***
Тёмный кафельный, пустой коридор с железными дверьми по которому расходились эхом шаги. Иногда на них мелькали рамки с фотографиями детей, у которых или не было родителей давно, или пришлось от них избавиться. – Шевелись! Грубый мужской голос толкнул темноволосого мальчика вперёд к одной из дверей. Не понимая, почему даже после войны ему не дают покоя забрав непонятно куда, мальчик разглядывал фотографии детей, пустой взгляд пытался запомнить лица и хоть как-то в будущем с ними связаться. Жаль, что на тех рамках написана дата смерти, всего на десяток лет имея разницу с рождением. Его резко втолкнули в комнату с кроватью и столиком, заблокировав дверь. Оставив в полном одиночестве, они зашагали дальше по коридорам, возмущаясь отвратительной работой. Темноволосый привстал на ноги осматривая тусклую и серую комнату. На лице у мальчика не было ничего кроме безразличия. Он рассматривал тонны пыли под кроватью с белой простыню, столик с пару листиками и карандашами, белые стены, пол из кафеля, потолок был украшен лишь маленькой лампочкой которая могла осветить только основную мебель. – Хоть кровать есть... – пустой, безэмоциональный детский голос отдал эхом в пустой комнате. Он заприметил стекло в стене и зимние узоры на ней, которые были единственным украшением в этом помещении. Подойдя к стульчику, он схватил его за края спинки и потащил к стенке с окном, создавая неприятный скрежет по полу. Забравшись на поверхность, он приподнялся на коленках упираясь ладошками об стекло, заворожённо наблюдая за узорами инея. – Мама... Почему папа не пришёл?... Мальчик смотрел в окно, где виднелся огромный темный лес с заснеженной бурей, из-за которой невозможно было увидеть конец тёмной гущи. Он хоть и маленького возраста, но прекрасно понимал, что труп матери у ножек не придёт и не обнимет как в детстве за красочный рисунок семьи; понимал, что выстрелы, доносящиеся из глубины города, убили всех ему родных людей не щадя никого; понимал, что те люди которые его нашли забитым и истощённым в лесу, не дадут покоя и тут. – Интересно...как там папа... Отца он не видел даже в лицо, но маме верил на слово, что его отец ушёл не по доброй воли с его рождения. Он осел на колени на стульчике слушая тиканье часов. Облокотившись головой об стекло считал цифры и начинал заново, когда дальше не знал продолжения. Звук стрелок на часах мог капать на мозг любому человеку, но ребёнку восьми лет это помогало оставаться в реальности. Эти стрелки остановили на четвертой цифре и в дверь с тяжестью открылась, за которой стояли те же мужчины в халатах и в масках. – На выход. «– Опять?» Мальчик встал на босые ноги и поплелся в сторону двери. Глянув на высоких туш, он отвернулся, смотря прямиком вперёд. Он не засекал сколько они шли по пустому коридору, но он удивился, когда увидел прозрачные окна в комнаты с детьми. Так раз они остановились у одной из них. – Сюда его запихивать? – Ц, походу, интересно...Почему именно к этим детям, если он обыкновенно рождённый? – Чёрт его знает, запихивай. Но и запихивать не надо было, он сам прошёл в комнату, где сидело четыре ребёнка. Кубики и игрушки раскиданные по всех комнате не вызывали интереса у владельца янтарных глаз, пол из коврика об который стирали колени все дети и обыкновенные игровые стойки с конструктором. «– Приятнее, чем в том помещении.» Пройдя дальше, на него даже не обратили внимания. Никакого интересующего взгляда в его сторону. Ему это даже нравилось, никогда не любил, когда в очередном новом детском садике с ним пытались познакомиться и подружиться абсолютно все дети. Присев в уголок, он стал разглядывать фигуры детей. Одна девочка с длинными и густыми волосами цвета пепла, перебирала кубики по буквам. Глаза двигались быстро и были цвета самого дорогого рубина. Одета была в белую футболку до колен с перебинтованными руками и ногами. «– Почему у всех перебинтованы руки, ноги, даже шея?..» Отвернувшись от девочки с безразличием стал рассматривать остальных. Они были все уникальны по-своему, такие глаза, как у той девочки были просто индивидуальны. У другой девочки были темные как смоль волосы, закрученные на концах до колен. Она рассматривала очередную мазню на листике черным карандашом, смотря своими как мрачная ночь зрачками рисунок. Она резко свела брови к переносице и начала рвать листик. «– Было вроде красиво...» Pov! Сяо: Остальных двоих я не стал рассматривать. Надоело. Часов тут не было, и определить время я никак не мог. Да и не знал, сколько мне тут сидеть. Наслаждался я спокойствиям не долго, девочка с рубиновыми глазами подошла ко мне и присела напротив. – Какой твой номер? – Что?.. – Номер спрашиваю. – Не знаю. – Как это? Он у всех есть. Девочка говорила прямо, без воды в предложениях. Не как обычные дети в детском садике. «Привет! сколько лет?!», или же «Есть фигурка нового героя?» Она смотрела прямо в душу, голос был бархатный, но как будто взрослый. – Но у меня нет. – Ясно. Новенький. Но ты слишком взрослый для новенького. – Ты странная. – Я знаю. Разговор зашёл в тупик, другая девчонка бы уже убежала в слезах жаловаться учительнице что я её оскорбил. Она не прекращала таращиться на