Абрикосовый джем

Смех юных голосов прошелся звонким эхо по бескрайнему полю, вплетаясь в шелест пышной июльской травы, кое-где примятой поступью человека. Глаза слепило от палящего в зените солнца, а голые пятки собирали остатки прохладной росы, сверкающей на кончиках земляничных побегов. Теплый ветер свистел в ушах, подпевая весёлому щебетанию птиц, укрывшихся в тени разлогих деревьев. Легкие пекло от непрерывного бега, а топот ног за спиной становился все громче, свидетельствуя о приближении твоих соперников в игре в догонялки. Но ты не останавливалась, и, приподняв подолы и без того короткого хлопкового платья, больше похожего на ночнушку, понеслась вперед с еще большей скоростью. Пушистые зелёные колоски сорняков щекотали икры, а до ноздрей донесся соблазнительный аромат спелых абрикосов — тот, который пронизывает сбитый летний воздух, когда они разбиваются о землю под собственным весом и лежащие во всей своей красе приманивают сладкой мякотью всевозможных букашек. По правой стороне поля впереди показалась аккуратная изгородь, за которой располагалась ухоженная территория с ровными грядками, фруктовым садом и небольшим домиком посреди нее. Заправив выбившиеся белокурые пряди за ухо, ты обернулась лишь на секунду, чтобы увидеть растерянное лицо сестры, раскрасневшееся от бега. Ты же, хитро улыбаясь, все ближе подбегала к участку, который все дети и подростки в вашей местности обходили десятой дорогой. — Так нечестно, Мэри, давай назад! Но адреналин, стремительно курсирующий по венам вместе с кровью, взял над тобой верх, и игнорируя недовольные крики сестры, ты ловко перепрыгнула деревянное ограждение. Воровато осмотревшись по сторонам и, к своему облегчению, не увидев на участке абсолютно никого, ты победно уперла руки в бока, наблюдая за приближающимся девичьим силуэтом. — С ума сошла? Залезть в сад к мистеру Левинсону вот так, посреди белого дня?! Бонни застыла с нахмуренной гримасой по ту сторону забора, в метрах двух от него, не решаясь подойти ближе. — Вот поэтому это было гениальной затеей, — ты засмеялась, оперевшись локтями о деревянную поверхность, — знала, что ты струсишь. Ты нахально сверкнула глазами, смотря на девушку, сложившую пухленькие руки на груди. — Это называется инстинкт самосохранения, — гордо отмахнулась она, вздернув подбородок, — то, что в твоей дырявой башке попросту отсутствует. — Просто признайся, что ты мне продула, — хихикнула ты, таинственно заводя руки за спину, — а я тем временем отпраздную свою победу этими чудесными абрикосами. Под обреченные вздохи сестры ты подошла к ближайшему дереву, верхние ветки которого буквально прогибались от румяных веснушчатых плодов. Схватившись за одну из них и упершись ногами в шероховатую кору столба, ты подтянулась всем телом, аккуратно пролазя вверх. После активной пробежки это стоило тебе немалых усилий, и ты усердно пыхтела, пробираясь к своей цели сквозь буйную листву и острые веточки, время от времени царапающие лоб и щеки. — Вот черт, — донесся до тебя тихий взвизг откуда-то снизу. — Что уже случилось? — ты раздраженно отмахнулась от очередной ветки, пытаясь что-то разглядеть за густой кроной дерева. — Левинсон вышел из дома! Кажется, он идет сюда. По спине пробежался холодок, но ты тут же попыталась успокоить себя. — Очень смешно, Бонни, — нервно усмехнулась ты, все еще не видя ничего перед собой из-за ужасного обзора, — но я не поведусь на это. — Ты как хочешь, а я сматываюсь, — взволнованно вскрикнула она снизу. Раздался приглушённый звук топота, а затем настала тишина. Позвав ее несколько раз и не получив ответа, ты резко затихла и прислушалась. Как назло, в ушах раздавался лишь шелест листвы и оглушающий стук сердца, участившийся до предела. Взмокшие от пота ладошки впивались