Абрикосовый джем

Август постучался в тонкие шибки окон шелестом созревших колосьев, налитых солнцем да июльскими проливными дождями. В воздухе витал смолистый дух табака и терпко-сладкого винограда, чьи сочные листья и кучерявые пасынки заплетались вокруг решетчатых заборов у сельских домов. С проворным ветром полей до уха то и дело доносились веселые песнопения — в деревне настал долгожданный сбор урожая, и люди радостно восхваляли в сложенном хоре соловьиных голосов каждый кустик и ягодку, подаренную матушкой-землей в награду за их круглогодичный тяжкий труд. Ты сидела во дворе у дома за небольшим столиком, изредка поглядывая на старшую сестру, усердно трущую ткани белья в облупленной миске с пенящейся от мыла водой. Из отцовской кузни исходил звонкий стук ударов об металл наряду с его поучительными речами — брат внимательно впитывал все тонкости ремесла, которое в один день должно было полностью перейти в его руки. На кухне хлопотала Бонни, и из форточек на улицу уже начинал доноситься соблазнительный аромат пастушьего пирога. Ты тоже не оставалась в стороне — меж твоих пальцев покоилась тонкая кисточка, вырисовывающая незамысловатый узор колосков на деревянной рукояти серпа. Завершали рисунок изящно прописанные инициалы отца, указывающие на авторство изделия. — Мэри, кажется среди твоих не хватает одной пары. Агнес, самая старшая среди вас, нахмуренно перебирала постиранное ею белье, тихо пересчитывая его вслух. Внутри тебя все похолодело, когда перед твоими глазами пронеслись недавние события и рука мистера Левинсона, прячущая твои трусики в карманах своих штанов. Ты напрочь забыла об этой мелкой детали, и недовольный взгляд сестры, вперившийся в тебя сейчас, обязывал к срочному нахождению правдоподобного оправдания. — Ах да, они порвались и я пустила их на тряпки, — выпалила ты, как ни в чем не бывало возвращаясь к росписи. — О боги, Мэри, что за расточительное отношение к вещам, — покачала головой кудрявая девушка, развешивая ранее выжатые влажные вещи на веревке, — мы ведь не королевских кровей и достатка, можем и в штопанном походить. Ты виновато прикусила губу, осознавая ее правоту. — Да, ты права, прости. Я не подумала. Взгляд ее потеплел, и закончив свое дело, она подошла к тебе ближе, заинтересованно наблюдая за твоей работой. Тонкие линии краски словно сами расползались по поверхности, повинуясь исключительно собственной воле, и через какое-то время на нетронутом участке гладкой древесины начал просматриваться силуэт человека. — Ничего, вот продадим на ярмарке побольше инструментов и купим тебе новые. С такой-то красотой у нас все за секунды раскупят. Рука сестры поддерживающе потрепала тебя по плечу, и ты взялась за нее, благодарно улыбаясь. Голос Бонни позвал вас из кухни, объявляя о готовности обеда, и вы с Агнес в обнимку последовали в дом. На столе остался сохнуть инструмент, на котором еле-заметно проглядывался крохотный рисунок мужчины с абрикосом в руке. Главная площадь по-особенному кипела жизнью в тёплый воскресный вечер — сегодня сюда стекались люди со всех окрестностей, на один день оставившие работу в садах и полях дабы шумно и весело встретить великий праздник урожая. Над головами растянулись красочные гирлянды из цветков и листьев, а купцы громко зазывали потенциальных покупателей к своим прилавкам, ломящимся от свежих овощей, фруктов и прочих товаров. На свободной, вымощенной брусчаткой площадке у церкви разместились музыканты, и ты, сидя под небольшим навесом вместе с сестрой и отцом, вслушивалась в веселую незамысловатую симфонию народного танца. Перед вами на аккуратных деревянных подставках размещались изрисованные тобой и до блеска отполированные новенькие инструменты, время от времени привлекающие внимание проходящих мимо