Стеклянные лица и брызги крови на них

POV Эрен. Я знаю много историй о Волках. Они могут менять облик и превращаться в людей. Их называют оборотнями. Наш жестокий мир очень опасен для таких существ. Они живут где-то в лесу неподалеку от города. Простые люди не в восторге от такого соседства. С каждым днем Волки все чаще проникают в наше общество, выбирают себе жертв и беспощадно убивают их. Прочитав множество книжек, мне так и не удалось найти ответ на простейший, казалось бы, вопрос — почему? Почему они это делают? Для чего убивают невинных людей? С раннего детства я уже знал, чем хочу заниматься в будущем. И вот пришло время пополнить ряды полицейских. Я понимаю, что наверняка еще не скоро получу ответы на свои вопросы, но когда-нибудь это все же случится. Подняв голову с подушки, и ощущая себя дико помятым, я осознаю, что проспал. Выключаю назойливо вибрирующий будильник. Пытаюсь найти рубашку, в которой был вчера. Я недавно купил ее, чтобы произвести хорошее впечатление на напарника. Сегодня нас представят друг другу. Ничего не слышал о нем, но уже предвкушаю нашу встречу. Я беру стаканчик кофе с собой, чтобы выпить пока буду идти до остановки. Как на зло, когда я закрываю дверь, мои руки вдруг начинают трястись, и кофе проливается на рубашку. Отличный первый рабочий день! Теперь я похож на ванильный рожок с терпким ароматом кофе! Угораздило же меня родиться таким неуклюжим! И всё бы ничего, но я опаздываю! Я стараюсь рассуждать здраво. Ну да, видок теперь не блистательный… Но гляньте! Я такой стрессоустойчивый и целеустремленный! Наверняка шеф заценит это… Стучу в кабинет, слышу, чей-то грубый мужской голос. Меня приглашают войти. Я очень нервничаю. Кабинет шефа не соответствует моим ожиданиям. Не так я его представлял. Он маленький и серый, как спичечный коробок. Из мебели: один прямоугольный деревянный стол, да компьютер покрытый пылью. Хотя… поблизости еще стоят пара стульев. Вот теперь перечисление я закончил. До чего же скудно. Замечаю двух мужчин и первым из них разглядываю шефа. Зовут его Эрвин Смит. Лицо у него приятное, но довольно строгое. А так же он довольно плечист, вылитый альфа. Они все как один: сильные, храбрые, подтянутые и выносливые. А если бы и я таким был?.. Я — альфа, но куда больше смахиваю на омегу. Я не вынослив, к тому же физически слаб, а еще мне никогда не нравились омеги. Думаю, это странно. Я слышал, что в моем возрасте все только начинается, но это меня и пугает. Родные мне постоянно выносят мозг, рассказывая, как можно утратить разум и наброситься на омегу, и это пугает настолько, что мне хочется сменить вторичный пол. Второго парня разглядывать времени не хватает. Он оборачивается и бесстыже приседает на стул. — Эрен Йегер? Новый сотрудник, правильно? — говорит Эрвин, а мне отчего-то становится не по себе. Я киваю и издаю какой-то писк. — Вот и отлично. Леви, Ваш напарник, — представляет он мне парня. Леви смотрит на меня осуждающим взглядом. Прядь волос падает ему на лоб. Я замечаю под его импровизированной чёлкой красивые серые глаза. Взгляд у него строгий, а вот лицо довольно молодое. Леви невысокий. Одет в опрятную, идеально отутюженную белую рубашку, поверх которой накинут черный пиджак. На его шее лежит белоснежное жабо. Брюки у него в том же цвете, что и пиджачок, — в них опрятно заправлена рубашка. Я саркастично улыбаюсь. И этот коротышка будет моим напарником? Он будет меня чему-то учить? Серьезно? — Леви Аккерман, будь любезен, — самостоятельно представляется парень, исправляя небольшую ошибку шефа, тот закатывает глаза. Я мысленно фыркаю. Меня точно не радует мысль о том, что мой напарник столь надменная личность. И я ему явно пришелся не по душе. Он несколько раз встретился со мной разочарованным взглядом, пытаясь разглядеть во мне достойного напарника. Что ж, Леви Аккерман, значит. Ладно. — Присядьте. — Жестом Эрвин указывает на твердый стул, что располагается подле моего дико радостного напарника, жаждущего как можно больше узнать обо мне. На самом деле нет, это в другой вселенной от правды. — Расскажите немного о себе. Я сажусь. Как и ожидалось, стул такой же холодный и неудобный, как и с виду. Хочется пошутить о хладнокровности напарника, схожести его со стулом, но это не этично с моей стороны. На стуле я сижу, а на Леви нет. Какие же глупые фантазии... — О, что ж. Я Эрен. Эрен Йегер. — Эрен Йегер, вы слышали о порядочности? — Говорит Аккерман. Я киваю в ответ. — Неблагопристойно приходить на работу в грязной одежде. К тому же в первый день. — Леви... — возглашает Эрвин, после чего оборачивается ко мне. — Вы раньше имели дела с преступностью? — Это мой первый рабочий день. Опять Аккерман странно косится на меня. Черт, он даст мне минуту покоя или нет? Сейчас только этот коротышка не дает спокойно выдохнуть. Эрвин устало мнет переносицу. Он кладет руки на стол, намертво сцепляет пальцы воедино. Взгляд у него спокойный, но краем глаза я замечаю, как волосики на его руке шевелятся, по всей видимости, из-за неловкости и стыда за Аккермана. Чувствую, это будет та еще история, попытайся я подружиться с ним. Быть может, еще есть время поменять напарника? Так вообще можно делать? Мои руки цепляются одна за другую и теребят никому не доступному взору рукав. Мои нервишки становятся заметными. Эрвин замечает мою трусливость задать глупый вопрос. Конечно, если ответ будет отрицательным, коротышка ко мне мигом похолодеет, не успеем мы даже познакомится. Думаю, пока лучше попридержать коней. — Что вы предпочитаете: чай или кофе? Признаться, вопрос сбил меня с толку. — Чай или… коф… Я не успеваю опомниться, когда шеф любезно поясняет: — Леви каждый день приносит нам с Ханджи, — она же командир –, по чашечке крепкого кофе по утрам. Тебе тоже обещал. Уголком левого глаза я улавливаю еле сдерживающуюся фигуру. Коротышка явно недоволен, метая в меня чуть ли не молниями, но в моем воображении он уже связал меня веревкой, приговаривая, мол: «ни за что, ни за какие деньги я не буду с тобой работать, а если я принесу тебе кофе, ты им подавишься и от этого умрешь.» Как будто слыша мысли Аккермана сквозь его взгляд, я скриплю зубами и продолжаю пялиться, как дурак на коротышку и его идеально выбритую невидимую бородку. Затем раздается уже знакомый мне голос Леви. — Не уверен, что хочу носить кофе человеку, который наверняка и с пистолета выстрелить не сможет. — Леви, прекрати. Нравится мне Эрвин. Адекватные вещи говорит в отличии от некоторых. Повисает тишина. Неловкая и долгая. Мне она кажется даже слишком затянутой. Прервать ее решился Эрвин, прежде негромко прокашлявшись. Смит прячет руки под стол, откуда он вытаскивает несколько бумаг. Эрвин складывает их воедино, стучит белыми листочками по столу, дабы уездить. Наблюдательным взглядом я замечаю, как накачанная рука, что спрятана за белоснежные пелены, опускает документы и бережно кладет на стол. Меня почему-то окутывает ощущение неловкости, руки как-то невольно сжимаются. Эрвин хотел меня о чем-то спросить, это видно по выражению лица и тому, что мужчина вот уже готов открыть рот. — Эм, Эрен, я просмотрел Ваше заявление и Вы кое-что упустили, — несмело произносит Смит. — Вы не указали, какой сущностью являетесь. Вместо ответа мой язык словно бы приклеивается ко рту, а мозг выдает уйму оскорблений в адрес моей же личности. — Простите, я… — мои мысли словно испаряются. Ни одной найти не могу, рыскаю туда-сюда, как идиот, в собственных архивах разума, — альфа, — наконец договариваю я. — Я альфа. Краем глаза замечаю удивление напарника. Он-то явно не ожидал, что такой слабак может оказаться альфой. Ну, что ж, от меня ничего не зависело. Какой уже есть. А вот малец наверняка бета. Омегам запрещена подобного рода работа, а альфой он быть точно не может. С его-то ростом и отсутствием запаха. Вот и хорошо, потому-что хлопот меньше. — Отлично, спасибо. Леви, принесешь нам по чашечке кофе? Эрен, так что? Тебе чаю или все же кофейку? Что меня