Long Winter

Единственное, что было примечательным в этом гиблом месте, так это лес. Лес, лес без конца и края, пихты, ели и сосны частоколом росли везде, изо всех своих сил стремясь вверх. Их кроны были настолько широки, что за ними не видно неба, а кое-где сквозь частые иголки даже не проникал солнечный свет. Это были настоящие, дикие, труднопроходимые чащобы. Здесь царил запах хвои и смолы, а вся земля обычно была усеяна шишками. Обычно, но не сейчас. Зима сделала это место непривычно тихим. Даже жутким. Снег придавил своей немалой тяжестью могучие лапы веток, у стволов залегли неизмеримой глубины сугробы. Тьма окутала собой всё, уступая дневному свету лишь несколько часов. Теперь сюда не залетал ветер, не садились на ветви птицы, не оставлял своего следа зверь. Гладкая пелена белого оставалась нетронутой долгие дни и ночи. Замёрзшая автотрасса – тоже. Заброшенные дороги – отнюдь не редкость. Их нет ни на каких картах, даже на самых современных. Они как будто с неимоверным усилием прорываются сквозь лес, не привыкший уступать ни дюйма свободного пространства. Старый потрескавшийся асфальт месяцами может оставаться нетронутым, и лишь раз проедет по нему машина, которую ведёт заблудившийся человек, едущий совсем в другую сторону. А потом – опять тишина. Дорога в никуда зарастает травой, заносится тем же снегом, сковывается льдом и перестаёт существовать вообще, если о ней не знать. На долгое-долгое время. По дороге шёл человек. Хруст от его размеренных шагов разносился на десятки, на сотни метров, хотя и некому было его услышать. Он шёл, хотя и сам не знал, куда и зачем. Видимо, что-то сильное, сильнее него самого гнало, гнало его вперёд, туда, в ледяную тёмную неизвестность. И она превращала его в высокую худую тень, не знающую покоя. Вдруг человек остановился. Как если бы его что-то очень сильно смутило. Впереди горел свет. Яркий, тёплый, оранжевый свет. Как будто от уличного фонаря. Человек не знал, кто и зачем его включил в этом всеми забытом месте, но был уверен в одном – это было сделано не просто так. Или, может быть, всё-таки… там кто-то есть? Кто-то живой? Человек судорожно вздохнул, то ли от холода, то ли по другой, только ему известной причине. Подумав, он скинул с плеча винтовку, снял с предохранителя. Шаги стали в разы тише. Метр за метром, осторожно, всё время оглядываясь по сторонам, человек приближался к свету. Человек не мог по-другому, даже здесь, в чёрной снежной пустыне, где на километры нет ни единой души. Наконец, он шагнул в светлый круг, отрезающий кусок дороги от темноты. Человек снова остановился, задрал голову вверх. Да, это был уличный фонарь, высокий, сгорбленный, старый… Как он выжил здесь – остаётся загадкой. Только здесь стало заметно, что хлопьями идёт снег. И никого вокруг. Человек как будто успокоился, прислушавшись к мёртвой тишине, опустил ствол оружия вниз. Однако в светлом пятне он не задержался – отступил на несколько шагов обратно в темень. Человек не хотел быть лёгкой мишенью для тех, кто, возможно, наблюдал за ним… Фонарь тревожно мигнул. И этого хватило, чтобы человек молниеносно вскинул винтовку снова и направил на моргавшую лампочку. А через несколько секунд – как будто ничего и не было. Свет снова засветил ровно, спокойно. Но человек уже не повёлся на это спокойствие. Он быстро уходил прочь от этого места. Слишком большой опыт был у него за плечами, чтобы теперь сомневаться хоть в чём-то. Тишина исчезла. Кто-то упорно шёл за высокой тенью по пятам. Снег хрустел неестественно быстро… а может быть это оттого, что человек перешёл на бег? Он бежал долго, так долго, что даже выдохся. Тогда он сбавил скорость, пошёл пешком, вцепившись руками в ствол оружия и стараясь не смотреть по сторонам. Дыхание потяжелело и участилось, но вряд ли это было только от быстрого бега… Внезапно он снова остановился и резко повернулся назад. Девочка, что шла за ним, тоже остановилась. Но только на мгновение. Выстрелы прорезали ночную тишину. Короткая очередь улетела в чёрное пространство. Человек снова остался один, наедине со своим страхом, начавшим подло подбираться к сознанию через чей-то тихий неразборчивый шёпот… Он снова ринулся вперёд, слившись с мраком, но он знал, что это вряд ли поможет. Вдруг человек упал, со всего маху впечатавшись носом в лёд. Как будто бы его что-то схватило за ногу. И потащило вниз… «Убийца… убийца… тварь!» У человека хватило сил и сознания зацепиться за край дороги, сильно лягнуться и, направив дуло вниз, открыть огонь. Страшный, нечеловеческий вопль оглушил его, но дыра в потусторонний мир закрылась, выпихнув его обратно на холодный снег. Человек быстро поднялся, перевёл дух. На том месте, где образовалась ловушка, теперь чернел, как клякса на бумаге, идеально ровный круг. Человек дёрнул затвор, перезаряжая винтовку, выше поднял воротник куртки и твёрдым шагом пошёл дальше. С одной-единственной мыслью, что это никогда не кончится, что это – на всю жизнь. У этого человека было много имён. Много, кроме своего, настоящего. * * * День обещал быть ясным. Это стало понятно, когда небо заметно посветлело, а на востоке стало просто огненно-рыжим. Лес сразу преобразился, резко сменив свою черноту на ослепительные белые просторы. Ещё через какое-то время показалось солнце, поделившись своим светом со снегом, вспыхнувшим миллионами огоньков. Стало на два-три градуса теплее, и это, пожалуй, было самой приятной вещью. Если не считать потустороннего инцидента, ночь прошла спокойно. Пойнтмену даже удалось вздремнуть несколько часов, несмотря на мороз, чтобы с рассветом снова продолжить свой путь. Костры он разводил редко, исправно таскал лапник для коротких ночёвок. Сухпаёк кончался. Ещё два дня, и у него ничего не останется, даже при всей его адской экономии, и тогда надо будет стрелять дичь и тратить драгоценные патроны. Изредка включаемый приёмник только шипел и не выдавал ничего путного. А впереди – добрые километры… До чего? Он не знал. Он просто бежал. Пытался скрыться от охоты. Он помнил, что произошло. Он помнил всё, что он сделал. Он помнил, кому он был позарез нужен. Заброшенная дорога шла прямо, иногда делала резкие повороты, стремилась в гору или с неё. Идти было легче, чем лезть в сугробах по самые бёдра, и гораздо тише. Пойнтмен мысленно благодарил удачу, пробегая по двадцатке, а то и больше, за те несколько светлых часов, что уступает зимнее время года. Сверившись с компасом, неизвестно что забывшим у него в кармане, Оперативник был уверен, что со дня на день достигнет канадской границы. А там – кто знает… как-нибудь переберётся, дойдёт до населённого пункта, может, исчезнет раз и навсегда. Вздумают ли искать его свои? Те из Ф.Е.А.Р, кто остались живы? Ведь это вполне возможно. Джин Сун-Квон, например… Нет, он беспокоился не за себя. Если они начнут прочёсывать всё вокруг, клоны просто сядут им на хвост – они ребята дотошные. И он не мог поручиться, что стычки не будет. Но если бы его преследовали только клоны… Как ни посмотри, а положение всё равно было паршивым. Тупик. И единственным выходом из него была эта чёртова дорога. Без права развернуться и пойти назад.