Выстрелы грянут без предупреждения

      Медленный ритм барабана из рок-н-ролльной песни отдавался в ушах, точно молот о наковальню. Словно кузнец вот-вот поместит раскалённое железо в студёную воду. Лишь холод в помещении обдавал кожу, совсем не как в кузнице.       Джеймс открыл глаза, пытаясь разглядеть место, в котором он оказался. Тут же ударил яркий холодный свет, заставляя сразу сощуриться от болезненного напряжения в глазах. Как только осознание начало приходить в его голову, он попытался что-то произнести, но выдал лишь сдавленный болезненный стон с набором нечленораздельной речи. Только сейчас удалось понять, что рот был чем-то закрыт, вероятно монтажной клейкой лентой. Именно это не позволяло ему говорить.       — Очнулся? Ну наконец-то, а то я тебя тут до утра ждать не собираюсь, — хрипловатый мужской голос донёсся до него слева, отчего взгляд рефлекторно перевёлся на объект звука.       Хилл попытался пошевелиться. Тщетно.       Он сидел на жёстком деревянном кресле. Тело привязали кожаными ремнями несколько сантиметров шириной, притянув его под рёбрами, за лодыжки и голени. И даже руки были закреплены на локтях и запястьях. Другие же ремни плотно обхватывали вокруг шеи. Всё было настолько туго затянуто, что его тело стало совершенно неподвижным, не считая пальцев, что могли лишь безрезультатно впиваться в деревянные подлокотники. Его мышцы пытались сопротивляться напору кожаных лент, но те оказались сильнее. Кресло напоминало электрический стул, а возможно и являлось им в прошлом. Инженер, придумавший это, в своё время считался гением. Пленнику лишь оставалось надеяться, что кресло не проводит ток.       — Я и без того устал тащить твой жирный зад, так что сидеть долго с тобой тут не собираюсь. Портишь настроение, — чуть раздражённо прикрикнул тот самый голос, отчего перебил даже музыку в помещении.       Обидчик подошёл к привязанной жертве, быстрым движением пальцев кидая в него незатушенную сигарету. Настолько точно, чтобы та упала в его промежность, прожигая ткань брюк. Хилл взвыл, опасаясь того, что может загореться.       — Да заткнись ты уже! — рыкнул злотворец. Теперь он оказался прямо перед сидящим. Поднятая правая нога же ударила в пах мужчины, вдавливая ботинком брошенную сигарету.       Сильно зажмурившись от резкой боли, Джеймс попытался согнуться. Но ремни, приковавшие его к креслу, не позволили этого сделать.       Нога была убрана, и пленник смог открыть глаза, чтобы разглядеть своего карателя. В глаза сразу бросилась надпись «Мановар» на майке далеко не первой свежести. Хилл окинул его взглядом и понял, что это молодой парень, с распущенными каштановыми волосами и отросшей щетиной. По первому впечатлению, можно было сказать, что он участник какой-нибудь гаражной рок-группы, которая навсегда застряла в шестидесятых.       Всё произошло в момент. Лицо обдало жгучей болью, когда похититель рывком дёрнул монтажный скотч, срывая его.       — Ты заторчал Зику Йегеру неплохие бабки, — он проговорил это, глядя Джеймсу в глаза. — Да и ещё и не выполнил нихера.       — Да кто ты такой? — выдал на одном дыхании Хилл.       — Его доверенное лицо, приятель, — проступила лукавая улыбка. — Я его брат, — незнакомец в один миг сжал его лицо одной рукой.       — Я всё верну, только дайте мне ещё немного времени! — затараторил Джеймс.       — Времени у тебя было дохуя, — пальцы надавили на зубы верхней челюсти Хилла через щёку. — Знаешь, как люди делали обереги из человеческих зубов? За такое некоторые готовы отвалить немалую сумму, — он стал прощупывать кости сильнее.       Зажатый в тисках рук уже ненавистного ему парня, Хилл глубоко вдохнул, набрал побольше слюны во рту и смачно плюнул прямо в лицо оппонента. Тот отпустил его, чтобы выпрямиться и демонстративно небрежно стереть с щеки плевок. Казалось, Джеймс выиграл несколько секунд своим неожиданным действием.       — Подавись, — прошипел он.       На лице Йегера-младшего дёрнулся уголок губ, а после рот искривился в злорадной ухмылке. Из груди вырвались пару смешков, что переросли в короткий заливистый смех. Так внезапно начавшийся и так же внезапно прекратившийся. У сидящего на лбу выступила испарина от безумства, которое застаёт его врасплох каждую секунду, проведённую в ужасном кресле.       — Все вокруг такие смельчаки, смотреть тошно, — он окинул Джеймса полным пренебрежения взглядом. Развернулся полубоком, вытаскивая из кармана потёртых джинс помятую пачку Честерфилда, и подкурил, предварительно убирая прядь волос за ухо.       — Значит, верно про тебя говорят, грёбаный Янки! Ёбнутый на всю голову! — выпалил Хилл.       — Будешь? — вдруг мучитель стал абсолютно спокоен, протягивая открытую упаковку сигарет своей жертве.       — Катись к чёрту, — сквозь зубы процедил Джеймс.       — А я предлагал, второго раза не будет, — всё ещё держа пачку в левой ладони, парень убрал её, чтобы перехватить пальцами подкуренную сигарету.       В одну секунду милость сменилась на гнев. Он замахнулся правой рукой, кулаком впечатываясь в висок мужчины. Резкая боль пронзила голову. Глухой удар был настолько сильным, что в глазах потемнело, а голова рефлекторно повернулась в сторону. Он точно знал, куда бьёт. Но Хилл не успел и оправиться от удара, как снова подвергся новому. Теперь ударили в челюсть, с ещё большей силой. Во рту появился противный привкус крови, а туго затянутые ремни кресла только усиливали боль от резких движений.       — А что ещё говорят? — мучитель схватил своего заложника за волосы, и запрокинул его голову вверх, заставляя смотреть на него. — Например, что у нас лучший кокаин во всей Европе? — он сжал пальцы в его волосах настолько сильно, что Джеймс зажмурился. — Или, например, сколько ты, мудила, должен за него денег?       — Говорят, что твоя мамаша была горячей штучкой, — Хилл нашёл в себе силы, чтобы раскрыть глаза, дабы встретиться со взглядом, который наливался злостью, — жаль, что второй выродок Гриши оказался менее удачным. Дети на стороне от смазливых девок – всегда отбросы.       — Сукин сын! — завопил Йегер, и словно дикий озлобленный зверь, вцепится в глотку беззащитному Хиллу. — Повтори ещё раз, уёбок!       Все мышцы сидящего напряглись так, что ремни, которыми он был пристёгнут уже оставляли синие следы. Рот стал непроизвольно открываться в попытке ухватить глоток сырого от помещения воздуха. Взгляд лихорадочно заметался, пытаясь найти хоть что-то, чтобы остановить это. Но нашёл лишь полные безумства и гнева глаза, с расширенными зрачками, обрамленными ядовито-зелёным цветом радужки. Теперь так сразу невозможно было разобрать: под кайфом он или в приступе агрессии?       Сильные пальцы и кисти рук сжали его горло под челюстью. Связки, мышцы шеи и языка пытались сопротивляться напору. Однако, казалось, парень навалился на него всем весом верхней части тела, чтобы давление перекрывало не только подачу кислорода в мозг, но и кровь, вместе с пережатыми нервами. Сердце учащённо забилось, отзываясь бешеным ритмом в висках.       — Что ты на это скажешь, урод? — похититель скрестил большие пальцы на кадыке Джеймса, со всей мощью продавливая хрящ в гортань с характерным хрустом.       Только Хилл постарался вдохнуть, как снова появилась резкая, пронзающая теперь и горло внутри, боль. Кровь стала стремительно стекать в дыхательные пути и пищевод, заполняя собой всё пространство. Теперь воздуха совсем не осталось. И, даже если эти руки отпустят его прямо сейчас, то с такой травмой Хиллу уже не сулит счастливая жизнь.       Судороги стали проходиться по всему телу, отчего его начало трясти. В ушах сильно зазвенело, и теперь все звуки, происходящие извне, были для него недоступны.       — Прикончи его, Эрен, — по полупустому помещению раздался отчётливый голос, достаточно громкий, чтобы эхо донеслось короткие пару раз и успело проникнуть в уши, а затем и в сознание парня.       Ослепленный яростью Йегер-младший пуще прежнего сдавливал шею Джеймса, на которой уже появились крупного размера следы от лопнувших сосудов и яремной вены. Отёк от перелома уже заполонил дыхательные пути. Тот был полностью обездвижен, чем умело воспользовался его мучитель.       Тело перестало биться в конвульсиях. Кровь наполнила лёгкие. Эрен ещё несколько секунд держал руки на шее бездыханного мужчины. Шторм гнева стал постепенно утихать в голове. Он опустил руки и сделал несколько шагов назад. Голова сидящего безвольно повисла, как у марионетки. Её удерживал лишь ремень на нижней части шеи.       — В этот раз ты быстро управился, — сказал себе под нос блондинистый мужчина с густой бородой и в очках с круглой оправой, посчитав «представление» завершённым. Хотя и за такое заплатят порядочно.       Он выключил кинокамеру для профессиональной съёмки, любезно подаренную матерью ещё в восьмидесятых. Пока брат её не обнаружил, поднялся и положил на стул, на коем наблюдал всё действие, что разворачивалось неподалёку от него. А затем зашагал по металлической поверхности навесного этажа внутри помещения, расположенном вдоль стен и в прошлом служившим планом пожарной эвакуации.       Спускаясь по лестнице, вперемешку с приглушённой музыкой из геттобластера – именно так называл его Эрен – он услышал тихий голос.       Младший брат сидел на холодном бетонном полу, склонив голову и что-то тихо проговаривал, иногда вытягивая окончания слов намеренно, а не сокращая их, как любил делать, пытаясь перенять привычку американского сленга.       Йегер-старший подошёл к нему, присаживаясь рядом на корточки и, не дотрагиваясь, стал говорить:       — Ты сделал всё правильно, Эрен. В этом нет твоей вины, — он вкрадчиво произносил каждое слово прямо у него над ухом.       — Зик, я правда монстр? Я правда просто ёбаный отброс? — тот медленно поднял голову, чтобы встретиться со спасительным сейчас для него взглядом.       — Нет, брат мой, безусловно нет. Ты лучший человек из всех, кого я знаю, — Зик говорил спокойно, явно тщательно подбирая каждое слово для своего собеседника, — ты избавляешь мир от ненужного нам мусора. Люди всегда должны получать по заслугам сполна.       Ничего не отвечая, Эрен просто искал утешение в чужих глазах. Утешение от ненависти к самому себе и другим. Он сфокусировал зрение только на единственном живом родном человеке, что остался у него сейчас. Но всё же заметил боковым зрением безвольный труп на деревянном кресле. Зик, завидев взгляд брата, повернулся полубоком, чтобы загородить мёртвое тело позади собой.       — Пора принимать лекарства, Эрен, — Зик вытащил из кармана рубашки маленький тёмный стеклянный флакон с капсулами, содержимое которых он изготовил «лично для брата», — тебе нужно расслабиться и отдохнуть, — он поднялся и взял со стола открытую бутылку пива, распитую Эреном перед убийством.       Он снова сел рядом с ним, а после положил одну капсулу ему в рот, заставляя запить сверху содержимым бутылки. Все знают, что запивать лекарственные препараты алкоголем нельзя, но брат всегда упорно уверял Эрена в обратном.       Пивная горечь оставалась на языке с минуту, пока зелень глаз бесцельно устремилась на яркую лампу над головой. Губы едва заметно зашевелились, всё ещё нашёптывая какую-то бессмыслицу. Белый свет неприятно ослепил покрасневшие глаза, заставляя их сощуриваться. Эрену хотелось верить, что он смотрит на солнце. И только прохлада помещения и подрагивающие от напряжения руки давали понять, что происходящее – реальность.       Но вот свет «солнца» стал плыть и мерцать, то сменяясь темнотой, то восстанавливаясь вновь. Тело будто налилось свинцом, мышцы постепенно расслаблялись, ноги начинали неметь. Рука брата спасла от удара головой о бетон, ловко располагаясь на спине. Эрен рефлекторно дёрнулся, из последних сил вглядываясь в лицо Зика, что сейчас представлялось нечётким пятном.       — Тебе лучше, братишка? — тот мягко улыбнулся, крепко удерживая брата. — Ты можешь поспать, всё хорошо. Впереди нас ждёт светский приём, у меня там важные дела, — он ласково прикоснулся к тёмным длинным волосам, успокаивающе проводя по ним ладонью. — Ты ведь составишь мне компанию?       Уже смутно соображающий Эрен медленно моргнул, давая положительный ответ.       — Я рад, — твердил растворяющийся во тьме силуэт. — А теперь сладких снов, Эрен.