поражает больше всего — беспрекословные исполнения беты. Он хоть и не столь высокого звания, как Эрвин, но раньше я не слышал, что беты так хорошо исполняют приказы. Меня вообще забавляет, что такой человек, как Леви мигом поднимается на ноги, одним движением спрыгивает со стола и направляется к выходу, ожидая моего окончательного ответа. — Я, пожалуй, буду кофе. Сегодня у меня с кофе отношения не сложились, но обижаться я по этой причине не стану. Ручка двери резко дергается, низкая фигура стройного, подтянутого парня двигается вперед и вскоре скрывается за дверью. Наконец, долгожданное уединение с шефом. Все сомнения, вражда мыслей и взвешивания «за» и «против» улетучиваются сразу же по уходу мистера «каменное лицо». И меня это несомненно радует. Губы тронула улыбка. Руки перестали дрожать и пристроились по швам. — Не хотел говорить это при Леви, но придется попросить тебя быть аккуратным с ним. Меня сбивает с толку неожиданное «ты» в мой адрес. Эрвин прячет ранее вытянутые бумажки в ящичек. Он складывает руки у губ с заинтересованным взглядом. Жаль, мне пока что нечего сказать. — В каком смысле? Я честно не понимаю. Из-за роста? — Он… Когда он подавал заявление, чтобы попасть к нам, указал, что его сущность — бета, но мы стали замечать необъяснимую податливость с его стороны, что несвойственно для бет. Я просто волнуюсь, что с ним может что-то случится, — коротко высказывается шеф. Так и знал. — Х-хорошо. Киваю я, и сам не замечаю, как пятерня пробирается в волосы, почесывая затылок. Мне бы, конечно, хотелось узнать куда больше. Ну, к примеру, чего бояться-то? Может, я знаю этого парня всего несколько минут, но я уже сделал выводы. Леви на все сто способен постоять за себя. И не только. Зачем тогда в полицию идти? И все же... желание высказаться меня одолевает. — Но с виду он кажется довольно самостоятельным. Вижу загадочную ухмылку, что не сползает с лица Эрвина Смита. — Знаю. Но Леви — тяжелый человек и со временем ты меня поймешь. — А на закуску непринудительный вздох. В ответ я киваю, мягко поднимаю уголки губ, как бы показывая вежливость. На самом же деле мне не особо хочется копать до самого ядра льдины по имени Леви. Или лучше просто называть его Аккерманом? В общем, плевать. И на коротышку, и на его душу. Еще вчера я пылал мыслями о том, что мы с ним подружимся, но желание мигом улетучилось при первом же столкновении взглядами. Он холодный, я бы даже сказал, ледяной человек, что ходит с каменным лицом, отрекаясь от помощи. Он гордый, и при этом не способный отказать кому-либо. Что ж, есть в Леви и плюсы, если закрыть глаза на то, что он бесстыже способен оскорблять любого. Или просто обиделся на то, что это я, такой наглец, стал его напарником. В деле я Леви еще не видел, но по истине восхищаюсь его изящной походкой. Не знал, что беты так умеют. — Я надеюсь, что пойму, — лгу. Я нагло лгу, глядя в бездонные просторы голубых глаз. И от этого становится неловко. На лице по-прежнему проскальзывает тень ухмылки, но, наверное, Эрвин успевает заметить неискренность моих слов. — Первое время придется потерпеть. Смит искренне улыбается, а мне это начинает надоедать. На этот раз я смело кладу руки у груди, зажимаю подмышки и тон автоматически сменяется на приятельский. — Соглашусь, — отвечаю я, напрягая пальцы. Эрвин издает сдержанный смешок и кладет руки на стол в точности, как школьница. Меня вдруг заинтересовала одна вещица, что насторожила в напарнике. — Скажите, а Леви… Он… Я успеваю открыть рот, как из-за угла рисуется силуэт коротышки. Быстрый какой. Одним движением руки парень передает мне кружку с горячим напитком. От крепкого запаха кофе у меня перед глазами проносится два ярких круга. Знаете, как это бывает, когда смотрите на солнце и резко отрываетесь. Только у меня все проходит быстрее и острые ощущения в носу и глазах резко испаряются. Аккерман передал чашечку утреннего напитка шефу, тот поблагодарил и на этом разговор был прерван. У самого Леви локоть поднят, ладонь полностью обхватывает края чашки и когда я пытаюсь повторить трюк, с треском проваливаюсь для самого себя, поймав только скептически поднятую бровь коротышки. Шеф отхлебывает из чашки, ставит ее на стол и наконец продолжает. В то же время лицо Аккермана ничего не выражает. — Эрен, скажите, а почему именно полиция? Делаю глоток, неожиданно давлюсь и откашливаюсь. Я невольно перебираю архивы с информацией, что отпечаталась у меня в мозгу, спешно пытаюсь найти и вспомнить, были ли такие вопросы в интернете. Вот оно, таких вопросов нет, никто не говорил, что придется подобное пояснять. Но шеф, как обычно, всегда наготове с ответами. — Я всегда спрашиваю об этом у новичков. Понимаете, большинство просто идут работать, ибо деваться некуда, но Вы, насколько я припоминаю, говорили, что имеете веские причины. Мне было бы интересно послушать, если не возражаете, — Эрвин заинтересованно зажмурился, но, быть может, просто показалось и он просто глотнул слишком много кипятка. — Да-да, конечно. — Я покачал головой. Где-то рядом присел Леви на стул с колесиками, что издавали надоедливый звук. Он отвлекал от мыслей. — Я давно хотел узнать как можно больше о Волках-оборотнях, и, насколько мне известно, мы почти ничего о них не знаем, но полиция занимается расследованиями, что связаны с ними, поэтому у меня есть шанс разведать как можно больше, — я заинтересованно наблюдал за реакцией обоих, шеф почесал затылок, неловко изогнул губы, но Смит и не стал первым человеком, ответившим на мои слова. — Что же тогда пришел к нам, если тебе известно о том, что мы редко расследуем настолько опасные дела с Волками? Да, должен признать, это меня разочаровало. И мне на самом деле хорошо было известно то, что сказал Аккерман, но я не расстроился из-за этого. — Меня взяли только вы. Аккерман фыркнул, шеф кашлянул и сделал очередной глоток уже теплого кофе. — Вам же известно, что мы лишь часть полиции? Фактически, мы просто компания, что даже не является полицейскими. Я кивнул в знак согласия. Странно, но я был уверен, что он в курсе. — Известно. — Наше агенство изначально было создано для расследований Волков, но позже оказалось, что дела идут под откос и мы бросили это дело. Теперь занимаемся простыми расследованиями. Если они вдруг связаны с Волками — пытаемся выкрутится, — сказал шеф, отпив кофе. — А почему Оборотни такие опасные? Разве их превращение не делает их более уязвимыми? В виде Волков они же просто звери, не способные и оружие взять, — поинтересовался я и заметил, как Смит почесал невидимую бородку. — Дело скорее в том, что они превращаются мгновенно, они проворны, хитры и практически неуловимы. С ними просто не хочется связываться — много забот. — Ясно. Я поник. И толком не знал, что делать. С одной стороны разочарование было, но показывать его не хотелось. — Бывали, конечно, случаи, когда нам приходилось сталкиваться с ними, но дело скорее в том, что это слишком опасно. Должен признать, Вам, Эрен Йегер, крупно повезло. Ваш напарник, Леви Аккерман, — наш лучший работник, и сможет многое рассказать о Волках, если поинтересуетесь. Конечно, я был не против расспросить Леви обо всем, что он знает, но есть маленькая проблемка, заключавшаяся в том, что этот зануда вряд ли будет все объяснять. — Конечно, я с радостью. — Всего лишь простая вежливость, ничего больше. На моем лице вновь проскальзывает тень улыбки и я все еще не теряю надежд. — Еще чего. — Это был Аккерман, что где-то в уголку свил себе гнездышко и теперь так гласно во всю щебечет, сверля меня надменным взглядом. Шеф, по всей видимости, уже привык, не стал концентрировать свое внимание на поведении Леви. — Что ж, теперь к делу. Эрвин успел только открыть рот, удалось также почти вынуть из ящика некоторые бумажки, но его прервал трезвонящий телефон. — Простите. Ало. Да, слушаю. Слышались некие неразборчивые звуки, доносящиеся из телефона. — Да-да, конечно, пусть войдет, — сказал шеф и положил мобильник