846 год
Удар. Боль. Удар. Боль. Раз за разом. Снова и снова. Ребро треснуло, а изо рта плеснула кровь, смешиваясь с потом на замученном бледном лице. В мыслях была пустота, обволакивая всю голову и превращая её в искусственный, ватный шар, который вот-вот порвётся. Следующий удар пришёлся на селезёнку, выбивая её и преобразовывая в какую-то кашу — слышно, как она хлюпает. Лицо почему-то они не трогали, предпочитая туловище. Может, в этом есть определённое сострадание. Лёгкие уже давно выбиты, затрудняя дыхание, а ногти вырваны, прекращая сдерживать кровь, поэтому пальцы полностью окрасились в тёмно-красный цвет. Пол испачкан, насквозь пропитавшись алой жидкостью. Желудок, скорее всего, тоже задет. Ноги в военных сапогах продолжали бить девушку, покрывая синяками, одаривая невыносимой болью, однако в этом заключался свой особенный шарм. Благодаря боли люди определяют, когда испытывать наслаждение от жизни, которого в этом месте так не доставало. Удары наполнялись смыслом, если становились сильнее простых радостей, чтобы впоследствии ценить их больше. Женское тело истекало кровью, оно превратилось в пятнисто-синее месиво, волосы спутались, испачкавшись в грязи. Она молчала, не пытаясь пошевелиться и даже заплакать — это уже далеко не первый раз. На боль было плевать, но вот внешне всё это выглядело отвратительно и требовало долгого заживления, но если не сопротивляться, то удары будут намного снисходительнее. Обычно на восстановление уходило около месяца, потом девушка вновь продумывала план побега, которому приходилось сгинуть вместе с полицейскими, смотревшими на неё насмешливыми глазами, которые в очередной раз смеялись и приговаривали: «Опять ты, Сеппэль...». Это уже семнадцатый раз за последние два года. И снова неудача. Риса была одержима — побегом, расследованием убийства, поиском Фарлана и Леви, созданием кинжалов, спасением мира. Каждый удар лишь придавал ей сил, потому что она держала в голове мысль, что страдает за своих родных, умерших в этом убогом месте. Глядя на могильные плиты с высеченными именами, она сжимала руку с Ронделем, слушая приятное потрескивание редкого дерева, из которого была создана закрученная форма рукоятки. Обычно она улыбалась, глядя на них, но вовсе не от безумия или скрываемой горечи... Наконец её жизнь наполнена смыслом, который она искала долгих двадцать три года. Сейчас оружейница жаждала найти убийцу отца, но не желала отомстить — она хотела справедливости, потому что видела в ней спасение людских сердец, которые постепенно покрывались гнойниками, вытесняя любые чувства. Деньги давно истрачены, напоминая о об её ужасном упрямстве, которое довело мать до инфаркта. Несколько месяцев мама лежала в постели, страдая от вечных болей в сердце, но лечение не помогло, поэтому вскоре она умерла, успев лишь рассказать об ударе по голове, лишившем её возможности спасти своего любимого мужа. «Это был кто-то высокий... Я видела его тень...» — данную вещь она проповедовала изо дня в день, внушая Рисе, что Леви невиновен, хотя она давно это знала. Может, кто-то просто решил сделать лезвие с похожим дизайном, да и приделать особенные гарды, которые известны только клану Сеппэль. Всего-то. Конопатый поднял Рису за спутавшиеся волосы, мокрые от пота и крови, и посмотрел в измученное, но расслабленное лицо. Капрал стоял рядом, покуривая папиросу с поверхности, и глядел на преступницу с сожалением, которое часто просматривалось в его уставших карих глазах. Морщины заиграли на лбу, когда Риса открыла глаза и не выдала ожидаемых слёз. Капрал лишь фыркнул. — Ладно, хватит, отпустите её, — сказал капрал Фредж, потушив исчерпанную табаком папиросу. Из-за неё он разговаривал более низким голосом, который делал его ещё старше. Рядовые солдаты усадили Сеппэль на стул, размазывая по лицу противную смесь разнообразных жидкостей. На щеке красовался огромный синяк, напоминая об очередном провале. Закашлявшись, Риса улыбнулась, что выглядело жутковато, ведь зубы полностью покрыты кровью от забитых внутренних органов. Капрал сел на корточки, всматриваясь в изумрудные глаза девушки. — Риса, послушай меня, — вздохнул Фредж. Девушка продолжала