Long Winter

Ещё несколько дней прошли в том же темпе — подъём с рассветом, пробежка, остановка, сгрызть галеру, ещё пробежка, ночлег. На ночлеге можно позволить себе роскошь развести костерок и напиться кофе или чаю, что ещё остались. Как ни странно, но в эти дни Оперативник был даже благодарен Харлану Вейду и проекту «Источник» — железный организм выдерживал всё что угодно. Несколько часов сна ему было достаточно, активные движения днём не давали телу ни шанса на обморожение, а сильные ноги несли его всё дальше и дальше. Ему везло, везло, насколько может везти человеку в зимнем лесу: ему не попадались крупные хищники. Хотя… ему вообще никто не попадался на пути. И он знал, почему. Но эта причина не приносила никакой радости. Рык чёрного медведя был бы в сто раз лучше странного, страшного шёпота. Хрустели ветки деревьев, но это не был ветер или неосторожная белка. И далеко не волки кружили вокруг редко разжигаемого костерка. Поэтому приходилось бежать как можно дольше. В абсолютно идиотской, бесполезной надежде, что всё-таки она не догонит, отстанет, простит… Но эта ночь была хорошей, хотя бы потому что небо полностью очистилось от облаков. Звёзд не было видно, зато полная луна, как огромная странная лампа, освещала землю под собой. И теперь все снежные просторы были не чёрными, а синими. Воздух был неподвижен, от сильного мороза то тут, то там потрескивали стволы деревьев. В такую светлую ночь фонарик был просто ни к чему. Однако Оперативник не спешил радоваться. Сейчас он бежал быстрее обыкновенного, стараясь держаться края дороги. Во-первых, было до того холодно, что отросшие волосы и кое-как побритая ножом борода покрылись инеем, а руки в перчатках неприятно покалывало. А во-вторых, эта ясная ночь — подарок не ему одному. Заметить его с воздуха на широкой дороге — раз плюнуть, поэтому он был готов в любой момент резко свернуть под широкую сень заснеженных елей, если вдруг вдалеке раздастся шум вертолёта. Но всё оставалось по-прежнему тихо, и ничто не мешало Пойнтмену продолжать путь. Неожиданно дорога кончилась. Дальше начинался резкий, но не высокий обрыв, с которого можно было спокойно спрыгнуть. Оперативник подошёл к краю, осмотрелся. Впереди простиралась настоящая снежная равнина. А ещё дальше снова начиналась неприступная стена тёмного леса. Оперативник понял, что дошел до стянутой льдом реки, и он был почти уверен, что это Сент-Джон. По крайней мере, ему очень хотелось в это верить. Он спрыгнул и тотчас увяз по колено в холодном рыхлом снегу. Не смутившись, Пойнтмен полез по сугробам, еле переставляя ноги, чтобы выйти на гладкий лёд. Набрав полные ботинки снега, он с облегчением ступил на замёрзшую реку, где белая пелена не была такой глубокой. Река оказалась довольно широкой — пару сотен метров совершенно открытого пространства, щедро освещаемых лунным светом. Если репликанты вздумают накрыть его на середине, то будут просто гениями — там скрыться некуда, разве что под толстый крепкий лёд. Но особого выбора не было — так или иначе, надо было перебираться на другую сторону. Ещё раз тщательно осмотревшись и прислушавшись к окружающему миру, Оперативник сорвался и ринулся через реку. На его счастье в небе откуда-то появились тучи и принялись с неимоверной скоростью затягивать небо. В лицо задул ветер, резкий и неприятный. В считанные минуты вокруг воцарилась полная темень, такая же, как в обычные зимние ночи. Пойнтмен достал фонарик, хотя этого делать ему очень не хотелось — в лёгкие мишени он не записывался. Направив кружок света вниз, под ноги, он пошёл дальше. К его удивлению, идти пришлось гораздо дольше, чем он рассчитывал — другой берег как будто отдалялся и отдалялся, не позволяя себя достичь. Мало того, с каждым шагом градусы словно опускались всё ниже. Руки и ноги замёрзли окончательно, лицо горело, пальцы почти не гнулись, еле удерживая оружие, и тело под тёплой курткой тоже медленно начало поддаваться холоду… Скользя по гладкому белому покрову, луч фонаря наткнулся на след. Маленький след босой ноги. Очень чёткий. Очень свежий. Пойнтмен закусил губу. Ну