***
Вот завела лесная тропа его к ручью освежиться, осмотреться, может дичь какая случайно попадётся. Пока всё шло тихо, патрули выполняли свою работу исправно, d'hoine в лес не совались, только Флотзам какой-то неспокойный и комендант Лоредо, blede arse, его в последнее время нервирует. Хруст ветки совсем недалеко насторожил Йорвета и тот, бесшумно ступая по лесной траве, скрываясь в тени деревьев, с луком наперевес и уже лежащей на ней стрелой подкрадывался туда, откуда доносился звук. Какого же было его удивление, когда вместо кого угодно: оленя, твари или человека, увидел её. Ведьма выглядела, откровенно говоря, жалко и побито, однако шла она аккуратно, словно бы опасаясь. Её можно было бы назвать пугливой ланью, но это больше было похоже на предосторожность, хоть и весьма кривую. Да-а, хорошо он её разукрасил, урок был явно исчерпан, и можно было бы её и пристрелить от греха подальше, но что-то внутри его останавливало и подсказывало понаблюдать. В итоге это что-то победило, бесшумно спрятав лук и стрелу на место, Гроза Севера затаился. В голове свербила мысль «Что это недоразумение тут делает? Зачем пришла?». Ответ представился во всей красе, когда девушка шипя стала стаскивать с себя одежду и остервенело ту драить. У Старого лиса едва глаз не выпал, а сам он чуть не подавился от такого представления. Та, которую он ещё вчера вечерком в порыве праведного гнева и чувства мести хотел придушить, сейчас, зыркая по сторонам, отжимала штаны и странную рубаху, сапоги уже сушились на берегу. Дальше придирчиво осмотрев себя и свои повреждения, она шикнула, фыркнула и полезла смывать грязь, нет, это уже слишком даже для него.***
В конце концов, командиру ско’ятоэлей надоело рассматривать окружавшую его обстановку, по какому поводу он до сих пор остаётся за треклятым деревом, а не уходит – это вопрос, но тем не менее Йорвет всё ещё здесь. Послышался плеск воды, и Старый лис всё-таки повернул голову на звук и стал дальше наблюдать за человечкой, спасибо Пресвятая Мэлителэ, она была в нижнем белье пока умывалась, точнее драила себя. После стала на себя напяливать… пусть будет рубаху, но тут она повернулась, посмотрела на ручей, подошла к нему, легла на дно и затихла.***
Нет, это будет не самый лучший способ утопиться, но какого накера, она так долго не вылезает?! Когда терпение подходило к концу, Старый лис уже хотел идти смотреть на труп и может быть даже злорадствовать, однако неудавшаяся утопленница и покорительница единственного и в данном случае дергающегося глаза всплыла в полном обмундировании, а когда на неё с неба упал и чуть не сбил мешок, командир в конец охренел от жизни. Но перед тем, как окончательно и бесповоротно впасть в ступор от исчезнувших синяков, эльф успел знатно прифигеть от длинны волос человечки, ведь огненный водопад теперь спадал аж до бёдер, хоть и был кое-как ещё собран в нелепую загогулину на голове. После того как ведьма покинула ручей с мешком через плечо, Йорвет решил подойти к речушке и прикурить трубку на бережку, ибо надо было подумать о столь интересном положении дел.***
Бёдра. Руки. Шёпот. Огненные волосы. Шелковистость кожи. Протяжный стон. Новая волна возбуждения промчалась от кончиков ушей к паху. Прикосновение чужих, но таких нежных рук заводили. Поцелуи чувствовались так ярко и горячо, что местами это было похоже на пытку. Однако почему-то очень не хотелось чтобы она заканчивалась. Захотелось нежно провести по спине, поэтому командир ско’ятоэлей, недолго думая, перевернулся вместе с девушкой так, что теперь он занимает лидирующую позицию. Резко переворачивая особу на живот, эльф провёл рукой по спине, пересчитывая позвонки и в конце кусая за плечо, перемещаясь на тонкую, но крепкую шею. Раздаётся одобряющий стон. Дева сменяет позицию и, резво "седлая" ушастика, наклоняется к лицу, но уходит от поцелуя, проводя язычком по уху и прикусывая самый кончик. Да-а-а… От этого внутренний эстет сотрясается в оргазме. Игривый укус за шею, как ответ на её язычок, что только что прошёлся по столь чувствительному уху. В ответ послышался стон и обратно ему мурлыкнули довольной кошкой: «Йорвет…»***
Очнулся Гроза севера внезапно, будто ему прилетело обухом по голове, хотя скорее всего это было ведро ледяной воды, но как эфективно. Пробуждение было не очень, начиная с того, что после выкуренной трубки, он решил прикрыть глаза и собраться с мыслями, оперевшись головой об дерево, пока сам Йорвет находился в положении лёжа, да уж, собрался. Времени прошло немного, а в голове у него недавно увиденная девушка и стояк, что явно сейчас ни к месту, ещё этот сон…***