в карман. И спустя несколько секунд в комнату постучалась, а после, услышав разрешение войти, открыла дверь и панически ворвалась к шефу на вид тридцатилетняя женщина. — Мой сын, он погиб. Шеф встал и тяжелой походкой направился к женщине. Она не высокая, бледная кожа, сухие, потрескавшиеся губы, пышные седые волосы, немного запутанные, видимо, спешила к нам, длинная юбка и красивая бежевая кофта. Слезы видно, что успела истратить и сейчас от них остались только следы от потекшей туши. Как оказалось, сзади меня стоял бойлер с водой. Из него меня попросили налить даме воды и я кивком согласился. Она присела, вытерла лицо испачканным платочком, выдохнула и была готова доставлять необходимую информацию. — Когда это случилось? — спросил шеф и достал чистый белый лист бумаги. В правой руке неожиданно оказалась ручка. — Сегодня утром. Я… Точнее, я не уверена, что моего сына убили и, мертв ли он вообще. Я подал девушке стаканчик воды, сам присел на стул рядом. — Что вы имеете ввиду? — Вчера Акайо лег спать, как нормальный ребенок, ничего необычного. Пожелала ему спокойной ночи, а сегодня утром, когда я звала его завтракать, он не откликался и тогда я содрала с него одеяло, а там был… Там, под одеялом на его кровати был труп чужого мальчика. — Струйка соленых слез потекла по ее глазам, очертила их, после обмакнула щеку. Слезы прекратились, как только женщина поднесла тряпочку к влажному участку. Про воду в руке она и вовсе забыла, сжимая стаканчик так сильно, что вода могла вот-вот очистить пол. — Хорошо. Сколько лет вашему сыну? — Пятнадцать. — Она слегка закашлялась. — Как выглядел тот мальчик? — Схоже с моим сыном. Волосы, телосложение, возраст, и даже лицо практически идентичны. — Понятно. У вашего сына были какие-то отличительные черты? Родинки там, пятна, шрамы. — Да, был шрам на шее. — Наконец, она вспомнила о стаканчике с водой, сделала глоток и протерла рот рукой, вновь отложив его на потом. — Большой такой, кривой. Эрвин отложил на секунду ручку, помолчал, поразмыслил. Еще помолчал и сказал: — А как он появился? — Я… Не знаю, — честно призналась женщина. — Я думала, он с ним родился, настолько рано он появился. Видимо, играл с ребятами и поцарапался где-то, а я не углядела. Было хорошо видно ее задумчивость, неуверенность в том, что она говорит. У меня почему-то сложилось впечатление, что она что-то недоговаривает или что хуже, — врет. — А мне кажется, это мог быть след от зубов. А точнее, клыков. Мне не послышалось? — Что вы имеете ввиду? Мой сын не… — Он вполне мог поранится от Волка, — сказал Эрвин Смит уверенным тоном, посмотрев женщине в глаза. Они у нее были зеленого, с примесью серого, цвета. — Расскажите, как выглядел тот шрам? Детали. Были ли следы от зубов или просто одна огромная царапина? Была тишина. Длилась она несколько минут, пока женщина думала, как можно описать шрам. Меня история заинтересовала, но когда мой взгляд пал на коротышку Леви, я все также не увидел в его глазах искры. Ладно лицо. Плевать уже, что оно выдает, но глаза никогда не врут, а у Аккермана и они выдавали ровным счетом ничего. Даже не знаю, как собираюсь работать с этим занудой. Разумеется, никакие расследования ему не интересны, трупы его не потрясут, а кровью он наверняка питается на завтрак, но меня скорее волновал его мудацкий характер. Спина Леви идеально ровна, руки облокотились на спинке стула, правую ногу он забросил на левую. В общем, дал себе парень свободу. Мне вообще показалось, что здешние события его никак не интересуют. — Это была большая, кривая царапина. Да, похожа на разодранный клыком участок кожи. — По всей видимости, только сейчас женщина это заметила. — Но мой сын никогда даже не видел Волков. По крайней мере, я бы знала об этом. Она хлебнула немного воды из пластикового стаканчика. — Вы могли многого не знать о нем. Так часто бывает. — Аккерман опрокинулся на спинку, сменив положение ног. Взгляд его превратился в задумчивый и меня это однозначно порадовало. Женщина огорченно кивнула со вздохом, покрутила голову в сторону Аккермана, потом заметила меня, а дальше вернулась к шефу. Она поставила стаканчик рядышком на стул и нервно сжала измазанный тушью носовой платок. Только сейчас мне удалось мельком разглядеть некоторые порезы на ее руке. Или же это кровь, что женщина не смыла после осмотра трупа. Дальше она молчала, и все мы тоже. Шеф помешал кофе, бросил туда пару кубиков сахара, они слишком громко плюхнулись туда, и Эрвин немного напрягся. Я чувствовал себя неловко. Такое ощущение, словно меня здесь не должно было быть и я торчу здесь просто так. Даже Леви соизволил высказаться, не то, что я, сижу и красноречиво отмалчиваюсь. По приходу девушки я начал было думать, что она в какую-то минуту начнет биться об стенку, крича, моля вернуть ее сына, но этого на мое удивление так и не произошло. — Итак. Мы отклонились от темы. Как Вас зовут? — спросил шеф. Обстановка неожиданно стала приятней. — Джун, — тихо, представилась она, сложив руки на хрупкие колени. — Джун. Отлично. Вам нужно будет проследовать в другой кабинет. Ханджи Зоэ займется детальной информацией, а делом займутся эти два человека. Леви помолчал, а я решил уточнить: — Это будет моим первым делом? — Именно, — подтвердил мои догадки шеф. Эрвин поднялся на ноги, все мы тоже, женщина взяла свой стаканчик с водой, а уровень воды в нем почти не изменился, как я не поленился заметить. Дальше мы вышли, дверь захлопнулась и на такой резкой для меня ноте встреча с шефом закончилась. Сейчас мы направляемся к Ханджи. Понятия не имею, кто это, но любопытно узнать. Леви, разумеется, вел и меня, и Джун. Я же совершенно не шарю в этих коридорах, но идти пришлось не долго. И все равно за несколько секунд ходьбы я смог подметить для себя, что здание действительно напоминает полицейский участок. По началу я так, собственно, и подумал. Но нет, это агенство. Вот что. Меня еще интересовало, почему некоторые люди обращались сюда, а не в полицию. Разве не надежнее было бы обратится к настоящим профессионалам? Стук в дверь, короткое столкновение взглядами с Аккерманом и мы входим в кабинет, уступив даме дорогу. Ханджи — высокая женщина, с каштаново-огненными волосами, собранными в высокий конский хвост с прядями, которые обрамляют её милое лицо. Из особенностей можно выделить прямой, аккуратный носик, а также неизвестного мне темного цвета очки. Женщина она веселая — это сразу видно по неопрятным патлам на ее голове и довольной лыбе, с которой она нас встретила, когда мы только открыли дверь, но на лице мигом нарисовались концентрация и сосредоточенность, стоило девушке разглядеть клиентку. В руке болталась рюмка на высокой ножке, содержимое глубокого красного цвета вино ударялось о стенки, и мелкие капельки вылетали за пределы бокала. На столе покоился маленький тортик, некоторые куски которого уже были давно съеденными. Ханджи легким движением руки поставила бокал, алкоголь всколыхнулся, обронив еще несколько капель, а дальше попросту усмирился. — Джун, простите, не знаю вашу фамилию, — наша клиентка, — представил нашу клиентку Аккерман. Взгляд его потупился на стол и его содержимое. Еда, напитки и тому прочее. Что конкретно потянуло за тонкую ниточку нервишек, вызвав недовольный взгляд и желание как минимум дать пинка под зад Ханджи нашего уважаемого Аккермана было очевидным. Алкоголь недопустим на работе, — все очень просто, но я мог спокойно спать, зная, что как бы сильно не ступил сегодня — самое жесткое наказание ожидает Ханджи. — Джун Хара, — дополнила она, присев на первый попавшийся на глаза стул. Им оказался маленький деревянный, ничем не примечательный стульчик подле стола. Очертив кабинет заинтересованным взглядом, я заметил, что он скромный, маленький, ничем не примечательный и представляет из себя лишь комнатку со столом, тремя стульями и окном, из которого виднелось раннее вставшее солнце, что тянулось своими лучами в самый тусклый уголок кабинета. Стены