вот, опять… Теперь, помимо холода, к сердцу снова подбирался тот самый первобытный, противный страх, заставляя биться его в два раза быстрее. Только этот звук теперь и слышен в этом почти пустом пространстве. Оперативник осторожно повёл луч дальше, выхватывая из темноты всё новые и новые следы. Интересно, и куда же они приведут? Кто-то судорожно вздохнул, и это был точно не он. На свет показались голые маленькие ножки и подол красного платья. Поднять фонарик чуть выше Пойнтмен так и не решился. Да и не успел. «Не скроешься, не убежишь… Убийца! Как ты только мог?!» Белая яркая вспышка на мгновение ослепила, заставив его сделать шаг назад. В темноте пожаром вспыхнуло пламя, окружив его горячим кольцом. Снова раздался тот самый нечеловеческий, кошмарный вопль, и безногие тени с пустыми страшными глазами начали слетаться, протягивая руки… Одна пуля — и одна тень распадётся синей дымкой. Это не так страшно, это уже пройдено… То, что будет дальше — гораздо страшнее. Оперативник стреляет, инстинктивно, не отдавая себе отчёта в своих действиях. Он слышит лишь своё тяжёлое дыхание и сердце, стремящееся проломить грудную клетку. Он знает, что его ждёт что-то необъяснимое, жуткое, невыносимое… Несмотря ни на что, ему кажется, что он где-то видел подобную картину: до невозможного худая обнажённая девушка идёт к нему, закрыв лицо чёрными волосами, разжигая адский огонь вокруг себя. Ещё шаг — и она подходит чуть ли не вплотную, занося руку для последнего удара… А он просто не может двигаться, он стоит, как загипнотизированный, как парализованный… «Ты заплатишь за её смерть!» Лёд под ногами оглушительно трещит и стремительно уходит вниз. Опора исчезает, и Оперативник проваливается в ледяные речные воды, не успев задержать дыхания. В лёгкие хлынула вода, одежда сейчас же намокла и отяжелела, а течение, подхватив его, стремительно уносило прочь от проруби. Задыхаясь и пытаясь зацепиться за гладкий лёд, Оперативник чувствует, как его тянет, камнем тянет на дно тяжёлая зимняя обмундировка. Воздуха катастрофически не хватает, но он бросает винтовку и плывёт, плывёт вверх. Он не верит, что это конец, он не может так погибнуть, нет! Жить, жить, во что бы ты ни стало! Не даться смерти просто так! Всё происходит за несколько секунд, показавшихся ему вечностью, и перед тем, как закрыть глаза, Оперативник слышит над собой громкий, твёрдый, до странного знакомый голос… — ОН НЕВИНОВЕН! * * * Опять холодно. Всё тело как будто превратилось в ледяную скульптуру — не встать, не пошевелиться… Ему кажется, что он лежит на чём-то твёрдом. Неужели дно? Тогда где же это чудовищное давление воды? И откуда столько воздуха? В горло словно напихали репейника. Пойнтмен кашляет, задыхается, пытается подняться. Над головой — не толща воды, а высокое посветлевшее небо, где стремительно неслись облака и начинался рассвет. Он осматривается, убеждаясь, что лежит на замёрзшей реке, и рядом — большая прорубь, окружённая крупными осколками льда. Всего лишь в нескольких метрах от него — берег со стеной леса, хоть и неизвестно, какой. Оперативник даже не успевает удивиться или сделать хоть одно нелепое предположение — до него доносится звук, которого он ждал и опасался. Вдалеке слышится странное монотонное жужжание, а ещё через несколько секунд в его поле зрения попадает чёрный вертолёт. И даже с дальнего расстояния видно яркий, до боли знакомый знак реплики. Рация в нагрудном кармане пытается шипеть и трещать, отплёвываясь от воды, силясь передать чьи-то переговоры. Пойнтмен дёргает руками и ногами, пытаясь оторвать примёрзшую мокрую одежду ото льда, в то время как машина хищной птицей начинает медленно снижаться над ним, словно готовясь схватить добычу. Ещё немного, и с борта на землю упадут верёвки, а по ним на снег спустятся грёбаные репликаны… Одна рука, вторая, резче дёрнуться, быстро подняться — и он уже бежит, в мгновение достигает берега, с треском ломая кусты и низкие ветви. Теперь он был налегке, и ноги несли его, не чувствуя под собой ни сугробов, ни поваленных стволов деревьев. Он бежит, сам не зная сколько, сквозь лес