Командир ско’ятоэлей вернулся с патруля не только не в духе от того, что у него теперь везде мерещится рыжая бестия, но и от того, что ни где не видно его правой руки — Киарана аэп Эасниллена. От этого факта Йорвет зверел чуть ли не на глазах. Это выражалось в резкий приказах, в излишней раздражительности, да такой, что рядом с ним можно было огрести, едва ли не за то, что ты не так дышишь. Нет, я не хочу сказать, что Йорвет слегка поехал крышей и похож стал на дерганную истеричку, но-о-о я на это намекаю. Если серьёзно, то вдобавок командира ско’ятоэлей всё больше настораживал ведьмак. Дело тут было не чисто. Также ни слуху, ни духу не было и от его лучшего друга, можно сказать, брата. От этих мыслей и отряд сидел как на пороховой бочке. Все были готовы браться за оружие и в любой момент стрелять и резать d'hoine.***
Сам эльф пытался прогнать своё наваждение. Ведь ведьма не выходила у него из головы, и выражалось это везде. На собственном патрулировании, если встретит рыжую лисицу или белку, то неосознанно сравнивал их мех с цветом волос у непутёвой d'hoine. Закаты напоминали её глаза, а шелест листьев и дым от курительной трубки напоминали ему о том случае на ручье. А ещё из головы не шёл тот сон. Как, собственно, и все те, что были после. Каждую ночь он жарко проводил во сне с огненной девушкой, а по утру он просыпался с каменным стояком, а иногда и от того, что эльф, который перетрахал за свою жизнь столько женщин, что и не сосчитать, кончил в штаны от творивщегося во сне. И каждое утро желание Старого лиса — навестить и оттрахать ведьму, только возрастало. И нагнуть её хотелось так, чтобы уж точно не являлась во снах. Всё так и могло продолжаться, однако в одну ночь ему приснился сон, который перекрыл все, что были до него и заставили эльфа с утра нервно выкуривать трубку со слегка бледноватым и потерянным видом.***
Они лежали в поле с золотыми колосьями, в небе солнце уходило за горизонт, уступая место грозовым тучам. Это был очень красивый закат, тучи сталкивались с закатными лучами, колосья шуршали из-за ветра, что бежал по полю и сопровождал грозу. Послышался раскат грома, а они всё лежали. В обыкновенных штанах, рубахах и лёгких сапогах. Без брони, но с любимыми клинками. — Как красиво! — восхищалась девушка, поднимаясь в положение сидя. Йорвет молчал, лишь наблюдал за огненной девой. Он тоже сел. Она сидела, положив локти на колени, и подставляла лицо уходящему солнцу, сзади ещё раз прогремело. Девушка вздохнула и задумчивым видом ошарашила вопросом: — Если я сегодня умру, то ты не сильно будешь грустить? От такого бедный эльф подавился и выпучил на неё единственный глаз. — Это ты к чему? — Ну как же! — восклицает, — сегодня решающая битва! Я не оставлю тебя и всех остальных здесь, умирать. Я буду щитом! — Сомневаюсь, что это хорошая идея… — Да шучу я! Авось не помру! — и шутливо ударяет кулачком по плечу. Сейчас она светлая, искренняя, улыбчивая и шутливая. Пошёл дождь. Гроза вступает в свои права. А девушка смеётся! Кружит в танце и в конце концов затягивает и Йорвета танцевать под дождём в грозу. А потом сон резко сменяется. Вокруг крики, кровь, боль и смерть, а его единственный луч света, да, он осознал, что не хочет никому отдавать её, она его душа, и эта светлая душа действительно приняла сильнейший удар на себя, она стала щитом и поплатилась за это. Сон сменился. Он идёт по полю битвы и ищет её – свой луч. И после получаса поисков — находит. Бледную как поганка, изрядно похудевшую, да так, что она была больше похожа на скелет с фиолетовыми синяками под глазами, а волосы… совсем недавно напоминавшие рыжее пламя... волосы были девственно белые, как первый выпавший снег. Вены были видны наверное все до единой, сама дева была больше похожа на труп, чем на живое существо. Свой лучик когда-то ярко горевшего солнца эльф прижал к себе, душой чувствуя как жизнь окончательно покидает её тело, а душа выскальзывает, словно песок через пальцы, время уходило… Вдруг девушка дёрнулась, закашлялась, сплюнула кровь и, открыв глаза, что уже не были цвета закатного солнца, а скорее выцветшие и словно неживые, но около зрачка всё ещё сияла искра заката. — Мы победили? — тихо прошептала она. — Да… — ответил он. — Теперь всё будет хорошо, — уже совсем тихо сказала она. — Не умирай, — чувствуя себя разбито, попросил он, — пожалуйста… — Живи, мой гордый эльф, прости, что не могу обнять тебя в последний раз, — словно листва в древнем лесу прошелестела она и огонёк в её глазах начал затухать. — Не бросай меня, — взмолился он шёпотом. — Прощай… — огонёк померк. В поле раздался надрывный мужской крик боли, отчаяния и горя. На припорошенной пеплом земле на коленях стоял эльф и прижимал к себе свой лучик света, что навсегда погас…