***
В классе невозможно было сконцентрироваться. Конечно, Ланга сидел рядом с Реки, что обычно не было проблемой, нет, они были друзьями, они были просто друзьями, и Ланга мог справиться с такой мелочью, как сидеть рядом с Реки и смотреть, как он корчит рожи за доской. Вот только Реки продолжал делать то, что он делал, когда тыкал языком в щеку, чтобы сосредоточиться, и мозг Ланги сходил с ума, думая о языке Реки, и о том, как язык Реки касался бы его собственного, и нет, это должно быть отвратительно. Это определенно должно быть отвратительно. Почему он вспотел? — Эй, — прошептал Реки через проход. — Ланга. Ты странно дышишь, ты в порядке? Когда Ланга взглянул на него, его язык был прижат к верхушке зубов, и Ланга почувствовал, как дыхание предательски застряло у него в горле, и он закашлялся. А потом он начал задыхаться по-настоящему и не мог перестать кашлять, и Реки вскочил с места, чтобы похлопать его по спине. — Пожалуйста, сядь, Реки, — устало произнес их учитель. — Простите! Ланга потер рот, все еще сгорбившись над столом, чувствуя теплую тяжесть руки Реки на своей спине. Боже. Господи. Блять. У него проблемы.***
— Не хочешь зайти ко мне до «S»? — спросил Реки, балансируя на доске у школьных ворот, пока Ланга завязывал шнурки на кроссовках. Он неуклюже выпустил шнурки из рук, нарочно, чтобы выиграть время, потому что был уверен, что румянец заливает его лицо. Все, что он мог видеть, были ноги Реки, его постоянно перемещающиеся ноги, двигающиеся вокруг доски, наклоняя ее то в одну сторону, то в другую. Реки всегда был в движении. Это была одна из причин, по которой Ланга не мог оторвать от него глаз. — Эм... чтобы сделать дз? — Ланга с трудом подбирал слова. Они редко делали домашку вместе, у них обоих были плохие оценки, и Реки всегда хотел по-быстрее бросить учебники, лишь бы побежать на улицу и покататься на скейте, и Ланга никогда не мог отказать ему ни в чем, боже, он действительно был беспомощен, не так ли? Но когда он думал о том, что еще они могли бы сделать в доме Реки…что ж, его грудь уже снова сжималась и сдавливалась. — Оу, — сказал Реки. Он прочистил горло. — Ну, нет. Я задумался…мы могли бы, знаешь, сделать то, о чем говорили за обедом. Ланга снова опустил шнурки и уставился в грязь. Боже, как мог Реки говорить такие вещи? У него как будто не было фильтра в мозгу, и Ланга с трудом сглотнул, стараясь не думать о том, что может сказать Реки после поцелуя (если они действительно поцелуются). Ланга резко встал. Его сердце превратилось в тугой горячий шар, прижатый к грудной клетке, и он сказал: — Конечно. Большую часть пути до дома Реки болтал без умолку, двигаясь рядом с Лангой. Он мог постоянно болтать, если Ланга позволял, а Ланга обычно так и делал, потому что не возражал слушать. Реки знал так много, в основном о скейте, но также и о местах, мимо которых они проезжали, о таких мелочах, как помятые стулья в кафе и граффити на автобусных остановках. Ланга никогда не обращал внимания на такие вещи, пока о них не упоминал Реки. Но сегодня он не мог сосредоточиться. Неужели Реки действительно хочет, чтобы они поцеловались? Или он заставит Лангу попрактиковаться на одной из своих подушек? Прежде чем он успел опомниться, его доска отлетела от бордюра, и он споткнулся, опрокинувшись назад, когда доска вылетела у него из-под ног. Реки с визгом остановился. — Эй! — сказал он. — Не умирай при мне. Он спрыгнул со своей доски и схватил доску Ланги, прежде чем она скатилась вниз на улицу. Ланга выпрямился, смущенно потирая локти, но Реки лишь улыбнулся