Префектура Токио, регион Канто, город Митака
6 ноября
Слабый теплый ветерок без усилий сорвал с деревьев несколько жёлтых листов, желая украсть на танец, разбавить алые краски поздней осени оранжевым и золотистым. Лето прошло слишком быстро для учеников, довольно шустро для их учителей и как-то уж очень медленно для родителей детей. Во всяком случае, сентябрь втёк незамеченным, сливаясь теплотой с последними днями августа, а там продолжил проплывать дальше, медленно, как кошка, переступая с мягкой лапки на лапку, направляясь в более позднюю осень и наконец зиму.
Что в этом году, что во все прошлые, ноябрь радовал если не ярким солнцем, то хотя бы теплыми объятьями в пасмурные дни, по утрам щекоча ощутимой прохладой, словно предупреждая, что людям не стоит заигрываться и забывать, какое на улице время.
Дазай не имел особых предпочтений касательно сезонов, ведь каждый был по-своему хорош, и также по-своему абсолютно не интересен ему. Разве только пресловутый последний месяц осени был мужчине таки по вкусу — это время ловли снежных крабов, к которым Осаму питал нежную страсть ещё больше, чем к безделью или времяпровождению со своим коллегой по цеху.
— Чуя, тебе уже за тридцатку перевалило, — без веской причины напомнил шатен, пользуясь случаем и раскручиваясь в офисном кресле Куникиды, пока тот отсутствует в учительской. Собственного места у шатена не было, да и колесики этого стульчика слишком манили к себе, чтобы оставаться в стороне. — А выглядишь на тринадцать.
Накахара привык за всё время к таким выпадам и почти не обратил внимания на приставучую заразу, продолжая заполнять ведомости, порученные ему завучем, в чьём кресле Дазай ездил добрых минут десять.
В своё время Чуя даже радовался, что пока другим преподавателям приходится проверять тетради и тесты учеников, ему нужно только следить, чтобы дети совестно выполняли физические упражнения и не сломали себе ничего. Однако отчетности догнали беззаботного физрука, а сваливать на кого-то свои обязанности Накахара считал последним делом — он не какой-то там Дазай.
— А, ты все-таки записался на курсы йоги и медитации, как я тебе советовал? Такой спокойный, прямо буддистский монах, — Осаму не спешил успокаиваться, намереваясь получить хоть какую-нибудь реакцию. Вампиры сосут кровь, потому что хотят кушать. Энергетические вампиры сосут энергию, потому что им нужно питаться. Дазай тоже мог бы сказать, что сосет из Чуи нервы по какой-то причине, но глагол в этом случае ему как-то был не по душе. — Ясно, почему землетрясения в последний месяц прекратились.
— Это поправимо, — голубые глаза сверкнули из-под рыжей челки. — Эксклюзивно для тебя —
сотрясение. А теперь захлопнись наконец, я занят.
— Встряхнешь меня? — игриво поинтересовался мужчина, подъезжая поближе и облокачиваясь о стол, за которым Чуя так усиленно делал умный вид, что-то чиркая в бумагах. Как-то раз Дазай испортил его заполненные документы и получил за это пинка под
неодобрительный взгляд Доппо, который, подумать только, даже не сделал Накахаре ни единого замечания.
— Это тебе скоро под тридцатник самому, а ума как у ракушки, — заворчал в ответ рыжий, понимая, что не может больше сконцентрироваться на и без того нудной формальщине. Как и обычно, во всех бедах крайний этот потомок слендермена в бинтах.
Шатен хмыкнул, встряхивая головой и копной спутанных волос, чтобы не кружилось перед глазами. Куникида уже не раз выпихивал его со своего места, вопрошая, какого черта ему нужно устраивать цирк и детсад в одном. Осаму пожимал плечами, заявляя, что готовится лететь в космос и ему нужно развивать что-то там посредством кручения на этом чудесном стуле. Блондин предпочитал пропускать мимо ушей этот бред сумасшедшего, подумывая, что ещё немного и он сам отправит своими руками нерадивого ассистента в космос. А Накахара ему ещё и подсобит, ибо это у них с Доппо общая проблема.
— Откуда ж тебе знать, что там у ракушки, если ты ни одну, кхм, «ракушку» ещё не исследовал, — негромко пробормотал Дазай, приблизившись почти вплотную. Чуя сперва даже не поднял голову, не сразу понимая смысл сказанного. Лучше бы и не поднимал — лицо Осаму оказалось слишком близко.
— А ты о чем? — Озадачился мужчина, закидывая рыжий встрепанный хвост за спину, чтобы не мешался, при этом
случайно шлёпая им коллегу по лицу. Дазай как-то предлагал заплести ему косу, за что был бит. Чуя надеялся, что он никогда не узнает, как в детстве матушка действительно заплетала рыжика, цепляла миленькие заколочки и даже бантики, потому что жутко хотела дочку, а родился он. Слава Ками-сама, что потом родилась её племянница Кёка и она переключилась на неё.