в грубую шершавую древесину, а тело начинало затекать из-за неудобной позиции, в которой ты застыла, словно древнеримская статуя. Внутри тебя все похолодело, когда совсем рядом неожиданно раздался хруст ветки под чьими-то ногами, а затем твоему взору предстал и их обладатель. Мистер Левинсон угрожающе смотрел на тебя снизу вверх из-под нахмуренных темных бровей, опершись одной рукой об ствол дерева, за который подобно испуганному котенку вцепилась ты. Мощный и широкоплечий, он был облачен просторные штаны и легкую льняную рубаху с короткими рукавами, полностью расстегнутую и не скрывающую его загорелой мускулистой груди, сплошь покрытой короткими завитками волос. На строгом нахмуренном лбу проступали капельки пота, а челюсть, обросшая темной густой бородой, была сжата в ярости. Отросшие темно-русые волосы были небрежно уложены на пробор, ниспадая двумя мягкими волнами к ушам и затылку. — Вот ты и попалась, — произнес фермер, в то время как его острые ноздри размеренно раздувались от еле скрываемой злости, — нужно было слушать свою более умную сестренку. Ты нервно сглотнула, а он лишь продолжал сканировать тебя потемневшим взглядом голубых глаз. — Думала, можешь вот так беспардонно воровать у меня из под носа? Ты виновата поджала губы, чувствуя, как глаза наполняются слезами от стыда. — Я..я не хотела, простите. Но твое искреннее раскаяние и грустный вид его будто лишь позабавили, заставляя хищно облизнуться в кривой ухмылке. — Слазь оттуда. Сейчас же. Мужчина отошел, пристально наблюдая за тем, как твое хрупкое тельце послушно перебиралось по веткам на землю. Белое платье в один момент задралось, демонстрируя светлую, едва ли не прозрачную кожу изящных ножек. Оказавшись на земле перед ним, ты смущенно отвела глаза в пол, рассматривая свои босые ступни, покрытые кусочками прилипшей земли и травы. Копна светлых волос, пестрящая разнообразием оттенков — от медного до золотисто-белесого, словно после мелирования, была небрежно спутана и теперь хранила в себе маленькие листочки как напоминание о твоем небольшом хулиганстве. — Как тебя зовут? Обычный на первый взгляд вопрос из уст мужчины заставил тебя нервно поежиться, предчувствуя неладное. Ты смяла подол платья в кулачке. — Мэри. — Смотри на меня, когда я с тобой говорю, Мэри, — нарочно выделил он твое имя строгим тоном, подходя к тебе ближе. Ты подчинилась, не чувствуя, что у тебя оставались еще какие-либо варианты. С грустным взглядом и все еще подрагивающей губой ты подняла взгляд на мистера Левинсона, превосходящего тебя по всем габаритам в несколько раз. На его смуглом лбу залегли морщинки, а пухлые губы были сжаты в одну линию. — Не твой ли отец торгует сельскохозяйственными инструментами на главной площади? — спросил он, складывая рельефные руки на груди. Ты лишь вздохнула. — Да, весь товар он делает сам. Лучший в округе, как многие говорят. Фермер вскинул брови и покачал головой в уважительном жесте. — Я знаю не понаслышке, поскольку почти все мои инструменты в моем сарае — его рук дело. Ты наблюдала за его силуэтом, который зачем-то начал неспешно двигаться вокруг тебя. — Как думаешь, Мэри, — устремил он взгляд куда-то ввысь, обогнув тебя и подойдя к злополучному абрикосовому дереву вновь, — столь тяжело трудящийся человек вроде него был бы рад узнать, что его дочь обкрадывает честных ремесленников, вроде него самого? Не успев ответить, ты вздрогнула, так как мужчина со всей силы стукнул по дереву своей огромной рукой. С толстых ветвей посыпалось несколько дозревших плодов, один из которых Левинсону с невероятной ловкостью удалось поймать рукой. Рассматривая его с каким-то особым восхищением, он вновь приблизился тебе. — Казалось бы, столь крохотное творение природы, но скольких усилий стоит, чтобы