ему. — Ты ударился? Хочешь поцелую, чтобы не болело? Лицо Ланги горело. — Нет. — Та я просто шучу. Это ты здесь эксперт по поцелуям, а не я. — Прекрати, — сказал Ланга, потому что язык у него заплетался и он был почти уверен, что сейчас умрет, а Реки рассмеялся и добродушно хлопнул его по плечу, как братан, потому что они были просто братанами, говоря: — Все равно мы уже почти дома, так что давай пойдем пешком. Я не хочу, чтобы ты снова вылетел на улицу. Ланга скорчил ему гримасу, но сунул доску под мышку и, с все еще трясущимися руками, подождал, пока Реки повернется к нему спиной.***
Реки пинком захлопнул за ними дверь спальни, а потом выругался про себя, когда она распахнулась, пока Ланга плюхнулся на кровать Реки, уставившись в потолок. Он слушал, как Реки ходит по комнате, забрасывая рюкзаки на стул, открывая окно, чтобы впустить теплый летний воздух, и Ланга слышал звуки с улицы, звон велосипедных колокольчиков и крики матерей, зовущих своих детей. Сквозь стены Реки он также слышал, как играют его сестры, одна из них несколько раз постучала в стену спальни Реки. В его доме всегда было шумно, но это было нормально. Ланге нравился такой тип шума. — Так, — сказал Реки, и матрас прогнулся, когда он сел рядом с Лангой, его тело было теплым там, где бедро прижималось к боку Ланги. Он всегда прикасался к Ланге, прижимался к нему, когда они смотрели видео про скейтбординг, и он даже однажды лежал у Ланги на коленях. Это было одно из самых дорогих воспоминаний Ланги, и он часто лежал без сна в постели, вспоминая о том дне. В течение чудесных полутора часов Ланге позволялось гладить мягкие волосы Реки, пока тот говорил о Шэдоу и его девушке-не-девушке. Ланга отдал бы почти все за еще один шанс поиграть с волосами Реки вот так. Матрас снова прогнулся, Ланга открыл глаза и, прищурившись, взглянул на Реки, чьи волосы обрамляли его лицо грязным ореолом красного цвета. В солнечном свете, льющемся из окна, его щеки порозовели, а морщинки вокруг рта стали золотистыми и с ямочками, и внезапно Ланге захотелось поцеловать его больше всего на свете. — Ты действительно хочешь попрактиковаться, — сказал Ланга то ли вопросительно, то ли нет, стараясь говорить тихо, чтобы никто не услышал, наблюдая за лицом Реки, когда он сморщил нос. Боже. Он был очарователен. Ланга мог бы просто…обхватить ладонями теплое загорелое лицо Реки…и скользнуть пальцами в мягкое облако волос… — Да, — сказал Реки, но его голос слегка дрогнул, он слегка откинулся назад, подальше от тяжелого взгляда Ланги. — Я имею в виду, если только тебе комфортно, чувак. Я не подумал об этом. Тебе неудобно? Я должен был спросить об этом с самого начала, я не думал, блин, я действительно должен был… — Все нормально, мне комфортно, — сказал Ланга, слова замерли в горле Реки, и вместо этого он кивнул головой. Ланга сглотнул и сел напротив, их колени стучали друг о друга, солнце освещало светлые волосы на икрах Реки. Ланга снова сглотнул. — Ты уверен, чувак? — спросил Реки. — Я уверен, — сказал Ланга. Как он вообще мог сказать «нет», когда Реки давал ему шанс прикоснуться к нему? Он хотел поцеловать Реки с того самого дня, как он впервые справился с олли, и Реки вскочил на ноги и его ладонь была теплой и шершавой от мозолей, когда он хлопнул ею по ладони Ланги. В тот день он стоял так близко, его лицо расплывалось в самой широкой улыбке, и Ланга улыбнулся в ответ, думая «он такой милый», а потом «он такой красивый», а потом «я бы хотел поцеловать эту улыбку», а потом о нет, о нет, о нет. — Окей, — сказал Реки, теребя