непонятного матового цвета, они были чересчур красочны, на мой вкус, тянулись ввысь и были высоки даже для меня, не говоря уже о коротышке. Уют создавали картины. Одна возле стола — портрет Зоэ, на нем она серьёзная и строгая, но на голове вылезла одна прядка, что совсем не вписывалась в общую картину. Эта единственная маленькая, неприметная деталь и выдавала Ханджи с потрохами, она показывала истинную неряху Зоэ. По бокам разбросаны еще две фотографии, среди которых только с левой стороны удалось рассмотреть кое-что занимательное. Опять же, сама Ханджи в позе победителя, сложила руки по бокам, а голову задрала ввысь, на лице блестела улыбка. Еще был изображен труп и какие-то люди. С правой стороны у самого входа картина осеннего леса, среди которого охотится лисица. Леви встал где-то возле девушки, а мне, насколько я понял, не придется бороться за место на третьем стуле, чему я был бесконечно рад. На лице даже скользнула тень улыбки, но к несчастью мгновенно пропала, стоило мне услышать первые слова Аккермана. — Твое употребление алкоголя в рабочее время мы еще обсудим, — прошептал Леви, наклоняясь к скрытому за прядью волос уху. — Обижаешь, коротыш. Это всего лишь виноградный сок, — хмыкнула Зоэ и на лице сделалась издевательская усмешка. Леви изящно принял исходное ровное положение, не обратив ничье, кроме моего, внимание. Джун и вовсе осталась в неведении начавшегося, но уже, по всей видимости, вычерпанного конфликта, обращая все свое внимание к мокрому платочку, что успел изрядно потрепаться в ее соленных слезах за время визита. Лицо Ханджи сделалось пунцовым, она взяла чистую тарелку, вилку и положила кусочек пирога, невинным тоном спросив: — Пирога? Вопрос был задан нам всем, как мне показалось. Джун побледнела, но поняла, что кусочек был предназначен ей, и быстро взяла тарелку своими хрупкими ручками, крепко сцепив ее для надежности. Девушке в тот миг явно было не до пирога, но Ханджи есть Ханджи, она уважает посетителей и любит разделять с ними вкусности. Затем слова благодарности, они прозвучали тихо и неуверенно из ее голубоватых сухих губ. Теперь пришла очередь Аккермана, и он смело отвертелся от предложенного куска пирожного, а вот я нехотя взял и после на столе оставался последний кусочек, что останется Зоэ. Теперь измучанный платочек лежал на коленях нашей клиентки, а в руках подрагивала миска с пирогом из груш. Дальше Джун изложила все до мелочей из того, что мы уже знаем. Ханджи вынула толстую черную папку, в ней оказалось много листов с разными делами. Среди них, в самом конце, под толщей бумаг, оказалось несколько скрепленных белых листов. Почерком врача Зоэ сварганила целый А4, описав всю известную уже нам информацию. А дальше — больше. — Еще раз. Как зовут сына, будьте любезны? — сказала Зоэ, неприлично высовывая язык, дописывая последние строчки. — Акайо Кояма, — сухо произнесла Джун. — Ака-йо Ко-я-ма. Ага, хорошо, — повторила имя Ханджи для удобства. Она громко поставила точку, клацнула ручкой и прикусила головку черной ручки. Неожиданно на небе нарисовались ватные облачка, из чистых белесых они плавно перетекали в темные грозовые. Шторы дернулись, подались вперед и закрыли гигантскую птицу, что парила в небесах. Это была не опрокинувшая перья жар-птица, а тусклые лучики солнца, что пробивались сквозь скопившиеся тучки. Мое дыхание стало неровным и почему-то возникло желание попасть в кровать, а я все еще продолжал наблюдать за происходящим здесь, в кабинете. — Сколько ему лет? — Пятнадцать. — Скажите, Акайо имел конфликты там, разборки? — наклонившись, спросила Ханджи. — Ну, конечно. Кто их не имеет? — Джун грустно опустила взгляд, посмотрела на пирог, поковырявшись, но так и не попробовала. — Расскажите, если были «особенные» люди, — Зоэ сложила руки на стол, внимательно очерчивая женщину — ее глаза, ничем не примечательную одежду, влажные теребящие ткань руки, испачканные в крови. — Не знаю. В школе, вроде, все хорошо. Никого, как вы выразились «особенного» нет, — чуть тише сказала Джун. — А были ли конфликты у вас с сыном? Ну, может, вчера. Мы все внимательно посмотрели на женщину. Ее щеки заметно налились краской, ей стало неловко, но ответ оказался отрицательным: — Нет, ничего такого не было. — Голос Джун дрогнул. Или мне так показалось. Когда я взглянул на Аккермана, его лицо недовольно скривилось и я сразу понял, что не одному мне показалась неправдоподобность слов клиентки. Скрипнули зубы, Ханджи опустила взгляд и в тот же миг подняла так, чтобы столкнуться им с Джун. — Простите, но Ваши слова звучали неубедительно, — сказала она, а потом сделала окончательный вывод: — Вы что-то не договариваете. Выслушав мнение Ханджи, что сошлось со всеми присутствующими в этом кабинете, Джун поежилась, посмотрела на часы (простите, я сам только-только их заметил) слегка покосившись в левую сторону, они висели высоко над портретом Ханджи и показывали пол одиннадцатого дня. Потом нависла тяжелая, душащая тишина. Она начинала путь с ушей, пробиралась сквозь все части тела и достигала пяток, туда, где и стучало мое трепещущее сердце. Всему спасением наконец стала Джун. — Ладно, да. Вчера мы поссорились. Я говорила, что не имею понятия о том, что несет за собой его шрам, но это не правда. В общем, он был Волчонком и вчера я запретила ему играть с остальными Волками, потому что волновалась за него. Мы часто ходили в лес, там он бегал, играл, иногда резвился с друзьями. Со временем я стала замечать царапины на его теле, иногда укусы. Поймите, я не хотела запрещать ему видеться с друзьями, но это опасно и поэтому я… — Она сглотнула, издала выдох и наконец ощутила желанное облегчение, но продолжить не решилась. По крайней мере, ей бы и не удалось из-за перебившей ее Ханджи. — Это уже похоже на правду. Но мадам, если хотите от нас помощи, прошу больше не лгать, — возбужденно сосредоточилась Зоэ. — Но как ваш ребенок мог быть Волком? Вы же не.? Меня этот вопрос тоже заинтересовал. А если, она сейчас превратится и мы сами того не зная станем жертвами? Выслушав вопрос Ханджи, клиентка и бровью не повела, продолжая молча теребить ткань юбки, тщательно обдумывать свой ответ и робко улыбаться. — Нет-нет, что вы. Я обычный человек. А мне пока что слабо верилось, учитывая, что женщина нам солгала при встрече, упустив столь важную деталь. Дальше обстановка стала накаленной, и продолжала возрастать в том же неприятном для всех нас духе. Ханджи внимательно присматривалась к девушке, стуча длинными тонкими пальцами по столу; Аккерман мысленно грозился насильно выбить всю информацию, а я недоверчиво вглядывался в зеленые омуты девушки, пытаясь найти правду. — Допустим, мы поверили, — сказала Ханджи. — Как сын отреагировал на вашу ссору? — Закрылся в комнате, он пошел спать и с тех пор я его не беспокоила, а на утро уже было поздно… просить прощения. Но дело в том, что я не знаю, где мой сын. Если в его постели был какой-то мальчик, Акайо может быть жив, правда же? А если он вчера убежал в лес и там потерялся? Или его могли загрызть другие Волки? Где мой мальчик, скажите, где он? — Ее снова пробирали нервы, волны колыхали ниточки и последняя вот-вот уже была готова оборваться. — Успокойтесь, если он потерялся, — мы его найдем. Вот держите, — Ханджи протянула руку с чистой беленькой салфеткой, потому что на пропитанный грязью носовой платок было уже трудно смотреть. — Были ли у него друзья, знакомые из людей? Если не трудно, напишите известные Вам номера, рядом, пожалуйста, имена и фамилии. А еще места проживания и возраст. Если есть дополнительная информация, — пишите. К Джун потянулись лист бумаги и ручка, она осторожно взяла их и принялась писать. Понадобилось девушке буквально несколько секунд на все и тогда Ханджи с благодарностью вернула себе уже заполненную «анкету». — Амелия Эргарт, 13 лет. Олдбери Стрит, дом 26, — задумчиво произнесла Ханджи. — Всего одна девчонка? Что ж, и на том спасибо, — пожала Зоэ плечами, убирая