***

      Тишина, вмиг разрушенная коротким постукиваем по дереву, воцарилась снова. Прозвучало тихое: «Войдите».       — Вызывал?       — Да. Проходи, — махнул Эрвин, не отрываясь от пометок, которые он делал во время прошлого сеанса. На приёме была миловидная женщина средних лет, что вот уже месяц пытается справиться с неврозом, возникшем на фоне постоянного стресса. Престижные должности часто отзываются чем-то подобным, образуя брешь в психическом здоровье. Таких клиентов у Смита было достаточно, чтобы уяснить: череда работы и отдыха – залог хорошего самочувствия. И не только, как показала практика, физического. О том, насколько часто он сам придерживается этого правила, оставалось только догадываться.       Леви почти бесшумно ступал по паркету до самого места назначения, коим выступал уже знакомый широкий стул. Один вид тёмно-зелёного велюра пробудил воспоминания о первом и отнюдь не приятном разговоре в стенах этого кабинета. Аккерман мог поклясться, что возненавидел данный предмет мебели всей душой: размещение на нём не сулило ничего хорошего, а лишь дарило предвкушение немалого количества деструктивных эмоций.       Несмотря на весьма выразительные мысли, в этот раз он старался «держать лицо», поэтому неспешно сел, едва касаясь мягкой спинки стула лопатками через ткань классического жилета. Рукава рубашки снова полностью покрывали предплечья, а манжеты были прижаты к запястьям другим неотъемлемым атрибутом образа Леви – тем самым аксессуаром, что всё время скрывал кисти рук.       Про себя Смит невольно подметил, что работник выглядит так, словно исполняет роль дворецкого в загородном особняке, и незаметно усмехнулся проведённой параллели. Он аккуратно положил рабочую записную книжку на край стола, ещё к трём практически таким же, и наконец-то одарил собеседника новым, более сконцентрированным взглядом.       — Уже освоился? — через время раздался вкрадчивый голос, коротким вопросом разлетаясь по комнате.       Это заставило Леви подёрнуть плечами от неожиданности и посмотреть в ответ со всем спокойствием, на которое способен.       — Можно сказать и так, — он не лгал. Разобраться в системе сортировки оказалось не так сложно, а архив представился не таким уж хреновым, как при первом впечатлении, местом для времяпрепровождения. Ну, если не считать те моменты, в которые приходилось спроваживать докучающего Льюиса, что так и норовил влезть не в своё дело. «Как продвигается?» – бесконечно твердил заведующий архива, когда подходил к погружённому в своё занятие Аккерману. А подходил он часто. Даже слишком.       Эрвин бесстрастно выслушал те пару слов в качестве ответа на свой вопрос и прикрыл глаза, всё ещё удерживая зрительный контакт из-под светлых ресниц.       — Льюис сказал, что ты сильно сторонишься других людей, — он легко опустил руку на собственную затёкшую шею и помассировал её. — Не сказать, что слышать подобное было для меня неожиданностью. Как я и думал, тебе достаточно сложно влиться в коллектив.       — Он преувеличивает, — холодно ответил Леви, после чего ртутный взгляд был брошен на стеллаж с книгами. Показалось, что прочтение пестрящие названий на корешках – неплохая попытка отвлечься. — Я просто занимался своим делом. Главное во время работы: проводить время с пользой, а не трепаться попусту, разве нет?       «Да уж, будто в остальное время ты – сама приветливость», — подумал Эрвин, но оставил возникшее умозаключение при себе.       — В чём-то, возможно, ты и прав, — кивнул он, непринуждённо проводя подушечками пальцев одной руки по гладкой поверхности стола, вместе с этим разделяя мысли по воображаемым нишам в голове, — но об этом позже. Я пригласил тебя по другой причине.       Леви в лице не изменился. Его сегодня словно выковали из гранита, придав реалистичные черты для пущей убедительности. Для Эрвина это оказалось даже непривычным: речь работника была спокойной, сидел он просто, не сутулясь и даже не скрещивая конечности. В поведении прослеживалось теперь что-то совсем иное, совершенно другая эмоция. Смирение? Может и оно. Наверное, Аккерман уже привык к нынешним условиям и решил, наконец, вести себя подобающим образом. Хотя, после изучения досье, Смиту такой расклад казался скорее подозрительным, нежели приятным.              Но было что-то ещё… Что же?       — Мне казалось, ты высказал своё мнение тогда, на месте, — звучало всё так же отстранённо.       В принципе, босса должен бы устроить такой стиль разговора. Но что же не так?       «Не дерзит, — Эрвин подёрнул бровью. — А ведь я насчитал уже несколько моментов, где он мог бы выдать что-то».       — Ты показал действительно достойные результаты, — наперекор своим мыслям произнёс Смит. Взгляд смягчился, — особенно, если учесть незнакомую тебе обстановку и модель винтовки.       Леви чуть заметно качнул головой, молчаливо принимая похвалу от начальства.       — Ты позвал меня, чтобы дать первый заказ? — спросил Аккерман, хрустнув пальцами и бросив нехитрое занятие по рассматриванию мини-библиотеки на полках.       Эрвин только бровью повёл на предположение работника и продолжил свой монолог:       — Однако, — он сменил ход мысли и теперь Леви напротив недоумевающе глядел в его сторону, — та небольшая оплошность в стрельбе была не случайностью.       — Что ты имеешь в виду? — только лёгкий прищур в ответ, выражающий непонимание. — Сам же сказал – я просто был в незнакомой обстановке. «Растерялся», короче. Или недостаточно профессионально владею оружием?       — Проблема далеко не в этом, — приняв наиболее удобное положение в кресле, Смит приготовился перейти к новой, более серьёзной части разговора. — Послушай меня, Леви. Просто дослушай до конца, не перебивай.       Он убедился, что всё внимание Леви приковано к нему и начал излагать информацию.       — Ты хорош в стрельбе. Поэтому промах никак не относится к некомпетентности. Основная проблема – твои эмоции, — Эрвин вёл себя располагающе, чтобы не «спугнуть» собеседника. — А если быть точным – отсутствие контроля над ними. Тогда ты не растерялся, ты поддался нахлынувшей агрессии и раздражению. А когда взял себя в руки, было поздно. Если в таком деле допущена ошибка, то её уже не исправить, поэтому…       «Его извечный пиздёж мне теперь придётся слушать постоянно?» — внутри Аккермана тихо тлело мнимое спокойствие, выстроенное высокой стеной.       Несмотря на это, дать вырваться очередному протесту, что сейчас кипятком ошпаривал мозг, было нельзя, поэтому Леви сгрёб в кучу ту толику учтивости, что у него имелась, и преобразовал в речь:       — Пойми правильно, ситуация была достаточно подозрительной в моих глазах, — краткое молчание. — И что ты хочешь предложить?       — Я же попросил дослушать до конца и не перебивать, — в выражении лица Эрвина проступила тень укора. — Ещё одна привычка, которую тебе необходимо искоренить. Если ближе к сути, то единственное здравое предложение в этом случае – решать проблему. Проще говоря, я помогу тебе научиться контролировать эмоции и координировать своё поведение.       Леви секунд на пятнадцать погрузился в думы, что терзали голову, и, скрипнув зубами, произнёс:       — Как по мне, это лишнее. Черты моего характера никак не отразятся на выполнении заказа, могу тебе гарантировать.       Сделав глубокий вдох, прервавший обмен мнениями на мимолётную паузу, Смит принялся разъяснительно жестикулировать. Не слишком активно, чтобы не вызвать отрицательное настроение у работника:       — О каких гарантиях ты говоришь? Кажется, — совместно с жестами проговаривал он, — ты не совсем меня понимаешь. Пока все риски, что могут повлиять на выполнение поручения не будут устранены, ни о каких заказах и речи быть не может.       — Ты видел меня в деле и прекрасно понял, что я могу справиться. Глупо не использовать навыки человека, который прямо у тебя под носом, — Аккерман смотрел в пол, а лицо с каждой фразой становилось всё более каменным. — Я могу убить любого по своей схеме. Она ни разу не подвела.       «Думаешь, поверю одним твоим словам? — бушевало сознание Эрвина. — Особенно после досконального изучения данных о тебе? Как бы не так».       — У нас здесь серьёзная организация. И, если бы не был просчитан каждый шаг, синдикат никогда бы не занял то положение, которое занимает сейчас. Я должен быть уверен в каждом своём человеке на сто процентов, а пока сложности с тобой существуют, я не могу полностью на тебя полагаться.       — Не полагаешься, но всё же принял на работу, — прозвучало недоумевающе. — Я не понимаю твоих мотивов.       — Ты забываешься, Леви, — небесные глаза заполонило тучами. — Испытательный срок ещё не даёт статус полноценного работника. Рано расслабился, — Смит расправил ноющие плечи, бросая финальную фразу в своей реплике. — Это тебе не числиться в банде Северных.       Широко раскрывшиеся глаза Леви явно давали понять, что услышать подобное он не ожидал.       «Возможно, такая манипуляция излишне может на него надавить, но мне необходимо посмотреть на реакцию», — густые брови вновь едва изогнулись. Сам же Эрвин анализировал всё происходящее: каждую деталь, каждое слово. Нельзя было упустить ничего.       — Что? — показалось, или голос подчинённого чуть дрогнул? — Откуда ты…       — Просто дедукция, — ловко увернулся от ответа Эрвин.       В каком-то смысле, это действительно было правдой. В собранных материалах, добытыми такими жертвами со стороны Ханджи, как неформальная встреча с Найлом, было довольно-таки мало полезных сведений. Всего лишь несколько отчётов о приводах Леви в полицию за подозрение в кражах по малолетству да пару-тройку задержаний недалеко от мест осуществления разбоя. Разумеется, за неимением прямых доказательств причастности, его держали в участке максимум сутки, а затем отпускали. Однако Смит всегда был кропотливым в любом занятии, а потому тут же понял – за непримечательными фактами из жизни Аккермана должно скрываться что-то большее.       Во-первых, сам вид его деятельности предполагал нахождение у кого-то под крылом. Ну а во-вторых, он ещё раз перепроверил полицейские отчёты, прежде чем в глаза бросилась любопытная находка: все места задержаний располагались рядом, с разницей в квартал или два. Это и стало основной зацепкой.       Тогда Эрвин обратился к карте Ист-Энда, где для пущего удобства обозначил зоны влияния местных группировок. Каждая пометка из досье попадала в место господства единственной на той территории банды. О Северных ходила весьма дурная слава даже среди бандитов из других районов. Поэтому, сунься Леви в те кварталы со своими целями, вмиг бы попал под прицел и вряд ли ушёл бы оттуда живым. Один раз ещё может быть, и то, если повезёт. Но точно не все шесть, ещё и на протяжении долгого времени. Такого везения просто не существует. Исходя из этого, напрашивался логичный вывод – он сам был одним из них.       «Был ли? Или остался до сих пор, но решил втереться в доверие к организациям покрупнее из центра?» — тогда это неслабо озадачило, заставило порыться в своём разуме и постараться найти варианты проверки предположений. И Смит нашёл. Причём, довольно быстро.       Первым шагом к установлению полного контроля над ситуацией стало поручение Льюису тщательно следить за работой Аккермана в стенах архива и проверять на наличие все исходные документы, когда тот удалялся со своего места. Это позволит хоть как-то избежать утечки.       Естественно, подобного мало, да и надёжность такого метода была под вопросом, поэтому Эрвин попросил сотрудников отдела видеонаблюдения внимательно следить за «парнем вот за тем столом», после чего утвердительно ткнул пальцем в маленький экран. Качество изображения на камерах оставляло желать лучшего, однако, даже с учётом такого нюанса, разглядеть всё наиболее важное было вполне просто. Если к прочему прибавить, что Леви приходил в архив без намёка на сумку или деловой портфель, то задача облегчалась – не сможет в случае чего спрятать архивные записи никуда, кроме как под пиджак. Ну или в брюки. Над изобретательностью Леви тогда Смит не стал рассуждать.       Плюс ко всему, Эрд и Гюнтер, что так кстати вернулись из деловой поездки по сбору компрометирующей информации о конкурентах, из-за которых в недавнем прошлом под угрозой оказался один налаженный путь поставки оружия, любезно согласились «присмотреть» за Аккерманом и узнать о всех его возможных контактах с группировкой.       Эрвин, если быть честным, уже и сам пожалел о той головной боли, что свалилась на него. Казалось бы, зачем отягощать себе жизнь? Но после того разговора с Дотом, где он в красках расписал все заслуги Кенни Аккермана и его принадлежность, как тогда не побоялся заявить Пиксис, к числу лучших наёмников, он всё же решил испробовать потенциальную возможность прибрать так называемого преемника к рукам. Конечно же, если тот проявит себя с надлежащей стороны. И он проявил. На стрельбище не произошло ничего примечательного, но Смит поразился самой технике, тому, как Леви обращался с оружием: как безошибочно выкручивал прицел на нужную кратность, как наклонял винтовку ровно на угол, который требовался для точного попадания даже в стойке, как невероятно была напряжена каждая мышца в его теле. Но, вместе с этим, любое движение не выглядело натяжным. Скорее, грациозным и искусно выверенным. И правда впечатляло.       