рукава, стягивая их вниз, потом вверх и корча гримасу. — Можно мне снять толстовку? Извини. Это просто. Я просто… — Все в порядке, — сказал Ланга, и Реки стал бороться со своей громоздкой толстовкой, и Ланга попытался дышать, отводя глаза, когда Реки стащил толстовку и его футболка задралась на животе. Он знал, что иногда такие вещи беспокоят Реки. Они могли обниматься, и Реки вдруг подпрыгивал, менял позу и объяснял, что его мозг чувствует себя странно. Реки снова устроился перед ним, ближе, чем раньше. — Ладно, — повторил Реки. — Итак, гм. Как это работает? А что мне...что мне нужно делать? Ланга сделал еще один вдох. Он пытался думать, но его мозг был забит тем, как волосы Реки беспорядочно падали на его лицо, растрепанные после снятия толстовки. — Гм, — сказал Ланга. — Ну, я думаю, если бы ты был с девушкой, ты бы, наверное, не целовался до первого свидания? Так что, э-э, представь, что мы сейчас на свидании. Реки медленно кивнул, посмотрел на потолок, потом на окно и задумался. — Окей, — сказал он. — Я бы отвез тебя в скейт-парк. И мы бы немного попрактиковались, а потом взяли рамен. Ланга почувствовал тепло во всем теле, даже когда в открытое окно ворвался ветерок и взъерошил растрепанные волосы Реки. — Не меня, — заставил он себя сказать. — Это не про меня… Просто притворись, что я девушка, хорошо? Реки оглянулся на него, на мгновение его брови нахмурились, и он выглядел так, будто собирался задать вопрос, но затем морщины на его лице разгладились. — Хорошо, — согласился он. — Знаешь, Ланга, ты очень красивый. Думаю, именно поэтому ты так нравишься всем девушкам. Румянец залил лицо Ланги и какое-то время он не мог произнести ни слова. Боже. Его щеки горели. То, как Реки произнес его имя, как он назвал Лангу красивым, так небрежно, так честно. Как он мог говорить такие вещи так спонтанно? Ланга провел слишком много ночей, оплакивая красоту Реки, прижимая к груди подушку, и вот теперь он просто так хвалил его, как будто красота Ланги была просто фактом, простой правдой. — Ты опять как-то странно дышишь, — заметил Реки, протягивая руку и заправляя прядь волос Ланги за ухо, пластырь на большом пальце коснулся щеки Ланги, и тот сглотнул комок в горле. — Извини, — сказал он, и Реки рассмеялся, снова положив руки на колени, волосы Ланги снова упали ему на лицо. — Не извиняйся, — сказал Реки. — Я должен извиняться. Это ж я тут идиот без опыта. Вот поэтому я и учусь! Так что, скажи мне, что делать. Он сидел, сложив руки на коленях, нетерпеливо ожидая указаний Ланги, совершенно не обращая внимания на то, как у последнего пересохло в горле, прежде чем он смог снова сглотнуть. Реки понятия не имел, как он звучит. Ланга мог бы приказать ему делать все, что угодно, только, конечно, он этого не сделает, ведь Реки — его друг, и Ланга хочет быть хорошим другом, так что он не собирается пользоваться невинностью Реки, попросив его лечь и позволить Ланге пробежаться пальцами по его волосам, снова и снова, пока он, наконец, не удовлетворит глубокую боль в груди. — Ты тоже не должен извиняться, — Ланга сглотнул. — Ладно, гм. Думаю, тебе стоит сначала спросить. — Могу ли я поцеловать тебя? — Ее, — поправил Ланга, у которого снова пересохло в горле. — Можешь ли ты поцеловать ее. Реки медленно кивнул, наблюдая за лицом Ланги, и тот увидел, как глаза Реки опустились к его губам, дрожь пробежала по телу Ланги, так что ему пришлось сжать руки на коленях. — Могу ли я поцеловать тебя, Ланга? — мягко спросил он. Ланга снова вздрогнул, потому что Реки произносил его имя сотни раз, но