лист бумаги на край стола, после короткого согласного кивка Джун. — Не хочу чуть что давить на больную тему, но могу я узнать, что с отцом сына? — Он умер. — Тут она притормозила отвечать. — Это случилось еще когда Акайо был маленьким. — А как сын отреагировал на утрату? — Ханджи подняла глаза. — Он не хотел говорить на эту тему, но ни депрессии, ни чего-то подобного я за ним не замечала. — Понятно. — Зоэ встала, удерживая руки на столе, вытянув пальцы. — Вы можете быть свободны. Я продолжил молча сидеть, только сейчас, вспомнив о существовании пирожного отломил кусочек и с трудом запихнул себе в рот, чтобы как-то замять неловкость, но в горле образовался ком, не дававший куску пирога зайти. И я с трудом глотнул его, немного прокашлявшись и обратив на себя пару лишних глаз. Нет, нашей клиентке было плевать на меня, а вот Аккерман уже стрельнул в меня невидимыми молниями. Ханджи просто встала, но аккуратно выйти из-за стола не вышло — она слегка задела острый угол стола, мысленно выругалась и обняв Джун за ее хрупкие худенькие плечики провела к выходу, под конец добавив какие-то ласковые слова поддержки, но их я уже не расслышал, ведь в данной ситуации меня куда больше волновал мой смиряющий каменным, но оттого устрашающим взглядом напарник. В кои-то веки мне удалось рассмотреть Ханджи. Одета она была в черную рубашку, верхние пуговки расстегнуты, они слегка открывали вид на среднего размера бюст девушки. На шее висел черный в тусклую серебренную клеточку галстук, и он также неопрятно висел, как все остальные детали держались на женщине. Рубашка была заправлена в темного цвета юбку-карандаш с вырезом с левой стороны, хотя я изначально представил ее в брюках. Интересно вот что: как же все-таки она выглядит на тусовках, которые как я был уверен, она точно посещает? Если такой вид она готова назвать «опрятным», то какой же будет с частицей «не»? Я и не успел заметить, как хрупкая фигура нашей клиентки удалилась, положив нетронутый кусочек пирога на столе Зоэ, оставив нас втроем с Ханджи. Она повернулась, очертила меня взглядом и наконец рассмотрела. В лице она поменялась мгновенно из серьёзной в дружелюбную. — Эрен Йегер? Ханджи Зоэ, приятно познакомится, — помахала она рукой, а потом опасно близко подошла и беспардонно одарила объятиями, не имея при этом никаких угрызений совести. Меня словно бы сжимают, как плюшевую игрушку в ночи, когда снятся кошмары. Я — как последняя надежда на спокойствие, но я тоже человек, не забывайте, я — смертник и задушить объятиями вполне возможно. По крайней мере, теперь я в этом уверен. Мои мышцы расслабились и я выдохнул, когда меня отпустили. Атмосфера неожиданно приобрела запах корицы, пылающего огня и грушевого пирога, что уже заждался на столе. Кстати, мой кофе все еще был у меня в руках и уже наверняка успел остыть за время допроса, поэтому я немного отхлебнул, чтобы проверить и таки мои догадки оказались правдивыми. Вкус оказался пресным, горло мое сушило и создавалось неприятное ощущение сырости во рту. Это было похоже на комнатной температуры чай. — Ага, приятно познакомится, — потер руку я. — Что ж, поздравляю, у тебя будет лучший напарник, — широко улыбнулась мне Ханджи. — И сразу же первое задание, разве не здорово? — А-ага, спасибо. Тем временем Аккерман подпирал стенку своими маленькими мускулами, издали наблюдая за нашими нежностями. Считайте меня убогим шутником, но над его характером и ростом можно шутить как угодно и где угодно, вне зависимости от того, на работе мы или дома. Главное пока не оставаться с ним наедине, потому что еще глотку перегрызет и как тогда жить дальше, а? — Мне нужно перенести все на комп, а вы, ребятки, пока можете отправляться по своим делам. Чуть позже занесу распечатанные бумаги, — сказала Зоэ и я быстро дожевав второй отломленный кусочек несчастного пирога, все-таки оставил его здесь, в кабинете на столе. — Пошли уже, — это был удаляющийся мистер Аккерман, что очевидно обратился ко мне. — Спасибо, Ханджи, — бросил он на последок. Я же ничего не понимал. Ни того, куда мы направляемся, ни того, чем будем заниматься. Только знал, что нам предстоит расследование. Мы прошли еще немало шагов, прежде чем очутились на месте. В самом конце скучного длинного коридора был поворот налево, туда мы и отправились. Дверь была тускло выраженного синего цвета, и почти не выделялась из общей картины здания. Мы вошли туда и я еле сдержался, чтобы моя челюсть не отвисла. А нет, погодите, она все-таки отвисла. Просторная комната — стены как бархатные выполнены в цвете виноградного сока, как тот, что Аккерман сегодня по случайности перепутал с красным вином; столик в углу; кресло с подушками; вазоны и несколько красочных цветов; фотографии с портретами самого Аккермана. И, конечно, выглядел на них он просто безупречно. Бросив ключи на стол, мистер Аккерман запер дверь и обратился ко мне, присев за стол и пристально вглядываясь в мои встревоженные глаза: — Вечером поедем ко мне, — пробурчал он, и явно собирался договорить, но я не мог остановиться и не ляпнуть бездумное: — Так сразу? — с хитрой усмешкой спросил я и уже боялся, что мне за это ух как влетит. Я оказался прав. В тот же миг приятно выполненная, атмосферная комната стала для меня сущим адом, и виной тому стал Аккерман. Не успев ничего заметить, я очутился плотно припечатанным к стене у двери, плечи сдавливали крепкие руки, поэтому отлепить их так просто не вышло. Мои легкие наливались расплавленным свинцом, и я в последний раз глотнул воздуха. Я смотрел на него сверху вниз и даже это не помогало избавится от накопившейся боязни этого парня. — Если надумаешь чего вытворить, — получишь и тебе это точно не понравится, уж поверь, — прорычал он, скаля свои острые зубы. — Ключи запасные надо тебе дать, пока свой кабинет не получишь, — быстро поясняет Аккерман и грубо отстраняется, давая мне возможность нормально глотнуть воздух, запустив его в легкие. — Уж больно надо, — себе под нос фыркнул я. Аккерман вновь присел, а я тихо, почти шепотом интересуюсь, подходя чуть ближе. — А… когда мы отправимся на расследование? Услышав, по всей видимости, глупый, наивный вопрос, Аккерман картинно закатил глаза и помолчал, но потом, собравшись с мыслями, все с тем же каменным лицом ответил: — Сейчас мне нужно закончить кое-какие дела. Подожди здесь. Повисла неловкая тишина и продолжалась она еще минут десять. Я уселся на мягкое серое кресло, повторив позу Аккермана. Запрокинул ногу на ногу и той что сверху мотылял, пока не наскучило. Леви что-то сосредоточенно писал, не обращая на меня излишнего внимания. Продолжалось это занудство еще минут десять, и только потом Аккерман мягко положил ручку с точностью до миллиметров в какое-то определенное место, поправил выбившуюся на глаза прядь, выпрямил ноги, отодвинув стул, и встал, конечно поставив стул в исходное ровное положение. А я только сейчас заметил, какой он чистоплотный. Ни пылинки, ни одного грязного участка, ни пятнышка во всем кабинете. Все окна отмыты до идеала, полы вымыты так, что на себя можно любоваться. Да он, я погляжу, тот еще конченый педант. На самом деле я поражен, что при входе Аккерман не заставил меня бахилы нацеплять. Если не считать те несколько нудных минут в моей жизни, я был вполне себе рад тому, что имею. Ну разве что кроме напарника. Сегодня мне представилась возможность помочь человечеству, стать на сторону защиты. Я всегда хотел по-настоящему приносить пользу и вот она, моя возможность. На все сто уверен, что завалю сегодняшний, но заметьте, первый рабочий день. В голове я сказал это с улыбкой, ведь меня не пугали мысли о провале. У меня в любом случае есть и всегда будет главный козырь — я альфа. И может показаться, что это совершенно ни к месту, но на самом же деле альфам доступны самые опасные, самые захватывающие и интересные профессии. Не спорю, что омег на этом свете меньше, в их обязанности входят в основном домашние дела. Иногда, в безвыходных