Перевоспитуемая

-Катя! Катерина! Вернись немедленно! Я сказала, стой… -Отстань, тёть Лиза. Я гулять. И так телефон мать отобрала, в деревню вашу чёртову отправила, так ещё и ты прицепилась. -Катя! Как ты со мной разговариваешь? Вот позвоню матери так и знай! -Ага, да… Я пошла! -Куда?!!! Ну, я тебе щас… -Ты догони сначала, вишь какой жир отъела… Молодая девушка, бурча себе под нос что-то про свою несчастную жизнь и нерадивых «воспитателей», быстрым шагом удалялась от дома, в котором ей предстояло провести всё лето. Сюда Катю отправила мать за непослушание и плохую успеваемость. Но сама же Катя считала, что мать просто хочет хорошо провести время с отчимом. Тётушку Лизу девушка слушать вовсе не желала и теперь она шла в своём лёгком коротком платьице по деревне, жалея, что не прихватила с собой сигареты. — Так-так-так… Кто это у нас тут такой непослушный? Перед девушкой вдруг появилось десятка два с половиной парней и мальчиков разного возраста. Это был Алексей со своей бандой. Или просто Алекс, как его звали мальчишки. Этот 20-тилетний молодой человек был страхом, гордостью и восхищением всех деревенских ребят. Будучи ещё подростком, Алекс вместе с парой своих друзей решил проучить одного малолетнего задиру. Потом ещё одного, и ещё. Затем в группе их стало больше. Алекс стал предводителем пацанов, установил свои правила и законы, по которым уже через полгода жило почти всё «маленькое» мужское население деревни. За неповиновение следовало наказание. Лень, хамство, драки, сигареты, алкоголь и многое другое, чем грешили многие деревенские мальчишки, быстро сошло на нет. Теперь ребята ходили в походы, помогали старшим, занимались спортом. Алекс считал, что только так из этой малышни можно воспитать настоящих людей. Алексей и компания по обыкновению шли обливаться на пруд (в здоровом теле — здоровый дух), но ,увидев сцену у дома тёти Лизы, решил, что сегодня, видимо, они обойдутся без закалки. — И зачем же ты грубишь старшим? — А тебе какое дело? — Ай-ай-ай… Как нехорошо. Придётся тебя наказать, деточка. Да, ребята? Отовсюду послышался согласный гомон. — Да пошли вы… Катя хотела было уйти, но не тут то было. Десяток мужских рук схватили её и куда-то потащили. Несмотря на все брыкания и угрозы девушки, её никто и не думал отпускать. -Витя, осторожнее! Руку не сломай. Сжал слишком сильно. -Да как… Она же кусается. -Аккуратнее. Нам не надо её калечить. Алекс то и дело отпускал замечания в сторону парней, волокущих девушку. Он совсем не хотел, чтобы они стали жестокими и причиняли вред. Наконец Катю затащили в какой-то сарай. Подвели к столу и нагнув, стали привязывать ноги и руки. Девушка оказалась прижатой грудью и лицом к столешнице и с широко расставленными ногами. Катя дёргалась и кричала в голос, но это вряд ли могло помочь. — Так всё, ребята. Она взрослая. Поэтому ты, ты и ты, и ещё ты, и все вы тоже, выходите. Идите на пруд, закаляйтесь. Но осторожно. Глубоко не заплывайте. Послышалось недовольное улюлюканье, но Алекс был неприклонен. Поэтому уже через пару минут в сарае остались только взрослые от 16-ти лет. — Ну вот и всё. Андрюха, закрой ей рот. Тут же в рот девушки была засунута какая-то тряпка. Хорошо, что хоть чистая. Катя принялась активно и недовольно мычать. — Тише, тише. Сейчас ты узнаешь, что бывает с непослушными хамками… Катя почувствовала, как задирается её и без того короткое платье и как кто-то потянул её трусики вверх. Нижнее бельё неприятно впилось между ягодиц, оголяя их. — Ну вот. Готово. Приступаем, ребята. Тяжёлая мужская ладонь со звонким звуком приземлилась на девичью ягодицу. Катя завизжала. Ещё пара шлепков. Визг стал ещё громче и пронзительней. Из широко распахнутых глаз полились слёзы. Катю продолжали шлёпать. Сильно. Болезненно. То и дело попровляя трусики, от чего те сильнее впивались в нежное место. Парней осталось всего восемь и они поочерёдно наказывали девушку, оставляя на бледной коже яркие отпечатки. Следы от ладоней сперва белели, а потом становились красными, окрашивая до этого дня нетронутые женские ягодицы в пунцовый цвет. — Всё, хватит с неё. — Что? Хватит? Мы же даже ремень не достали. Через день уже за старое возьмётся. -Хммм. Думаю, ты прав. Но ремень мы пока брать не будем. Макс, принеси-ка крапиву. Катя тяжело дышала, давясь слезами. В ушах шумело и она не слышала, о чём говорят парни. — Вот, эта что надо. Подождём немного, пока в себя приходит. — Да мы же её почти погладили по жопе, считай… — Это у тебя зад, как у дракона шкура. А это девочка, у неё кожа нежная, чувствительная. К тому же тебе не привыкать, а её вряд-ли до этого пороли. Наконец к Кате начали постепенно приходить чувства и осознание того, что её мучениям ещё не конец. Она тихонько и умоляюще замычала. — Ну-ка, смотри. Очухалась. Давайте завершим воспитание. До Катиного бедра нежно дотронулся какой-то листочек, но через пару секунд девушка поняла свою ошибку, из-за того, что кожу пронзили сотни маленьких иголок. Ещё несколько прикосновений к ногам и ягодицам. Катя тут же взвыла и заёрзала. Хотелось тут же потереть горящие бёдра, но верёвки были предусмотрительно прочными. На коже жгучими розами расцветали волдыри. Горло уже не могло издавать никаких звуков, глаза щипало от слёз, а лицо было мокрым и заплаканным. Катя извивалась, дёргалась, прыгала на столе. Через несколько минут, боль спала и остался только зуд. Но стыд, страх, обида и ощущение внутреннего опустошения не пропадут ещё, наверное, месяц. Переводя дыхание, Катя не заметила, как пропали верёвки и опустилось её платье. Она так и продолжала лежать грудью на столе. Алекс дал ей ещё немного времени переварить произошедшее, а затем взял её за плечо и развернул к себе. — Теперь ты поняла, что грубить старшим нехорошо? -… — Не слышу ответа. — Д-да… — Что да? — Я поняла, что грубить старшим нехорошо. — Молодец. Внутри у Кати бушевал шквал эмоций, гнев, страх, презрение — всё смешалось в одну кучу, но девушка слишком боялась продолжения, чтобы перечить. — Тебя как звать то? А, хотя знаю. Екатерина. Да? — Да. — Так вот, послушай, Катюша, сейчас ты пойдёшь домой и будешь хорошей послушной девочкой, извинишься перед тётей Лизой и будешь во всём её слушаться, понятно? — Да. — Поверь мне, я узнаю, если это будет не так. В деревне новости быыыыстро разлетаются… И о том, что с тобой сегодня случилось тебе лучше бы молчать. Все и так знают. А будешь болтать, только слухов о себе понараспустишь. Ясно? — Да. — Всё. Иди домой. Но смотри, я иду сзади и слежу. Так что не вздумай шутить. Надо ли говорить насколько было стыдно и больно Кате? Думаю, это и так понятно. Перед тётей Лизой она действительно извинилась и даже какое-то время не грубить ей, но надолго ли это?