***
За следующие две недели Гарольд Штерн успел осточертеть мне до зубного скрежета. Его не волновали мои объяснения об авторском видении, важности стройной арки персонажей, нарративной целостности сюжета, морали, в конце концов. Повсюду, куда бы я ни отправилась, он «по чистейшей случайности» оказывался там, появляясь, как чёрт из табакерки, весь сотканный из этих своих обжигающих прикосновений и обворожительных улыбок, что никогда не касались его глаз, а его бархатисто-шоколадное «мисс Андерссон» с мягким, урчащим «р», казалось, вот-вот начнёт слышаться мне в кошмарах. На пятнадцатый день мне пришло от него смс-сообщение, и я, не давшая бы Штерну свой номер, даже если бы он приставил к моему виску пистолет, со злости едва не запустила телефон об стену. Немного успокоившись, я решила всё же прочитать, что же задумало моё личное проклятие на этот раз. «Мисс Андерссон, — писал он, и хотя это был лишь бездушный набор букв на экране смартфона, я буквально услышала за ними его вкрадчивые интонации, — предлагаю встретиться сегодня вечером в ресторане «Престиж» для обсуждения рабочих вопросов. Сообщите мне, когда вы бы хотели, чтобы я подъехал за вами. Гарольд Штерн» — «Престиж»? — присвистнула Кэролл. — Ты его знаешь? — удивилась я. — Ещё бы! У них пентхаус в самом центре города! — Кэролл усмехнулась. — Похоже, ты серьёзно зацепила Штерна, раз он так из кожи вон лезет, чтобы произвести на тебя впечатление. — Боюсь, его интересую не я, а исключительно мой сценарий. Кэролл насмешливо выгнула бровь, продолжая многозначительно ухмыляться. — Что бы ты там себе ни надумала, мистер Штерн пригласил меня на деловую встречу! — вспыхнула я. — Это не свидание!***
«Это не свидание», — эту фразу я твердила себе весь вечер, готовясь ко встрече со Штерном. Даже оделась намеренно по-деловому, стильно, но неброско, чтобы Штерну даже в голову не пришло, будто я старалась ради него. Зачем я вообще ответила на его приглашение — об этом я старалась не думать. Моя личная головная боль, лишь по какой-то нелепости принявшая форму человека, встретила меня в лобби отеля. — Великолепно выглядите, мисс Андерссон, — ослепительно улыбнулся он, и несмотря на мою застегнутую наглухо рубашку я почувствовала себя так, будто стояла перед ним голой. Но если не считать его бесстыжего взгляда, Штерн был сама любезность. Он открывал для меня двери, галантно подавал руку, отодвигал стулья и разве что пальчики не целовал. Когда он попросил официанта зажечь свечи и предложил налить мне немного вина, я не выдержала. — Мистер Штерн, это какая-то попытка подкупа или что? — Зачем же так грубо, мисс Андерссон, — так и не дождавшись моего ответа, он всё же разлил по бокалам насыщенно-багровое вино и неторопливо продолжил: — Это скорее… сделка. Вы делаете что-то, что хочу я… а я делаю то, что хотите вы. Давая себе время на размышления, я потянулась к бокалу и покачала его в руке, любуясь тем, как отсветы огня танцуют на изящных изгибах стекла. — Я читала о вас, — сказала я наконец. Штерн расплылся в своей акульей улыбке. По случаю нашего не-свидания, он в кои-то веки был без своих фирменных солнечных очков, и я хорошо видела его глаза — янтарные, удивительно светлые на фоне его кожи и цепкие, как у полицейской ищейки. В них тоже играли блики свечей, и отчего-то мне подумалось, что мой собеседник отлично смотрелся бы с парой рогов на фоне горящих в геенне огненной грешников. — Да? И что же обо мне пишут? — О, на удивление — только хорошее. Любят называть вас одним из самых обаятельных мужчин в Голливуде и поминать вашу безупречную репутацию. Я резко поставила бокал на стол, отчего стекло его жалобно тренькнуло, и впилась в Штерна взглядом. — Скажите, мистер Штерн, как такому мерзавцу, как вы, удалось выдрессировать это свору гиен до такой степени, что они едят из ваших рук и разве что хвостиком не виляют при звуке вашего имени? — О, так вы хотите знать мой секрет, мисс Андерссон? На его полных, изогнутых в распутной улыбке губах застыло невысказанное обещание, и сколько я ни пыталась отвести взгляд, он снова и снова возвращался к его лицу, заключённый в этом порочном круге без шанса на освобождение. Штерн чуть наклонился вперёд и понизил голос, вынуждая меня податься ему навстречу, отчего его знойное дыхание защекотало мою шею. — Я даю людям то, что они хотят. И ни на секунду не переставая смотреть мне в глаза, он поднёс мою руку к своим чувственным губам и коснулся ими нежной кожи над моим запястьем. Дробь собственного пульса показалась мне оглушительной, и на мгновение я испугалась, что Штерн сможет её услышать — но он молчал, продолжая кроить меня своими бесовскими глазами. Резко выдернув руку из его опаляющей хватки, я выпрямилась, гордо расправила плечи и холодно отчеканила: — В таком случае, мистер Штерн, в следующий раз оставьте при себе свои пошлые заигрывания и постарайтесь предложить мне что-то, что я действительно хочу. С этими словами я поднялась из-за столика, накинула на плечи пиджак и неторопливо, с достоинством вышла из зала. Моё сердце всё ещё колотилось где-то в горле, но я была горда собой — моим голосом можно было бы заморозить Сахару. И меня даже почти не беспокоило то, что взгляд Штерна не сходил с меня до тех пор, пока за моей спиной не захлопнулись двери ресторана. Призрак его янтарных глаз, горящих дьявольским азартом, преследовал меня всю дорогу до отеля.***