ситуациях, омега идет заниматься проституцией, на самом деле очень выгодная работенка, ибо далеко не каждый соглашается. Если быть откровенным, мне жаль тех девушек (в основном это девушки). Быть может, я строю из себя героя, но я бы если хотел себе кого-то найти, то вызволив из невидимого рабства. Я не хочу искать девушку, что боится мира, таких много, опасающихся альф, я от жизни ожидаю сюрприза, а каким он будет — этого уже не знаю. На то они, собственно, и сюрпризы. С улыбкой на лице я вынырнул из своих мыслей, все ждал, пока Аккерман заберет готовые бумаги от Ханджи. Дальше, выйдя на улицу мои волосы жадно колыхал ветер, разбрасывая их во все стороны и запутывая во все существующие узлы этого мира. Я, мягко говоря, сел в большой черный джип бомжом с курятником на голове. А джип хорош, сидения мягкие, кожаные и чистые (это не удивительно). Как раз для Аккермана тачка, хотя она ему и принадлежит. Теперь мы направлялись прямо к месту происшествия. Когда мы прибыли, двери распахнулись и за ними стояла наша клиентка по имени Джун. Труп забрать еще не успели, поэтому есть все шансы все рассмотреть. Большую часть работы придется делать Аккерману, я же в этом деле новичок и ни фига не шарю. Мы сразу направились за девушкой в комнату мальчика, я беглым взглядом рассматривал квартиру. Она маленькая, уютная, стены обклеены светлыми обоями. В основном цвет использовался белый, но есть бежевые и светло-светло желтые участки. В остальном же вазочки там, картинки, рисунки, одежда, и среди всего этого выделялся только малиновый шкаф, что стоял почти у самого входа. Сама комната мальчика была в том же светлом стиле. Небольшая кровать, где сейчас покоится труп, рядом окно и напротив кровати деревянный темный шкаф. — Проверь отпечатки, — сказал мне Аккерман, пока я смотрел на труп. Тогда меня почти стошнило, клянусь. Он был перевернут, лицо его не видно, но если меня рвало уже от такого невинного зрелища, боюсь представить, что будет, если труп перевернуть. Я достал маленькую кисточку, не задавая лишних вопросов. Он все же был моим капитаном, с этим не поспоришь. А я же не хочу потерять работу попросту отказав старшему по званию. Потом вынул специальный порошок. Как меня учили, проверять нужно только в тех местах, где отпечатки точно будут. То есть ручки дверей, шкафов там. Это я и сделал, рассыпав немного порошка на ручку шкафа (потому что двери касались уже все мы), кропотливо водив кисточкой по поверхности до тех пор, пока отпечаток полностью не окрасился и стал видимым. Потом я взял кусочек дактилоскопического скотча, аккуратно приклеил и снял отпечаток. Делал я все это не отвлекаясь на напарника, но представлял его каменное выражение лица, я хотел верить, что на его лице появилась хотя бы тень улыбки, но обернувшись, Аккерман молча, бесстрастно наблюдал за мной, хотя я надеялся, что если все сделаю правильно, он хотя бы похвалит. Черт, о чем я думал? Только сейчас понимаю, как глупо было так считать с моей стороны. В общем, дальше я проверил отпечатки на кровати и они оказались такими же. Не мое дело судить чьи они, но, как стало очевидным для меня, они принадлежали владельцу комнаты. Теперь я нехотя двинулся в сторону трупа, с отвращением кривя рожи, как только мог. Глядя на всю эту прелестную картину в виде меня, Аккерман пнул труп ногой, перевернув его на спину и открыв тошнотворный вид на мертвое бездыханное тело. Он был одет в худи и меня уже как минимум это смутило. Дальше Аккерман достал из кармана маленькую фотографию с изображением сына Джун. Видимо, я упустил, когда женщина дала ему фото. Сходство меня поразило. Как говорила клиентка, волосы, лицо, глаза и прочее были идентичны. На секунду меня посетила мысль в шутку, что Джун родила второго сына, сама того не зная, но подобная несуразица быстро отпала от потока куда более важных мыслей. — Сними с него одежду, — строго приказал Аккерман, припрятав руки в карманы, пнув меня и сверля взглядом. Я чувствовал это, хотя стоял спиной к напарнику, а в голове уже тысячу и один раз успело прокрутиться четкое «ни за что». — Почему я? — недовольно возразил я. Хорошо еще женщина была в соседней комнате, проводила нас и все, потому что не могла смотреть на все это. И я ее полностью поддерживал, — полная гадость. — Потому что ты исполняешь все мои приказы, а я говорю: быстро раздел труп! — он неожиданно сменил тон на грубый и я почувствовал, как сердце задрожало от страха. Тогда же я и приблизился к телу, нацепил перчатку, но разглядывать не стал, наоборот, я закрыл глаза, отвернулся, нащупал край одеяла, опустил ниже, почти до колен. Разглядывая тьму перед глазами, я представлял лицо Аккермана и то, каким жалким он меня сейчас видит. Мне от этого стало стыдно, но я продолжил. Кое-как нащупав своими длинными, тонкими и аккуратными пальцами толстовку, я принялся поднимать ее края на ледяном теле, которого по случайности коснулся. Оно обожгло холодом, я почувствовал бездыханное, мертвое тело когда-то живого человека и мне стало противно. Потом я невольно водил большим пальцем по телу, пытаясь поднять, и в мой нос ударил резкий запах крови, она заставила поморщится. Тогда же я почувствовал мелкие ранки на теле, их мне меньше всего хотелось трогать, поэтому я окончательно поднял руку, почему-то повернул голову и открыл глаза. На лицо я не смотрел, но четко видел сухое, гниющее тело и от этого становилось тошно. Я сглотнул и повернулся в сторону Аккермана, ведь больше не хотел продолжать, но он сухо посмотрел на меня и уверенно сказал в противоречь моим желаниям: — Продолжай. В мыслях я его обматерил, продолжив начатое. Рука моя снова схватила край толстовки, и потянула вверх, уже до самого конца. Я распахнул глаза и все, что мог сказать это: — Блядь. — Это девушка, — подхватил мою мысль Аккерман. Впалый худощавый живот, на нем виднелись царапины, шрамы, и другие открытые кровоточащие раны, изрезанная грудь, поблеклые соски, над которыми наверняка издевались не по-детски. На запястьях широкие шрамы от железных цепей, шея в таком же состоянии. И наконец лицо. Наверняка было приятным до смерти, но сейчас страшно смотреть. Короткие каштановые волосы прикрывали часть лица, чему я был бесконечно благодарен, они были запутанными и растрепанными, и изрядно так пропитались в крови и других жидкостях, что не удивительно. Аккерман уверенно подошел к трупу, откинул приземлившееся за пределами кровати одеяло, оно осталось чистым, следов крови не оказалось. Он принялся разглядывать труп — тощие маленькие ножки, хрупкие побитые коленки. Поднимаясь своими серыми всевидящими глазами чуть выше, Аккерман вздохнул, осматривая мокрые испачканные в крови трусики. Я подался назад, прикрыл рот рукой, губы мои скривились и я готов был блевануть, плотно закрыв глаза. Как жаль, что Аккерман все видел, пристально наблюдал за мной и слышал все звуки, жалкие вздохи и трепетный топот — так я показывал, что хочу удалиться куда подальше. — Успокойся и стой ровно, — сказал мистер Аккерман, повернувшись лицом ко мне. Леви нацепил латексные перчатки на свои длинные тонкие пальцы, пошевелил ими, чтобы полностью прилегли, рука двинулась к женским трусикам. Если закрыть глаза на их розовый цвет, кровь хорошо выделяется на их фоне, образуя яркие алые пятна. По краям нижнего белья обшито кружево — оно полностью пропиталось выделениями девушки. Общая картина оставляла после себя неприятные ощущения, так это я еще молчу о противном давящем запахе, что словно бы состоял из пыли, грязи и дыма вперемешку, плюс ко всему этому в придачу еще резкий запах спиртного. От такого сильного запаха мои внутренние органы словно сжались, медленно выгорая дотла, как сухое листья в огне. Сморщится я не успел — Аккерман меня опередил, обнажая половые органы маленькой девочки. Пожалуй, лучше сказать только, что они были не в лучшем состоянии, ибо описывать столь жуткие вещи — удовольствие малое. Леви повернулся ко мне, констатируя факт: — Она