людей. — Как я и говорила, пап, решение дать свободу воображению Мэри очень позитивно сказалось на прибыли, — Агнес довольно пересчитывала деньги, что вы успели заработать за несколько часов, выуженные из небольшого кожаного кошелечка. — Ты же знаешь, Несси, я ничего не смыслю в ваших девчачьих штучках, — отмахнулся мужчина, разглядывая свои творения, — главное в инструменте это не цветочки да цацки, а эффективность в работе и долговечность. — Главное в них — вот что. Сестра потрясла перед лицом отца кошельком, который тот мгновенно конфисковал, и между ними началась привычная беззлобная перепалка. Ты лишь скучающе оперлась о прилавок, подперев лицо рукой, и лениво наблюдала за снующими туда-сюда кучками людей. Дети с довольным видом ходили с карамельными яблоками в руках, в то время как взрослые тащили их за шкирки, не желая спускать весь годовой доход на их прихоти. Молодые парни и девушки смущенно шептались, то и дело подкалывая друг-друга и стреляя глазками. Вместе с музыкой все отчетливей становился слышен ритмичный топот и звуки танцев, и люди толпами устремились туда как назло вам. — Ну вот, все убежали веселиться, — заныла старшая сестра, откидываясь на стуле, — почему Бонни и Кристиану можно, а нам нет? Отец укоризненно взглянул на нее, сложив руки на груди. — Потому что сегодня ваша смена, если ты вдруг забыла. — Не прокатило, — хихикнула ты, на что девушка лишь недовольно замычала. Перед вами вдруг раздался звук шагов, и обернувшись, ты едва ли не подпрыгнула на месте. Знакомый взгляд лазоревых глаз любопытно скользнул по тебе, в следующую же секунду устремляясь обратно к прилавку с товарами. — Мистер Левинсон, рады видеть, — отец протянул руку в приветствии, и фермер пожал ее в ответ, — что вас интересует? — На самом деле, ничего конкретного. Голубоглазый мужчина озадаченно почесал густую бороду, но во взгляде его отчего-то плясали задорные огоньки. — Мое внимание привлек, хм, внешний вид инструментов. — Ах да, это наша Мэри постаралась, — гордо произнес отец, указывая на тебя. Фермер неожиданно улыбнулся, вновь смотря на тебя. Его загорелое лицо словно светилось изнутри, излучая необъяснимое тепло и обаяние. Ты почувствовала, как тебе становится жарче с каждой секундой и как неконтролируемо багровеют твои щёки от одного его присутствия. — Это впечатляет. До твоих ушей донесся его довольный бархатный тон, пока он рассматривал один инструмент за другим, параллельно перекидываясь будничными фразами с твоим отцом. Ты же в это время, превозмогая жуткое смущение, могла вновь рассмотреть его — на этот раз облаченного в джинсовую рубашку с закатанными рукавами, обнажающими его густо обросшие запястья. Довольно короткие шорты песочного цвета открывали вид на подтянутые сильные ноги с проступающими очертаниями мышц. Ты судорожно сглотнула слюну, вспоминая, при каких обстоятельствах имела удачу своими руками ощутить их каменный рельеф. Пока мужчины беседовали, сестра незаметно придвинулась к тебе и зашептала на ухо, вырывая тебя из пелены размышлений: — Признавайся, как тебе удалось растопить сердце великого и ужасного мистера Левинсона? Ты лишь закатила глаза, раздражаясь ее вечной чрезмерной любознательности, но несходящий легкий румянец на твоих щеках не укрылся от ее цепкого глаза. — Не понимаю, о чем ты. — О, так это взаимно, я вижу, — хихикнула она, слегка толкая тебя локтем в бок, — ты так на него смотришь, что к гадалке не ходи — втюрилась! Все это время с того самого дня семья беспрестанно выпытывала у тебя о происхождении здоровенной корзинки абрикосов высочайшего сорта, принесённого тобой в тот вечер. Обходя все детали, тебе все же пришлось выдать мистера Левинсона, который, по твоей легенде, попросту отдал их тебе по доброте душевной, ссылаясь на