меня. – Понятно. Так ты другой. Интересно. – Я тебе не крыса, иди исследуй тех двоих. Меня не трогай. – Хотя жесток, как мы. – Что? – Марго. Не пугай детей. –Да, мама. Девочка встала и вернулась обратно разбирая кубики, а вот женщину в белом платье не сразу увидел. «У них тут белая вечеринка?» – Присаживайся, Сяо. Как только она произнесла моё имя, все взгляды стали удивленными и резко посмотрели на меня, хлопая ресницами. – Мама, почему его зовут не как нас? – Дорогой, клей наклейки, это не то, что ты должен знать. – Хорошо мам. Мальчик с синими волосами сел обратно, клея какие-то наклейки на бумагу. – А я то думала, его отправят с таким именем в комнату 001 и 002. – Вот именно эту информацию, ты не должна знать, 102. – Прости. «– Что тут происходит?!» Но женщина с длинными, блондинистыми волосами сидела перебирая какие-то бумажки, иногда поглядывая на меня. На брошюрке, которая виднелась на груди девушки было имя Алиса. Не помню сколько времени прошло, но я заметил четырёх людей за стеклом. Заинтересовали меня двое детей, похожие на друг друга как капли воды. Одного роста, волосы короткие, но по-моему у одного были немного длиннее, как стекающее золото или пшеничное поле, в котором я бегал ловя бабочек с мамой. Глаза были светлые как солнце, а веснушки усыпали лицо, делая из него прекрасное небо, усыпанное созвездиями. Только вот, глаза эти, были пусты. Как и у девушки рядом. Как мертвецы, сбежавшие со своих могил, помня свою смерть. Перебинтованные руки и ноги и даже шея, на которой красовался какой-то железный ошейник с кнопками... Рядом с ними стоял мужчина с ярко-красными глазами, и голубыми короткими волосами в белом халате. Разговаривал о чём-то придерживая за плечо блондина. Я тихонько подошёл в стеклу рассматривая поближе. Я подумал, что женщина меня остановит, но такого не произошло. Я решил взглянуть на карточку на халате мужчины, и увидел имя «Дотторе». «– Какое странное имя...» Я смог услышать весь разговор взрослых и рассмотреть явно замученное лицо ребёнка. – Ну, что с тем мальцом? – Сидит тут. – Молодцы, приглядывайте за ним, меня заинтересовал его отец, жаль что сейчас от него ни косточки не осталось, но есть шанс, что это могло передаться по крови. «–Папа?..» – Неужели вам не жаль детей? – Ни капли. Разговор был окончен и пара рубиновых глаз взглянул на меня, проскальзывая в душу, беря контроль над телом. Дрожь, не свойственная мне, прошлась по телу, и я понимаю, что: «–Я боюсь этого человека...» Этот изначально спокойный взгляд становился безумным, или он изначально был таким? – Попроси Альбедо завести этого юнца ко мне. – Есть! Я перепугался, и не зная чего ожидать, посмотрел на блондина за стеклом. Я надеялся на его помощь? Только вот его глаза не дрогнули и смотрели сквозь человека, который присел на корточки перед ним. – Эй, я тебе друга нашёл, особенный, так же как и ты! Родной... Мерзкая ладонь в перчатке легла на макушку взъерошив золотистые волосы. В ответ была тишина. – Скажи то, что думаешь. Он, даже не глянув на учёного перед ним, сказал: – То, что вы делаете, это нужно. У меня нет никаких других мыслей. – как на автомате, как будто его заставляли учить эту фразу, словно робота. – Молодец. Отвратная улыбка и безумный взгляд с обожанием уставился на ребёнка. Его сестра была по живей, взяла его за руку и оттащила на пару шагов от мужчины. Тот, как мертвая кукла, последовал за ней и остановился после её движений. – Это не его мысли! – прокричала девочка, стискивая его руку. Тот лишь цокнул, от чего мне стало тошнотворно. – Люмин, Люмин, Люмин... ты ещё в колбе была буйной и проблемной... – потирал переносицу мужчина. «– Колба?..» – Пойми уже, юное дитя... – он положил ладонь на затылок блондинки, – ты пока жива, потому что я дал обещание твоему брату. Пойми, что ты, как кроме своего интеллекта мне не нужна. Ты вундеркинд, ты прекрасный ребёнок, в своём семилетнем возрасте умеешь решать квадратные уравнения...и уже выучила таблицу Менделеева. но только и всего...-он сжал кулаком волосы на затылке от чего произнеся детский визг и последом писк. – Мистер Дотторе! Я здесь! Отпустите её! Юноша на вид восемнадцать лет со светлыми волосами прибежал пытаясь остановить синеволосого. – Прекрасно, Альбедо, у меня к тебе задание. – Д-да. Голос был бархатным и усыпляющим, только вот дрожал. Я сжал кулаки от такого обращения с детьми, особенно с девочкой. Но ещё сильнее меня разозлила реакция её брата. Её не было! – Приведи мальца в комнату и сделай всё по плану. – А если будет реакция, как с отцом?– сглотнул светловолосый. – Ты прав... Потерять такой экземпляр высший край моей ошибки. Он почесал подбородок и следом улыбнулся возвышаясь над парнем, вручая в руки какие-то бумажки. – На протяжении месяца делай всё по плану, буду ждать результатов. Этот ребёнок в твоих руках. – Есть, сэр... – этот тусклый взгляд уставился в мою сторону, он был настолько грустным и отчаянным, что я не понимал, что меня ждёт.Знал бы, повесился бы сразу же на той лампе в жалком помещении
