- ну здравствуй, грязнокровочка

гермиона смотрит на него и тихо вздыхает. тяжелый аромат парфюма тотчас забивается в ноздри, оседая где-то на подкорке сознания. от него нестерпимо пахнет огненным виски и каким-то странным алкоголем, который он называет «водкой». это навевает странные воспоминания о сириусе, но грейнджер отгоняет эту мысль, ведь подобное сейчас ни к чему. гермиона разглаживает складки огромного жакета, накинутого на оголенные плечи. в ее сознании, словно шестеренки, вертятся сотни разных мыслей. но ярче всех именно та, ответ на которую ей одновременно так хочется и не хочется слышать: — как же ее угораздило связаться с антонином долоховым? впервые они встретились еще на далеком пятом курсе, когда волшебник запустил в нее своим фирменным проклятьем. грейнджер до сих пор помнит ощущение пустоты и нестерпимой боли, наступившей после яркой фиолетовой вспышки. под ее ребрами и на груди до сих покоятся кривые шрамы, напоминающие ожоги. но если физическая боль с течением времени и притупилась, то моральная буквально душила ее. шрам, оставленный где-то внутри, был гораздо больнее. внутри нее словно зияла огромная дыра, нервные окончания которой всякий раз отдавали глухие импульсы в сознание. на протяжении многих последующих лет гермиона едва ощутимо прикасалась к кривым черточкам, а на языке всякий раз вертелось «долохов». его фамилия стала буквально нарицательным. всякий раз, когда гермиона с приглушенным криком вскакивала с влажной постели, где-то глубоко в сознании вновь и вновь всплывало — «долохов». это стало ее личным проклятием. еще одна встреча с этим человеком произошла уже в обычном маггловском кафе. после трагичных слов «министерство пало, министр магии убит» им тотчас пришлось действовать. гермиона не знала, почему ей в голову пришло аппарировать именно сюда, но тут они чувствовали едва ощутимую безопасность. а потом вновь появился он. с его угольными волосами и сверкающими глазами, а еще яркими вспышками заклинаний и грубым голосом с едва слышным акцентом. когда они наконец расправились с пожирателями, оставив обоих в бессознательном состоянии, гермиона начала пристально глядеть на долохова, застывшего в распластанном виде на полу. только мерлин знает, как ей хотелось отомстить, как сильно ей хотелось оставить на его мерзкой оболочке такой же чудовищный шрам, который зиял у нее в душе. ей так хотелось заставить эти пугающие зрачки мертвенно сузиться, а загрубевшие руки застыть в этом неестественном положении. ей хотелось наконец начать спать спокойно, не видя его ухмылку практически каждую ночь. он был словно ее манией, отвратительной зависимостью, от которой ей так хотелось избавиться. но она сдержалась. кинув тихий обливиэйт, она завороженно наблюдала, как из его виска выплывает серебристая нить воспоминаний. с трудом оторвавшись от созерцания его такого практически умертвленного вида, она заставила своих мальчишек аппарировать, убеждая свое воспаленное сознание просто взять и забыть образ русского волшебника, каким-то чертом попавшего в пожиратели. следующая их встреча произошла лишь спустя почти полтора года. она сразу ощутила эту странную волну магии, исходящую от долохова. мужчина тоже заметил взъерошенную волшебницу и тотчас мимолетно отвлекся от дуэли с одной из близняшек патил, криво оскаливаясь. гермиона с трудом подавила тянущее возмущение, так и рвущееся наружу, и рывком бросила несколько заклинаний в мужчину. антонин, точно играючи, отразил их и направил свою палочку на грейнджер, медленно наступая. он посылал яркие вспышки заклинаний, заставляя гермиону пятиться назад, пытаясь отразить большую часть из них. какой-то внезапный шум заставил ее споткнуться. ее ослабленное тело с глухим стуком ударилось о пыльную землю. опираясь на окровавленные локти, гермиона продолжала пытаться отползти назад, пока долохов всего за несколько резких движений не настиг ее, посылая молчаливое обездвиживающее. зажав носком ботинка ее тонкое запястье, он едко рассмеялся, со странным умилением наблюдая, как дрожащие пальцы белеют и расслабляются под давлением его грубой обуви. в глазах грейнджер натуральный испуг, прикрытый бравадой смелости и упертости. долохов с ехидством наблюдает за этим и едва заметно склоняется ближе, бросая грубое: — ну вот мы вновь и встретились, грязнокровочка. гермиону мимолетно обдает запахом табака, смешанного с металлическим привкусом крови, тотчас отдавшимся на языке. а затем его что-то отвлекает. наконец, сумев пошевелиться, гермиона приподнимается на локтях и потирает обескровленное запястье. всего в паре футов от нее разгорается очередная дуэль. грейнджер смотрит на спину долохова, обтянутую затертой курткой, а затем тихо охает: прямо напротив него двигается профессор люпин, пытаясь блокировать шквал заклинаний, сыплющийся из уст словно обезумевшего пожирателя. а затем раздается тихий вскрик: ремус падает на запыленную землю, корчась от боли. с трудом поднимаясь, гермиона пытается приблизиться к бывшему профессору, но едкий возглас ее останавливает. долохов стоит прямо перед ней, мерзко ухмыляясь. его волосы присыпаны пеплом, а тело покрыто брызгами крови, и к собственному ужасу гермиона понимает — явно не его. — лучше не приближайся, грязнокровочка, ты ведь не хочешь повторить судьбу этой мерзкой твари? — выплевывает антонин, запрокидывая голову назад. его кадык резко дергается, а затем он опускает голову, смотря гермионе прямо в глаза. — ты не сделаешь этого, — бросает грейнджер в ответ, но по затравленному виду понятно, что даже она сама не верит в собственные слова. долохов разражается хриплым смехом, словно упиваясь ее страхом. — даже ты сама не можешь поверить в эти слова, так почему я должен? — лениво отвечает он, делая шаг вперед. прямо рядом с ним распластано тело люпина, на лице которого отразилась пугающая мука. гермиона переводит взгляд в сторону и начинает трястись. — если бы ты хотел, ты бы сделал это еще тогда, в министерстве, — бросает глупый вызов она, хотя слабеющее сознание просит совершенно иного. долохов хмурится над очевидным уколом в его сторону, но молчит. неожиданно делая быстрый шаг вперед, он хватает грейнджер за горло, заставляя девушку хрипеть. тонкими загрубевшими пальчиками она пытается убрать с горла широкую ладонь, заставляя антонина надавливать все сильнее. где-то далеко в подсознании гермиона понимает, что он может легко переломить ее тонкую шею и неожиданно прекращает попытки спасения. ее голова запрокидывается назад под тяжестью спутанных кудрей. долохов грубо обхватывает ее плечо, проверяя артерию, в которой едва слышно звучит пульс. опуская бессознательное тело на землю, он приглушенно шепчет: — еще свидимся, грейнджер, — а затем аппарирует, вздымая облако едкой пыли и пепла. их следующая встреча вновь случается в министерстве. золотое трио дает показания против очередного пожирателя, а затем судья громко оглашает: — следующим подсудимым будет антонин долохов. внутри гермионы что-то ухает вниз. по спине стекает холодный пот, а на тонкой шее вновь появляются призрачные ощущения грубой ладони. грейнджер нервно сглатывает и опускает взгляд в пол, едва слышно что-то бормоча. вдруг стучат кандалы. слышится звук, похожий на падение, а затем чистый русский, который гермиона понимает не сразу: — ну здравствуй, грязнокровочка, я же обещал, что мы когда-то увидимся. грейнджер поднимает голову, взмахивая слегка спутанными кудрями, а затем встречается взглядом с долоховым. даже после очередного периода в азкабане волшебник выглядит всего лишь несколько помятым. в глубине темных глаз плещется едва заметное безумие и тупая жажда мести. гермиона вновь сглатывает и словно из-под воды слышит резкий голос судьи: — вы близко знакомы с этим человеком, не так ли, мисс грейнджер. — ехидно интересуется женщина. — более чем, — сухо отвечает гермиона, мечтая поскорее вернуться домой. вид замученного долохова тревожит какие-то позабытые струны души, воскрешает ужасающие воспоминания. но в тайне гермиона этим наслаждается. где-то внутри себя она чувствует странный трепет, когда туманные глаза волшебника следят за ее движениями, уже гораздо менее живые чем ранее. — по показаниям мисс грейнджер и остальных, мистер долохов прилагается к домашнему аресту, — доносится крикливый голос судьи и гермиона шумно выдыхает — вся ее речь оказывается словно в тумане, она не помнит ни единого слова из сказанных ею. меж тем, гарри изумленно смотрит на нее, странно качая головой, а рон отсутствующе глядит куда-то в пол, избегая ее взгляда. и только антонин сидит на стуле, закованный в цепи, и ехидно ухмыляется. все это похоже на пугающий кошмар, и если это действительно так, то гермионе хочется поскорее проснуться.