сидеть неподвижно. — У меня нет удовольствия избивать тебя, но таков устав — либо штраф, либо телесные наказания. Увы, денег у тебя больше нет. Риса наконец подала признаки жизни и сплюнула вязкую кровавую слюну прямо в лицо офицера. Тот зажмурился и выдохнул, но не стал злиться, прекрасно понимая, что чувствует девушка, у которой сейчас отбиты многие органы. — Я понимаю тебя, но и ты пойми нас. Сбежишь ты — мы отправимся под трибунал. Давай сделаем так, как будет лучше всем: успокоимся и займёмся каждый своим делом. Мы охраняем город, ты делаешь ножики. — Кинжалы... — поправила Риса хриплым голосом, тут же начиная кашлять и отхаркивать подступающую кровь. Никто не смеет называть настоящее искусство какими-то «ножиками». Такому место только у него в заднице. — И... некоторые убегали из города... что-то я не замечала трупов в куртках с единорогом у стеночки. — Забавно, Риса Сеппэль, но ты права. Я это так... на всякий случай. Вдруг нашему великому королю взбредёт в голову ввести казнь провинившихся полицейских, — с насмешкой ответил Фредж. Риса нахмурилась и выдавила подобие улыбки. — Я всё равно не перестану пытаться... а потом... вы все будете целовать мне пятки, как спасительнице ваших ленивых задниц. Из-за подобного заявления комната наполнилась басовым солдатским смехом, но Винфрид Фредж лишь слегка усмехнулся. — И от кого ты собираешься нас спасать? — спросил мужчина. — От титанов. Офицер военной полиции по-отечески покачал головой, как родители реагируют на любую сказанную глупость их чадом. — Риса... мой тебе совет... Живи спокойно хотя бы ради своего отца, который точно не хотел бы, чтобы ты калечила себя бессмысленными попытками убежать. Упоминание папы подействовало на девушку как импульс, поэтому она снова сплюнула и прорычала: — Не смейте о нём говорить! — Не обижайся, — вздохнул Винфрид, — я не желаю тебе зла, поверь. Фредж поднялся на ноги, опираясь на свои слабые старческие ноги. Капрал кивнул своим подчинённым, посматривая на часы главной башни, и пробормотал что-то про приезд секретаря Каспара Манфреда. Что, уже день поставки? Был же только на днях... Каспар Манфред — доверенный работник Вернера Бруно, хозяина главной монополии Митры, являющейся основой всей химической промышленности Трёх Стен. Из-за нападения титанов год назад предприятия Бруно потеряли свою прибыль вместе с сокращением населения на одну пятую часть. Из-за краха Стены Мария их государство переживало мощнейший экономический кризис, поэтому пришлось подключать крайние меры, направленные на увеличение рождаемости в Подземном городе ради дешёвой рабочей силы. Начали появляться первые медпункты, наделённые последними лекарственными разработками, а также овощные магазины, забитые различными полезными продуктами. Из-за недостатка места снесли многие пивнушки и бордели, тем самым сократив риски распространения половых заболеваний и бесплодия. Пока поверхность зализывала раны, пристанище преступников цвело и пахло. Жизнь в Подземном городе стала в разы лучше, однако Риса жила лишь одним побегом, постоянно стараясь использовать все возможности, в том числе и поставки продуктов. Она пробиралась в телеги, по максимуму скрываясь от глаз полицейских и грузчиков при помощи тканей и ящиков, но на городском контроле её всегда ловили, не давая и шанса на спасение. Сначала за этим следовали огромные штрафы, а затем, когда деньги закончились, бесконечные избиения, после которых девушка долгое время не могла работать. Тогда приходилось нанимать работника, чтобы тот стоял за прилавком и впаривал творения всякому сброду. Отец запрещал вмешивать в их бизнес посторонних лиц, но иного выбора у Рисы не было, иначе оружейная простаивала бы месяцы напролёт. Семнадцатилетний Полди Рейн до боли в сердце напоминал покойного Карстена, но более приемлемого и подходящего человека, которому можно доверить семейные реликвии, просто не нашлось. На самом деле он был очень милым мальчиком, явно имеющим тягу к прекрасному. Когда солдаты вышли, Риса сильно прокашлялась, отхаркивая остатки вязкой жидкости, застрявшей в горле и мешающей дышать. Пошевелив ногами, исцарапанными выступающими кусками