Жуткая боль прошлась по телу. Настолько невыносимая, что я срывал свой голос и голосовые связки опаляли огнём. Моё тело каждый раз проходил разряд боли, которой я не мог понять, толи ток, толи ещё какая-то дрянь. Руки ныли, прибитые к плоскости на которой меня держали алюминиевые крепления. Шея, кисти, ноги и туловище, всем этим я не мог даже пошевелить. Противная, круглая лампа над моей головой светила прямо в глаза, от чего я всегда морщился не только от боли, но и от жжения глаз. С одной стороны стоял тот самый человек который остановил Дотторе, а с другой какая-то девушка которую я никогда не видел. Я звал на помощь и просил отпустить, просил выбросить меня к черту на улицу и забыть. Но никто меня даже не слушал. Снова колючая боль в руке, очередная иголка и шприц с какой-то бирюзовой жидкостью, от чего меня стало тошнить и шатать. Было невыносимо и отвратительно. Я не помню сколько минут, часов, я пролежал на том столе. Но понимал, что из меня выжили всю жизнь и силы. Я даже стоять не мог. Как только меня поставили на ноги, я упал лицом об пол и по-моему разбил нос, потеряв сознание. Проснулся я в своей камере, по-другому язык не повернётся назвать. Сколько я уже здесь? Два, три дня? Или неделю. Я не помню. Но когда меня повели мимо той комнаты, где делали со мной непонятно что. Вдруг я вспомнил слова того безумца, что через месяц процедур должны были привести меня к нему. «–Неужели я тут месяц?...» Дверь для меня была огромной, ноги дрожали вместе с моими руками. Глаз дёргался от всего этого безумия. Все те уколы вызывали у меня рвоту в комнате, вся кислота сжигала моё горло, желудок сжимался до боли, я рыдал на полу прося о помощи, но единственное чем мог мне помочь тот мужчина, так это вколоть очередную дрянь и дать запить непонятные мне таблетки, от которых меня уже воротит. Я прошёл в комнату, и первым делом увидел того самого блондина, его сестры я не наблюдал. Мужчина сидел за огромный дубовым столом, а на полу рядом со шкафом сидел тот мальчик и по-моему он перебирал книжки. – Вижу, он не откинул копытца. – фыркнул Дотторе за столом, откладывая документы. – Если бы меня не было рядом, он бы откинул. – прямо сказал мужчина, держащий меня за руку, его светлые пряди были растрепаны и не заплетены в пучок как обычно. Очки были запотевшие. «– Настолько устал, что не привёл себя в порядок?» Я его ненавидел, как и всех людей здесь. Кроме детей, и то они меня раздражали своим безразличием к своей жизни. – Хей~ Сяо, верно? Что же случилось с твоими родителями? – как-то невинно поинтересовался учёный. «–Аж тошнит. » – Погибли. – Оу, наверное грустно? Только я не ответил, этот мужчина был отвратительный во всём. Его голос, натура, действия, абсолютно всё! – Молчишь, ясно. Не простой ты орешек, раз смог выжить за месяц процедур.– он встал со своего места, маня пальцем парня рядом со мной. –Альбедо, мне надо поговорить с тобой, но нам надо выйти, я волнуюсь за детей, как ни как. – Ни черта вы не волнуетесь. – прошипел Альбедо, от чего у меня прошлась дрожь. Но он отпустил мою руку, и эти два мужчины оставили меня в комнате с тем блондином. По виду младше меня на год. На лице ни капли жизни. Я присел рядом с ним, наблюдая за его действиями. На шее как тогда не красовался какой то ошейник, были только бинты. Я смог разглядеть полностью его лицо, эти веснушки усыпали полностью его лицо. Это выглядело даже мило. – Привет.. Он поднял на меня пустой, с мешками под глазами, с полопавшими сосудами глаза. Я поёжился и решил узнать имя у этого странного создания. По-другому, я назвать не мог. – Как тебя зовут? Минуту он молчал, и стал оглядываться что-то ища, только потом он мне ответил. – Итэр. – Меня Сяо, ты тут давно? Я не пытался с ним подружиться, совсем нет. Меня это не интересовало, скорее информация об этом месте. – А есть другие места? «–Что?...» Тишина снова окутала комнату, только слабые голоса за стенкой не умолкали, но я их не слышал. – Ты тут с рождения? – Наверное. Этот мальчик точно поедет крышей если будет тут до взрослой жизни. – Почему тут называют всех по цифрам, а тебя и сестру со мной именами? – Не имеет смысла знать такую информацию. Говорит совершенно не как ребёнок. – Но почему? Ты не хочешь увидеть небо и солнце? Потому что это правда, тут нас не выводили на улицу от слова совсем, а потом я узнал, что я единственный у кого есть окно в комнате. – Что такое небо и солнце? – Э-это...Неужели книги не читаешь? – Читаю, но я не видел в уравнениях неба или солнца... Я заметил, что на без эмоциональном лице появилась грусть и обида, от чего мне самому стало не по себе. – Их там и не будет. Знаешь сказку «Заячий хвост»? Её всем читают. – Нет... Потом я понял, что этих двоих то и за детей не считают. Единственное, чем их пичкали, так это какими-то уравнениями и какой-то физикой. Решил я сесть и стал рассказывать эту сказку, ведь, именно её мне рассказывала мама на ночь. Говоря, что к людям надо относиться хорошо, в независимости от их вида или характера. Я не верил ей. Никогда не буду добр к своим сверстникам, которые на моих глазах утопили котят.***