напролом, а сзади уже слышатся чужые шаги и частое дыхание. — «Эхо-8» командиру: мы идём за ним, приём. — Отлично. Огня не открывать, повторяю, огня не открывать, брать живьём, как поняли? Так вот почему не было слышно выстрелов! Однако это обрадовало ненадолго: отряд не отставал, пробираясь за ним следом по уже протоптанному пути. Пойнтмен точно знал, что прятки не помогут, поэтому единственный выход — это бежать дальше и посмотреть, кто из них быстрее выдохнется. Сердце бешено колотилось, голова раскалывалась, из лёгких вырывался воздух с каким-то странным свистом… На секунду он допустил мысль, что рано или поздно он не сможет бежать дальше… — Говорит «Эхо-7», объект движется к нам, расстояние пятьдесят метров. Идиоты, подумал Оперативник, резко сворачивая влево. Про такие вещи в эфире надо молчать, даром что здесь всё и так слышно. Неожиданно для самого себя он выскочил из леса на широкую открытую просеку, и почти сразу же над ним зажужжал знакомый вертолёт, делая какие-то странные повороты. Что-то упало перед ним в снег. Прогремел взрыв, взметнув белый столб и сбив Оперативника с ног. Перевернувшись, он быстро поднялся и, не обращая внимания на лёгкую контузию, поспешил убраться с открытого пространства под ветви высоких сосен. Ноги не слушались, пару раз уронив своего хозяина, зрение потеряло свою чёткость… Что-то очень больно вонзилось в руку, и на снег закапали красные капли. — Эй, кому сказано, не стрелять, придурок! — Это его остановит. — Тогда надо было шмалять по ногам! Голоса раздались совсем рядом, вместе с уверенным хрустом шагов. Стиснув зубы, Пойнтмен резко выдернул из плеча урановый стержень от перфоратора, и хотел было двинуться дальше… Неизвестно откуда появившийся клон чуть было не двинул прикладом в челюсть, если бы не раз спасавшая фантастическая реакция. Оперативник увернулся от удара, рванул на себя оружие и пнул репликанта так, что тот упал на землю. Раздался стрёкот выстрелов, добивающих лежащего врага. Пойнтмен изящно развернулся, расшвыряв рыхлый окровавленный снег в стороны, и пулями встретил тех, кто шёл сзади. Ещё два тела рухнули и почти потонули в глубоких сугробах. Эхо затихло, на секунду воцарилась тишина. Короткой передышки хватило, чтобы перезарядиться и в полной мере ощутить боль от проклятого стержня. Куртка в этом месте основательно промокла, а тёмные пятна принялись расползаться дальше от раны. Оперативник огляделся. На горизонте всё было чисто, только сверху опять раздался назойливый шум. Преследующая его вертушка плавно вылетела из-за верхушек деревьев и начала медленно снижаться. Пойнтмен выпустил в пропеллер короткую очередь, метнулся было в сторону, но снова громыхнули взрывы, и в то же мгновение всё видимое пространство затянуло серым. Дым начисто отрезал связь с окружающим миром, забился в лёгкие, начал есть глаза… Всё произошло гораздо быстрее, чем он ожидал. Кто-то подкрался сзади и с размаху треснул по голове чем-то тяжёлым. Пойнтмен рухнул на колени, чуть не взвыв от боли, и сейчас же у него выбили оружие, ткнули лицом в снег и скрутили за спиной руки, сковав наручниками. Он попробовал сопротивляться, дёрнуть цепь, пытаясь порвать её, но в голову грубо ткнулось дуло винтовки. — Спокойно, красавец, поздно рыпаться… — «Эхо-7» командиру: мы его взяли, повторяю, цель захвачена. — Молодцы, ребята. Грузите его на вертушку и дуйте на базу. Конец связи. Двое взяли его под локти и заставили подняться. Дым рассеялся, и Оперативник увидел, как в паре десятков метров садится вертолёт. — Чего встал? Время идёт! — его жёстко толкнули прикладом в спину. Помимо дырки в руке, ноги ныли от долгого бега, а в голове будто одну за другой подрывали радиомины. Поняв, что в таком положении он не сможет оказать достойного отпора, Оперативник повиновался, идя за репликантами. Он знал, что его сейчас отправят в трижды проклятый «Армахем», но даже понятия не имел, зачем. Что хотят с ним сделать? Какие новые неожиданности встретят его там? Теперь собственная судьба стала для него ещё загадочнее, ещё более непредсказуемой и таинственной, чем была до этого.