каменной плитки, которой был покрыт старый пустующий дом, где осуществлялись все наказания военной полицией, девушка поняла, что они более менее в порядке, и идти она сможет. На месте старого двухлетнего шрама сейчас красовалась глубокая царапина с уже покрывшей её корочкой. Всё-таки сумев встать на ноги, Риса заметила, что её немного шатает, а перед глазами сверкают быстрые искорки, вспыхивающие от любого движения. Подняв валяющийся в стороне Гольбейн, характерной чертой которого выступало ребро на рукоятке, она отряхнула его от пыли и вынула из ножен, смотря на своё пугающее отражение в сияющем стальным блеском лезвии. Выглядела Риса ещё хуже, чем обычно — кожа трупного оттенка, глаза впалые, синяки под глазами доходили до костлявых щёк. Если жизнь в городе и стала лучше, то девушка совсем истратила все признаки хоть какой-то женственной красоты, превратившись в побитую курицу, которую собираются готовить из-за болезненного вида. Полди часто говорил ей перестать пытаться, однако Риса лишь плевалась и упрямилась, иногда грозясь уволить его за такое. Хотя, стоит признать, малыш Полди всегда помогал, если она попросит, прямо как Карстен. В очередной раз сплюнув, подчиняясь старой привычке, Сеппэль нахмурилась и улыбнулась, осознав, что только что её жизнь снова наполнилась смыслом и желанием что-либо изменить. Риса была готова терпеть любую физическую боль, если это поможет в полной мере насладиться последующим ужином и тёплой постелью, которая в эти дни казалась мягче легендарных облаков, о которых в Подземном городе постоянно ходила молва. Риса, положив руки на закреплённые на поясе ножны, двинулась к выходу, лениво перебирая тонкими ногами. Голова по-прежнему гудела, а синяк щипал, покрываясь кровоподтёками. Нужно было добраться до магазина, чтобы Полди смог обработать раны и забинтовать порезы, но пришлось бы опять выслушивать нравоучения о том, какая она недальновидная. Старая тема. Улицы были оживлённее, чем обычно. Связано это с трепетным ожиданием продуктов и медикаментов, поступающих в больших объёмах, тем самым повышая уровень жизни. По каменным дорогам бегали детишки, играя в догонялки, торговцы зазывали покупателей, махая руками. Риса привлекала внимание, и если тогда, два года назад, увидеть кого-нибудь избитым в Подземном городе не являлось редкостью, то сейчас изменились нравы, поэтому люди поглядывали на неё и перешёптывались, явно не испытывая жалости. Отворив деревянную дверь магазина всё ещё с трещиной посередине, Сеппэль ввалилась в тёплое помещение, спотыкаясь о порог и падая на живот, тем самым обновляя невыносимые болезненные ощущения. Полди резко оторвался от очищения и так блестящего лезвия и подскочил к девушке, поддерживая её и помогая встать. — На этот раз тебя побили не так сильно... — решил пошутить Рейн, но резко замолчал, завидев скорченное болезненной гримасой лицо. — Извини. Парень взял Рису на руки и понёс в направлении крошечной каморки, служившей своеобразной комнатой отдыха в магазине, а также жилищем осиротевшего Полди, продавшего дом, чтобы прокормить себя и свою младшую сестру. Однако вскоре она всё-таки умерла от чахотки. Рейн же отчаялся и запил, пропадая среди пьяниц, но Риса, завидев бедного подростка в кругу бандитов, решилась помочь. С тех пор он больше не пил, но иногда сутками стоял у могилы семилетней Герти. Жить у неё в пустом доме отказался. Посадив раненую девушку на жёсткий матрас, пропахший сыростью подвала, кудрявый парень потянулся к коробке с остатками медикаментов, копаясь в куче всякого барахла, затем вытащил спиртовой раствор, йод и растрепавшийся бинт. Капнув на кусочек ткани, Полди поднёс руку к щеке Рисы, аккуратно прикасаясь. Девушка поморщилась, но особо не выразила свою боль, предпочитая потерпеть и не создавать лишнего шума. Стянув с себя жилетку и рубашку, оставаясь в обрезанной майке, прикрывающей маленькую грудь, она повернулась к нему спиной, чтобы он смог обработать и спину, лишь после этого приступив к самому больному — животу и грудной клетке. — Вроде спина не слишком пострадала: пара царапин и синяк. Заживёт быстро, — радостно проговорил Полди. Сеппэль облегчённо выдохнула