув дверью, вышел из комнаты.       «Наверное, это значит, что на бал меня с собой не возьмут» — грустно, но без удивления подумал Изуку, возвращаясь к объятиям с любимой подушкой.

***

— Как же здесь теперь красиво! — восхищенно воскликнул Изуку, с гордостью осматривая плоды своих многомесячных трудов. — Да, очень красиво, — согласился Тошинори. — Знаешь, мальчик мой, а ведь когда-то мы с твоей мамой часто гуляли по этому пляжу. Мы с ней могли часами молча ходить по этому песку, любоваться океаном, наслаждаться шумом волн и криками чаек. А могли просто сесть вдвоем на мою куртку и очень долго разговаривать обо всем на свете, совершенно не уставая друг от друга. Так радостно видеть это место снова таким ухоженным, таким чистым и красивым. Таким же как тогда. Эх, столько воспоминаний... Кажется, что я даже могу ненадолго вернуться в те славные дни, снова услышать жизнерадостный голос Инко…       В голосе бывшего героя отчетливо слышались неподдельная нежность и искренняя печаль, а голубые глаза слегка увлажнились от сдерживаемых слез.       "Какое важное это, оказывается, место. Пляж Дагоба. Вот бы однажды привести Каччана сюда. Погулять с ним там, где когда-то были так счастливы друг с другом два столь важных для меня человека". — Крестный, если ты так любил мою маму, то почему не женился на ней?       Тошинори смутился, но, ласково взъерошив крестнику непослушные кудри, все же ответил: — Ей было всего двадцать, когда мы познакомились, а я на двенадцать лет старше, женатый на своей работе, гордый обладатель целой армии врагов и множества травм различной степени тяжести. Думал, что жених из меня так себе, и нам лучше быть просто друзьями. Я был уверен, что она очень скоро найдет себе гораздо более подходящего мужчину, а я не должен ей мешать… — А она нашла моего отца, — горько закончил за Тошинори Изуку. — Ты его не очень-то любишь, мальчик мой, — с удивлением отметил Всемогущий.       Изуку и не думал это отрицать. — Я его почти не знаю, он уехал работать на другой конец света, когда мне было всего три. А коротких звонков два раза в год недостаточно для поддержания сыновней привязанности. Но в то же время я совершенно не злился на него, ведь нам с мамой и без отца неплохо так жилось. У нас ведь был ты. Поэтому сейчас я не могу ему простить, что после ее смерти он не позволил мне жить с тобой, единственным оставшимся в моей жизни близким человеком. — Ты же знаешь, что я пытался его убедить. — Знаю. И он отказал. А сам опять уехал в свою Америку, но перед этим заставил меня поселиться под одной крышей со своими другими «детьми», о которых я до того момента и не знал ничего, кроме того что они в принципе существуют. Странные герои средней степени известности, для которых я теперь готовлю, убираю, стираю, а в перерывах разрабатываю костюмы. — Да, я слышал, что вместо учебы ты теперь в агентстве Хизаши трудишься. Учителя звонили. Очень беспокоились. — Ага, для того чтобы жить без родительского присмотра я еще маленький, а вот как проектировать и создавать одежду и снаряжение, от которых во многом зависят жизни и здоровье как самих героев, так и гражданских, которых эти самые герои спасают — я сразу взрослый, полностью дееспособный член нашего прекрасного общества, — сердито проворчал Изуку. — Хорошо ещё Даби с Томурой не знают, что работа над костюмами занимает у меня куда меньше времени, чем у любого другого сотрудника AFO. Иначе они бы не оставили мне ни единой возможности для тренировок и встреч с тобой. — Мне не нравится, что тебе приходится врать, мой мальчик. Словно мы какие-то преступники. Может мне стоит связаться с твоим отцом? Убедить его, что труд — это хорошо, но и на отдых, и школу время должно оставаться? — Бесполезно, — отказался от этого предложения Изуку. — Они же специально максимально загружают меня, чтобы не оставить мне ни малейшей возможности сунуть нос в их крайне сомнительные дела. Когда я только переехал к ним, то будучи совершенно разбитым из-за смерти мамы, я совершил серьезную ошибку — прямо заявил, что вся моя новая семья — подозрительные личности, что под видом героической работы явно ведут антисоциальную деятельность. И с тех пор меня, скажем так, недолюбливают.       