то, что ему их уже некуда было девать. Отец с братом поверили тебе сразу, не забывая при каждом удобном случае вспоминать добрым словом благородство фермера, а вот сестры все никак не хотели отлипать от тебя, пытаясь выудить подробности. И ты уже была готова высказать Агнес парочку лестных слов в ответ на ее реплику, но вас прервали. — Я возьму этот. В крепких руках мистера Левинсона покоился тот самый серп, который ты разрисовала в последнюю очередь. Он хитро сверкал глазами, а губы растянулись в игривой ухмылке, явно давая тебе понять, что понял, кто изображён на рукояти. Мужчина протянул твоему отцу деньги, но тот тут же запротестовал. — Не стоит, Ари, мы благодарны вам за ваше недавнее угощение, поэтому примите это в подарок. Фермер все же настаивал на своем, пытаясь всучить отцу монеты, но и тот был непреклонен. — У нас с урожаем дела плохи в этом году, знаете ли, мы вообще немного другим занимаемся. Оттого вдвойне ценим вашу помощь. — Вот как, — задумался Левинсон, нахмурив брови в размышлениях, — а что, если бы я предложил Мэри работать у меня на участке, а взамен она могла бы брать из моего сада и огорода вам домой все, что необходимо? Вы с сестрой едва ли не пооткрывали рты от столь неожиданного предложения. Отца же оно явно заинтересовало, но он тут же замялся в сомнениях. — Звучит крайне заманчиво, вот только не будет ли моя дочь обузой? Все-таки она не заменит вам крепкого мужика. — Не переживайте, — заверил его фермер, упирая руку в бок, — с основной тяжелой работой я справляюсь сам, нужна лишь мелкая помощь. Выгодно нам с вами, да и девочке практика в хозяйстве не помешает. Светловолосый мужчина незаметно подмигнул тебе, ещё пуще вгоняя тебя в краску. Недолго думая, отец дал добро, радостно похлопывая Левинсона по плечу. Твоего мнения, разумеется, никто и не думал спрашивать, и ты пребывала в окончательно смешанных чувствах. С одной стороны, твое сердце трепетало лишь от одной мысли о близости со статным и властным мужчиной, первым открывшим тебе прелести телесных ласк и удовольствий. Все в нем было предметом недостижимых девичьих мечтаний — немного грубая и по-мужски брутальная красота, томный голос, умный и пытливый взгляд, пробирающий волнительной горячей дрожью до самых костей. С другой же, было в этом что-то, что отпугивало тебя. Слишком неясными казались его мотивы касательно тебя, и слишком велика была сила его влияния на твое тело и все твои мысли. Не было и ночи, что ты не провела бы в волнительных метаниях на кровати, вновь и вновь переживая ту запредельную порочную страсть, бедра от которой машинально сводило в мучительной истоме. Тебе, юной и невинной, такие чувства были в новинку, поэтому какая-то часть тебя ожидаемо пыталась сопротивляться им, повинуясь чувству страха перед неизведанным. Ты провожала его мощный силуэт взглядом, пока тот не затерялся в толпе. Раздался задобренный хорошими новостями голос отца: — Можете идти отдыхать, девочки, здесь я уже и сам справлюсь. Вы с сестрой неверующе переглянулись, и в следующую секунду с визгами зажали отца в объятиях. — Ну все, все, задушите же. Идите к сестре с братом, и главное не загуливайте до ночи. Вы возбужденно протискивались сквозь людные потоки, крепко держась за руки, дабы не потеряться. Начинали зажигаться фонарики, окутывая все вокруг атмосферой праздника и волшебства, а в воздухе витали ароматы свежей выпечки и хмельных напитков. Звуки скрипки звучали все ближе, и вот вы оказались в эпицентре веселья — труппа музыкантов стояла чуть поодаль, а люди, собравшиеся в центре, кружились в заводном хороводе, то и дело вытаскивая кого-то из толпы окруживших их зевак. Не прошло и минуты, как какой-то парень утащил тебя, а вместе с тем и твою сестру за собой в танец. Руки, сплетенные в