вырастить его. Держа фрукт перед тобой, он медленно раскрыл его на две части. Соки оранжевой мякоти, держащейся за темную косточку, мгновенно просочились по жилистым кистям мужчины, стекая ниже по рукам. Ты зачарованно наблюдала за этим зрелищем, пока низкий голос мужчины не раздался вновь: — Открой рот. Ты взглянула на него в немом недоумении, но все же последовала указанию. От стальных повелевающих ноток в его тоне твое тело покрылось мурашками. Окончательно отделив одну часть абрикоса, в которой не было косточки, он неспешно положил ее прямо тебе в рот, при этом неотрывно смотря на тебя. — Жуй. Все еще будучи слегка напуганной и одновременно заинтригованной, ты позволила зубам впиться в мягкую бархатную шкурку. Сладкий нектар со свежими кисловатыми нотками обволакивал твой язык, лаская вкусовые рецепторы и заставляя прикрыть глаза в наслаждении. — Вот так, хорошая девочка, — хрипло прошептал он, вдруг возвращая свои средний и указательный пальцы к твоему подбородку, — оближи все как следует. К щекам прилил жар, когда его липкие от сока пальцы скользнули по твоему языку и порозовевшим блестящим губам прямиком в рот. Сама до конца не ведая, что делаешь, ты обхватила их плотным кольцом, тщательно слизывая капельки фруктовой влаги с его огрубевшей кожи, не разрывая зрительного контакта с фермером. Его руки благородно пахли мылом и немного землей. Твердый проницательный взгляд светло-небесных глаз из под его темных пушистых ресниц переворачивал все твои внутренности вверх дном. Родинки на щеках и подбородке в подсознании соединялись воображаемыми линиями в треугольник, и ты только сейчас поняла, что никогда не была к мистеру Левинсону так близко. Ты бы соврала себе, если бы стала отрицать, что он был запредельно красив. Мужчина не сдержал легкой ухмылки. — Вкусно? — Да, — тихо произнесла ты, облизывая губы. — А знаешь, почему? — он вновь взглянул на оставшуюся половинку абрикоса в своей руке — Нет ничего лучше, чем вкусить плод из рук того, кто его вырастил. Он отделил косточку от плода, откидывая ее в сторону и завещая плодовитой почве. — В этом заключается наивысшая прелесть, — его другая рука легла на резинку его штанов, — проявить благодарность к творцу, чтя его труд и усилия по заслугам. Ты отшатнулась от мужчины с застывшим в горле писком, заметив то, как его рука проникла под запыленные от работы брюки. Пройдясь по чему-то выпуклому сверху вниз и наоборот несколько раз, она извлекла из-под коричневой ткани то, чего тебе еще не доводилось видеть ни разу в жизни — толстая мужская плоть была пугающе поднята вверх и казалась значительно больше, чем ты себе представляла, исходя из рассказов старшей сестры о соседских мальчишках. Брови мужчины странно нахмурились от собственных прикосновений, а чувственные губы слегка приоткрылись, придавая ему, как тебе показалось, некое подобие страдальческого вида. — Ты не сделаешь больше ни шага назад, — угрожающе наставил палец на тебя мистер Левинсон, продолжая неспешно ласкать самого себя другой рукой, — иначе твои родители сегодня же узнают о том, какой грязной воровкой на самом деле является их прелестная дочь. Его оскорбление, тут же разбавленное похвалой, выражение незнакомой тебе ранее эмоции на румяном волевом лице мужчины, залёгшее небольшой морщинкой меж бровей, отточенные движения мускулистой руки вдоль всей его внушительной длины — все это вводило тебя в растерянный испуг, заставляя тысячу раз отругать себя за свой безрассудный и крайне необдуманный поступок. Но все же ты стояла на месте, будто прибитая гвоздями, и не могла перестать смотреть. Вот другая ладонь мужчины с половинкой фруктового плода в ней накрыла его эрекцию, распределяя нежную мякоть по всей длине члена умелыми движениями. Бархатная кожа