В давние времена хвосты у зайцев были совсем не такие, как сейчас. У первого на земле зайца с зайчихой хвосты были красивые, длинные и пушистые. Они очень гордились ими, считали себя лучше всех других зверей и частенько выкидывали всякие штуки, чтобы посмеяться над ними. Но однажды из-за такой штуки потеряли зайцы свои красивые хвосты и остались с короткими, ни на что не похожими обрубками. Вот как это было. Как-то зайцы играли на берегу реки и увидели на другом берегу лужайку с зеленой нежной травкой, захотелось им перебраться туда и полакомиться. Только ведь и в те времена зайцы не умели плавать. Как тут быть? Думали они, думали, вдруг слышат, булькает вода: это старая черепаха вылезла погреться на солнышке. Блеснули зайцы глазами и стали расспрашивать старую черепаху: – Тетушка черепаха, тетушка черепаха! Говорят, у вас много сыновей и дочерей. В самом деле у вас такая большая семья? – Правда, правда, – радостно закивала старая черепаха. – Раз уж зашла речь о больших семьях, то наша заячья семья все-таки больше, и братьев у нас больше, – сказал заяц. – Не ври. Почему же я всегда вижу только вас двоих? – ответила черепаха. Она была, конечно, права, мы ведь говорили, что в самые давние времена во всем мире только и были что этот заяц да зайчиха. – Все наши братья сидят дома, – закричали зайцы-врунишки, – потому, ты и не видишь их! Не веришь? Давай посчитаем, тогда решим, у кого семья больше! – Как будем считать? – спросила черепаха. – Сегодня будем считать ваших детей, а завтра уж наших братьев. – Хорошо, – согласилась старая черепаха, – только, как будем считать? – Созовите сюда всех ваших детей, пусть они выстроятся в реке от одного берега до другого парами, а мы будем скакать по ним и считать: пара, две и так далее. – Хорошо, – сказала старая черепаха. Позвала всех своих детей, ровненько выстроила их парами, вытянули они шеи и легли на воду, как поплавки. Зайцы принялись прыгать с черепахи на черепаху и считать: – Пара, две, три… Так и добрались до другого берега. Обрадовались зайцы, запрыгали радостно и закричали: – Глупые, глупые, обманули мы вас. Только рано они обрадовались. Сами-то на другой берег переправились, а хвосты их еще тащились сзади, не успели зайцы убрать их. Услышали черепахи, которые были ближе к берегу, что кричат зайцы, вцепились зубами в заячьи хвосты и стали допытываться, в чем они обманули их. Рванулись зайцы, убежать-то убежали, да только хвосты их остались в зубах у черепах. С тех пор у зайцев не хвосты, а обрубки.***
Закончив сказку, которую я выучил почти наизусть, я посмотрел на удивленное лицо с широкими глазами, и в них были капельки жизни. – Это правда? – Нет конечно, лишь сказка. – Но тогда почему её рассказывают детям, дуря мозги ложью? Вопрос загнал в тупик. Ответа не было, но и молчать было глупо. – Это сказка, она нужна что бы у детей было воображение, наверное... – Они считают нас глупыми? Лицо нахмурилось и мне стало не спокойно, надо действовать, ведь я не знаю на что способен этот ребёнок. – Стой! Они не считают нас глупыми. – я замахал руками и тот перестал поднимать книжку за голову с целью меня прихлопнуть. – Скорее хотят, чтобы мы на таких сказках делали быстрее выводы о жизни. Ведь некоторые из них правда поучительные... Я нервничал, но успокоился, когда книга легла на своё законное место. – Правда? Ты не как другие дети... – Почему? – Мыслишь, как взрослый...Как они. – он показал пальчиком в сторону открывающийся двери. Они закончили что-то обсуждать. Только вот на Альбедо лица не видно. – Вижу вы поладили, наконец-то Итэр смог с кем-то поговорить. И снова эта гадкая улыбка. – Альбедо, думаю ты меня понял. – Сэр... Это перебор... – Если я так сказал, значит так и будет, Альбедо. Того передернуло, так же как и меня. – И, Итэр, на тебе тоже, сегодня его переселяем. – Не рано ли?... – Конечно нет. Тишина, и снова этот отчаянный и полны ужаса глаза смотрели прямо на нас двоих. Ко мне подошли и сказали попрощаться с блондином, я так и сделал. Меня взяли за руку и повели в сторону выхода, я решил ради интереса оглянуться и увидел, как Итэра теребили по волосам что-то рассказывая. « – Быть может этот Дотторе относится к нему как отец ? Я бы хотел это почувствовать...»Как же я был не прав..
Прошло пол года. Это я точно знаю, по моей просьбе в мою скромную комнатку повесили календарь и теперь я не теряюсь во времени. Сейчас мне девять, день рождения конечно же никто не отмечал, как раньше. Я и не надеялся, только один меня поздравил и подарил блокнот с ручкой, это был тот Альбедо, а Алиса которую почему-то все дети называют мамой потрепала меня по волосам поздравляя, что я выжил. «–Прозвучало даже смешно как-то...» Сейчас ночь, и я решил проскользнуть за дверь без сопровождающих осмотреть ту дверь в которой пока что сидел блондин. Его не переселили ещё туда-куда сказал Дотторе. Хочу пообщаться с единственным умный человеком в этом кошмаре. Тут меня пичкали таблетками и проводили какие то опыты, кололи чем-то от чего потом не только рвота подступала к горлу а и температура и галлюцинации. Я встал и достал из под пыльной кровати карточку, которую я стырил у одного из сопровождающих. Я потащил тот же стул к двери, ведь из за своего роста я не мог дотянуться до экрана у двери. И вот я подношу карту и дверь горит зелёным открывая проход на свободу. Я шёл медленно, осматривая