и расслабилась — на одну проблему меньше. — Всё, давай, поворачивайся, — произнёс парень, убирая остатки использованного бинта. Риса послушалась. Майка напрочь пропиталась кровью, превращаясь в изрезанную тряпку, поэтому Риса быстро сняла её, совершенно не стесняясь сидящего рядом семнадцатилетнего парня, у которого наверняка бушуют гормоны внутри. Он даже не шелохнулся, давно привыкнув к подобного рода «процедурам». Приступив к обработке и очищению ран, Полди полностью сосредоточил своё внимание на груди девушки, на что она ухмыльнулась. — Пялишься и не стесняешься? — Да на что мне смотреть? На дряхлое старческое тело? — Мне двадцать три! — возмутилась Риса, действительно обижаясь на такое заявление. Она чувствовала себя старой девой, но сейчас было точно не до того. Мозг сосредоточен лишь на одной цели. — По сравнению со мной ты старушка, — засмеялся Рейн, уже начиная заматывать бинтом женское израненное тело. — Молодёжь совсем наглеть начала... — Уже говоришь как старушка. — Да иди к чёрту! Но Полди резко перестал улыбаться и о чём-то серьёзно задумался. Риса решила его не спрашивать, потому что сама очень устала и не хотела говорить о чём-то тяжёлом. Рейн же решил прервать гнетущую тишину, обрезая бинт и заканчивая работу. — Твоя сестра заходила, — сказал парень, давая Рисе кофту. — Волновалась. Отношения Рисы и Амари резко улучшились после того, как они обе лишились родителей. Оставшись вдвоём, им нужна была обоюдная поддержка, и это их сблизило как никогда раньше. Амари часто заходила в магазин и они могли проговорить до самого утра, совершенно не устав друг от друга. Сестра до сих пор работала в борделе, но уже не в качестве обычной проститутки, а начальницы, сместив одну сорокалетнюю женщину, которая уже была неспособна завлекать клиентов. Прибавив в весе, сестрица в свои тридцать лет походила на солидную состоявшуюся госпожу. — И что? — Оставила тебе, — ответил Полди и взял какой-то небольшой свёрток, затем протянул Рисе. Девушка развязала верёвки и обнаружила четыре свежих красных яблока, которые пахли настолько выразительно, что пропитали своим ароматом сырое помещение оружейного магазина. Почувствовав себя счастливой младшей сестрёнкой, Риса легла на кровать, прижимая свёрток к груди и вдыхая сочный и сладкий запах свежих фруктов.***
Сияние от лезвия, освещённого слабой, почти догоревшей свечой, напоминало Рисе об ответственности, свалившейся на её ослабевшие плечи. Наследие клана Сеппэль до сих пор лежало на ней, делая из неё своеобразную рабыню, вынужденную раз за разом делать кинжалы. Однако, на удивление, мысли об этом приносили ей удовольствие как уже состоявшемуся творцу. Девушка вынула из ножен Рондель и посмотрела на своё отражение: выглядела она на порядок лучше, чем сразу после избиения, даже походила на молодую женщину. Полди каждый раз говорил, что на ней всё заживает, как на собаке. Интересно, это комплимент? Когда она выберется на поверхность и найдёт убийцу, то уничтожит и этот Рондель, и тот, что у Леви, а также «Смертоносный», как она обозвала кинжал, с помощью которого чужак убил её отца. Сейчас она сидела и точила лезвие Квилона, полностью повторяющего средневековый меч. Изготовила она его сама, чему искренне поразилась — совсем без кузнечного образования — просто возник образ перед глазами. Странное чувство, когда ты садишься за стол и уже знаешь, что делать. Услышав зазвеневший колокольчик, уведомивший о новом покупателе, девушка сложила в ножны острый Квилон, закрепила его на поясе и вышла из мастерской, которая теперь располагалась здесь, а не в вечно пустующем доме. Полди, стоявший за прилавком, уставился на клиента и на несколько секунд замер. Вернее, клиентку. Ей оказалась совсем молодая и красивая девушка с блестящими золотыми волосами и лёгким бронзовым загаром. Значит, с поверхности. После кризиса восемьсот сорок пятого года сюда часто спускались аристократы либо просто на экскурсию, либо чтобы что-нибудь купить. Магазин Сеппэль был довольно известен своими изысканными кинжалами, которые часто преподносились в качестве подарка. Это радовало Рису, так как это было знаком истинной ценности искусства. Девушка