Что сказал гром

И тогда сказал гром ДА Датта: что же мы дали? Друг мой, кровь задрожавшего сердца, Дикую смелость гибельного мгновенья Чего не искупишь и веком благоразумия Этим, лишь этим существовали Чего не найдут в некрологах наших В эпитафиях, затканных пауками Под печатями, взломанными адвокатом В опустевших комнатах наших. Томас Стернз Элиот

      Кэсси давила на педали, собирая все лужи после недавнего дождя. В наушниках Курт Кобейн пел о том, что ждет ее такой, какая она есть. Закат, как это всегда бывает после сильного ливня, разливался по небу красными и лиловыми разводами, а обрывки облаков делали его похожим на витраж в церкви. Кэсси повернула руль велосипеда и пронеслась по очередной луже, обдав брызгами лающую собаку на тротуаре. Это был действительно очень хороший вечер.       Аккуратно прислонив велосипед к белой стене дома, она поставила музыку на паузу и, стараясь не шуметь, надавила на дверную ручку и проскользнула внутрь. Ее встретил привычный запах дома: готовящаяся еда, нагретое дерево, молоко, едва ощутимый сигаретный дым, которым насквозь пропах отец. С кухни доносились звуки готовки и голос Уитни Хьюстон из приемника. Пытаясь двигаться как можно тише, Кэсси поднялась по лестнице, перешагнув через скрипучую ступеньку, и вошла в свою комнату.       Уютный хаос, который мама постоянно называла бардаком, постеры на стенах, король комнаты — солидный бумбокс, заботливой рукой очищаемый от пыли каждые пару дней, и заваленное книгами и блокнотами пианино с прислоненной к нему гитарой в углу. Девочка с разбегу запрыгнула на кровать и переключила песню. Билли Джоэл и его девочка с окраины. Она уставилась в потолок и принялась думать о том, чем она займется в будущем, когда наконец вырвется от родителей. Может, уедет на юг и откроет музыкальный магазин, а может, отправится в Нью-Йорк и соберет собственную группу.       Дверь со свистом распахнулась и на пороге появилась грозно уперевшая руки в бока мама. Кэсси стянула с головы наушники.        — Где ты была весь день?        — В библиотеке.        — Кассандра, не смей мне врать!        — Я не вру, — Кэсси сделала максимально честные глаза.        — Элла была сегодня в библиотеке и тебя там не видела.        — Значит, плохо смотрела. Посоветуй ей купить очки, — огрызнулась в ответ девочка.        — Где ты была? — в голосе послышалась угроза.        — В библиотеке, — брови матери грозно сдвинулись на переносице, и Кэсси со вздохом продолжила, — до обеда, потом я была у Найджела. Мы занимались и слушали музыку.        — Ты снова с ним общаешься?        — Мам, мне с ним весело!        — Ты понимаешь, что он закончит так же, как его отец?        — А что, лучше бы закончил, как мой? — взорвалась девочка.        — Кассандра, тебе четырнадцать, а ему семнадцать! Никаких больше гулянок по выходным, будешь сидеть дома! — мама ушла, громко захлопнув за собой дверь. Внизу заплакал младший брат. Кэсси стянула с ноги кроссовок и швырнула в дверь. Вечер был безнадежно испорчен.       За окном раздался стук. Кэсси проигнорировала его, полностью погруженная в чтение. Стук раздался повторно, а вслед за ним послышалось копошение под окном. Зашипев от раздражения, она поднялась на ноги и подошла к окну; внизу стоял Найджел и улыбался своей вечной глуповатой улыбкой. Она вопросительно на него посмотрела, и он поманил ее жестом. Девочка, закатив глаза, тихонько подошла к двери, приоткрыла ее и прислушалась. В комнате брата было тихо, он уже спал, а родители привычно переругивались у себя в спальне. До утра они точно не зайдут в ее комнату, а значит, она может делать все, что душе угодно, если это будет тихо.       Быстро натянув на ноги кроссовки и накинув толстовку поверх пижамы, она до предела подняла оконную раму и перебросила ногу через подоконник. Прикрыв за собой окно, Кэсси проворно спустилась по шпалере и вместе с Найджелом в тишине пробежала несколько домов.        — Что случилось? — отдышавшись, спросила она у парня.        — Решил, что тебе не помешает развеяться. Ты уже знаешь, что твоего отца уволили?       Кэсси застыла.        — В смысле? Они сегодня ругались не сильнее, чем обычно.        — Джо не тянет всех сотрудников, а твой отец, ну, ты его знаешь. Попал под сокращение.       Девочка провела руками по волосам.        — Вот черт. На этот раз они точно разведутся.        — Ты же этого и хотела. Постоянно говоришь, как они тебя достали и что ты их ненавидишь, — Найджел тряхнул головой.       Хотя днем летняя жара еще держалась, ночи к середине сентября стали заметно холоднее, и ноги Кэсси в пижамных шортах покрылись гусиной кожей. Она прижала руки к лицу и покачала головой.        — Я не вывезу развод. Еще больше скандалов, они будут пинать меня, как футбольный мяч. А еще Бобби, ему всего два года, он точно не заслужил такого дерьма. Найджел пожал плечами.        — Завтра будешь думать, что делать. А сегодня предлагаю пойти в кино, на ночном сеансе как раз крутят «Терминатора».       