каждый мне не знакомый уголок. Только вот дальше свет становился темнее, страшнее. Появились окна и я там ожидал увидеть детей. Но обнаружил кое что другое. Там за стеклом было два кресла как у стоматолога, и они были залиты кровью. Я отшатнулся, закрыв рот руками что бы не закричать, глаза щипало и я сдерживал порывы рвоты. Куски мяса валялись на полу в той комнате, инструменты в крови так и халаты. «–Глаза!» Я убежал прочь от туда в глубь коридора. «–Там глаза в банках! Там чёртовы глаза в банках!!» Слёзы бесшумно скатывались по лицу. Мне было страшно, очень страшно. А ведь именно сюда водили Итэра на какие то процедуры! Я своими глазами видел, за стеклом его ввели в эту сторону! «–Неужели он это всё видел?» Отдышавшись, я услышал голоса, но они не приближались а были за стенкой. Я повернул за угол и было очередное окно. Ладошками я упирался об стенку выглядывая за стекло. В ту же секунду я услышал крик. Крик и писки ребёнка, сильный отчаянный и болезненный. На таком же кресле что были ранее, сидел блондин. Тот парень с веснушками, который выглядел как солнышко. Сейчас он сидел связанный ремнями, с какой то маской на пол лица прикрывая рот, из которой торчала трубка по которой стекала какая то жидкость. Иногда капая по подбородку и на рубашку. Дотторе что то записывал в чёртовы бумажки, наблюдая с мерзкой улыбкой за происходящим. Капельница вставленная в одну из рук мальчика, капала аналогичной жидкостью. Я видел красные глаза, тяжелое дыхание как будто он сейчас задохнëтся, из уголков текли слезы ручьями по щеке и дальше под рубашку. Он сильно кашлял и задыхался, но люди ничего не делали. Вдруг кресло приняло горизонтальное положение где он уже лежал на спине. Я смотрел и смотрел. Медленная конструкция возвышалась над телом тихо приближаясь к лицу, а потом переставлялась к правому плечу. Появилась какая то красная, бардовая точка. Меня передернуло, когда зрачки Итэра посмотрели в мою сторону. Которые молили помочь. Единственное что я потом услышал: – Сейчас будет неприятно. Щелчок. Выстрел. Расширенные глаза и крик через маску. А следом и кровь из плеча. Он продырявил ему плечо. Крики заполнили комнату. Я упал назад, отползая к стенке прикрывая свой рот двумя руками, сдерживая крик. Сердце стучало в ушах, отбивая все органы по телу. Свет освещал лишь ту самую отвратную комнату, где дёргался и извивался с душераздирающими криками ребёнок.Отвратительно
Я привстал на ватных ногах, но сил не было даже стоять, коленки дрожали как осиновый лист. Как и всё тело.Страшно
Я собрал все силы и ринулся бежать прочь от сюда. Те стены, которые так плавно меняли картинки, теперь двигались так быстро, как фотопленка в плеере. Я бежал по тоннелю тяжело дыша и задыхался от жжения в лёгких, сердце отбивало последние крупицы сознания и в душе был только животный страх.Спасите
Я закрыл глаза и вдруг врезался в чье-то тело. Я должен был упасть назад и отбить себе заднею часть но меня резко схватили за руку не давая этому случиться. Я осознал, что меня поймали, нашли, вычислили и я не знаю что со мной сделают. Я приоткрыл глаза смотря на того самого Альбедо. У того страха было не меньше. Слёзы скатывались приближая меня к истерике. Я уже пытался освободиться и грозился откусить пальцы, но меня резко подняли и сжали в объятиях куда-то относя. Я барахтался и пытался освободиться, но всё тщетно. Меня принесли в мою же камеру, следом закрыв дверь. Я упал и сдер свои колени в кровь, так же как и ладони об края кафеля. Пополз к кровати, я спрятался под неё и забивался в самый тёмный угол, где по-моему, жил мой единственный друг в этой комнате. Паук, которому я ночью сломал паутину . Дыхание спёрло, слюны не хватало, хотелось пить безумно, но страха больше. Этот мужчина присел возле кровати и стал простирать очки кончиком халата. Я не видел его но слышал его голос. От которого мне всегда становилось спокойно. – П-послушай, то что ты сейчас видел, этого с тобой не будет. Я тебе обещаю. – Врёшь! – Знаю страшно, мне не легче. Как и Алисе. Но послушай. Я делаю сейчас всё возможное прекратить это безумие. -Врёшь! Детям всегда врут что всё будет хорошо, а в итоге его привязывают к стулу и проводят электрический ток! – Сяо... – Отвали! Мне страшно, они все отвратительны, хотели бы то все вместе убили бы ту тварь за стеклом! – Почему моих родителей убили, а мрази живы?! Почему дети тут страдают и относятся, как к скоту, скажи?! Тот молчал, чего я собственно и ожидал. Всем нечего сказать, когда им в лицо скажешь правду на их ложь. – Ненавижу вас! Тишина. Благодаря которой я смог унять дрожь, но страх остался в сердце. Освещение падало жёлтый цветом на пожелтевший кафель, стены с пятнами. Я не мог тут находится, я каждую ночь сходил с ума и видел своих родителей за окном, даже отца... Сейчас, я не представляю тот ужас, который сейчас твориться с Итером и его сестрой. Почему мир и люди так жестоки!?