широко улыбнулась, рассматривая витрины с кинжалами, задевая своим голубым платьем грязный пол. Кружева служили признаком достатка, а аккуратные хрупкие руки говорили о том, что она совсем не трудилась физически. Риса невольно посмотрела на свои ладони, покрытые чёрным лаком и многочисленными мозолями от долгого пользования кузнечным молотом. Ну ничего, главное, что в голове... Ведь так? Полди совсем не стеснялся пялиться, а девушка смотрела на него в ответ, совсем не с отвращением, а с неким интересом, который излучали её небесно-голубые глаза, словно у принцессы из детской сказки. — Здравствуйте, подсказать что-нибудь? — прервала довольно интимную обстановку Риса, по-быстрому вытирая руки о пропахшую лаком тряпку. Девушка прокашлялась и выпрямилась, отворачиваясь от настырного взгляда кудрявого парня. — Я ищу подарок отцу на юбилей. Он огромный поклонник фамильных кинжалов клана Сеппэль, — ответила принцесса таким нежным голосом, что Рисе снова стало неуютно от собственного грубовато-хриплого альта. — Есть какие-то предпочтения? — Эм... он давно говорил про... Даллок... — приложила девушка тонкий пальчик к своим губам. — Баллок, — поправила Риса, явно недовольная коверканием фамильных реликвий. — Да! Баллок! Именно... — весело ответила принцесса, как вдруг, услышав шаги снаружи, быстро забежала за прилавок, явно напугавшись. Полди дёрнулся, когда она дотронулась до его пояса, уткнувшись носом в его живот, тем самым умоляя помолчать. Риса с недоумением смотрела на неё, но решила подыграть, а потом расспросить. Колокольчик вновь зазвенел, а дверь распахнулась, ударившись о стену, и в помещение вошёл высокий мужчина в дорогом костюме и с тростью в правой руке. На голове красовалась шляпа, а лицо покрыто аккуратной рыжей щетиной. — Здравствуйте, господин Манфред, — улыбнулась Риса, узнавая постоянного клиента, слегка опустив голову в знак приветствия. Секретарь в ответ поклонился. — Добрый вечер, госпожа Сеппэль, — сказал Каспар своим ласковым баритоном. Оружейнице он нравился, потому что был вежлив и вёл себя крайне уважительно к жителям Подземного города. Платил всегда больше, чем нужно, убирал в кафе сам, называл её госпожой, проявляя почтение. Иногда Рисе становилось стыдно, когда она пользовалась им ради побега, и то неудачно. — Чего желаете на этот раз? — Мне нужен Баллок. Господин Бруно достаточно наслышан о нём и очень заинтересован, — произнёс Каспар Манфред. Риса задумалась; Баллок был в единственном экземпляре, и его уже захотела девушка, но сказать об этом нельзя, так как, наверное, не зря она скрывается. Приняв решение, она с сожалением нахмурилась. — Извините, господин, но последний Баллок купили сегодня утром. Манфред вздохнул, но не разозлился. — В таком случае прошу прощения, леди, за беспокойство. Зайду в следующий раз, — сказал Каспар. — Надеюсь, вас можно попросить сделать его. Если понадобится, заплачу двойную цену. Риса в голове поблагодарила незнакомую девушку за то, что у неё теперь появилось выгодное предложение, поэтому она счастливо улыбнулась секретарю, после чего он вышел, попрощавшись. После того, как дверь захлопнулась, принцесса оторвалась от измученного сладкими ощущениями женской близости Полди и встала, с виноватым видом прошагав на прежнее место. Риса с вопросом посмотрела на неё. — Извините... — замялась принцесса, перебирая складки платья. — Моё имя Марлис Бруно, я... — Бруно?! — воскликнул Рейн, оглушая весь магазин. Риса ударила его по спине, тем самым пытаясь заткнуть. — Прости... Ты... Вы... Родственница Вернера Бруно? Принцесса смущённо улыбнулась и опустила голубые глаза. — Да... Я его дочь. Хотела сделать ему личный подарок на день рождения, вот и пробралась сюда тайком, — совершенно непринуждённо проговорила Марлис, не думая о последствиях. Риса начала осознавать, что этот день она запомнит надолго, и уже хотела засмеяться, как в голову пришло осознание. Тайком... Девушка резко подошла к принцессе и схватила её за плечи. — Тайком? Тебя не заметили? Испуганная госпожа Бруно уставилась на Рису, не понимая такой реакции. — Д-да... Я забралась в карету Касп... господина Манфреда, когда он заезжал