ладонях с обеих сторон мгновенно вспотели, но ты не обращала на это ровно никакого внимания — ноги сами пружинились, словно у юной лани, и несли тебя в вихрь бездумного веселья. Двигаясь постоянно сужающейся змейкой и пробегая под аркой рук, вы очертили всю площадь и разбились на пары. Сцепившись с сестрой локтями и громко смеясь, вы начали стремительно раскручиваться вокруг своей оси, то и дело прерываясь на хлопки в ладони и меняя направление. Мир вокруг смазывался и сверкал разноцветными огнями вперемешку с цветастыми платьями танцующих дам, и тебе на миг показалось, что ты взлетишь над землей. Пришло время смены партнеров, и ты оказалась в руках темноволосого юноши, чьё лицо было тебе смутно знакомо. Он уверенно прокрутил тебя под своей рукой, разрывая ваше касание секундой после. Ваши пальцы разрезали воздух во взмахе, и вы, резво обойдя друг друга по кругу, вновь приблизились. Его взгляд слегка нахально исследовал тебя, но ты не поддавалась на это, держа дистанцию, когда это было необходимо. Вы выполнили то же движение, что и с Агнес, и вновь слились в единый поток хоровода, протекающему по брусчатке оголтелым топотом ног и шуршащими подолами платьев. Мистер Левинсон уже хотел уходить с надоевшей ему ярмарки, когда внезапно в толпе мелькнули знакомые светлые кудри. Это была ты — хохочущая от души и бегущая за каким-то парнем в хоровод, вцепившись другой рукой за сестру. Планы мужчины мгновенно изменились, и он стал около какого-то шатра, издали наблюдая за твоей хрупкой фигуркой, кружащейся в танце. Легкое светло-желтое платье с рукавами-фонариками идеально облегало мягкие девичьи формы и развивалось в такт движениям, а глаза сияли счастьем, словно два огранённых алмаза. Он не мог отвести взгляд от твоих утонченных черт и слегка вздернутого носика, от очаровательных раскрасневшихся щёчек и аккуратной линии губ, таких неумелых и нежных, но в то же время столь неистово желающих ласки. Он заметил, как ты смотрела на него в последний раз, когда его лицо запредельно приблизилось к твоему. Скованная страхами и сомнениями, все равно льнула к мужчине, тая в глазах и дрожащем подбородке надежду. Тогда он думал, что справедливо наказывает тебя за твой нахальный проступок и преподаёт урок. Но чем чаще он возвращался к тому эпизоду, тем яснее осознавал собственные мотивы. Сдержаться тогда было почти невыносимым, и в глубине души он знал — попробуй он тебя на вкус тогда, не смог бы перестать хотеть этого снова и снова. Забавным было то, что тебе не требовалось даже поцелуя, чтобы поработить все его мысли. Сквозь силу и разрастающуюся внутри злость он наблюдал за тем, как ты танцуешь с каким-то сопляком, скользящим по тебе своим сальным взглядом. Левинсон внимательно анализировал твою мимику и движения в тот момент, и к своему облегчению все же подметил про себя, что ты была умницей и не отвечала взаимностью на ухлестывания паренька, соблюдая допустимую нормами приличия дистанцию. Ты не была похожа на деревенских девок, бесцеремонно и развязно ухлёстывающих за мужчиной, будучи готовыми прыгнуть к нему в койку по первому же зову вопреки каким-либо понятиям чести и морали. Наверное, именно поэтому ты была первой, кто волновал его разум и тело впервые за долгие годы. Танец закончился прощальной нотой скрипки и лёгкими поклонами танцующих, а уставшие музыканты отправились на небольшой перерыв. Тяжело дыша, ты искала глазами макушки сестер и брата среди сотен других, то и дело оглядываясь вокруг. Никого не было видно, поэтому ты разумно решила отойти чуть подальше от столпотворения, дабы еще раз осмотреть площадь с лучшего угла обзора. Постепенно протискиваясь меж разгоряченных тел, ты отряхивала платье от уличной пыли и даже не успела ничего сообразить, когда чьи-то сильные