Почему?! – Сяо... Я молчал, но стал выползать, вылезти полностью из под кровати я не смог. Страшно. – Клянусь, я не позволю никому сделать тебе вред, и не позволю провести ту операцию на тебе. Будь спокоен. – Так же, как ты обещал это Итэру? Опять же он молчал, это и была правда. На самом деле, я не знал, что именно он обещал блондину, просто это очевидный факт и всё. Он привстал и оставил что-то на столе. Я выглянул из под кровати и увидел... «–Слезы?» Мне стало не по себе, но ненависть и страх не давал вылезти и что-то сделать. Никогда не привыкну успокаивать людей. Просто я знаю, если взрослый плачет, значит это и вправду тяжело. Звук закрытой двери меня одновременно успокоил и ввел в ужас. Я только сейчас понял, что мне повезло встретить именно его, а не других сотрудников, которые бы не отказались показать меня этой мрази. Я отодвинул стул и взял какую-то фотографию. Это была фотография моего отца. – Папа?... Волосы как у меня, и глаза. Всё досталось от него, и скорее всего характер тоже. От мамы я отличался, как огонь и вода. Она нежная и добрая женщина с чистой душой, а я капризный и хмурый ребёнок, не веривший в чудо и божью помощь. Я свесил дрожащие ноги со стула и стал рассматривать фотографию, мечтая, какие бы были моменты моей жизни, если бы у меня был папа и живая мама, прямо сейчас, не находясь в этом кошмаре, а в своём доме, с пшеничным полем и родителями. Темная, мрачная комната, которая держала в себе столько слёз и зовов о помощи, в ней были слышны тиканье часов, и тихий плачь.***
Не помню как быстро пролетело ещё пол года, и как резко начал падать первый снег за окном. После того дня, я блондина не видел, от слова совсем. Когда я спросил у Альбедо, где тот мальчик, он помотал головой, заводя в очередную комнату с таблетками, шприцами и креслом, к которому я привык, как к дому. Под начало зимы я решил, что Итэр умер, ведь, ни слуха ни духа, даже каких либо намёков на то, что он жив. Грустил я не долго, привязываться к людям я ненавидел. Но тот взгляд меня преследовал в каждом сне, от чего я просыпался в поту. Потом я смог своровать документы о нём со стола того животного. Только это информация вообще была никак полезна. Дата рождения, характер, что любит и не любит. Тоже самое и про его сестру. Конечно без следов уйти не получилось, и эта тварь решила мне устроить весёлую ночку избиением плётки. – Ц,ц,ц... Твой дружок держится намного дольше, чем ты... «–Итэр?!» Твердя, что это мне на пользу и я начну слушаться. Он был профессиональным манипулятором, что я даже поверил в его слова, но не надолго. Ненависть была и останется. Руки были перебинтованы только из-за плётки, тогда, когда я попросил показать остальных руки, у них были следы от швов вдоль рук и ног. Поёжившись, у меня снова было много вопросов. Они быстро улетучились, когда мне резко запланировали какую-то операцию. Меня повел не Альбедо, а каких-то два мужика с которыми шутки плохи. Но я вырывался и кричал о помощи, даже Алиса которую я начал невольно называть мамой, мотала головой вытирая слёзы. Меня завели в операционную, где стоял светловолосый учёный, а рядом с ним та мразь. Я кричал о помощи, но один усмехался, а другой лишь отвернулся перебирая инструменты, и тут я понял, что проводить её будет именно Альбедо. – Альбедо, ты же знаешь что делать? – Д-да... Меня пробило, стало отвратительно, как тогда увидел блондина. – Где Итэр?! – Мальчик, тихонько, ты даже боли не почувствуешь. – Отпустите! Но я уже был привязан к столу, а противный свет лампы сжигал глаза. И тут я вспомнил обещание Альбедо. Он уже подошёл ко мне с анестезией. Уже приложив эту дрянь в моему лицу, я выпалил последние слова, после чего мой мозг стал отключаться. – Ты обещал не делать мне больно и защитить! Обещал помочь и отпустить! Только тусклый и печальный взгляд смотрел в мою душу, эту картину, я бы сжёг на костре...Значит, все взрослые врут...
***
Алиса...Она была...Красивой и умной женщиной...но я не доверял ей, после того как увидел, как же они мило беседуют с тем Альбедо! Ц, я его ненавидел. Моя отстранённость должна была довести всех учителей и воспитателей до истерик. Но она не задавалась и добивалась моего доверия. Никогда не повышала на меня свой голос. Я даже не мог себе представить, как бы это было? Я иногда мог играть с детьми в догонялки, мне нравилось выигрывать. Один раз я содрал руку об стенку, кожа кусками лезла вместе с кровью из руки. Я кричал на Алису, что мне их помощь не нужна, и каждый раз она нежно брала меня за руку и уводила к стульчику, где без единой капли боли, смогла обработать рану. Каждый кошмар заканчивался криками и истериками в комнате. Никто не приходил и не помогал мне. Я сдирал на руках ногтями кожу в приступах. До того момента как по просьбе той девушки они её звали, когда мне было плохо. Я не ожидал на реальную помощь, но она была. Она приходила, и пела мне колыбельную убаюкивая в своих объятиях. Как же я давно не чувствовал этого, было тепло и спокойно. Эти руки поглаживали мои непослушные волосы, твердя что рано или поздно всё будет хорошо. Не верил, но делал вид, что поверил, как наивный ребёнок. Приступы кончились, или они кончались, когда она приходила. Каждое утро, когда нам приносили завтрак в столовой, я отказывался есть. Мало ли какую дрянь мне добавят. Каждый пробовал меня уговорить есть, но я доверял исключительно Алисе. Каждый раз она перед тем как дать мне еду, пробовала