Сага.

      — Ты же понимаешь, что я не оставлю тебя просто так?       Даулинг не видела лица Розалинды, но это и не требовалось — фея итак прекрасно знала свою наставницу. Даже спустя столько лет порознь. В конце концов, быть бок о бок друг с другом 18 лет — что-то, да значит.       — И что ты сделаешь? — женщина обернулась и усмехнулась. — Убьешь?       Они понимают, что это был бы самый разумный выход. Лучший, если уж говорить честно. Фара — сильная фея, единственная, которая могла бы остановить Розалинду. Которая знала, как это делать. И все же… Розалинда не смогла. И сама себе не смогла ответить, почему. Точнее, не хотела. Это значило бы позволить себе чувствовать. А пойти на это женщина не была готова.       — Нет, — карие глаза смотрят то ли с удивлением, то ли с неверием, но Розалинда привыкла игнорировать подобные взгляды. — Ты сама придёшь ко мне. Сама попросишь помощи.       — Нет, не попрошу…       — Тогда убьешь невинных детей, — резко прерывая протеже, сокращая расстояние до минимума, настолько, что вот, ещё секунда, и два человека сольются в одного. — Ты даже представить не можешь, что вас ждёт. Тебе придется снова встать со мной в пару, снова бороться бок о бок, если не хочешь, чтобы мир, который так тебе знаком, оказался разрушен до основания.       Ее хочется поцеловать. Отчаянно, как раньше, чтобы руки зарывались в волосы, не позволяя отстраниться тому, кто и не планирует. Фара смотрела в голубые глаза и лишь усилием воли сдерживала банальный, до ненависти, порыв — довериться. Вот только доверие Розалинде было той роскошью, которую нельзя себе позволить. Потом слишком больно собирать себя заново, слишком больно пытаться забыть. Потому что нельзя забыть того, кого действительно любил. Нельзя разлюбить, даже расставшись. Любовь — не то, что можно выкинуть из жизни, как мусор, не то, что можно забыть.       Розалинда понимает, что Фара позволит. Позволит все, даже если сейчас смотрит вот так: пристально, насмешливо, будто бросая вызов. Она позволит, но женщина знала, что не имеет права. Пусть все считают ее не чувствующим ничего монстром, сама она знала — эти карие глаза когда-то запросто ворвались в ее жизнь и разрушили стену, которая строилась годами. И обещание не любить рассыпалось пеплом у ног, когда эта несносная молодая фея в каком-то отчаянном порыве после очередного боя с Сожженными вошла к ней в кабинет, самостоятельно закрыла его на ключ, обошла стол и просто поцеловала. Без слов, без объяснений. А Розалинда… Она не стала спорить. К чему, когда хочется только обнимать, целовать и слушать эти восхитительные стоны женщины, которая готова ради наставницы на все?       — Мы ещё встретимся, Фара, — она делает шаг назад, и видит, как выдыхает ее единственная любовь. Они обе вернутся в привычную жизнь, обе попробуют делать вид, что ничего не чувствуют друг ко другу, но каждая будет знать, что лжет. Фаре это дастся сложнее, но и она поймет. А как только признает, придет. Розалинда ведь всегда получала, что хотела. А хотела она Фару Даулинг.