***
Пока Малфой был в душе, Гермиона успела молча позавтракать остатками вчерашнего ужина и теперь уже несколько минут делала вид, что ужасно заинтересована тем, как ее новая палочка справляется с невербальным «Акцио». На самом же деле она была глубоко погружена в раздумья. Пирс мирно дремал у потухшего камина, а откуда-то с улицы ветер изредка доносил звуки то ли радио, то ли телевизора. Было невозможно даже представить, что еще вчера здесь находились опаснейшие темные маги. И чудо, что никто из местных смотрителей не пострадал! По крайней мере, Гермиона на это искренне надеялась. «…это уже сорок восьмой случай за неделю по всей стране. Скотленд-Ярд не дает комментариев. Люди пропадают бесследно, полиция тщетно пытается…» «…снова настоятельно рекомендует не выходить на улицу по вечерам» — Это ведь… маглы пропадают, да? — послышался тихий голос Пирса. Гермиона вздрогнула. — Маглы пропадают повсюду. Как я. — Да, Пирс, — ответила она, с сочувствием взглянув в его осунувшееся лицо с синюшными кругами под глазами. — Маглы пропадают повсюду. Потому что министерство магии негласно подчиняется Т… Тому-Кого-Нельзя-Называть. — А грязнокровки…? Гермиона поморщилась. — Я не знаю. Когда я… когда меня поймали, вопрос о грязнокровках, — она выделила это слово, — не был окончательно решенным. Очевидно, лишат (если еще не лишили) определенных привилегий, доступных чистокровным магам, и, что еще хуже — навсегда лишат палочки. Девушка помолчала и, вспомнив ужасный эпизод суда над миссис Кроткотт, добавила мысленно: если только мы не найдем способ помешать этому. Она наконец снова чувствовала необходимость и желание бороться. Еще накануне, после долгого разговора с Пирсом, Гермиона твердо решила, что им нужно попасть в Хогвартс. Они смогут найти там помощь, даже если слухи о Гарри не подтвердятся (да и они, скорее всего, правдивы, ведь об этом Пирс узнал от Пожирателей, и об этом же сказал, по его словам, «кто-то из Уизли»). Воспоминание о рыжем семействе (и особенно о Роне) больно кольнуло в груди чувством вины за сегодняшний сон, а главное — за ее эмоции во время него. Гермиону Грейнджер не оправдывали никакие чужие манипуляции. Пирс был все еще слаб. Он теперь молча думал о чем-то, и Гермиона решила не беспокоить его новыми разговорами. Чудо, насколько обманчиво может оказаться первое впечатление о человеке! Конечно же, Пирс не был особенно умен, иногда оказывался совершенно беспардонен и прост, да и вообще временами чем-то напоминал ей Гойла, но… Гермиона и вчера не стала расспрашивать его подробнее, поскольку не хотела быть невольной причиной его тревог, с которыми он с таким трудом боролся, но из некоторых его фраз сделала вывод, что Пирс — храбрец! — услышал о местонахождении Гарри, и, зная, как это важно для них, попытался разузнать о ней и о Драко, чтобы предупредить. Он не помнил ничего о том, как оказался здесь, но это и не было так важно. Главным был сам его порыв. Теперь необходимо было попасть в Хогвартс. Там дом, защита. Там библиотека, в конце концов, а она никогда еще не подводила Гермиону Грейнджер. А еще Пирс сказал, что кого-то из старых преподавателей заставили вернуться в школу. Если среди них окажется Макгонагалл, то она поможет выйти на Орден. Да и Флитвик тоже наверняка в курсе происходящего… Осталось только уговорить Малфоя, что казалось Гермионе задачей сложной, но решаемой.***
Когда сама Грейнджер вернулась из ванной, то увидела перед собой картину поистине удивительную: Пирс сидел на полу, привалившись к стене, а Драко, видимо, от скуки, демонстрировал ему результаты легких трансфигурационных формул за первый и второй курс, что для Пирса — благодарного зрителя — выглядело как чудесные фокусы. В данный момент бывший слизеринец превращал упаковку из-под сыра в маленького мышонка, и тот пищал и забавно шевелил носиком на его ладони. Пирс был в восторге. Гермиона не смогла сдержать улыбки. Малфоя она сочла милым. Впервые в жизни. — Что ты чувствуешь? — Драко спустя довольно продолжительное время поднял глаза на Гермиону. Он вернул упаковке первоначальный вид к вящему огорчению Пирса, который, однако, теперь тоже прислушивался к интересному разговору. — Слишком сложно объяснить, что я чувствую, — задумчиво выдала не ожидавшая такого вопроса Гермиона, собираясь с мыслями. — Я… честно говоря, не знаю, как Гарри столько лет с этим справлялся. Это было правдой; чем больше подобных эпизодов происходило во снах Гермионы Грейнджер, тем больше она