milk tea with bergamot

Чимин, сидя на уже неизвестно какой паре по экономике, откровенно начинает терять связь с реальным миром. Первый час он скучал, в который раз задумываясь над вопросом: каким же ветром попутным его сюда вообще занесло? Каким чудом он вообще оказался на экономическом факультете и почему на несколько лет задержался? Ответ на этот вопрос дать он себе всё ещё не может, поэтому остается смиренно сидеть на своём месте в ожидании конца. Вместо того, чтобы проводить анализ предложенной ему таблицы, он лишь пустым взглядом рассматривает числа, видя не месячные итоговые данные о выработке продукции фирмой, а одну единственную таблицу с расписанием работы, которая висит на двери в кабинет Чонгука. «Ну докатился!» — одёргивает себя парень и встряхивает головой, чем привлекает к себе несколько косых взглядов. Даже на работу пойти скорее хочется, несмотря на дрянного начальничка, лишь бы ад этот поскорее закончился.

***

По дороге к офису Чимин быстренько заскакивает в кафешку, что так удачно примостилась в здании через дорогу. Внутри его ожидала небольшая очередь из нескольких человек, тем самым позволяя ему вдумчиво ознакомиться с представленным ассортиментом. Он засматривается на кусочек красного бархата, как на что-то неземное. Как бы ему хотелось испробовать своё излюбленное лакомство в исполнении этого заведения, но с недавних пор он считает его своим чуть ли не первым врагом. Омега решил настойчиво в руки себя взять и больше на поводу своих слабостей не идти. Вот получится хоть с первыми пятью, так сильно его раздражающими, килограммами справиться, тогда и отведает сие творение, а пока только смотреть и вязкую слюну сглатывать. Скромно остановив свой выбор на стаканчике душистого зелёного чая и салатике из свежих хрустящих салатных листьев, Чимин, не торопясь, выходит из кафетерия. Перспективе такого обеда парень сильно расстраиваться не собирается. Погода зато отличная. Он подставляет лицо под нежные лучи пока только начинающего греть солнца, позволяет лёгкому ветерку растрепать волосы и глубоко вдыхает чуть влажный воздух, в наслаждении прикрыв глаза. Но вся его собственноручно возведённая атмосфера рушится, когда со спины его окликают, попутно бессовестно руша настроение. Чимин натягивает милую улыбку, едва зубами не скрипя, и оборачивается на зов. Перед собой видит ярко улыбающегося Чонгука, видимо, тот вышел за ним из кафе, а он и не заметил даже. Альфа протягивает ему крафт-пакет и дожидается, пока Чимин возьмёт его в руки. — Что это? — озадаченно интересуется он, косо поглядывая на то, что ему предложили. — Ты такими горящими глазами смотрел, что у меня аж сердце защемило, когда ты его не взял, — альфа делает несвойственные ему круглые глазки, с теплотой во взгляде наблюдая за Чимином. Тот в ответ вопросительно бровь изгибает, аккуратно открывает пакет и заглядывает внутрь. Содержимым оказывается ни что иное, как тот прелестный кусочек торта, что ему так хотелось бы отведать, но вообще-то нельзя. — Спасибо, но не стоит, — Чимин пытается вернуть альфе десерт, но Чонгук предусмотрительно делает несколько шагов назад. — Нет, обратно не принимается. Хочу тебя угостить хотя бы этим. Ну или я просто выброшу его, — блеф отлично срабатывает, потому что омега тут же отдёргивает пакет обратно и прижимает к себе. — Вот так вот. Приятного аппетита и до встречи на рабочем месте, — Чон подмигивает ему и проходит вперёд, краем глаза наблюдая за тем, как Пак пару мгновений взглядом сверлит угощение, а потом, будто очнувшись от транса, дёргается и идёт в противоположную сторону, к другому светофору. А булочка-то Чонгуку с характером досталась. Лишние сто метров пройти готов, лишь бы рядом не идти. И что с ним не так? Но альфе, честно говоря, всё равно. Парень так чудесно выглядит: на нём свободная темно-синяя рубашка в светлую клетку, накинутая поверх черной футболки, что заправлена в широкие прямые джинсы. Чимину невероятно к лицу эти вещи. Единственное, что Чону не нравится, так это то, что эта одежда все прелести его, пускай и в будущем, а он в этом уверен, омеги скрывает. Хотя, если так подумать, то может оно и к лучшему: на него засматриваться