к нам домой за документами, — от страха выдала всё девочка. — Меня не заметили. Кареты не проверяют, потому что они закрыты... Рисе хотелось визжать от радости. Наконец-то у неё появился настоящий шанс выбраться на поверхность! Сердце наполнилось адреналином и бешено запрыгало в груди, а израненные ноги вновь начали шевелиться как обычно. Теперь-то точно никто её не остановит! Резко вынув заточенный Квилон из ножен, Сеппэль схватила девочку, немного путаясь ногами в складках её платья, и подставила к горлу кинжал, до смерти её напугав. Полди дёрнулся, закричав: — Дура, ты что делаешь?! Немедленно отпусти её! — Заткнись! — ответила Риса, смотря на верного работника безумными жаждущими глазами. Если раньше она не могла ни с кем так поступить, так как всю жизнь отец внушал ей помогать и любить людей, в чём она видела смысл жизни, то сейчас всё изменилось — у неё другая, более обширная цель, достижение которой стояло в приоритете, поэтому, принявшись за это дело, Риса чётко осознавала то, что ей когда-нибудь придётся пойти по головам. — Вы убьёте меня? — со слезами на глазах проговорила девочка. — Нет, я не убийца! — прорычала Сеппэль. — Но если ты выведешь меня отсюда на поверхность, то я пообещаю, что не выколю тебе глаз. — Хорошо! Пожалуйста, отпустите меня! Я всё сделаю! Оружейница действительно отпустила её, но продолжала держать за руку, чтобы та не удосужилась убежать, и быстро схватила ножны с Ронделем, закрепляя их на поясе. Всё ещё не выпуская из рук Квилон, она кивнула напуганному Полди и вручила Марлис Баллок, имеющий довольно необычную форму. — Можешь не платить.***
Улицы продолжали наполняться людьми в ожидании продуктов и лекарств, а Марлис вела Рису к карете Каспара Манфреда, усыпанную позолоченной тканью. Богачка плакала, но оружейницу это не трогало, ведь прямо сейчас она пребывала в экстазе от удачного шанса совершить то, ради чего она страдала два последних года. Люди не обращали на них никакого внимания, видимо, всё ещё не отвыкнув от плачущих красавиц, поэтому особых проблем на пути не было. Добежав до кареты, девочка быстро достала украденные ключи и открыла дверь, вмиг пробираясь внутрь и помогая Рисе, чтобы та не отставала. Сразу же оторвав подушку сидения, она указала забираться туда Рисе, после чего она без лишних раздумий сделала это. Было ужасно тесно, однако вполне терпимо, если сравнивать с теми же избиениями военной полицией. Сама же Марлис села сверху, видимо, решившись выдать себя, ведь такое удачное место занято. Через некоторое время дверь кареты отворилась и в неё вошёл Каспар Манфред, явно шокированный неожиданной встречей с малышкой Марлис, да ещё и с Баллоком в руках. — Лисса, ты что здесь делаешь? — спросил секретарь, хватая её за плечи и вглядываясь в красные заплаканные глаза. — Ты плакала? Марлис лишь покачала головой и обвила руками шею Каспара, ещё больше разрыдавшись. Мужчина по-отечески погладил её по голове и затем поцеловал сухими губами в лоб. — Теперь всё хорошо... Обещай, что всё мне расскажешь... Девочка лишь кивнула и легла на плечо Манфреда, начиная успокаиваться. Она понимала, что Риса вовсе не злая, просто слишком отчаялась, судя по тому, что была сильно избита, ведь она же прикрыла её перед Каспаром... У малышки Марлис сжалось сердце от сочувствия девушке-жительнице Подземного города, которая никогда не видела ни яркого света солнца, ни прекрасной луны. Она выглядела до невозможности худой и слабой, однако так сильно прижала к себе, что трудно было поверить в то, как тощая девушка может быть настолько сильной. Если Лисса попросит, то вполне может разузнать о ней побольше, так как искренне восхищалась её талантом в создании кинжалов. Каждый имел своё название, особенности, дизайн — признак настоящей страсти к своему делу. Госпожа Сеппэль была крайне интересна её отцу, но вряд ли будет правильно сдать её, поэтому не особо самостоятельная Марлис решила разобраться со всем сама, ну или в крайнем случае попросить помощи у друга. Он будет доволен, что она так удачно выполнила его поручение. Может быть, у них с Рисой выйдет взаимовыгодное сотрудничество, которое положит начало их новой жизни.