Что сказал гром

      Кэсси никак не могла понять, что происходит. Голова гудела, в горле застрял ком, вокруг стоял грохот, какие-то люди бежали и кричали, ее тянули вперед и толкали со всех сторон. Она могла видеть только спину бегущего впереди человека: серая мятая рубашка, круги пота подмышками и белые разводы вокруг них. Еще было много пыли. Пыль летела отовсюду, забивалась в глаза и рот, неприятным налетом оседала на языке и царапала без того саднящее горло, усугубляя тошноту. Кэсси не могла сказать, сколько ее так тащили, все происходящее соединилось в одно бесконечно длинное, растянутое в пространстве мгновение.       Девочка не разглядела, что произошло, просто внезапно пыль и ветер сменились бетонными стенами, толпа прекратила бежать, крики и грохот затихли. Та же женщина, что била ее по щекам, сейчас ухватила ее за плечо, отвела к стене и усадила на какой-то мешок. Родители, вспомнила Кэсси, они же остались в доме! Резко вскочив на ноги, она рванула сквозь людей туда, где по ее мнению должен был быть выход, но ее перехватили поперек живота.        — Отпустите меня! Там мама, ее нужно вытащить… — ее встряхнули, как тряпичную куклу, и посадили обратно.        — Нет больше родителей, — гаркнул тот самый мужчина в серой рубашке.       Кэсси обомлела.        — Как… нет? Я их видела минуту назад, они еще там, внизу же газовый баллон, нужно их спасти! — она снова попыталась встать, но цепкая женская рука ухватила ее за плечо.        — Девочка ударилась головой, сюда бы доктора.       Стены сотряс грохот и с потолка посыпалась пыль.        — В этот раз совсем близко, черт бы их побрал, — полным ненависти голосом выплюнул мужчина в серой рубашке.       Тошнота стала совсем невыносимой, желудок сжал спазм. Кэсси прижала ладонь ко рту и заозиралась вокруг. Кто-то схватил ее за волосы и нагнул голову над невесть откуда взявшимся жестяным тазом. Девочку долго и мучительно выворачивало наизнанку. Затем ей дали воды и снова усадили на мешок. Рядом возник какой-то молодой парень, деловито осмотрел ей голову и проверил зрачки.        — У нее сотрясение, — объявил он и достал из маленького свертка какую-то белую таблетку. Кэсси запротестовала и вновь попыталась вырваться, но ей силой разжали челюсти и пропихнули пилюлю в рот, залив мерзкой жидкостью, подозрительно похожей на джин.       Жидкость обожгла горло и Кэсси закашлялась. Все та же цепкая рука ухватила ее за плечо, не давая вырваться. Снаружи снова раздался очень похожий на взрыв грохот, и она вздрогнула.        — Что происходит? — отчего-то слабым и тихим голосом спросила девочка.        — Налет, — ответил женский голос откуда-то сбоку.        Веки Кэсси вдруг потяжелели, звуки вокруг стали какими-то приглушенными, а затем пол и потолок поменялись местами. Она почувствовала, как проваливается куда-то в темноту, и у нее не осталось сил на сопротивление.       Вздрогнув, Кэсси вынырнула из тяжелой, тягучей черноты. Она лежала на каких-то мешках в незнакомом, похожем на склад помещении, а рядом с ней шепотом переговаривались двое людей. Голова нещадно болела. Она попыталась подняться, и из нее непроизвольно вырвался стон. На этот раз болью отозвались ребра. Двое повернули к ней головы: немолодая женщина в линялом ситцевом платье и мужчина в рубашке с закатанными рукавами и в забавных круглых очках.        — Где я? — едва слышно спросила Кэсси.       К ней подошел мужчина и помог сесть. Затем запрокинул голову на свет и заглянул в глаза.        — Голова болит? Тошнота есть?       Кэсси медленно кивнула. Мужчина обеспокоенно сдвинул брови.        — Лорен, когда отправляется поезд?        — В пять часов, сэр, — звучным голосом ответила Лорен       На краю сознания Кэсси возникло беспокойство.        — Подождите, какой поезд? Мне нужно домой, меня ждут… — мужчина приложил палец к губам, прерывая девочку.        — Кэсси, мне сейчас нужно, чтобы ты внимательно меня выслушала, не перебивая, хорошо?       Кэсси кивнула.        — Сегодня в пять часов ты поедешь к бабушке, — глаза девочки удивленно раскрылись, а мужчина вдруг начал заламывать пальцы. — Твоя семья погибла во время налета. Бомба попала в дом, ты выжила только потому что в этот момент была на улице.       Девочка ошеломленно уставилась на мужчину. Какая бомба, о чем он вообще…       Воспоминания нахлынули внезапно. Терминатор, руки Найджела, дым из окна. Кэсси сорвалась с места и успела пробежать несколько метров, прежде чем мир уехал куда-то влево.        — Там пожар! Я должна вытащить родителей! — кожа на коленках саднила после удара, перед глазами все плыло от головокружения и слез. Мужчина подошел и опустился на колени, удерживая брыкающуюся девочку за плечи.        — Кэсси, твои родители мертвы. Тебя посадят на поезд в Корнуолл.       Она замотала головой и снова попыталась вырваться.        — Какой Корнуолл, мои родители в Джейнсвилле! — связки все еще болели после дыма и голос сорвался.       Лорен покачала головой.        — Девочка ударилась головой, сэр.        — Да уж, я вижу. Помогите мне, Лорен.       Вдвоем они перевернули Кэсси и запрокинули ей голову. Она брыкалась как могла, но ей было нечего поставить против сильных рук Лорен. Вновь ей впихнули в рот таблетку и залили противно теплой, отдающей ржавчиной водой, а затем отнесли обратно на мешки.        — Ты сейчас поспишь, а потом проснешься и поедешь к бабушке. Бабушка тебя любит и ждет, вот увидишь, все будет хорошо. Война скоро закончится, и ты вернешься во Францию к друзьям, — ворковала женщина, укрывая ее драным застиранным покрывалом.       Какая война, хотела спросить Кэсси, но язык едва ворочался во рту, а веки стали очень тяжелыми. Перед тем, как сознание окончательно уплыло, в голове промелькнули картины вечера: плотный черный дым, пламя в гостиной, силуэт отца, громкий хлопок. Проваливаясь в черноту, Кэсси с поразительной четкостью осознала, что родители не могли выжить.       Во второй раз пробуждение выдалось куда более неприятным. Мерзкая тупая боль впивалась в затылок, болели колени, ладони и ребра, во рту было сухо и стоял противный привкус. Как-то отвлеченно Кэсси вспомнила, что ей сообщили о смерти родителей. Нет, не так. Ей сказали, что вся ее семья погибла. Видимо, Бобби снесло взрывной волной, или как там это обычно происходит. Взрывная волна, наверное, не погасилась о стены дома.        Эмоций не было. Вообще никаких. Было ощущение, что она существует отдельно от тела: тело дышит, ворочает руками и ногами, поворачивает голову, но все это проходит мимо сознания. Как будто автопилот. Все так же отвлеченно Кэсси продолжила размышлять о сложившейся ситуации. Ей сказали, что ее отправят к бабушке в Корнуолл, но никто никогда не говорил, что у нее есть бабушка. Может быть, она не хотела общаться с ними. Скорее всего, это бабушка со стороны отца. Но не мать отца, потому что на ее похороны Кэсси ездила прошлым летом. Может, у нее была сестра. Кэсси мало что знала о своих родственниках.       Та женщина сказала, что скоро война закончится, и ее отправят во Францию. Но она никогда не была во Франции, ни разу не выезжала даже за пределы Висконсина. Кэсси подняла руку и посмотрела на нее. Рука казалась чем-то отдельным, чужеродным. Медленно она согнула и разогнула пальцы, прокрутила запястье, а затем согнула руку в локте и приложила прохладную ладонь ко лбу. Ссадину на ладони неприятно дернуло, но боль тоже воспринималась отвлеченно.       Наверное, произошла какая-то ошибка. Наверное, ее спутали с какой-то другой девочкой, и когда ошибку обнаружат, ее обязательно вернут домой. Нужно только сказать им, что они ошиблись. Кэсси приподнялась на локтях и огляделась. Она по пояс укрытая пледом лежала на скрипучей кровати в крохотной комнате с выцветшими обоями в цветочек. В углу стоял умывальник, на вид совсем старый и без смесителя, над ним висело треснутое зеркало, а к стене был приколот календарь за 1941 год. Дверь со скрипом распахнулась прежде, чем девочка успела задуматься о том, почему календарь не меняют пятьдесят лет. В комнату зашла уже знакомая дородная женщина. Лорен, вспомнила Кэсси.        — Ты проснулась? Вставай, нам нужно спешить на вокзал, — женщина сдернула с нее плед.        — Тут какая-то ошибка, вы меня с кем-то перепутали, — слабым голосом начала объясняться девочка. — У меня нет никакой бабушки в…        — Кассандра Ньюболд? — перебила женщина, грозно сдвинув брови. Кэсси растерянно кивнула. — Нет никакой ошибки, ты едешь к своей бабушке, Гертруде Бернс.       Кэсси открыла было рот, чтобы возразить, но Лорен грозно прикрикнула на нее:        — Нечего тут мне истерики разводить! Идет война, некоторые вообще без родственников остаются!        — Но что за война?        — Прекрати прикидываться дурочкой!       Кэсси почувствовала себя полной идиоткой. Наверное, она действительно ударилась головой, и все это ей просто снится. Нужно просто немного подождать, сон закончится и все встанет на свои места. Девочка со вздохом поднялась с кровати и подошла к умывальнику. Во сне отражения должны как-то отличаться, но из зеркала на нее смотрела все та же Кэсси: пшеничные волосы, осточертевшие веснушки на носу и болотные глаза. Возможно, у нее просто хорошая зрительная память.       