его плоти заблестела от сладких соков, аппетитно приглашая к действию. — А теперь будь вежливой девочкой и отведай угощение. Жестом он показал тебе на пол. Какое-то время пребывая в трансе от его глубокого чарующего голоса, и вместе с тем обдумывая все «за» и «против», ты все же послушно опустилась на колени. Маленькие камушки на земле с обломками веток впились в нежную кожу, а широко распахнутые светлые глаза преданно и растерянно глядели на мужчину снизу вверх. Сейчас, на фоне буйной природы и светлого неба, он казался тебе похожим на бога, словно все, что находилось вокруг, воспевало его строгий ровный стан и было создано его трудолюбивой рукой. Проведя порозовевшей головкой по твоим губам, он проник к тебе в рот, не сдерживая возбужденно-вымученного вздоха. Челюсть практически сразу заныла от непривычной ширины, и ты замычала, ощущая приторный абрикосовый нектар вперемешку с солоноватым привкусом его смазки. Язык машинально собирал сладкие кусочки плода с венозной кожи, тщательно очерчивая всю длину мужской плоти, пока она размеренно скользила вперед и назад внутри тебя. Широкая ладонь мистера Левинсона тяжелым весом покоилась на твоей светлой макушке, осторожно направляя тебя навстречу ему. — За твое грязное воровство мне полагалось бы быть жестче с тобой, — задыхающимся в удовольствии голосом произнес он, — но будем считать, что в первый раз я проявлю снисходительность. Твой невинный взгляд устремился к мужчине, и он едва ли смог отказать себе в соблазне вдолбиться в твою узкую глотку на полную глубину. Вместо этого он лишь подался назад и проник под твою щеку, со злостно-удовлетворенным видом наблюдая, как кожа в одной части твоего лица округлилась, плотно обхватывая упирающееся в нее достоинство мужчины. Все, что ты сейчас могла, лишь давать ему использовать тебя для собственного удовольствия, и наблюдать снизу вверх за его прекрасным лицом и подтянутым телом, мышцы которого перекатывались под блестящей от пота смуглой кожей. Он пугал и завораживал, притягивал и отталкивал, подобно дикому огню в ночном полевом костре. Знаешь, что обожжешься, но все равно тянешься навстречу его манящему и безжалостному жару. Время от времени Левинсон останавливался, будто не давая самому себе прийти к желанной разрядке раньше времени, а затем снова погружался в твой теплый влажный рот с хлюпающим звуком. У уголков глаз начинали скапливаться слезы каждый раз, когда он проникал глубже в горло, а вставшие соски слегка терлись о хлопковую текстуру платья. Руками ты оперлась об ноги мужчины для большей устойчивости, дабы через мгновения почувствовать под грубой тканью стальные мышцы его бедер. Губы были липкими, а в носу прочно засел абрикосовый аромат, даже когда член фермера вышел из тебя — начисто вылизанный и покрытый прозрачной слюной вместо оранжевой мякоти. Несколько прядей волос спали на нахмуренный лоб, пока он разгоряченно дышал и смерял тебя в раздумьях взглядом. — Встань. Слегка шатаясь, ты поравнялась с ним, вернее, в силу его превосходящего роста, твой взгляд был лишь на уровне его часто вздымающейся груди. — Сними с себя белье. Рука Левинсона требовательно протянулась к тебе, выставляя ладонь. Стыдливо приподняв платье, ты оттянула резинку трусиков, спуская светлую хлопковую ткань вниз по ногам. Переступив через нее, ты неуверенно положила ее фермеру в руку. — Покажи, как ты себя ласкаешь. Щеки разгорелись пуще прежнего, а из горла вырвалось неловкое заикание. — Я-я…не… — Делай. Как. Тебе. Велено. Одним резким движением он впечатал тебя в столб дерева. Тяжесть его тела накрыла тебя подобно валуну, а помутневшие от неги и нетерпения глаза метали молнии. Горячее прерывистое дыхание обдавало тебе лицо, и на секунду тебе показалось, что мужчина тебя поцелует. Его