умерла от какой-то болезни. Придется вызвать доктора, чтобы знать точно, — задумавшись, сказал Аккерман. А мне, как бы противно не было, хотелось проявить себя. — Можно взглянуть? — Э… ну валяй, — сухо бросает напарник, а в глазах его мутнела надежда на меня. А дальше я коротко поясняю: — Родители хотели, чтобы я пошел на медицинский, поэтому я немного разбираюсь, — я подошел ближе, медлительно присел и начал изображать умное лицо. Не думаю, что мне скоро представится такая возможность поумничать перед Аккерманом, поэтому уверенно пользуюсь случаем. — Это похоже на рак шейки матки, — брезгливо делаю анализ я, а Леви любезно придерживал ноги бездыханного тела. Потом я быстро встал, отойдя на приличное расстояние и для себя подметил, что никогда больше не буду вытворять подобное. — Похоже или точно? — Ну… — Так, ясно, я вызываю доктора. — Но сэр… Больше он мне не отвечал, вызвал специалиста, снял перчатки, потом отодвинул желтые прозрачные шторки и поглазел в окно — оттуда доносились детский смех, пение птиц и шорох падающих с деревьев листьев. — Лучше осмотри шкаф, так от тебя больше пользы будет. Я сделал недовольную гримасу, прошел несколько метров и очутился у маленького деревянного шкафчика с естественными узорами. Потом дернул простецкую ручку, немного приоткрыв, но после сразу обратил внимание на удаляющуюся из комнаты фигуру Аккермана. — Можно задать вам вопрос? — вновь запер я шкаф, пристально наблюдая за реакцией напарника. — Ну валяй, — коротко обзывается он. — Почему вы так неуважительно относитесь ко мне? Аккерман смотрит убийственным взглядом, меня он пронзает насквозь, оставляя за собой неприятную дрожь по телу. — Лучше задайся вопросом, почему я должен тебя уважать. — Он подымает бровь, смиряет меня усталым взглядом и им же выкапывает мне могилу. Я быстро нахожусь с ответом. — Хотя бы потому что я как минимум человек и хотите вы того или нет, но я также являюсь вашим напарником, — бурчу я как ребенок своим писклявым голосом. — Да ты что? Спасибо, не знал. — Он сложил руки у груди и уже отвернулся, чтобы уходить, не желая выслушивать мой детский лепет. — Неужели так трудно не огрызаться? — А неужели так трудно закрыть свою пасть? — вдогонку он мне отвечает. Мы словно играем в игру. Кто кого? Я быстро заканчиваю никому не нужный спор, пытаюсь заговорить умным, взрослым голосом, меняя тон, глубоко вздыхая и запуская побольше кислорода в легкие. — Я просто прошу уважительно относится ко мне, вот и все. И хватит уже отвечать вопросом на вопрос! — Я отворачиваюсь, обиженно открываю позабытый мною шкаф и разглядываю первые попавшиеся мне на глаза вещи, уже не обращая внимания на ответ разъяренного удаляющегося Аккермана. Итак. Внутри шкаф разделен на два скромных отдела. Слева полки, справа — вещи на плечиках. На полках подростковые кофты, свитеры, джинсы, штаны. Также есть отдельные полочки для футболок и носков. Я немного порылся в вещах, ничего примечательного не нашел. И вообще, что имел ввиду Аккерман? Зачем мне рыться в чужом шкафу? Понимаю, нужно найти какую-нибудь особенную вещицу, что, возможно, что-то да объяснит, но мне почему-то казалось, что ему просто захотелось, чтобы меня словила наша клиентка за нарушением личного пространства. Рыться-то в вещах мне никто, кроме самого мистера Аккермана не давал. Спустя какое-то время я услышал доносящиеся из кухни голоса, они с каждой секундой были все ближе и вскоре, перед тем, как я спешно постарался положить все вещи на места, аккуратно сложив их, голоса слышались уже за распахнувшейся дверью. Это были Джун и, собственной персоной, мистер Аккерман. Я в страхе вынырнул из шкафа, успел закрыть его и стал где-то у окна, глупо таращась на вошедшую в комнату Джун. — Так Вы говорите, это девушка? — На этих словах она остановилась, увидев странно опирающегося о стенку меня с глупой лыбой на вспотевшем лице. Руки у меня тоже были влажными. — Да, но, пожалуй, Вам лучше этого не видеть, — вежливо сказал Аккерман. А мне показалось, что пришел он сюда только ради того, чтобы клиентка заметила меня и мою беспомощность. — Соглашусь, — сцепив руки в замок она ответила. Аккерман указал мне рукой на выход, молвив: — Скажите, у Вас было ощущения, что сын от Вас что-то скрывает? Эрен, хватит дурака валять, пошли на кухню, — ко мне он обратился с наигранной вежливой интонацией. Я покрутил головой, что-то прорычал, направляясь за пропустившим даму Аккерманом. Кухня была меньше комнаты, в ней вмещался только стол и холодильник, но и этого уже было достаточно для какой-то жизни. На столе стояла баночка успокоительного, рядом полный стакан воды. Я неприметно стал в уголке, не мешая важным разговорам, а из себя пока что ничего выдавить не мог, придерживаясь образа наблюдателя. — Нет, но это подростки, они могут что-угодно скрыть, согласитесь. На это Леви положительно помахал головой. — Простите за нескромный вопрос, но как все-таки получилось, что ваш сын оказался Волком, если вы — нет? Заданный Аккерманом вопрос меня тоже заинтересовал еще с того момента, когда женщина призналась в этом. Она сперва поежилась, вытерла руки о полотенце, вздохнув. На ее лице читалось, что отвечать она не желает, но даже я понимал, что если она обратилась за помощью, — должна рассказать нам все до мельчайших деталей. С каждой секундой мой интерес подогревался, а руки тряслись в ожидании правды. Быть может, сейчас раскроется какая-то неизвестная человечеству тайна, способная спасти сотни жизней. — Ну, в общем-то Волки могут рождаться и в обычных семьях. Мы все с вами похожи на них, просто не способны превращаться. Мы — их потомки, что немного эволюционировали, но по-прежнему остаемся схожими. Как тогда объяснить наши дикие нападения во время… ну, в особые времена, скажем так. Почему рождаемся альфами, бетами и омегами? Но я думаю, это Вам уже известно, ничего нового я сказать не смогу, — сказала Джун, поставив чайник своими по-прежнему худощавыми тоненькими ручками на плиту. — По правде, я впервые слышу о том, что мы — их потомки. — Это я тихим голосом подал неразборчивую информацию из-за угла. Аккерман кивнул, согласившись со мной, и меня это однозначно порадовало. — Ну что ж, как бы там ни было, мы живем в трудном диком мире, где не существует справедливости и такого понятия как «любовь». — Она грустно вздохнула, отвела взгляд и словно что-то вспомнила поморщила лицо. — А вы с мужем… Я понимал, что лез не в свое собачье дело, но моя чертова любопытность каждый раз успевала опередить мозг, выдавая дурацкие вопросы. В тот же миг я заметил на себе строгий взгляд Аккермана, что грозился удушить меня при первой же возможности, как только мы окажемся наедине. — Нет-нет, у нас все было хорошо. — Почти мгновенно из ее уст вылетел ответ. А мы с Леви почему-то переглянулись и теперь на его лице наступившего гнева я не заметил, оно просто было… каменным. Впрочем, чему я удивляюсь. — Просто знаете, как это часто бывает у других. Аккерман нахмурился, изобразил грустную сострадающую мордашку, все немного помолчали, он кивнул, подметив, что сейчас не время разводить нежности в виде разговоров о несправедливой любви и прочем. Он подпер стенку, внимательно смотря на побледневшую девушку, и первым же решился прервать гробовую тишину. — Хорошо. Можете рассказать нам больше о его подруге Амелии? Примерно в эту же секунду раздался дверной звонок, он прозвучал громко и звонко. Мы все разом отвлеклись, взглянув на дверь. Джун извинилась и пошлепала открывать дверь, Аккерман отправился следом. Щелчок, поворот ключа и двери распахнулись. Из-за них выглянул среднего роста мужчина, лет сорока или сорока пяти, не могу сказать точно, в белом халате, а в руках его был большущий тянущийся к полу чемодан. Мужчина представился, как доктор и я нахмурился, поначалу не восприняв слова Аккермана за правду, но сейчас предо мной стоит прямое доказательство недоверия напарника ко мне. Я, плотно поджав губы, готов был двинуться за всеми в