После той злополучной встречи в ресторане наши отношения со Штерном превратились в танцы на ножах. Наши не-свидания стали куда интереснее: теперь Штерн приглашал меня то на эксклюзивные показы, то на благотворительные ужины, то на закрытые вечеринки — в общем, туда, где на самом деле решалась судьба большого кино. Я пожимала руки и раскланивалась с птицами такого полёта, что поначалу от высоты кружилась голова — но чем дальше, тем больше гуляющий в крови азарт заглушал чувство страха. Это были большие игры взрослых детей, и без боя победу не отдавали даже собственному инстинкту самосохранения. О, Голливуд был тем ещё клубком змей — но и в проводники мне достался не безобидный ужик, а я всегда была способной ученицей. Но самое сложное начиналось тогда, когда Штерн, проводив меня после очередной светской тусовки, останавливался в дверях моего номера, целовал мою руку и спрашивал, урча, как большая кошка: — И когда же мы увидим финальную версию вашего сценария, мисс Андерссон? Его взгляд обжигал меня обещанием того самого наслаждения, той самой незабываемой ночи, о которой грезили его фанатки, слетающиеся, как бабочки-однодневки, на его пламя его янтарных глаз. — Скоро, мистер Штерн, — невинно улыбнулась я и закрывала дверь номера прямо перед его носом, не давая шанса ни ему, ни самой себе. Я сидела в лобби отеля, положив ноутбук к себе на колени и внося последние правки в свой сценарий, когда в кресло напротив с улыбкой опустился Штерн. Давно почувствовав его присутствие — оно было незыблемо и неотвратимо, как гравитация — я силой заставила себя сохранить лицо, только невозмутимо махнула официанту и попросила подать нам ещё один кофе. — Работаете, мисс Андерссон? — Всегда, мистер Штерн, — насмешливо пропела я, пряча ответную улыбку в чашке кофе. Штерн взял мою руку и провёл большим пальцем по моим костяшкам. — Вы невыносимы, мисс Андерссон, вам говорили? — выдохнул он, не сводя с меня немигающего взгляда, точно надеясь загипнотизировать меня своими глазами. — Скажите, вы уже дописали финальную сцену? Я с ума схожу от любопытства! Я позволила своей ладони чуть задержаться в его обманчиво-предупредительных руках, прежде чем вновь отстраниться, оставляя позади себя холодящее чувство пустоты. — Ну что же мы всё о работе и работе, мистер Штерн. Я бы хотела поговорить… о вас. — Обо мне? Это лестно, — сыто оскалился мой собеседник. — Чем же я могу удовлетворить ваше неутолимое любопытство сегодня? Я вслушалась в тишину между нами, позволив ей ненадолго задержаться, затем ответила: — Помните, как мы говорили о вашем секрете? О том, как вы даёте людям то, что они хотят? — Помню, — усмехнулся он. Его голос клокотал в глубине его груди, растекаясь по моему нёбу, точно мёд. — И, можете мне поверить, — его взгляд опустился к моим губам, — я всегда знаю, что они хотят. — Я долго думала об этом… И знаете, вы не правы, мистер Штерн. Его брови изогнулись в несдержанном удивлении, и в моей груди разлилось пьянящее удовлетворение. — Взять нас с вами… Не дав ему опомниться, я резко подалась вперёд, опираясь коленом о низкий журнальный столик — единственное препятствие на пути наших тел друг к другу — и ухватила Штерна за лацканы его пиджака. Мне было всё равно, что увидят и что подумают другие посетители — нет, я хотела, чтобы они видели… Чтобы думали… От удивления с лица Штерна слетела его безупречная маска, и я отлично видела, как распахиваются его глаза и как расширяется тёмная бездна его зрачков, поглощая в себе золото радужки. Наше дыхание сплелось между нашими губами. — Я нравлюсь тебе, Гарольд… Потому что не даю тебе то, что ты хочешь.***
Ванесса перелистнула последнюю страницу моего сценария и замерла, в задумчивости постукивая по столу пальцами. — И злодей побеждает? Вот так просто? — Да, — спокойно ответила я, закидывая ногу на ногу. — Не знаю, тыковка. Сценарий хорош — чёрт возьми, он великолепен! Эта злая, грязная честность… Но Голливуд не очень любит плохие концовки. Не боишься оттолкнуть зрителей? — Понимаю твой скепсис, Ванесса. Но я и сама уже не первый день в Голливуде и успела кое-что понять… Ванесса приподняла одну бровь. Не сомневаюсь, что по крайней мере часть слухов о моих похождениях дошла и до неё, и она с интересом ждала моего ответа. — Во-первых, не всегда стоит давать людям то, что они хотят. А во-вторых, — я развела руками и обезоруживающе улыбнулась, — людям нравятся мерзавцы.