другие меньше будут. Альфе кажется, что он и лицо разбить кому-нибудь не против будет, если кто-то на его маленькое чудо позарится. Дожили. Этот малец и представить себе не может, какое же влияние и рычажки давления успел заиметь на альфу. Подойдя к светофору, омега замечает знакомое лицо, что, по всей видимости, едва сдерживается от того, чтобы от души не рассмеяться. — Ну ты даёшь! Второй день только работаешь, а уже успел нашего босса заарканить! — не сдержавшись, прыскает, получая гневный взгляд. — Юнги, пожалуйста, не надо, — злобно бурчит Чимин, получая порцию самозабвенного хохота. — Ладно-ладно, понял, — поднимает руки, сдаваясь, но всё равно добавляет: — Ты такой милый, когда злишься, — на это он получает ощутимый шлепок по плечу и, не дожидаясь добавки, отскакивает в сторону. Пак, насупившись, переходит дорогу под продолжающие сыпаться на него смешки, стараясь внимания на них не обращать. Терпение, только терпение. Хотя какое тут терпение? Мин весь мозг ему вынесет. Он же ехидный донельзя. Какие же колоритные людишки его окружать начали. Как он и думал, у него вряд ли получится спокойно работать, как минимум, сегодня. Хотя спокойно, как характеристика, этому месту едва ли подходит. В какой-то момент Чимин достигает пика своего терпения. Кажется, можно сказать, что он в бешенстве. — Не, бро, знаешь, а это ведь можно использовать, — уже в какой-то своей прострации продолжает в слух размышлять сосед. — Серьезно, как ребёнок маленький. А мог бы и премию выбить и личную жизнь наладить. Тут-то омегу и выносит. Он, психуя, хватает этот несчастный пакет с тортом и безжалостно кидает его в мусорную корзину. В этот же момент чувствуя на себе множество взглядов, что тут же начинают по одному исчезать, оставляя лишь два, один из которых ему бы хотелось избежать. — Достал! — думает, что звучит грубо, но на деле едва ли не взвизгивает Чимин, тотчас вскакивая и убегая в сторону уборной. — Дёрганный какой-то, — прокомментировал он наблюдающему за этой сценкой коллеге. Юнги немного теряется, когда видит подходящего к нему Чона. Тот останавливается напротив него и вопросительно выгибает бровь. — И что это было? — холодно интересуется. — Я сам не понял, если честно. Просто пошутил? — Мину как-то не по себе от этого тяжёлого взгляда становится. — Дико извиняюсь, но вы так мило смотрелись возле той кафешки. Как тут устоять и парочку шуточек не отвесить? — Юнги решает действовать прямолинейно и нагло, как он умеет. Терять уже нечего, а так, кажется, ему удалось смутить не только мягонького омежку, но и его альфу-ухажера начальничка. Чонгук лишь вздыхает, грустно смотря на выглядывающую из мусорного ведра упаковку, и, наказав себе меньше болтать и больше работать, удаляется. Чимин умывается холодной водой из-под крана, успокаивая разбушевавшиеся нервишки, думает, что ему теперь делать. Неудобно вышло как-то. Во-первых, так срываться всё же не стоило: ничего особо плохого ему и не сказали. Во-вторых, тортик жаль. Очень жаль. Вот тут он прям точно погорячился. В чём прелесть эта виновата и почему он именно на ней сорваться захотел — неясно. Единственное, чем он себя успокаивает, так это тем, что он, как бы, на диету садился. Вот долг и будет исполнять. А тортик жаль. Через десять минут парень возвращается на своё место, делая вид, что это не он тут пятнадцатью минутами ранее взглядами-молниями и угощениями кидался. Он успешно игнорирует существование пиявки по правую руку и погружается в работу. Кто-кто, а она сама себя не выполнит. К вечеру, когда основная масса рабочих начинает расходиться, Чимин начинает погружаться в свою личную нирвану, грезя о том, как придёт домой и сможет завалиться в постель. Он настолько в свои мысли погружается, что не замечает Чонгука, который в течении минимум пяти минут стоит над ним и наблюдает за его вялым щёлканьем компьютерной мышкой. Он и становится тем, кто эту монотонность рушит: — Булочка, мне тут помощь твоя нужна, — шлёпает об стол приличной по ширине папкой с какой-то никому ненужной макулатурой. — Верхушке, любимой нашей, понадобился отчёт за предыдущий квартал. Думаю, ты прекрасно справишься. Переработка, конечно же, оплачивается. Чон