Да и, надо сказать, профессиональное любопытство играло не последнюю роль. Всё же редко попадается человек с проблемами, природу которых непросто понять в силу его столь сложного и противоречивого поведения. Поэтому такая задача отозвалась неким вызовом в голове. Видимо, в подобных делах Эрвина действительно можно было назвать азартным человеком.       Рефлексию прервал суровый тихий голос:       — Что за, — тон становился жёстче и постепенно стал походить на шипение неисправной радиолы, — игру ты ведёшь, Смит?       Эрвин тут же посмотрел на говорящего. Теперь проступил истинный облик Аккермана, прямо как при первой их встрече.       — Если хочешь прогнать меня, то просто сделай это уже, — разжигающее пламя в глазах Леви обречённо потухло, оставив лишь истлевающие искры злости. До конца непонятно на что: на себя, на ситуацию в целом или всё-таки на Эрвина.       — С чего такие выводы?       — Да брось, — он резко вскинул голову, испепеляя собеседника гневным взглядом и вместе с тем выплёвывая каждое слово. — Не делай вид, что не собирался выкинуть меня отсюда, как уличного пса.       Но уже через секундную задержку лик Леви озарила горькая усмешка. Он снова обессиленно опустил глаза вниз.       — Все прекрасно понимают, что связываться с ублюдками из Северной шайки – отвратительная идея. Они мерзкие и обозлённые. Из-за этого и на мне уже стоит крест. А теперь, — пальцы Аккермана до скрипа сжали край сидения, — когда ты всё равно обо всём узнал, отпираться бесполезно. Полный провал.       «Вот оно что», — диагностировал Смит, едва глянул на резкие скачки в чужом поведении.       Теперь Эрвин, наконец, распознал то, что его настораживало с самого начала их разговора. Аккерман не смирился, не решил внезапно стать спокойным и рассудительным, а просто окончательно ушёл в себя, закрыв свою суть за десятью печатями. Для вида оставил лишь самую непрошибаемую часть характера, отягощенную излишней резкостью. Просто создал иллюзию, дабы отгородиться от всего, что его волнует. И, даже несмотря на это, истинные чувства всё равно просачиваются. Леви опустошён – видно так ясно, особенно сейчас. Кажется, у него в голове творится гораздо бóльший бардак, чем Эрвин изначально представлял.       «Ненавидит их, — смекнул он. — Странно, обычно в подобные группировки мелкие воришки стараются попасть сами по всем известным причинам: деньги и покровительство свыше. Получается, не обошлось без определённого инцидента. Я постараюсь расспросить, но чуть позже. Сейчас он морально измотан. Ему действительно нужна помощь».       — Леви, это твои слова, а не мои. Ты судишь о поступках остальных по себе. Но скажу тебе так: у каждого есть прошлое, и, к сожалению, мы не можем изменить его. Единственное, что тебе под силу – изменить настоящее, а затем и будущее, — убедительности в словах Эрвину уж точно было не занимать, — ведь так?       Аккерман кивнул. Он впервые за долгое время ощутил на себе искренность чьих-то речей, не воспринимая их в штыки, а точно осознавая суть рассуждений.       — Отлично, — тут же напомнил о себе Смит. — Продолжим этот разговор через неделю, в это же время. Нам ещё есть, что обсудить.       — Я думал, это первый и последний раз, — Леви снова хмурился. — Ладно, чёрт с ним. По рукам.       — Это было первым моим условием, — открывая наполовину заполненный ежедневник, Эрвин прошёлся взглядом по планам на неделю, останавливаясь на расписанном по часам понедельнике. — Теперь о втором: тебе необходима социализация. Твоё умение скрываться в толпе, безусловно, полезный навык, но нужно научиться держать себя в обществе.       Синева глаз метнулась в сторону Аккермана, сталкиваясь с плавящейся сталью. В комнате повисла неопределённая эмоция. Не раздражение, нет. Это скорее… страх?       — Что ты задумал? Какая, нахрен, «социализация»?       — Тебе придётся чаще выходить в свет, потому как твоя работа в дальнейшем будет связана с представителями высших слоёв преступного мира, — невозмутимо прояснил Эрвин. — А потому, их зачастую можно встретить в местах большого скопления людей. Тебе же нужно всё знать о заказах, включая распорядок дня, их окружение, да и просто характер, так? На вечерах, где алкоголь рекой льётся, провернуть такое будет проще всего. Поэтому, твоя задача – всегда быть на виду, но не вызывать подозрений. Всем будет сподручнее. Но, как я сказал ранее, тебе сначала необходимо освоить все навыки непритязательного общения.       «У меня от одной мысли ком в горле, — под тёмной чёлкой, похоже, выступил холодный пот, — чёрт».       — Это, — Леви почти мученически глядел в ответ, нервно сжимая ткань жилетки, — так необходимо? Может, обойдусь без подобных мероприятий?       — Необходимо, — отозвались решительно. — К тому же, вечер понедельника будет весьма кстати.       — Уже послезавтра?! — Леви с ошарашенным видом облизнул пересохшие губы. Чувство внутренней тревоги и накатившей брезгливости только крепло.       — Всё нормально, — Эрвин вёл себя невероятно учтиво. Голос действовал почти гипнотически. — Не беспокойся. Я понимаю, что тебе непросто. Будешь держаться меня. Рядом со знакомым человеком тебе будет легче.       Плотно сжатые губы разомкнулись, вырывая из груди Аккермана прерывистый вздох. Глаза пробежали по углам кабинета, будто разыскивая верное решение, но затем вернулись на прежнее место и вновь взглянули на Смита.       Ситуация ставила в тупик, заставляла раскалённой лавой бурлить кровь. Венка на лбу опять назойливо забилась. Неизвестность путала и действительно внушала какой-то беспочвенный страх. В голове заевшей киноплёнкой встал выбор: привычно избавиться от всех раздражителей и уйти, оставляя всё как есть, или всё же довериться другому человеку.       Доверие. До чего пафосное слово. Жизнь давно научила не полагаться, не ждать и, уж тем более, не верить никому, кроме себя. Но в мыслях засело навязчивое желание попытаться. Словно утопающий отчаянно рвётся вдохнуть последний глоток воздуха. А может, так и было – кто разберёт?       Или всё же сыграло упрямство. Леви слишком озадачился собственной реакцией на происходящее: какого хрена такой внутренний ступор перед такими глупыми вещами? Эрвин одними разговорами повернул его лицом к очевидным проблемам, что были не где-то далеко, а крылись прямо в нём. Будто с пореза на пальце враз сорвали покрытый засохшей кровью пластырь. Хотелось избавиться от этого чувства и выбросить из головы странную тревогу. Раздражало.       С другой стороны, пугало ещё больше. Ведь, если то, что творится сейчас – порез на пальце, страшно представить, что будет, сорви такой же пластырь с пореза покрупнее.       «Чушь, — попытался опровергнуть внутренние ощущения Аккерман. — Ничего не случится. Хочет, чтобы я посидел среди кучки избалованных жизнью уебанов? Пусть будет так, чего я разнервничался».       Смит только ждал. Ждал терпеливо, снисходительно, периодически поглядывая на развернувшуюся растерянность и метание в догадках на чужом лице. Не говоря ни слова, смотрел вперёд, просто и честно.       — Ладно, — наконец-то, произнёс Леви после долгих раздумий. — Если ты и правда считаешь, что это так необходимо, то ладно.       — Славно, Жан заедет за нами перед мероприятием и подберёт тебе что-нибудь подходящее, — отозвался Эрвин, параллельно подмечая, что с такими задачами никто лучше Кирштейна не справится.       Аккерман только зыркнул в ответ и сердито фыркнул:       — А что не так с моей одеждой?       Эрвин ещё раз оценивающе оглядел работника с ног до головы. От пришедшей в голову мысли лицо тронула призрачная полуулыбка, которая исчезла так же быстро, как и появилась.       — Боюсь, тебя могут спутать с крупье и забрать за стол вести игру, — он старался говорить серьёзно, но толика иронии так и сквозила. Его позабавило сопоставление.       — Тц, придурок, — Леви беззлобно закатил глаза. Не то что бы он оценил комичность сравнения, просто необычно было видеть попытки босса в юмор.       — Ты можешь идти, — искоса взглянув на ежедневник, сказал Эрвин, пропустив реплику собеседника мимо ушей. — У меня по расписанию скоро ещё один посетитель. Постарайся разобрать все документы до завтрашнего вечера, чтобы пойти на мероприятие со спокойной душой.       «Ага, со спокойной, как же», — вилось у Леви на языке, но он промолчал.       — И без тебя знаю.       — Тогда до встречи, Леви.