— А всё о том же, — Осаму воровато огляделся, входя в раж и разыгрывая спектакль одного актёра, ведь здесь они были вдвоем. Затем кареглазый несколько раз демонстративно протолкнул указательный палец в кольцо из пальцев второй руки, имитируя половой акт.
— Вот долбоеб озабоченный, — Чуя скривился, молниеносно быстро ударив его по рукам.
— А ещё утром был «долбоеб тупой», — Дазай драматично охнул, прижимая руки к груди.
— И тот, и этот. Причем неисправимый, — свысока заявил Накахара с таким видом, словно был в крайней степени отвращен. — Кто вообще
так говорит?
— Как?
— Ракушки.
На это Дазай совсем уж потеснил Чую, подбираясь непозволительно близко.
— Ракушки, Чуя, потому что ты так же проникаешь в их влажные недра, — низким голосом проговорил шатен рыжему на ухо, вызывая у того мурашки. Чуя был чувствителен к шорохам и шепоту, потому сразу же ткнул его локтем под ребро.
— Я тебя самого в ракушку сейчас скручу, — таким же шепотом ответил Накахара, наблюдая, как Дазай пытается изображать страдания и боль, с трудом скрывая гаденькую усмешку. — Езжай давай отсюда.
— Ба-а-ака, — совсем по-детски заныл мужчина, не успев даже самостоятельно отодвинуться с креслом подальше, как Чуя помог ему, толкая ногой, из-за чего Дазай резко отъехал на приличное расстояние и чуть не выпал из кресла. Был бы кто постоянно рядом с ними, и их быстро бы обоих уволили за такое ребяческое поведение.
Чуя хоть бывал серьёзным, да и вообще вёл себя как настоящий взрослый. Просто попал под кое-чье дурное влияние. Но каков человек, таково и влияние.
Два года назад Накахара Чуя по префектурному направлению, прямиком из столицы, появился в этой школе, даже не подозревая, на что подписался. Преподающему здесь физкультуру Тачихаре Мичизо было тяжело справляться с нагрузкой, отчего ему планировали предоставить ассистента в помощь, но таковых не нашлось, а у Чуи была лицензия и он не согласен был работать за гроши. Он же не мать Тереза, чтобы пять дней в неделю тренировать кучу детей бросать мячи и прыгать в высоту бесплатно.
С первых же дней мужчина спокойно влился в коллектив, потому как зажатым не был и новые знакомства любил. Остальным он понравился, да так, что спустя довольно короткий срок за ним закрепили букацу по дзюдо. Чуя, конечно, особо в восторге не был, ведь неоплачиваемые внеурочные занятия не входили в его планы, однако это был также неплохой шанс освежить в памяти времена юности, когда сам Накахара в школе занимался единоборствами.
На самом же деле он никогда и не собирался становиться учителем, планируя дальше учиться не по общеобразовательному направлению, а по профессиональному. Мать была не в восторге, ведь такой выбор закрывал любимому сыночке дорогу в ВУЗ, но Чуе было плевать — он видел себя в спорте и только там.
Жизнь, правда, распорядилась по-другому, не прислушавшись ни к желаниям авторитарной матери, ни к желаниям её свободолюбивого чада.
Дазай тогда не мог пропустить такое событие, как появление нового человека в их большом коллективе, потому моментально бросил всякое занятие и отправился вынюхивать что к чему. Осаму хотелось увидеть новоиспеченного коллегу даже больше, чем девочкам-старшеклассницам своего учителя. Решив, что или сейчас, или никогда, шатен ускользнул из-под надсмотра своего блондинистого мучителя и направился первым делом в место обитания не обремененных умом качков — школьный спортзал. Тачихара, по правде говоря, ни под одну из этих двух категорией толком не подпадал.
Жаждущий утолить интерес мужчина был настолько рассеян, что даже толком не ощутил боли от столкновения с невысоким рыжим мальчиком в спортивной форме. Ну не смотрят оба себе под ноги, с кем не бывает, не беда. Дело только в том, что Дазай вопросительно вскинул бровь, в замешательстве глядя на парнишку, понимая, что что-то здесь не состыкуется.
«Малыш, а ты в каком классе?» — тут же спросил шатен, прежде чем угрюмый рыженький двинулся прочь. В их школе были только старшие классы, а этот выглядел как ученик начала средней школы от силы. К тому же, ему вообще показалось, что дите красится — не может же от природы быть настолько ярким рыжим, как лисий хвост. Да и это как раз подростки бесятся, экспериментируя и получая потом по ушам за нарушение устава школы.
Харизма ассистента учителя математики как-то не сработала на юноше — тот безмолвно пошел прочь, явно куда-то торопясь. Дазай лишь вздохнул, качая головой — невоспитанные в наше время дети, это неопровержимый факт. Ни «извините, сенсей», ни поклониться — взял да убежал.