сама, показывая, что там ничего нет. Иногда даже кормила с ложки. Я чувствовал стыд, но она хихикала и утверждала, что я ребёнок, и должен быть любим. «– Как знакомы мне эти слова...» Она относилась так не только ко мне, но и к другим детям. Я и сам по неволе начал звать её мамой. Расчёсывала мои непослушные волосы, иногда теребила их, когда я что-то смог сделать правильно или красиво нарисовать рисунок. Конечно я не мог быть в полной безопасности, меня забирали на процедуры от которых я уходил весь израненный и как мертвец, как и другие дети. Она нас обнимала и плакала, как она сильно хочет нам помочь не не может. Почему-то я ей верил. Обнимал иногда даже в ответ и смог сдружиться с другими детьми, и даже завести друзей, которых у меня никогда не было. Один раз она читала мне очередную сказку на ночь в моей комнате. Как она мне пообещала, что скоро я смогу увидеть солнце и свободу. Конечно я делал вид, что верил, но на самом деле, не надеялся вообще выйти от сюда живым.***
Ночь, метель за окном. Только это я мог услышать в сонном бреду после наркоза. Я не чувствовал ни ног ни рук. Я даже испугался, что их могли ампутировать. Кто может знать что в их головах. Я привстал и увидел швы на руках и ногах, такие же как и у других детей. Что они сделали, я не знаю, и мне не сказали. Я встал на шатающие ноги и прошёл к тому самому окну, я понимал. Надо бежать Я хотел убежать один, найти информацию о выходе, и вообще об обстановке, что я собственно и сделал. Однако, было легко. Я сам удивился когда мне обо всём рассказала мама. Я нахожусь на четвертом этаже, в том коридоре где я был ранее, если пробежать дальше, сквозь темные замазанные кровью стекла, будет дверь. Отворив её, надо сбежать вниз, и там нажать на рычаг в охранной, где обычно сидит пьяный охранник который всегда спит. Я уже был счастлив. Только вот, и ночью и днём ходят люди, везде по двое человек, если поймают, я не то что смогу увидеть солнце за окном , я не смогу видеть. Пример тому мальчик с белыми волосами с повязкой на глазах. Он был умён, почти смог сбежать, но поймали и вырвали зеленые, словно изумруд глаза. Идея конечно же была Дотторе. Я захотел его убить. Он мне рассказал что в столовой есть пожарная кнопка. Это я взял на вооружение. Риски были высоки, но и шанс что смогу сбежать был. Умру ли я в лесу? Мне плевать, я не хочу здесь больше находиться. Эти стены, иглы, операции и таблетки, всё это делает хуже моему телу, но обыкновенная смерть в данном случае единственное спасение. Я напрямую шёл в столовую, уже был готов побежать и нажать кнопку, только вот к взору попал тот самый блондин. Вспомнил все те ужасные вещи, и те вещи от которых были скрыты мои глаза. Один глаз перемотан, весь в бинтах, в глазах больше не было той жизни, которую я смог хоть немного пробудить в той комнате. Сестры не видел, и я решил пойти на риск, который бы возможно привёл бы меня к смерти. Как только раздался писк сирены, я схватил за руку Итэра и ринулся в сторону коридора. Все сотрудники были заняты перепалкой в столовой, где начали плакать дети и кричать «мама», бегать и мешать им. Он бежал со мной даже не спрашивая зачем, как кукла, возьми за руку и он пойдет в бурлящий котёл с лавой и трупами. Всё было просто и вот мы уже пробегаем через ужасные комнаты с отвратительными инструментами и глазами в банках. Только уже ближе к выходу он спросил меня: – Куда мы? Он даже не запыхался, говорил прямым голосом, когда я уже бежал из последних сил. – На свободу. Больше слов и вопросов не было, он просто бежал, скорее понимая, что ему нечего терять. А сестра? Сейчас не время, каждый сам за себя, искать её не вижу смысла, черт его знает, где она. Мы услышали крики и бег людей в нашу сторону. Мы уже добегали до рычага, я не прекращал отпускать руку Итэра, который после огласка своего имени вцепился в мою руку мертвой хваткой. И вот мы его опустили и бежим к двери, она медленно поднимается пропуская свет, крики людей сзади давили на нервы, сирена била по ушам, отдавая в голову сильной болью. Вот, выход! Мы сбежим! Я покажу Итэру то пшеничное поле, как вырастет! Покажу самых красивых бабочек, будем жить на свободе и дружить! Покажу ему свет! Дверь уже почти открылась впуская свежий голос, а шаги всё ближе. Вот расстояние через которое я смогу пролезть с ним! Они далеко! Мы успеем! Мои мечты разбились в дребезги, как только на кнопку сверху легла рука в перчатке. Такая знакомая. Дверь возвращалась обратно, закрывая путь к свободе. Я поднял голову, и захотел прямо сейчас зареветь. – Пусти! Тишина и грустный взгляд бирюзовых глубоких глаз. –Отпусти нас! Ты обещал помочь!! Он схватил меня и Итэра под руки и потащил в сторону людей, не сказав ни слова. – Отпусти нас! Ты обещал спасти нас! Ты обещал помочь сбежать! Зачем!? Отпусти нас! Я кричал, бил по руками, а ногам сзади, пытался выбраться, кричал, что он обещал помочь. Ложь. Провальный побег. Провальный настолько, насколько я и представить себе не мог. Если бы он отпустил, мы бы успели выбраться... Я обернулся со слезами в глазах на первое, и скорее всего последнее спасение.Дверь закрылась, создав механический звук щелчка замка.