ту жуткую комнату, когда Аккерман перекинулся несколькими словечками с доктором, и тот потопал в комнату, определять уже озвученную мной болезнь. А пока они с Джун вернулись на кухню. Женщина мне мило улыбнулась, и хотя я опознал наигранную усмешку, меня уже порадовала мысль, что она чувствовала себя немного лучше. Чайник вскипел, женщина расставила кружки на столе, и любезно разлила каждому до края. Мы с Леви уселись напротив, Джун — рядом. Спустя минуту мы все уже сидели и дружно пили чай. У меня складывалось впечатление, что я сижу вместе с семьей, в приятной компании, попивая горячий чай, болтая ровным счетом ни о чем. Это, определенно, мгновенно подняло мне настроение и недавняя перепалка с Аккерманом вмиг забылась. Мистер Аккерман смирно сидел, и мне впервые представилась возможность увидеть в его глазах большее, нежели горстка пепла и тонны невидимого песка, что кружилась в его серых, бесчувственных омутах. Глаза засверкали серебром, в тоже время на лоб упала вечно спрятанная за ухо прядь, которую на этот раз Леви оставил в покое и, честно, мне так нравилось гораздо больше. — Так о чем мы говорили? Ах, да, Амелия, — хлебнув глоток, сказал Аккерман. — Знаете, думаю, будет лучше, если Вы сами расспросите обо всем ее саму или ее отца, Джонатана Клода. Акайо только рассказывал, что дружил с ней, иногда ходил в гости, но я не знаю Амелию лично, поэтому ничего рассказать не смогу, простите, — опустила голову Джун. — Ничего, отправимся туда уже завтра. Благодарим за предоставленную информацию и чай, — начал разбрасываться вежливостями Аккерман. Женщина кивнула в ответ. Продолжили мы так сидеть еще минут десять, болтая ровным счетом ни о чем и Аккерману это уже наскучило, меня же наоборот устраивала спокойная, приятная атмосфера. Я никуда не торопился, но нас окликнул входящий на кухню доктор. Краем глаза я наблюдал за тем, что происходит за столом, по большей части я хотел продолжить разговоры с клиенткой, понимая, что это ни к чему не приведет. Аккерман поднялся для вежливости, Джун повторила, ну а мне оставалось следовать их примеру. — Что там у нее? — спросил Леви. Мы все замерли в ожидании ответа. — У этой девушки был рак шейки матки — это опухоль, которая возникает из клеток, что покрывают матку. Я думаю, вы сами понимаете, к чему она приводит в конечном итоге. Чаще всего опухоль возникает у женщин лет сорока, но этой девушке не посчастливилось и… опухоль ее погубила, — сказал врач, а на лице его не дернулась и мышца. Я стоял неподвижно и даже не радовался своей верной догадке. Не до того было. — Эта опухоль, как она возникает? — Она могла заразится при половом контакте, но поскольку девушка еще совсем молода, это и могло стать причиной даже, если с партнером все в порядке, — связно складывал слова доктор. Потом мы все молчали и как обычно Аккерман первым подал слово, окончательно закончив короткую беседу: — Ясно. Сколько с нас? Доктор назвал цену, Аккерман заплатил и мы после ухода врача вновь сидели за столом, каждый молча держа в руках по чашке остывшего чая. На этот раз мне повезло, что большую половину я уже выпил, успев насладится сладким вкусом напитка. — Не думаю, что на вид десятилетняя девочка добровольно согласилась бы на секс, — высказал свой вердикт Аккерман. — Должно быть, ее изнасиловали. Йегер, сколько обычно растет опухоль? Если мистер Аккерман чувствовал себя уютно, говоря на подобные темы, то мне это приносило дискомфорт. Щеки по не известной никому причине становились пунцовыми, и одновременно с этим возникало неприятное ощущение где-то в области живота, там у меня сейчас не бабочки порхали, как обычно выражаются нормальные люди, у меня там грызуны войны устраивали, утоляя жажду пообедать все больше и больше, хотя мой желудок уже изнывал от голода. — По-разному. Может вырасти за несколько месяцев, а может расти годами. — Я опустил кружку, и тогда же мое желание запихать что-либо себе в рот исчезло. — Если бы мы могли узнать, кто эта девушка… — Это опять бурчал Аккерман. Он недовольно надпил из чашки, стукнув по столу. М-да, а мы не могли узнать, кто она, хотя бы потому что компьютер не пробьет ее отпечаток или радужку глаза. Выглядит она, как я уже говорил, лет на десять, то есть очень молода и ее данные никому не известны. Что поражало, так это схожесть в лице и волосах, ну прям точь-в-точь с сыном Джун, Акайо. Где-то до вечера мы так и просидели, болтая о разном, пока не заметили время. Солнце уже садилось, но как это обычно бывает осенью, ночь наступает раньше, теплые лучи озаряют улицы, и день постепенно перетекает в ночь. Длинную и спокойную, как обычно желают всем перед сном. Аккерман обещал меня отвезти домой, но прежде я должен заглянуть к нему. Да-да, именно по этому поводу и моей вине у нас с утра почти случился скандал. Но что я, не человек разве? Я могу совершать и настолько дурацкие ошибки, как и все остальные. С Джун мы попрощались быстро, поблагодарив ее за гостеприимность. Во время наших посиделок забрали труп, фото которого мы успели сделать еще раньше, квартиру продезинфицировали, а комнату женщина заперла и больше не совалась туда, не желая вспоминать о произошедшем. Денег на новую квартиру у Джун не было, но кровать она уже планировала покупать, не тратя надежд на то, что ее мальчик еще жив. Мне бы тоже так хотелось думать, но кто знает, где он сейчас. Вероятность, конечно, есть, что Акайо остался в живых, но как бы не хотелось расстраивать его мать, она очень мала и думаю, Джун и сама это понимала. Уже могу сказать, что первый день выдался удачным. К вечеру я даже как-то привык к Аккерману, его заморочкам и бесчувственному каменному обличию. Не то, чтобы меня полностью устраивало его поведение, но как я уже объяснялся, уважаю необычных, способных похвастаться интересными чертами характера людей, они встречаются не так часто, и приспосабливаться к ним трудно, но разве не в этом кайф? Для меня, лично, да. Я и в целом не конфликтный человек, уважаю каждого, но всегда интересно набраться опыта у кого-то. Кстати, как мне удалось выяснить, Аккерману двадцать шесть лет, а значит, человек, старше меня на целых десять лет уж точно научит меня многому. Сегодня же мне удалось выяснить место его проживания. Это был огромный дом, окрашенный в некоторых местах ярко выраженными оранжевыми полосками, основным цветом служил белый. Лифты у них бесшумные, тихие — я даже не заметил, когда именно он двинулся с места. Выбору такого чистого дома я не удивился, поэтому без вопросов следовал по пятам Аккермана. Спустя минуту мы уже стояли у крайней двери его квартиры. Вставив, затем прокрутив ключ несколько раз, дверь распахнулась и мы вошли внутрь. Я успел забыть, что мы приехали за запасными ключами в его кабинет для меня, но эти мысли мне и не понадобились, когда я, не шелохнувшись, не мог понять причину водопадных потоков матов Аккермана. — Бля-я-я-ядь. — Я услышал только это, дальше не хотел, ведь словарный запас матерных слов у меня приличный и пополнять я их пока что не планирую. А мистер Аккерман казался сдержанней на людях, как мне казалось целый день, и лицо его из каменного сменилось в раздраженное, готовое убить первую попавшуюся на глаза жертву. Здесь уже я боялся, что жертвой могу стать я, поскольку больше никого поблизости найти не удастся. Что случилось? Я сам поначалу не догнал, но увидев опустошенную квартиру, легкий несоответствующий для Аккермана бардак, меня осенило. Его, черт подери, ограбили! Охр… ох и еще раз ох! Я воздержался от мата, глядя на мотающегося туда-сюда Аккермана, он проверил шкаф, некоторые сумки и судя по его реакции, деньги у него стащили, позже, спустя несколько минут он проверил свои вещи, с которыми ходил на работу и там у него оказалось всего несколько мелких купюр. — Заебись, — вырвалось у него в который раз, и тогда уже от безысходности сел на стоячий у входа стул, а я наконец осторожно спросил. — Вас ограбили? — Да, сука, меня ограбили! End POV Эрен.