Опомнившись, за чем и куда направлялся, Осаму быстро возобновил путь, успев как раз к началу урока. Не успел мужчина войти в спортзал, как ему с размаху прилетело мячом по лицу. Причем довольно тяжелым, как кареглазый успел заметить, потирая ушибленный лоб.
Их новый физрук уже хотел было немедленно извиниться за косую подачу ученика, который желал похвастаться перед учителем умениями. Стоило ему присмотреться к пришедшему, как он ухмыльнулся, засунув руки в карманы спортивок.
«Ты сегодня вместо баскетбольной корзины? Рост подходящий» — громко сказал тогда тот самый рыжий мальчик, с которым Дазай буквально только что столкнулся в коридоре.
Шатен сперва удивленно похлопал глазами, ибо его застали врасплох. А уже за доли секунд расплылся в ответной ухмылке, не сдержавшись — такой интересный оказался новый учитель, и заскучать явно не даст…
Дазай мог бы вечность вот так ностальгировать об их первой встрече, если бы в настоящий момент кто-то беспощадно не ткнул его в щеку чем-то острым. Это оказался Чуя с линейкой. Рядом словно из ниоткуда возникла высокая фигура Доппо и Осаму только подивился тому, как не заметил ни приближение рыжей катастрофы, ни блондинистую тревогу во плоти.
— Приём, Дазай, приём, — Чуя спешил вернуть коллегу к реальности, больно тыкая острым краешком линейки. — Тебя часом не контузило?
Дазай мрачно подумал, мол, как тут не контузит, когда Накахара по жизни вещает на крайних громкостях, а частенько ещё и прямо на ухо, улучая момент, когда Осаму сидит и до него реально дотянуться.
— У нас урок через десять минут, поторопись, — кивнул Куникида, кивая на циферблат наручных часов и непростительно нагло пропуская мимо ушей оскорбления в адрес своего ассистента. Он всегда следил за соблюдением этики и всего такого, но, видимо, считал, что его полномочия на защиту Дазая не распространяются.
Осаму растерянно поглядел то на одного, то на другого, ещё не полностью вернувшись в реальность из мира приятных и не очень воспоминаний.
— Чуя, а ведь линейка это единственное, что ты за всю жизнь кому-то присунул, правда? — Совершенно неожиданно спросил Дазай с пустым выражением лица, глянув на голубоглазого подле себя.
На урок шатену пришлось идти с гудящей от затрещины головой, под аккомпанемент нравоучений Куникиды, который вещал, что с коллегами нужно себя вести уважительно и почтительно и что Дазай сам провоцирует всех и каждого.
На это Осаму надул губы, показательно скрестив руки от великой обиды. Он это обсуждать не собирался, гордо шагая за Доппо к нужному кабинету. К слову, кареглазый настолько хорошо играл в уязвленное достоинство, что прошел мимо нужного класса и Куникиде пришлось с силой дернуть его за ворот обратно, затаскивая за собой.
3-С класс, у которого они должны были вести математику, любил этот урок всей душой только из-за клоунского развлечения в виде Дазай-сана, мастерски передразнивающего Куникиду-сана у него за спиной, делая моментально невозмутимый скучающий вид, стоило Доппо повернуться к нему.
Чуя, оставшийся наедине с собой, отодвинул стопку документов, развалившись в кресле. Во время их с Осаму пререканий всё отходило на второй план, и только после ухода шатена (а его частенько забирал Куникида, уводя прочь, словно мать непослушного ребёнка с детской площадки) рыжий наконец ощущал усталость и даже толику скуки.
Говорят, что без кота и жизнь не та. У Накахары язык не поворачивался называть мерзавца котом и оскорблять всё кошачье семейство, но без Дазая действительно будни были слишком размеренны и однообразны. Не то, чтобы Чуе нужна была его компания — вовсе нет, упаси Ками-сама, он никогда не то, что вслух — он сам себе не признается в таком. Просто был как-то прецедент — Осаму капитально заболел и не появлялся на работе, а в те дни Накахаре было как-то всё не то.
Их медсестра, Акико Йосано, которая на пару с учениками 3-С класса часто наблюдала сцены из жизни коллег, молча усмехалась, без труда улавливая такие разительные отличия в настроении рыжего, которые, как он полагал, в глаза не бросаются. Нет, конечно, не бросаются, всего лишь медсестра, зам.директора и ещё несколько человек совершенно точно заприметили неладное.
Сам Чуя ничего в упор не замечал, не признавал и вообще советовал Дазаю увольняться и ехать ловить крабов куда-нибудь подальше, а желательно вообще вон из префектуры Токио.
Дазай со знанием дела отвечал, что самого главного краба в своей жизни он уже поймал, только тот оказался уж больно мелковат и зубаст. Чуя не успевал отвесить ему затрещину, потому что до него доходило с опозданием.