соврёт, если скажет, что не упивается этим страдальческим выражением лица младшего. Ему, вообще-то, немного обидно, что его попытку угостить, за омегой поухаживать так просто взяли и отправили в путешествие в один конец. — Я работаю здесь второй день. С какой это стати? — Чимин начинает раздражаться. Он уже жалеет о своём желании работать здесь, несмотря на хорошее жалованье. Как-то слишком много раздражителей. — И ты всё отлично выполняешь. Можешь гордиться тем, как быстро заработал хорошее положение, — месть будет жестока, да. — Но так уж и быть, я тебя даже подвезу до дома. Это не обсуждается. Я переживаю за своих сотрудников и чувствую своим долгом позаботиться об их безопасности. — Всех ли или только моей? — Пак сам не понимает зачем это ляпнул, но уже поздно. — На самом деле да, только твоей, булочка. — Мне не нравится, когда Вы так ко мне обращаетесь, — то ли усталость сказывается, то ли ещё что, но омега небывалую для себя смелость чувствует. — Ну, что я сказать могу, привыкай. Жду минимум половину готового отчёта у себя, потом подвезу тебя до дома, — подмигивает альфа и возвращается в свой кабинет. Вот так вот и обламываются планы. Не остаётся ничего, кроме как принять ситуацию и поспешить её разрешить. Чимин в сопровождении тяжёлых вздохов-охов берётся за порученную работу. А дома ведь лекцию дописать ещё надо. Просто волшебно. Его бесит неимоверно, что даже Мин свалил, осыпав его насмешками. Один, Чона не считая, как круглый дурак, сидит здесь и отчёты эти сраные составляет. Возможно, стоит прислушаться к совету Юнги, этой занозы несносной, и немного подлизаться. Но, с другой стороны, Чимин не представляет, как ему это сделать, да и не поступал он так никогда. А ещё, что немаловажно, ему стыдно даже попробовать. Ну вот хоть убейте. Впрочем, альфа сказал хотя бы половину, которую он вот-вот доделает, а остальное оставит на завтра. — Всё? Ваша душенька спокойна? — в его же манере, с характерным звуком, опускает на рабочий стол альфы папку. — Тут готовая половина, остальное, с Вашего позволения, завтра. — Умничка, с моего позволения, остальное позволяю завтра, — смеётся с нахохленного парня Чон. Альфа встаёт со своего места, берёт в руки несчастную документацию и кладёт её в ячейку стеллажа. Потом подходит к омеге и напротив встаёт. Чимин теряется перед наступающим альфой, пытается несколько шагов назад сделать, но будто бы в руки себя берёт, решая оборону держать, а не сдавать позиции. Он выпрямляется и гордо подбородок вверх поднимает, стараясь глаза от чужих не отводить. — Я просто проинформирую, но я тут на подработке, а не на полноценной работе. У меня, господин Чон, к вашему сведению, ещё и учёба, которая тоже требует времени, — вроде планировал свои права отстаивать, возможно, поприпираться, а получает ноль чужой реакции. Это заставляет его смутиться, но не перестать беситься. Чимин действительно невероятно милый, когда злится. Его кругленькие щёчки дуются, бровки хмурятся, губки поджимаются. Как же Чонгуку в них впиться хочется, своими смять, чуть прикусить, в уголок лизнуть, почувствовать как его язык с чужим в только им ясный танец сольется. Кажется, что-то идёт не так, раз он это будто бы в живую ощущает. А кажется, ему это вовсе и не кажется. Он как ошпаренный отлетает от ничего непонимающего парня, понимая, что оплошал. Мысли из под контроля вышли, давая волю желаниям. Ну всё, Чонгук, твоя песенка, по всей видимости, спета. Он даже не знает, чего ему больше опасаться: того, что повторить с каждым мгновением сильнее будет хотеться, или того, что омега пуще прежнего бегать от него начнёт. Альфа решает незамедлительно действовать, пока Пак в себя не пришёл и всё безвозвратно не кануло в небытие. — У тебя пять минут на сборы, жду внизу. Попробуешь слинять — я посмотрю в анкете твой адрес и приеду проверять, дома ты или нет. Он поспешно выходит из кабинета, дожидается пока парень выйдет вслед за ним, закрывает на ключ дверь и идёт на выход. Поездка проходит в абсолютном молчании. Чонгуку хочется до безумия повторить, Чимину — желательно забыть. Хотя, ладно, врать самому себе бесполезно. Забывать Пак не хотел бы, но вот отойти, да.