руки схватили тебя за плечи, утаскивая за собой в сторону. Ты едва ли не пискнула от испуга, но узнав в мужчине мистера Левинсона, тут же немного успокоилась. Вы стояли меж оранжевых тканевых складок шатра крайне близко к друг другу, но укрытые от чьих-либо посторонних глаз. Он вновь был рядом, и всепоглощающий жар его тела покалывал на твоей коже, особенно там, где худой линии плеч касались его огрубевшие ладони. В рассеянном вечернем свете огней контуры его лица казались мягче, а его особый запах сплёлся с фруктовой кислинкой молодого вина. Мужчина явно выпил, но пьяным не казался — лишь помутненная поволока глаз выдавала его нетрезвое состояние. Не говоря ни слова, он, слегка наклонившись, разместил одну руку на твоей талии, притягивая тебя ближе к своему крепкому телу. Машинально уперев руку ему в грудь, ты почувствовала, насколько и без того твёрдые мышцы были напряжены, словно натянутая струна — даже вопреки его размеренному дыханию и спокойному взгляду. Пальцы другой руки еле ощутимо прочертили линию от твоей шеи до подбородка, направляя твои губы навстречу его губам. Сначала ты даже не поняла, что происходит — настолько легким и невесомым был поцелуй, словно касание утреннего ветра. Мужчина давал тебе то, чего лишил в прошлый раз — аккуратность и время на то, чтобы привыкнуть к его близости. Его опытные губы совсем неторопливо сминали твои, будто обучая и постепенно вводя тебя в нужное русло. Густая борода приятно колола лицо, а сильные руки будто удерживали на краю пропасти, с которой ты так опасалась сорваться. Ты не смогла сдержать тихого стона, когда его язык проскользнул меж твоих приоткрытых уст. Твое тело машинально отозвалось на его действия, и ты, хоть и немного неуклюже, ответила на его влажный поцелуй, ненароком облизывая пухлые губы фермера. Внизу твоего живота кто-то словно взорвал фейерверк, когда ты услышала его сдавленное рычание в ответ на твою маленькую неумелую ласку. Крохотные ручки поглаживали широкие мужские плечи, так и норовя зарыться пальчиками в золотистый шелк его волос. Мир вокруг меркнул, растворялся целиком, оставаясь осязаемым лишь на кончиках влажных губ и языков, бесстыдно сплетающихся воедино. Все было правильно и целостно — твое учащенное дыхание против его ровного, по-младенчески нежная, едва-ли не атласная кожа твоего тела против его огрубевших и мозолистых ладоней, охватывающих тонкую фигурку в своих медвежьих объятиях. Бедром ты чувствовала всю силу и твердость его возбуждения, так и норовящего вырваться из плена тесной ткани. Напрочь растеряв остатки страха, ты медленно сползла пальчиками вдоль всего тела фермера к его паху, поглаживая и сжимая эрекцию внушительных размеров прямо через одежду. Вздохи мужчины стали глубже и чаще, едва ли не перерастая в тихие стоны, пока руки его крепче сжимали осиную талию, а пальцы то и дело путались в сладко пахнущих волосах. Внезапно Левинсон отстранился, заключая твое маленькое личико в своих ладонях. Потемневший, одурманенный страстью взгляд проникал под кожу дрожащей груди, оставаясь ожогом на бешено бьющемся сердце. В твоих затуманенных глазах стоял немой вопрос, которому было суждено остаться без ответа. — Буду ждать тебя завтра. Вскоре ты осталась одна, окружённая тонкими тканями шатра, все еще раскачивающихся после его ухода. Снаружи стоял непрекращающийся гул веселых голосов, вскоре вновь сплетающийся с нотами подвижной музыкальной симфонии. Но ты все так же стояла в своем укрытии, судорожно вдыхая воздух, что за недолгое время успел насквозь пропитаться землисто-дымным мускусом мужского тела. На душе расцветали сотни противоречивых эмоций, будто самосейные дикие цветы на лугу, а на губах все еще горел дьявольской печаткой его опаляющий, горьковато-хмельной поцелуй.