никогда так, и он кивнул, потому что не был уверен, может ли он подобрать какие-то слова, чтобы описать то, как Реки посмотрел на Лангу с прикрытыми веками. Парень наклонился вперед, и Ланга вспомнил, что нужно поднять руку и положить ее на челюсть Реки, и, боже, лицо Реки легло на его ладонь и оно было таким теплым. Реки замолчал, снова открыл глаза и посмотрел на свои руки. Потом Реки тоже приложил ладонь к лицу Ланги, немного повозился с положением, пластырь защекотал то место, где челюсть Ланги соприкасалась с шеей. Реки, наверное, почувствовал, как Ланга сглотнул раз, другой, третий. А потом Реки снова наклонился и мозг Ланги отключился. Он смутно заметил неуверенное прикосновение кожи к коже, на три секунды, когда Реки задержал свои губы на щеке, прежде чем взволнованно отодвинуться. — Я сделал что-то не так? — спросил он, прежде чем Ланга успел открыть рот. — Просто ты не двигался. Ланга моргнул, пытаясь сфокусироваться на лице Реки, но его мысли все еще были заняты ощущением его губ на своих. — Ты не сделал ничего плохого, — медленно произнес Ланга, наблюдая за тем, как брови Реки сошлись на переносице, рот скривился, словно он смутился, и желудок Ланги сжался, когда он внезапно понял. Реки попросил разрешения попрактиковаться, потому что считал себя недостаточно хорошим. Ланга крепко зажмурился, чтобы не видеть выражение лица Реки. Конечно, тот, вероятно, сравнивал себя с Лангой, который каждую неделю получал признания в любви в своем шкафчике, он, вероятно, смотрел на себя в зеркало и задавался вопросом, не делает ли он что-то не так. Ланга никогда не хотел, чтобы Реки так себя чувствовал. Он хотел, чтобы Реки знал, каким замечательным считает его Ланга, но Реки это не волновало, он просто хотел, чтобы Ланга помогал ему практиковаться, чтобы он мог продолжать быть замечательным для других людей. — Сделай это еще раз, — прошептал Ланга немного хрипло. — Это было… это было хорошо. Реки издал горлом какой-то хриплый звук, и Ланге захотелось, чтобы желудок не сжимался при каждом звуке, который издавал Реки, а потом он осторожно положил ладони на лицо Ланги и снова наклонился. На этот раз поцелуй был мягче, все еще нерешительный. Легкое прикосновение, как будто Реки боялся слишком сильно надавить на губы Ланги. Ланга почувствовал щекотку от его дыхания, и что-то горячее зудело в его ладонях, пока он не положил их на плечи Реки. Их колени соприкоснулись, когда Ланга придвинулся ближе, голова Реки наклонилась, а затем их рты соединились, и горло Ланги сомкнулось. Он мог чувствовать быстрое сердцебиение Реки через кожу возле шеи, и после всего лишь десяти быстрых ударов Реки отодвинулся всего на дюйм, чтобы сделать вдох. — Извини, — пробормотал он, снова наклоняясь, их губы соприкоснулись, и Ланга зажмурился, позволяя Реки возиться с новым поцелуем, в то время как его собственный желудок сжимался и разжимался в такт пульсу Реки. Это было приятно. Это было так приятно, что Ланге захотелось умереть, потому что что, если Реки снова отстранился, сотрет поцелуй с его губ рукавом и скажет, что этого достаточно? Ланга крепко обнял его за плечи, наклонив голову, чтобы углубить поцелуй, потому что другого шанса у него могло и не быть. На этот раз, когда Реки отстранился, Ланге тоже пришлось остановиться, чтобы перевести дыхание, и стыд пополз вверх по его шее, как румянец. Боже. Он зашел слишком далеко, не так ли? Он захотел слишком многого. Может быть, он поставил Реки в неловкое положение, но, пожалуйста, пожалуйста, он просто хотел поцеловать его снова, пожалуйста. Ланга