лицо лишь на миг застыло в неопределенной близости размером с миллиметр, а затем отпрянуло. Отойдя немного назад, он выжидающе кивнул тебе. Мольба в твоих глазах не действовала на него, и, все еще прижимаясь спиной к жесткой коре, ты послушно проникла под подол платья вновь. Запрокинув ногу, ты неторопливо прикоснулась дрожащими пальчиками к своему сокровенному месту, открывая мужчине полный обзор на происходящее. Услышав его одобрительную ухмылку, ты принялась неуверенно массировать влажные складочки аккуратными круговыми движениями, сдавливая рвущийся наружу неприличный стон. Было невероятно стеснительно и стыдно из-за всего, что происходило — узнай бы родители о том, чем ты сейчас занималась, тебе была бы обеспечена хорошая порка и сутки беспрерывного чтения молитв в качестве наказания. Но еще постыднее было оттого, что все происходящее тебе нравилось. Фермер же, не отрывая от тебя пристального надзорного взгляда, принялся размеренно двигать рукой вверх и вниз вокруг своего раскрасневшегося возбуждения. Кадык на его массивной шее двигался под кожей, а ресницы нервно подрагивали, пока мозолистая кисть проворачивалась вокруг твердой как камень плоти и вырисовывала порочные узоры. Не прерываясь ни на секунду, он поднес твои смятые трусики к своему носу, прикрыв глаза. Ноздрей мужчины коснулся аромат хозяйственного мыла вперемешку с кисловато-сладким твоих выделений. Его движения стали еще быстрее и резче, и ты не заметила, как сама подстроилась под них, уже насаживаясь на собственные пальцы. Упругая преграда на их пути не дала тебе проникнуть полностью, но все же новые ощущения сорвали с твоих губ отчаянный всхлип. Ты закинула голову назад, позволяя себе раствориться в миге блаженства. — Я же говорил смотреть на меня, Мэри. Твои глаза вновь встретились с его, небесно-голубыми и колкими. Его охрипший голос, огромное мускулистое тело, правильные строгие контуры обросшего лица — весь он перехватывал дух и мастерски управлял тобой, словно безвольной марионеткой. — Кончай. Ты чувствуешь, как легкая дрожь охватывает верхнюю часть ног, а жар и истома лопаются внутри тебя словно ягоды снежника, растекаясь по всему телу. Не в силах сдерживаться, ты бесстыдно стонешь, хнычешь, в агонии трешься вспотевшей спиной о шершавую древесину, липкую от смолы. Вся твоя ладонь покрыта прозрачно-белесой жидкостью, и какое-то время ты переводишь дух и с неверием смотришь на последствия своего первого в жизни оргазма — липкие и блестящие на твоих пальцах. Ты слышишь сдавленный рык — он напоминает тебе звуки раненного зверя, подстреленного твоим на отцом на охоте. Сквозь затуманенный взор наблюдаешь, как из порозовевшей головки фермера на землю выливается белое густое семя. На его лице выступает испарина, и он запускает одну руку в шелковистую гладь волос. Другая прячет комочек некогда твоего белья себе в карман. В кустах поют цикады, а солнечный круг стремится к горизонту, играя прощальным бликом на Звезде Давида, покоящейся на мужской груди. Прохлада вечера проходится по худым плечам, словно касание мягкой пожилой руки. Свежий ветерок игриво щекочет спину волосами, но вскоре оставляет эту затею, прячась в зарослях высокого камыша. К концу дня все стремится к покою — утомленные трудом рабочие возвращаются с полей в деревню к ужину, а небо окрашивается в спокойную лилово-серую акварель. Где-то рядом благоухает тимьян, и ты наклоняешься, чтобы сорвать охапку душистых стебельков на пути домой. На заплетающихся от усталости ногах виднеются ссадины, а тяжесть корзинки в руке приятным волнением напоминает о реальности произошедшего. В ней из стороны в сторону перекатываются самые вкусные абрикосы в округе — красивые, большие, все как на подбор. Из них наверняка выйдет потрясающий джем.