Лорен тащила ее за собой, крепко держа за руку. Кэсси во все глаза рассматривала город вокруг, точнее то, что от него осталось. Вокруг были серые полуразрушенные здания, люди с серыми лицами толкали тачки со строительным мусором, даже небо было каким-то серым, и они вдвоем — полная румяная женщина с сильными руками и тоненькая испуганная девочка — были единственным ярким мазком на этом выцветшем полотне.       На предплечье остался красный след от чужих пальцев. Лорен пошарила в кармане, вытащила бирку и нацепила на пуговицу рубашки Кэсси.        — Выйдешь в Бодмине, там тебя будут ждать, — глаза у женщины были серые, а на белках змеились капилляры. Девочка кивнула. — Проводник тебе подскажет.       Она всунула ей в руки билет — измятую прямоугольную бумажку — и кулек с печеньем, а затем втолкнула в вагон вместе с еще несколькими детьми. Один из них, мальчишка лет двенадцати, смерил Кэсси недобрым взглядом. Раздался гудок и поезд, дернувшись, тронулся с места.        За окном тянулись однообразные пейзажи. Через полчаса после отправления девочке надоели злобные взгляды мальчишки, с которым она оказалась в одном купе, и она протянула ему кулек с печеньем. Печенье было сметено буквально за пару секунд.        — Тоже сирота? — сквозь набитый рот спросил мальчишка. Взгляд у него на несколько градусов потеплел.        — Нет, — на автомате ответила Кэсси. В ответ ее смерили подозрительным взглядом.        — А это не на твой дом вчера упала бомба? Ты же та самая племянница Алисы Бернс, ты еще в убежище полночи бред несла.       Девочка замерла.        — Какая бомба, какая война, о чем вы все говорите? — взорвалась она.       Мальчишка посмотрел на нее как на идиотку.        — Совсем мозги отшибло, да? Нас немцы бомбят, твоя мамаша аж из Франции от них бежала.       Кусочки паззла с щелчком встали на свои места. Война, немцы, календарь за 1941 год на стене, разрушенные здания и грохот. Кэсси ущипнула себя за руку. Затем впилась в собственную кожу зубами. Но вокруг все еще было купе и напротив сидел противный мальчишка с недобрым взглядом. Девочка замахнулась и со всей силы ударила кулаком по столику; от резкой боли из глаз хлынули слезы. Мальчишка посмотрел на нее как на умалишенную и, ругаясь сквозь зубы, вышел из купе.        Слезы почему-то не останавливались, но воспринимались, как будто что-то отдельное от самой Кэсси. Как будто ее сознание повисло где-то снаружи и все, что ей остается — отстраненно наблюдать за тем, как светловолосая девочка ритмично ударяет сжатым кулаком по откидному столику.        Так не бывает.       Это просто кошмарный сон, скоро он закончится и она проснется в своей комнате.       В голове всплывали разрозненные картинки: плотный дым, ощущение ступеньки под ногой, детское одеяло в желтый цветочек.        Так не бывает.       Силуэт отца в дыму, чужие руки, забирающие едва стоящую на ногах мать, рев пламени и грохот.       Кэсси помотала головой и спрятала лицо в ладонях. Ей очень хотелось поверить, что это все сон, что она ударилась головой, что тот грохот не был взрывом, но отчего-то не верилось. Она отняла руки от лица. На тыльной стороне ладони краснели следы от зубов; за окном проплыл загон с двумя печальными тощими коровами. Мыслей в голове не осталось.       Кэсси проснулась от прикосновения к плечу. Проводник, высокий тощий мужчина с красным носом, сообщил, что через пять минут поезд прибывает в Бодмин. Девочка поднялась с сиденья и двинулась к тамбуру; никаких вещей у нее с собой не было. Постепенно поезд начал замедляться, из темноты вдруг выплыла крошечная станция, освещенная одним фонарем. На скамейке сидела пожилая женщина с идеально ровной спиной. Поезд остановился, и она поднялась на ноги. Проводник открыл дверь, Кэсси сошла на станцию, и лицо женщины вдруг исказилось, как будто ей в один момент стало очень больно. Женщина медленно прижала дрожащую руку ко рту, а девочка во все глаза смотрела на эту картину: ночь, муха, кружащая вокруг фонаря, и эта странная леди с искаженным лицом.       Взяв себя в руки, женщина медленно и неуверенно подошла к Кэсси и обвила ее руками. От нее пахло хвоей и старыми книгами.       — Мои бедные девочки, — тихо зашептала она. — Простите меня, простите меня, простите меня, мои Алиса и Оливия.       Внутри Кэсси словно образовалась черная дыра, в которую засосало все эмоции. Она подняла руки, до того висящие по швам, и обняла женщину в ответ. Теперь девочке все было понятно: и искаженное лицо, и эти странные, как будто фальшивые декорации, и эта одинокая муха, и вздрагивающие от беззвучных рыданий плечи. Ее маму тоже звали Оливия.