но она не просыпается.

не просыпается она и через пару лет, когда после особо тяжелой ночи на работе неожиданно оказывается в незнакомой постели. у грейнджер есть смутные догадки, но она искренне надеется, что это всего лишь игра ее больного воображения. но этого не происходит. а знакомый запах табака и пепла возвращает к серой и грубой реальности. на ее теле синяки, а на шее вновь чувствуется уже не такая призрачная ладонь. гермиона запрокидывает голову, взмахивая спутанными завитками и силится не заплакать: ее подсознание сыграло с ней очередную шутку, возвращая в ее раненную душу темноту и запах гадкого алкоголя, въедающийся в одежду. мимолетно взглянув в сторону, она удостоверяется в своих домыслах, от чего становится еще более противно — на второй половине замятой кровати беспокойно сопит долохов, руша на осколки ее мечты о счастливом будущем и попытках нормальной жизни. с едкой горечью на языке гермиона шепчет: — надеюсь, мы никогда больше не встретимся, чертов ублюдок. ехидный смешок волшебника тонет в треске аппарации, а затем все вновь стихает. антонин точно знает, что скоро, после очередной бессонной ночи в министерстве глупую девчонку потянет прямо сюда, в его затхлую квартиру, пропахшую алкоголем и мерзким дымком ванили, аромат которой она носит на себе, не прекращая. он знает, что это повторится вновь. и отчего-то именно это обстоятельство заставляет его снова и снова оставлять на тонком девичьем теле собственнические отметины, словно грубые воспоминания, которые, как он знает, она жутко ненавидит. и на это ему вновь плевать. он смотрит на ее крохотную колдографию и тихо вздыхает. едва слышимый аромат ванили забивается в ноздри, раздражая воспаленное сознание. от его постели нестерпимо пахнет выпечкой и слащавым сиропом, который навевает ненужные воспоминания о карамельных булочках, поедаемых еще где-то в хогвартсе. антонин разглаживает складки на старой рубахе, висящей на его плечах и закуривает. в его голове вьются разные мысли, но среди них особенно выделяется одна: такая болезненно-безрассудная, воскрешающая убийственные воспоминания, которые ему бы хотелось навсегда похоронить глубоко на подкорке сознания. — как же меня угораздило влюбиться в гермиону грейнджер, — в очередной раз крутится в его голове вопрос, на который он так и не нашел ответа.