об этом думала. Она совершенно не чувствовала себя «избранной», сколько бы то ни было важной персоной и ценной мишенью. Тем сильнее ей хотелось вернуться в привычную обстановку, в компанию дорогих ей людей — туда, где ее окружали бы друзья, готовые поддержать и помочь, так же, как они с Роном поддерживали Гарри. Сколько раз она старалась успокоить его, когда он видел эти свои жуткие кошмары, о которых она теперь знала не понаслышке! Это последнее видение окончательно выбило Гермиону из колеи. Она могла бы ожидать чего угодно — и ожидала, постоянно помня о ментальных блоках: преднамеренных угроз, случайно подслушанных разговоров, чужих разрушительных эмоций, но не этого. Это было слишком… чувственно. Дурманяще. Желанно. Опасно. Спокойно. Это доводило до исступления. И пугало — теперь пугало по-настоящему. — Знаешь, как это было с Гарри? — продолжила тихо. — Дамблдор считал, что ему нужно научиться закрывать сознание. Но Гарри так и не научился. И не научился бы. Волдеморт слишком…, — она не смогла найти подходящего слова. «Хорош в этом»? «Силен»? «Искусен»? Все это в полной мере не могло описать того, на что на самом деле был способен Тот-Кого-Нельзя-Называть. Драко тем не менее кивнул и отвел взгляд. — Думаю, нам нужно в Хогвартс. Как можно скорее, — тихо добавила она. Найти Гарри, вот что нужно. Найти любую помощь. А где, как не в Хогвартсе, искать помощи?.. Теперь, поняв вектор очевидно успешной стратегии Темного Лорда, слишком страшно было ей оставаться одной. Особенно, если Малфой вновь решит уйти. Гермиона ждала хоть какой-то реакции на свою последнюю реплику, но Драко опустил голову и потер бровь, размышляя о чем-то. — Откуда у тебя информация о том, что Поттер в Хогвартсе? — неожиданно повернулся он к вздрогнувшему от испуга Пирсу. — Уизли… — А, да, точно. Одного из Уизли поймали. Ты не слышал, кого? — Нет. Пирс слишком энергично помотал головой, потом, охнув, обессиленно привалился к стене. Малфой фыркнул. Секунды шли, Гермиона ждала его ответа и только было собиралась начать приводить аргументы в защиту своего мнения, как Малфой коротко кивнул. — Хорошо. Хогвартс так Хогвартс. По мнению Гермионы и к ее же радости, он согласился слишком легко.***
Эта Грейнджер… заполнила собой все его мысли. Драко Малфой не имел и малейшего понятия, что с ней творится. То есть, номинально, конечно, он все понимал (кажется), но что было «внутри», оставалось для него абсолютной загадкой, тайной за семью печатями. Не то чтобы это было важно, но нервировало, коль скоро какое-то время им необходимо будет провести в компании друг друга. То до тошноты милая и задумчивая, то угрюмая и саркастичная, она совсем не похожа была на привычную себя. Это пугало. И, одновременно, притягивало. Произошедшее этим утром оставило в душе и памяти Драко неизгладимый след. Она металась, и — слава Мерлину! — говорила во сне, выдав все, что собирается сделать. Трансгрессировать в мэнор! Надо же! Добралась до своей палочки с закрытыми глазами, как лунатичка! Он никогда не прикасался к Грейнджер так, она никогда не была так близко — это стало бы для него настоящим испытанием (чертовски приятно пахли ее волосы!). В общем, это и стало испытанием: она вырывалась и рычала, как раненый соплохвост. Мерзкий магл таращился на нее, как на чудо природы. Чаще всего со страхом, иногда — с интересом, и Малфоя это все почему-то ужасно бесило. Пирс был лишним, обузой, от него хотелось немедленно избавиться. Но нет. Грейнджер была как всегда, Драко прекрасно знал ее мнение на этот счет. Но после своего возвращения прошлым вечером дал себе обещание больше не пререкаться с ней зазря. Ну или хотя бы делать это как можно реже. Но, разумеется, нарушил данное себе слово в тот же день. Грейнджер озвучила свою мысль про Хогвартс (долго же она тянула с этим, он-то ждал этого разговора с прошлого вечера), и Драко был с ней в целом согласен. Там-то уж точно было легче спрятаться или хотя бы найти тех, кто мог бы помочь ему выйти на родителей. Грейнджер была совершенно напугана этим «неприятным утренним эпизодом» и очень боялась повторения чего-то подобного, хотя и не признавалась, что именно побудило ее едва не сдаться на милость врага добровольно. Это стало основной причиной, почему было решено выдвигаться этим же вечером, до захода солнца, несмотря на то, что мерзкий магл еще не пришел в себя окончательно (по мнению Драко, ему было и так оказано слишком много чести). До предполагаемого момента отправления