Ребята дошли до облезлого синего пикапа парня и залезли внутрь. За окном потянулись один за другим одинаковые домики и подстриженные лужайки, Найджел щелкнул кнопкой на магнитоле, и в машине зазвучал голос Джона Бон Джови. Кэсси прислонилась щекой к стеклу и честно старалась ни о чем не думать, но получалось плохо.       Она могла сколько угодно рассказывать, что ненавидит родителей, но говорила она это лишь от того, что не знала, как донести до окружающих, что просто устала от всего и не знает, как сделать так, чтобы у ее семьи все снова было нормально. Ей порой казалось, что нормально никогда и не было. Всегда были ссоры, скандалы, отец приползал домой пьяный, ругался или прокуривал весь дом, а мать всегда была недовольна каждым телодвижением собственной дочери.       Не отвлекаясь от дороги, Найджел протянул руку и погладил ее по коленке. Кэсси в ответ тихо вздохнула. Этот жест планировался как поддерживающий, но на деле поддержки в нем было мало. Ей захотелось немедленно принять душ.       «Терминатор» был любимым фильмом Найджела. Кэсси даже иногда шутила, что он скрытый гей, потому что адекватного объяснения его иррациональной любви к пересматриванию фильма с накачанным мужиком в главной роли просто не было. Сама она тоже смотрела его раз сто, в основном потому что Найджел не хотел смотреть ничего кроме него. И в сто первый раз фильм не стал ни на грамм интереснее.       Парень весь сеанс трогал ее за коленки, обнимал и целовал в макушку, как будто это должно было немедленно избавить девочку от всех тревог и помочь сконцентрироваться на фильме. На деле же Кэсси просто хотела убрать с себя его руки и отправиться домой. Но почему-то — она сама не знала, почему — продолжала сидеть и терпеть прикосновения. Найджел, вроде как, ее парень. Это ведь именно то, что обычно делают парни со своими девушками.       Так что после фильма Кэсси переступила через себя и еще час целовалась с ним в машине. Не зажимайся, говорил он, мне это нужно. Да, нужно, молча соглашалась она и пыталась быть хорошей девушкой.       Что что-то не так, Кэсси поняла еще за две улицы до дома. Перед ними ехало целых две машины и по тротуару пробежал мужчина, хотя обычно в их сонном пригороде по ночам не было ни души. Она схватила Найджела за локоть и не отпускала до поворота к дому, а затем пулей вылетела из машины и бросилась вперед.       Перед домом стояли несколько мужчин и что-то обсуждали между собой, обеспокоенно поглядывая на дорогу. Кэсси обежала их, посмотрела на дом, и все ее внутренности как будто рухнули вниз. Из приоткрытого окна шел дым.        — Мы уже вызвали пожарных, — к ней со спины подошел незнакомый мужчина. — Дик сегодня перебрал, наверное, плохо затушил сигарету.       Кэсси его толком не услышала, и никто не успел ее остановить. Закрыв нос и рот толстовкой, она бросилась вперед и распахнула дверь прежде, чем люди вокруг сообразили, что она собирается сделать. Внутри сильно пахло гарью и было много дыма. Краем глаза она увидела оранжевый проблеск в гостиной, но ее мозг, сконцентрированный на том, чтобы практически наощупь подняться по лестнице, просто не успел обработать информацию.       Стараясь дышать как можно реже, Кэсси втащила себя на второй этаж и бросилась в комнату брата. Бобби рыдал в своей кроватке. На краю сознания возник вопрос, почему мама не пришла на крик, но думать об этом не было времени. Она сгребла брата в охапку вместе с одеялом и бросилась вниз, чудом не слетев с лестницы. Краем глаза она заметила, что людей на улице стало больше, и все они просто стояли и смотрели. Отдав ребенка в первые попавшиеся руки, Кэсси, увернувшись от чужого захвата, бросилась обратно. В спину ей неслись крики, которые она не могла разобрать.       Во второй раз идти по лестнице оказалось куда сложнее. Глаза слезились, легкие горели, руки и ноги слушались плохо. Кэсси не понимала, где родители и почему до сих пор не проснулись и не вышли сами. Судя по треску, гостиная полыхала во всю, а ведь гостиную и кухню отделяла одна тонкая перегородка. Девочка замерла, повиснув на перилах, а потом снова бросилась вперед. Нужно вытащить родителей, пока не поздно.       Дверь родительской спальни распахнулась и часть дыма затянуло туда. На пороге появился силуэт отца, он практически тащил мать на себе. Увидев Кэсси, он хриплым голосом заорал, чтобы она бежала, а потом закашлялся. Кэсси и сама понимала, что нужно выбираться как можно скорее. На кухне стоял газовый баллон.       Она ухватила мать с другой стороны, помогая отцу, и по памяти пошла к лестнице. Дым стал настолько плотным, что в нем теперь не было видно вообще ничего. Горло чудовищно болело, руки и ноги дрожали. Вдруг с лестницы кто-то забрал мать и чужие руки потянули Кэсси вперед за собой. Она запротестовала, абсолютно не понимая, что происходит. Внизу как будто что-то обрушилось. Девочка нащупала под ногой ступеньку и начала спускаться. Снизу раздался чудовищный грохот, а затем волной обжигающего воздуха ее швырнуло куда-то вбок.       Кэсси с трудом разлепила глаза. Незнакомая женщина била ее по щекам и просила подняться. Голова гудела, перед глазами все плыло. Кто-то, чьего лица она не видела, рывком поставил ее на ноги и потащил за собой вперед. Конечности отказывались слушаться.