Тошинори недоверчиво уставился на своего милого крестника. — Ты при знакомстве назвал свою семью бандой злодеев? — Ну да. Хотя не совсем при знакомстве, а спустя примерно неделю. И это была ошибка, — нехотя признал Изуку. — Нет, в том что они злодеи, я почти не сомневаюсь, но вот свои подозрения я озвучил тогда зря. Хорошо, что они считают меня хилым истеричным ботаником, который, ко всему прочему, лишен причуды и друзей. В их глазах я безобиден. — Хилая истеричка? — с удивлением протянул Тошинори, окидывая гордым отеческим взглядом крепкую фигуру своего крестника. — Мешковатая одежда все скрывает, — объяснил Изуку, натягивая на потное после уборки пляжа тело футболку. — Впервые рад, что даже со всеми тренировками я не смог добиться твоего телосложения. Ну того, каким оно было до болезни. А все свои медали и кубки с соревнований по айкидо и легкой атлетике я как упаковал при переезде, да так и оставил в коробке в чулане, никому не показывая. А поведение мое порой бывает чересчур эмоциональным. Хотя обычно я могу держать себя в руках, но с ними не хочу. Так моя «семья» не будет воспринимать меня как угрозу. — И к чему все это? Решил попробовать себя в роли агента под прикрытием? — Именно. Я ежедневно наблюдаю за своей «семьей» и анализирую каждое их действие. Пока моя операция не особенно успешна, хотя я и обнаружил много странностей, и набросал парочку теорий. Например о настоящем отце Даби. — Изуку… — Не переживай, крестный. Я прекрасно понимаю, что совершенно не объективен, когда дело касается этих людей. И без твердой уверенности, и доказательств не буду ничего против них предпринимать. Но одно я знаю точно: они что-то планируют сделать на ежегодном балу героев. — Это на котором юный король Бакуго должен будет наконец выбрать себе пару? — Эм, ну да, — напоминание о главной цели бала ужалило Изуку, и он постарался тут же отмахнуться от неприятных чувств. — Может там и ничего криминального не планируется. Но для Даби с Томурой этот бал подозрительно важен. И меня с собой брать они категорически не хотят, хотя в приглашении мое имя есть. — Может им просто тоже нравится герой Взрывокиллер, и они хотят с ним сотрудничать? Или с кем-то другим, там же соберётся и множество других прекрасных героев. — Всё действительно может оказаться так просто, хотя я не замечал ни у кого в доме повышенного интереса к Каччану. В любом случае мне обязательно нужно попасть на этот бал и проследить за братьями с Химико, но без приглашения меня, естественно, не пустят. А для взлома с проникновением там слишком хорошая охрана… Крестный, не хмурься, я же просто шучу. Но вот мысль связаться с парочкой моих интернет-друзей и добыть через них поддельное приглашение у меня действительно была. — Мальчик мой! — в притворном ужасе воскликнул Тошинори. — Да ты настоящий злодей! — Нет, я будущий герой, — солнечно улыбнувшись возразил Изуку, — а потому решил найти способ добиться желаемого законным способом. Я честно не хотел вмешивать тебя в свои безумные планы, но времени осталось мало, а мне очень нужна помощь. Крестный, ты бывший герой номер один и Символ мира, скажи, пожалуйста, ты сможешь отправить меня на бал?       Тошинори Яги с нежностью посмотрел в огромные зеленые глаза, что были в точности как у Инко. Разве мог он отказать своему мальчику? Тем более Изуку стоило бы развеяться, живьем увидеть героев, которыми он так восхищается, встретиться со старым другом, по которому явно до сих пор тоскует. А заодно его крестник бы окончательно смог убедиться, что пусть его семья — и не самые лучшие люди в мире, но и далеко не злодеи. Парнишке нужно избавиться от боли и гнева, что уже целых два года отравляют его доброе сердце.       Тошинори позволил внезапно появившемуся дыму окутать своё тело, чтобы когда он через секунду рассеялся, на Изуку смотрел не болезненно тощий сутулый мужчина, а мускулистая легенда мира героев. — Конечно, мальчик мой, ты сможешь попасть на этот бал! — Торжественно заявил Всемогущий. — Повеселись там хорошенько. Но не чересчур. Веди там себя прилично и не попадай в неприятности. И обязательно хоть раз станцуй с юным Бакуго. — Крестный! — воскликнул красный как рак Изуку. — Каччан тут совершенно не при чем! Я не ради него хочу пойти! — Ну конечно, — легко согласился Тошинори, — но если подумать, то мальчик ты уже взрослый и, пожалуй, что конкретно с Бакуго прилично себя можешь не вести, я против этого возражать не стану.       Под раскатистый смех Всемогущего Изуку смущенно застонал.       Ну почему порой его крестный не может быть менее проницательным?