оставалось около часа, когда случилась еще одна перепалка, о которой Драко по какой-то причине впоследствии жалел больше всего. Грейнджер как раз осматривала затянувшиеся раны простеца, когда Драко зачем-то (Мерлин, зачем?!) решил поделиться своими планами на ближайшее будущее. Вопрос «зачем» он потом задавал себе чаще всего. Гермиона сама наделила его в своем воображении качествами, которыми он вовсе не обладал, и почему-то решила, что Драко Малфой теперь будет ей верным другом и последует за ней и их пресловутым Орденом. Словом… Она в нем ошиблась. А он не разубедил ее вовремя. Поэтому случилось как случилось. Драко сказал: — Когда вернемся в школу, мне надо будет все же поговорить с Ноттом. Чтобы найти родителей. Гермиона мгновенно оторвалась от своего занятия, настороженно взглянув ему прямо в глаза. — Они сами тебя найдут. — Мать четко сказала про Нотта. При тебе, между прочим. Значит я свяжусь с Теодором, когда переместимся. — Нет, она предложила тебе это как один из возможных вариантов и сказала, что они сами отыщут тебя, когда… — Будешь спорить со мной по поводу того, что имела в виду моя мать? — мгновенно разъярился Драко, перебив ее. — Темный Лорд тебе, случаем, не показывает, что там с моими родителями? — Нет, Малфой. Он вообще ничего мне «не показывает», — тихо сказала она; потом сделала паузу и покраснела, — стоящего и важного. — То-то ты стонешь его имя по полночи, — пробурчал Малфой, считая тему закрытой и уже жалея, что вообще начал этот разговор. — Что?.. — «Мой Лорд, о, мой Лорд», — передразнил он, хотя чувствовал, что теперь ступает на чертовски опасную почву, но, как обычно, разошелся и не смог вовремя остановиться. — Я не… не могла такого сказать, — произнесла Гермиона тихо и как-то… затравленно. — Но сказала, Грейнджер, сказала, — едко парировал Малфой. — Что, эротические сны с участием ужаса магической Британии? Отношения на расстоянии, и ты страдаешь? Гермиона покраснела, как маков цвет, и ничего не ответила, однако Драко заметил застывшие в ее глазах слезы. Снова. Что за идиот, кто только за язык тянул, хренов ты шутник! Зачем ты вечно все портишь?! — Извини, — выдохнул Малфой искренне, но слишком поздно. Он приблизился, а она отшатнулась от него. — Нет, правда, извини меня, Грейнджер! Магл — как и всегда — испуганно молчал. Гермиона, сглотнув, кивнула, но настроение было безвозвратно испорчено.***
Когда до отправления оставалось минут двадцать, Драко, наконец, вспомнил о судьбе магла. — А что мы будем делать с ним? — спросил он Грейнджер, что задумчиво высматривала что-то за окном, а потом повернулся к Пирсу. — Тебя отправить домой? Тот, не желавший, видимо, чтобы Малфой обращал на него какое-либо внимание, покраснел и пролепетал: — Н-нет. Мне нельзя домой. — Это еще почему? — Это… это личное. — Какого… — хотел было вскинуться Драко (он совершенно не хотел ничего знать о Пирсе Полкиссе, но наличие у того странных секретиков ужасно бесило), однако его перебила Гермиона, которой, кажется, порядком надоела накалившаяся в последнее время недружелюбная атмосфера. — Давай возьмем Пирса с собой, — предложила она. — Нам же будет проще. Там помогут, вернут домой. Возможно, ему и не надо будет помнить о произошедшем, — она выразительно посмотрела на Драко. Он кивнул.***
Драко и Гермиона (она держала за руку еще и это бесполезное недоразумение — магла) с хлопком переместились. Солнце высоко светило в удивительно безоблачном небе. Перед ними высились огромные ворота, по бокам которых все еще можно было заметить статуи крылатых вепрей. Ворота были открыты, а вдали — сердце Драко сжалось — вдали в ярких лучах виднелась черная громада величественного и такого родного замка. Были видны оранжереи, восстановленные после страшной битвы, а квиддичное поле, что еще каких-то три месяца назад больше походило на пепелище, теперь было… полным людей. Очевидно, там шла игра, правда, с этого расстояния было невозможно разглядеть, команд каких факультетов, но сердце Малфоя все равно защемило от накатившей ностальгии. Озеро, что блестящим зеркалом раскинулось по правую руку, ничуть не изменилось, и с его поверхности все так же веяло свежестью и таинственностью. Драко оглянулся на Гермиону. Она смотрела в том же направлении широко раскрытыми глазами и — он был уверен — с замирающим сердцем. Хогвартс, будто феникс, восстал из пепла. Драко невольно вспомнил битву. И — еще одна непрошенная мысль! — о том, как его жизнь спас Гарри Поттер. Они вернулись домой.