прищурил полуоткрытые глаза, чтобы оценить реакцию Реки. Если он почувствует себя неловко, Ланга схватит свои вещи и сбежит. Но Реки только покраснел и неуверенно прикоснулся пальцами к губам, а затем быстро положил руку на колени, когда увидел, что Ланга смотрит. — Это было… — Голос Реки прервался, и он откашлялся, прежде чем попытаться снова. — Все было нормально? — Это было хорошо, — сказал Ланга и покраснел, потому что его голос звучал слишком искренне, он звучал так, словно хотел, чтобы Реки толкнул его на кровать, лег на него и целовал в угасающем свете, пока они не почувствуют настоящий вкус друг друга. —Я имею в виду… э-э… Думаю, ты сделал все отлично. Я не специалист по поцелуям или что—то в этом роде, но это было… это было приятно. Реки все еще выглядел неуверенным, почесывая запястье, глядя в окно, потом на кровать, а потом снова на Лангу. — Это… — Он замялся. — И это все, что я могу? Я почувствовал, что… — Он нахмурился, подбирая слова. — Я почувствовал, что мог бы сделать больше. Голос его звучал решительно и немного обеспокоенно. У Ланги снова заболел живот. Он думал о том, каково это—гладить ладонями складочки на лице Реки, его растрепанные волосы и шептать, что Реки делает достаточно. Он подумал о том, как Реки улыбнется ему в руку и бросится вперед, чтобы снова поцеловать Лангу, на этот раз с большим энтузиазмом, заставляя их опрокинуться назад, Ланга вцепится в его футболку сзади, и они оба будут смеяться друг другу в губы, потому что Ланге всегда будет его достаточно. — Ну… — Ланга откашлялся. Его первый поцелуй был очень коротким и закончился плохо, очень плохо, но Ланга быстро отбросил это воспоминание. — Это зависит от того, чего ты хочешь, и, гм, от того, чего хочет девушка. Ты можешь делать все, что захочешь. — А что тебе нравится? — перебил его Реки, и Ланга сглотнул, чувствуя, как у него снова пересохло в горле. — Что ты имеешь в виду? — Тебе же что-то нравится, когда ты кого-то целуешь? —Я же сказал тебе, — слабым голосом произнес Ланга, — что я не специалист, у меня нет… я тоже не очень опытен. По тому, как Реки поднял брови, он понял, что не верит в это, но все же сказал: — Хорошо, — а затем, снова почесав запястье: — Может, попробуем еще раз? И что бы ты ни делал, я постараюсь повторить это. Он снова оживился, как будто решил, что это хорошая идея, и слегка улыбнулся, и у Ланги скрутило живот, потому что это начинало напоминать то, как Реки пробовал все более и более опасные трюки на своем скейтборде, пытаясь скопировать то, что Ланга делал не задумываясь. Но он все равно кивнул. Реки никак не мог причинить себе боль, целуясь, по крайней мере с Лангой. Ланга проследит, чтобы с ним все было в порядке. — Хорошо, — сказал Ланга, — но, вероятно, это будет не очень, просто предупреждение. Реки усмехнулся, все еще улыбаясь, и у Ланги от этой улыбки слегка похолодело в животе. — Это не будет плохо, — сказал он. — Иди сюда. И он положил руку на плечо Ланги, точно так же, как он делал это, когда они тусовались вместе за обедом, и это было самое естественное движение, которое он сделал с тех пор, как они начали весь этот беспорядок, и сердце Ланги, казалось, разбилось на миллион кусочков. Потому что то, как Реки нашел его рот легче, чем раньше, то, как он вдохнул, прежде чем прижаться ближе—должно быть, именно так Реки поцеловал бы его, если бы он делал это по своему желанию. Ланга проглотил комок в горле, когда снова обхватил ладонями лицо Реки, на этот раз Реки был тем, кто придвинулся ближе, и даже эта крошечная уверенность заставила