***
Середина зимы. Дни летели, как сжигающие спички, быстро, оставляя после себя пепел и частички спасения. Альбедо не церемонился как раньше. Совершенно, если протестовал, то просто сжимал мою руку до хруста, от чего были жуткие боли. Не мог я понять, что изменилось. Лишь снова сидел в своей комнате, и наблюдал за снегом. Я уже планировал не план побега, а план суицида. К моему удивлению, от чего меня даже передёрнуло после очередной операций, так это приплющенный взрыва и маты рабочих пробегающих мою комнату. Я привстал на ноги немного выглядывая в стекло. Дверь резко открылась ударяя меня по лбу, от чего я упал назад с нытьем. Я и не успел оглянуться как меня взяли за шиворот и прижала чья-то женская рука, успокаивая меня жалея. Это была Алиса. Изначально я вырывался, но потом увидел куда мы бежали, и стал лишь догадываться, что происходит. Надеется на то что меня спасут? Ха, конечно! Я ждал, что меня пристрелят, а не спасения. Мы уже добегали до той двери где был сорван для безопасности рычаг. Я понял что провал, но нет. Рядом с ним было окно, до которого я бы не дотянулся. Девушка свободным локтем разбила стекло, от чего осколки впились в её кожу, запятнав кровью белое платье. – Чт.. Не успел я договорить как: – Беги... Меня швырнули через окно и я упал на холодный снег, на осколки стекла, что сразу же впились мне в руку. Я заныл, и начал подниматься направляясь в сторону леса. Отбежав десять метров я рискнул обернуться, только вот я ели ели запомнил то лицо, как из той стороны произошел взрыв. Конечности её отлетели к моим ногам от чего меня начало тошнить. Плакать не было смысла, я побежал прочь, как она мне и сказала. Сквозь черные и туманные леса, метель в одной рубашке, от чего тело и кожу сводило от холода. Слезы ручьями скатывались по лицу превращаясь на снегу в льдинки. Душа разрывалась, ведь это тот человек который мне не сделал ни одной боли в том месте. Тот кто смог мне заменить маму. Я бежал и стирал ноги в кровь, это последний шанс того, что я смогу увидеть солнце. Я потерял снова того человека, которого смог полюбить как родного. Я не смог помочь Итэру и его сестре сбежать, потеряв ещё одного друга, хоть не общительного, но друга. Хотел с ним погулять и показать мир, но это всё четно. – Надеюсь, я ещё тебя встречу, Итэр... Я и не заметил, как выбежал на дорогу, и машина...её жёлтые фары ослепили мим глаза. нагоняя секундный ужас. Темнота, асфальт, треск костей...***
– Сяо! Я тебе говорила не дёргать девочек за косички! – Задолбала орать, отвянь! – Сяо! Если бы я не была целеустремлённой, я бы с тобой не дружила! – Я и не просил! Ссора двух детей в приюте разозлило воспитательницу, от чего поставила двоих по разным углам, говоря заткнуться. – Это ты виноват! – Ага, конечно! Не трогай меня! Один стоял с надменным видом, другая девочка с голубыми длинными прядями что то бурчала себе под нос. – Сяо... – Чего тебе?! – Так ты не расскажешь почему у тебя было семь переломов? – Отстань. – Ну скажи! Почему ты мне ничего не рассказываешь?! А если я стану твоей сестрой?! – Никогда в жизни! Я в окно выйду чем буду с тобой под одной крышей! – А ну заткнулись! Сяо, Гань Юй, за вами пришёл опекун. Не позорьте меня! – Что?! Нас?! Я не буду с ней жить. Та грозно шикнула, и он замолк. Их обоих вели из зала по коридору, девочка рассматривала картины, а мальчик лет одиннадцати горшки с цветами, подбирая один из них, что бы ударить воспитательницу и сбежать. Дверь открылась и они увидел человека в чёрном костюме сидящего на кресле. Длинные волосы закрепленные в низкий хвост, на кончиках немного отливало оранжевым, высокий даже с кресла было понятно. Дети переглянулись сглотнув. Он обернулся и их передернула от сурового взгляда, они быстро спрятались за девушкой. Сяо из-за привычки, девочка просто повторяла его движение, как бы доверяя. Он тут же мило улыбнулся, что и страх детей ушёл на второй план, ну как детей, Гань Юй. Сяо же всё равно был напряжён. – Здравствуйте дети, думаю нам следует познакомиться по ближе. – мужчина встал в полный рост и присел на колени перед детьми. – Меня зовут Чжун Ли, можно просто Чжу. – Здравствуйте! Девочка прибежала и стала рассматривая камушек на галстуке у мужчины. – Нравится? – Ага... – она завороженно смотрела, как камень переливался от солнечных лучей. Он хихикнул и взглянул на мальчика за женщиной, с явным не согласием. – Тебя зовут Сяо? От этого предложение его передернуло и он задрожал как осиновый лист. – Прости, тогда как мне к тебе обращаться? – Никак! Он резко открыл дверь и убежал в противоположную сторону, девушка кричала ему вернуться, но Чжун Ли нежно придержал её за плечо и пошёл следом за мальчиком. Тот сбежал на веранду, прячась под скамейку. Флэшбеки вспыхнули в подсознании и он заплакал. Молился, чтобы его оставили покоя и он умер от старости. – Плачешь? Резко замолчал помня, что когда его находил Дотторе рыдающим, его избивали по запястьем железной линейкой. – Не хочешь, не говори, считай что меня здесь нет. – Не могу. – шмыгнув носом, сказал темноволосый. – Хочешь знать, зачем я хочу взять именно тебя помочь? – Мне плевать! Все взрослые врут! – Я с тобой согласен, но разве психолог будет врать? – Не знаю! И не хочу знать! – Хорошо. Мальчик удивился, ведь за такие истерики его или ставили в угол или били ремнём по заднице. – Почему?.. – М? – Зачем вам такой, как я? Возьмите более удобного... – Я беру не удобных, а тех, которым нужна любовь и ласка, и в конце концов будущее. Не буду спорить, кроме тебя есть дети, нуждающиеся в заботе, но их возьмут те люди, которые хотя здорового, а я хочу помочь тебе и Гань Юй. – Но зачем она тогда?... – буркнул Сяо, вылезая из под лавочки. Тот подошёл и помог вытереть пыль со штанов. – Думаю, придёт время, она сама расскажет. – А?... Но у вас есть же документы о нас... – Именно, но я хочу доверия а не бумажки. – Значит, вы знаете о том пожаре?... – Наслышан. – Вы не знаете, где мальчик с девочкой, близнецы...Он блондин с веснушками на лице... – Прости...но нет. Никакой информации о выживших мне не дали... – Значит он умер?... – Не знаю, Сяо. Врать не буду. Но если верить, то думаю вы ещё встретитесь. – Я не верю в богов. Ложь. Он всегда просил о том, чтобы блондин был жив и здоров. – Если в душе ты веришь, значит они тебя услышат. – И я его встречу?... – Кто знает... Мужчина с добрыми глазами протянул руку мальчику и тот схватил того за край ладони, разница была огромна. Солнце заходило за горизонт, а сзади выбежала девочка, вешаясь на шею Сяо, от чего тот свалился на пол. Девочка прыгала на его спине и говорила, что она была права, и стала его сестрой, а тот ворчал с лицом чернея тучи. Мужчина лишь попросил не сломать позвоночник Сяо.***