Лангу почувствовать слабость во всем теле, его руки обвисли, когда Реки держал его за локти. Губы Реки были теплыми; его большие пальцы скользили вверх и вниз по рукам Ланги, и тот начал теряться в поцелуе Реки, закрыв глаза и путаясь в мыслях, пока легкий ветерок не пробежал по его волосам, и Ланга вспомнил, что он сейчас должен попробовать что-то новое. Он чуть отстранился, и Реки издал тихий звук, преследуя его рот, и Ланга снова зажмурил глаза, его ладони были горячими, когда их рты снова прижались друг к другу. Боже. Реки был так нетерпелив. Ланга умрет, он умрет, и прежде чем он успел подумать об этом, он прикоснулся кончиком языка к нижней губе Реки. Все тело Реки замерло. Ланга заколебался—он никогда не делал этого раньше, он только видел это в кино, но когда он скользнул языком по губе Реки, это было так хорошо, так хорошо, что Ланга не хотел останавливаться, он хотел развалиться в объятиях Реки, руки которого сжимали его так крепко, а потом Реки издал еще один тихий звук, и грудь Ланги растаяла. Голова Реки наклонилась, губы слегка приоткрылись, когда Ланга снова провел языком по нижней губе, Реки издал какой-то хриплый звук, а потом кончик его языка коснулся губы Ланги, и у того закоротило мозг. Реки сделал это снова, его язык был горячим и Ланга был горячим, все его тело горело, горело, и он слышал, как тяжело дышит ему в лицо Реки. — Ты в порядке, чувак? — прошептал Реки, прижимаясь губами к его губам, сильнее поглаживая большими пальцами руки Ланги, успокаивая, почти массируя, и Ланге захотелось плакать, хотелось схватить его за затылок и целовать снова, и снова, и снова. Это было ошибкой. Как он сможет снова смотреть на губы Реки, не чувствуя прикосновения его языка, жжения в груди? Реки обращался с ним так нежно. От этого Ланге захотелось рухнуть. — Да, — прошептал Ланга в ответ, дрожа, и Реки сел так, что Ланга больше не чувствовал тепла его дыхания. Ему потребовалось мгновение, чтобы собраться, проглотить все слова, которые он хотел сказать: не уходи, поцелуй меня снова, я никогда не хочу останавливаться. — Мы хорошо поработали, — сказал Реки, как будто успокаивая Лангу, и он сглотнул и кивнул, хотя и не знал, что, черт возьми, он делает, целуя своего лучшего друга. Реки улыбнулся и Ланга вспомнил зачем. — Это было… — Ланга попытался подобрать слово, которое не выдало бы его сердцебиения при свете, исходящем из глаз Реки. — Ты прав, — сказал он вместо этого. — Как тебе кажется, хм, ты чему-то научился? Реки кивнул, но потом прикусил щеку и посмотрел в окно, где колыхались листья дерева. — Ну, — сказал он. — Ну, может быть, мы могли бы повторить еще раз завтра? Я чувствую, что мне нужно еще многому научиться, например, как пользоваться языком, и что делать с руками, и как пользоваться зубами—подожди, я вообще должен пользоваться зубами? Как бы я знаю, что я не должен этого делать, но что, если я это сделаю, и это будет приятно, тогда все в порядке? Ланга сделал глубокий, осторожный вдох, пытаясь унять румянец, заливший его лицо. Реки посмотрел на него с тенью улыбки, все еще витающей вокруг его рта, ожидая ответа Ланги, и голос того был только немного сдавленным, когда он сказал: — Да, думаю мы, эм, мы можем попробовать еще раз. — Ты уверен? Ланга кивнул, и Реки замолчал, поэтому Ланга сказал вслух: — Да, я уверен, — и улыбка вернулась на лицо рыжеволосого мальчика, теплая, уверенная и счастливая, и все тело Ланги заныло. Он хотел, чтобы Реки всегда выглядел таким —уверенным. Может быть, Ланга заставит его почувствовать это, хотя бы ненадолго.